Марина подумала о своих друзьях. Каким-то ужасным образом его слова частично были правдой. Она вспомнила любовные связи ее знакомых в Лондоне, Париже и Нью-Йорке. Вспомнила одну свою подругу, чей муж ушел к другой женщине. Эта подруга со слезами рассказывала: «Он не мог заполучить меня без брака, потому и женился на мне. Теперь он ищет очередную неприступную женщину!» Марина поежилась. Неужели это все, что уготовано для нее судьбой? Муж, который будет хотеть ее, пока она молода и привлекательна, а когда постареет, станет изменять ей с молодыми женщинами.
– Мои слова заставили тебя задуматься? – с насмешкой спросил Джим.
– Замолчи, – сердито ответила она. – Ты меня расстроил.
– Я же говорю тебе, целоваться лучше всяких разговоров, – сказал он. – От слов никакой пользы. Давай лучше ради разнообразия попробуем поцелуи.
С этими словами Джим протянул к ней руку, но Марина отстранилась от него.
– Ты обещал, – предупредила она.
– Если ты сейчас вылезешь, то сломаешь ногу, – в свою очередь предупредил он.
Сейчас они двигались быстрее, потому что ехали по шоссе.
– Как далеко мы едем? – спросила Марина.
– На окраину Лебрена. Это хорошее место. Если будет Я хорошая погода, сразу начнем готовиться к вечернему представлению.
– Что вы будете делать, когда мы приедем?
– Мужчины устанавливают большой шатер и все прочее. Беспокоишься о своем муженьке? Он будет слишком занят и слишком устанет, чтобы присматривать за тобой, это я тебе обещаю.
– Я вот просто думаю, – сказала Марина. – Наверное, это так утомительно – всю ночь ехать, а потом сразу начинать представление.
– Не забывай, что многие ожидают получить свое жалованье в пятницу вечером, – сказал Джим.
– А вот ты, кажется, не слишком утруждаешь себя работой, – сказала ему Марина.
– Тебе это кажется, – парировал Джим. – Кто-то же должен за. ними присматривать, иначе они так обнаглеют, что никто даже пальцем не пошевелит. Старику приходится полагаться на меня, Я тебе вот что скажу: просто помни, если ты хочешь, чтобы твой обожаемый муж не потерял работу.
– Только не говори, что пытаешься меня шантажировать! – воскликнула Марина. – Это будет последней каплей. – Она говорила непринужденно, и в ее голосе звучал смех, но в глубине Марина понимала: Джиму ничего не стоит выполнить свою угрозу.
– «Шантаж» – малоприятное слово, – ответил он, – но предположим, твой муж захочет повышения жалованья или может статься, местечко получше, чтобы поставить свой фургон, – согласись, все-таки есть разница, стоять где-нибудь подальше и поспокойнее или там, где под ухом вечно играет шарманка. – Он повернулся и посмотрел ей в лицо. – Тебе нравится комфорт, разве не так? Какой же девушке не нравится? А иногда у красоток возникают трудности с деньгами. Дядюшка Джим может столько сделать для твоего супруга, если будешь с ним поласковей.
– Извини, но это все-таки шантаж, – твердо произнесла Марина. – И, честно говоря, меня совершенно не впечатляет, когда ты торгуешься.
– Жаль, – сказал Джим. – Разве тебе хочется, чтобы твой бедный муженек получил самую плохую работу? Есть работенка получше, а есть довольно опасная.
На этот раз Марина повернулась и посмотрела на него:
– Какой же ты все-таки подлец!
– Обещаю, я ни перед чем не остановлюсь, чтобы добраться до тебя. Неужели не понятно?
– Ты несешь чушь, – бросила Марина. – Должна тебе еще раз напомнить: я вышла замуж совсем недавно. Я люблю своего мужа и никогда не стану смотреть на другого мужчину – особенно на тебя.
Джим рассмеялся.
– Это мы еще посмотрим, – сказал он. – Ну а пока не вини меня ни в чем, если ему что-нибудь не понравится.
В его словах слышалась нескрываемая угроза, и Марине стало немного жутко. Она ничего не ответила и больше не взглянула на Джима, понимая, что этот разговор лучше не продолжать.
С первого взгляда было видно, что Джим – абсолютно беспринципный человек. Марина инстинктивно поняла: чем больше она будет сопротивляться, тем настойчивее станет домогаться ее Джим. Несомненно, Джим Джонсон привык получать все, чего захочет.
– Сколько нам еще ехать? – спросила Марина, пытаясь сменить тему разговора.
Джим взглянул на аляповатые часы с широким серебряным браслетом на загорелой руке.
– Еще час! – ответил он. – Сядь поближе ко мне: Я хочу тебе кое-что сказать.
– Мне и так хорошо, – возразила Марина. – Кроме того, ты обещал. Или ты уже забыл?
– Как же, забудешь, – буркнул он. – И почему ты такая недотрога? Несколько поцелуев не принесут никакого вреда.
– Скажи мне, Джим, – попросила она – чего ты хочещь от жизни? К чему стремишься?
– Я хочу заняться с тобой любовью.
– Да нет же, – быстро возразила Марина. – Я не прошу очевидного ответа, я не имею в виду нечто мимолетное, относящееся к данному моменту. Я спрашиваю о твоих планах на будущее, твоих стремлениях. Чего ты ждешь от жизни? Что тебе нужно больше всего?
– Денег и женщин, – с улыбкой ответил Джим, – а также хорошей выпивки. Если уж на то пошло, что еще нужно?
Марина не могла не рассмеяться. Она задала вопрос, получила ответ, так что же еще?
В это время фургон, ехавший впереди, немного замедлил ход. Марина открыла окно и выглянула наружу.
– Я вижу дома, – сказала она. – Кажется, мы приближаемся к городу.
– Да, осталось недалеко, – согласился Джим. – Знаешь, наверно, я должен сказать тебе спасибо. Благодаря тебе дорога показалась недолгой – хотя это не то, чего я ожидал.
– В любом случае мне всегда казалось, что опасно вести машину одной рукой, – немного игриво ответила Марина.
– А мне всегда казалось, что опасно играть с огнем, но я ни в коем случае не прекратил.
В легкости его тона слышалась скрытая угроза, и Марина, пожав плечами, сказала себе, что завтра или послезавтра им нужно убегать отсюда. Она не могла поверить в серьезность его угрозы относительно Карлоса, и все же ей было как-то не по себе. С самого начала она заметила в Джиме некую безжалостность. Было ясно: он не из тех, кто привык соблюдать приличия.
Она вновь высунула голову в окно. Далеко впереди мерцали задние фары машин, караван поворачивал с дороги налево.
– Кажется, мы едем в сторону поля, – сказала она. – Как интересно! Мне не терпится увидеть, что здесь будет завтра.
– За ночь нам предстоит сделать уйму работы, – ответил Джим.
– За ночь? Почему бы вам не поставить шатер и сделать все другие дела завтра утром?
– Плохая реклама, – ответил он. – Люди приходят довольно рано, чтобы посмотреть, что здесь происходит, а когда еще ничего не готово, то и смотреть здесь особо не на что. Поэтому они и не приходят к нам и не платят деньги за вход. Нет, Старик прав, настаивая на том, чтобы начинать работу, как только прибываем на место. Рабочие могут отоспаться позднее.
Что ж, довольно разумно, решила Марина. Подъехав ближе к тому месту, куда свернули другие, Марина увидела, что фургоны и грузовики образовали на ровном пустом участке большой круг. На небольшом расстоянии от дороги виднелись дома. Интересно, подумала она, выяснил ли Карлос что-нибудь насчет аэродрома?
Осторожно подбирая слова, чтобы те прозвучали как бы невзначай, она сказала:
– Мне кажется, где-то здесь неподалеку есть аэродром. У меня был один друг, пилот спортивного самолета, помнится, он что-то говорил про Лебрен.
– Наверное, один из твоих ухажеров, да? Ты позволяла ему приставать к тебе?
– Не в том смысле, как ты думаешь.
– Значит, да, – уверенно сказал Джим. – Готов поспорить, этот твой муж не был первым твоим мужчиной, верно?
– Конечно же, был, – сердито отозвалась Марина. – Почему ты придираешься ко всем моим словам? Я вообще-то спрашивала тебя про аэродром.
– Аэродромы меня не интересуют. Меня интересуешь только ты!
Внезапно Марина ощутила на плече тяжелую руку Джима. Он резко притянул ее к себе.
– Ты заводишь меня в тупик, – сказал он. – Есть в тебе нечто такое – сам не знаю, что именно. Мне хочется поцеловать тебя, хочется заняться с тобой любовью и в то же:время хочется тебя отлупить.
Марина изо всех сил пыталась высвободиться:
– Пусти меня! Ты же обещал!
– Я обещал хорошо вести себя, пока мы не приедем, – ответил Джим. – Если хочешь вылезти и пойти пешком – пожалуйста. Ты далеко не уйдешь, я тебя все равно догоню.
И Марина вдруг поняла: он не шутит.
– Я не собираюсь убегать, – сказала она. – Отпусти меня!
– С какой стати? – спросил он, прижав ее еще крепче.
– Потому что я тебя прошу, – ответила Марина. – Потому что ты намного сильнее меня. Я же не буду с тобой драться.
– Черт возьми, ты всегда можешь что-то придумать в свою пользу, – сказал Джим.
Он отпустил ее, но Марина поняла, что это вовсе не потому, что она его попросила, а потому, что ему нужны были обе руки, чтобы свернуть за угол.
Он отпустил ее, но Марина поняла, что это вовсе не потому, что она его попросила, а потому, что ему нужны были обе руки, чтобы свернуть за угол.
– Поездка прошла впустую, – сказал Джим. – Что ж, тебе когда-нибудь придется это компенсировать. Даже такие люди, как ты, платят долги.
– Значит, я должна считать себя твоей должницей, – сказала Марина. – Допустим, ты предложил подвезти меня, но я ведь всю дорогу тебя развлекала. Ты только и делал, что смеялся. Или ты не заметил?
– Ты самый настоящий чертенок, – сказал Джим. – И главное, сама об этом знаешь. Но обещаю: не думайте, что вы видите меня в последний раз, юная леди.
Марина решила проигнорировать угрозу и высунула голову из окна.
– Вижу клетки с животными, – сказала она. – Их ставят справа.
– Значит, мы поедем налево, – ответил Джим. – Старик терпеть не может находиться рядом со львами; говорит, что они не дают ему уснуть по ночам.
Джим вырулил в сторону из вереницы вагончиков, и машина запрыгала по кочкам; Марина обрадовалась, что не сидит в трясущемся, подскакивающем на дорожных ухабах фургоне. Словно в море во время шторма, подумала она и вспомнила, что плохо переносит качку.
Фары машины высветили впереди красно-белый фургон – Марина знала, что он принадлежит мистеру Джонсону. Они поехали следом, держась на приличном расстоянии, и когда фургон мистера Джонсона остановился, Джим остановил машину в двух или трех шагах от него.
– Вот, приехали, – сказал он, когда они остановились. – Надеюсь, ты собираешься сказать спасибо?
– Конечно, – ответила Марина. – Огромное тебе спасибо.
– Да брось ты, – сказал он. – Сама знаешь, что я имею в виду.
Марина отлично понимала, что он имеет в виду, и потому, поспешно открыв дверь, вылезла с другой стороны машины. Взяв свою белую косметичку и сумочку, она отнесла их к своему фургону и открыла дверь.
Благодаря включенным фарам машин и грузовиков было довольно светло. Открыв дверь вагончика, Марина разглядела, что внутри вроде бы ничего не сломано и не перевернуто. Все было в целости и сохранности.
Марина поставила на столик свою косметичку. И тотчас почувствовала, что страшно устала. Она слышала, как Джим отцепляет фургон от машины, затем раздался шум мотора, и ей показалось, что он уехал.
«Зажгу фонарь и уберу все с кровати, – подумала Мари-па. – Когда Карлос вернется, он сможет немного поспать».
Она стащила одеяло с кровати, на которую накануне сложила тарелки, и в этот момент услышала, как дверь вагончика распахнулась.
– Карлос, это ты? – взволнованно спросила она. Сердце подпрыгнуло у нее в груди – с каким нетерпением, оказывается, она его ждала!
– Он еще не скоро придет, – ответил голос.
Держа в руках тарелку, Марина обернулась и увидела Джима.
Слишком поздно она поняла, что было глупо с ее стороны ставить дверь открытой. В дрожащем свете она увидела выражение его лица, хищный блеск в его глазах.
– Большое тебе спасибо, что тащил мой фургон, – сказала она, пытаясь говорить легко и непринужденно. – Как то мило с твоей стороны, но сейчас, если ты не возражаешь, хочу лечь, я очень устала.
– Вот и я того же мнения, – ответил Джим, и Марина стала притворяться, что поняла его неправильно.
– Нет, Джим, пожалуйста, прекрати, – сказала она. – У меня и вправду был очень трудный день, и мне нужно убрать се эти тарелки.
Она протянула вперед руку с тарелкой, словно воздвигая между ними барьер. Но прежде чем успела что-либо сказать и даже пошевелиться, Джим набросился на нее.
Он выхватил тарелку из ее руки и бросил на пол. Марина дышала, как та разбилась, и, словно попавшееся в западню животное, принялась изо всех сил вырываться из его железных объятий. Его руки пытались ласкать ее тело, рот жадно кал ее губы. Джим был груб и жесток, и Марина понимала, ее сил хватит ненадолго. Она сопротивлялась, отчаянно колотила кулаками ему в грудь, пыталась поцарапать ему лицо, сражалась обеими ногами, когда он оторвал ее от земли и все разно понимала: ситуация безнадежная.
Джим бесцеремонно бросил ее на кровать, и Марина в испуге расплакалась.
– Пожалуйста, не надо, не надо! – задыхаясь, умоляла она. – Перестань, Джим! Оставь меня в покое!
– Незачем было меня дразнить, красотка! – процедил он сквозь зубы. – Тоже мне тигрица, никуда ты от меня не уйдешь!
С этими словами он навалился на нее. Марина почувствовала, что не может дышать; его рот заглушил ее протесты. Ей показалось, будто ее внезапно окутала тьма и она задыхается, рискуя в любой момент потерять сознание.
Внезапно совершенно неожиданно – она с трудом верила, что это происходит наяву, – Марина услышала знакомый голос:
– О боже! – И затем: – Поднимайся, ты, свинья! Джим оторвался от ее губ; кто-то, возвышаясь над ними, рывком поставил его на ноги. На мгновение насильник был настолько ошеломлен, что не мог произнести ни слова. Затем сильный удар по лицу привел его в чувство.
– Да как ты смеешь бить меня, ты, латиноамериканская крыса! – огрызнулся он.
Последнее слово закончилось почти что воплем. Карлос нанес ему быстрый и сильный удар в живот, а затем еще один по подбородку. Джим закачался, но все-таки сумел обрести равновесие и, размахивая руками, подобно крыльям ветряной мельницы, как бык ринулся на уступающего ему в размерах противника.
Марина закричала от ужаса. Она была уверена, что Джим убьет Карлоса, но в мигающем свете, проникавшем через окно, она увидела, как Карлос уклонился от удара и нанес Джиму сокрушительный удар в подбородок. Джим качнулся назад, и Марина снова закричала – ей показалось, что он сейчас упадет на нее, но сын хозяина цирка полетел мимо кровати, прямо на пол, с грохотом ударившись головой о стену фургона. От его падения вагончик покачнулся, а затем наступила тишина. Марина увидела, что Джим растянулся на полу – очевидно, потерял сознание. Карлос брезгливо посмотрел на поверженного противника.
– Найди мне какую-нибудь веревку, – резко сказал он, – дай заодно этот шелковый платок, который у тебя на голове.
– Что ты собираешься делать? – спросила Марина. Ее голос прозвучал хрипло и совершенно не понравился ей самой. Почти машинально она повиновалась.
В вагончике нет веревки, подумала Марина, но затем вспомнила, что в кольца штор, которые ей дала Ма Джонсон, был продет длинный шнур.
– Побыстрее! – резко крикнул Карлос, и она испугалась его тона.
– Кроме этого, больше ничего нет, – жалобно проговорила Марина, протягивая занавески.
Он взял их, не говоря ни слова, и вытащил шнур из колец. Марина с удивлением увидела, как он перевернул Джима и связал ему за спиной руки. От нее не скрылось, как тонкий шнур врезался в смуглые запястья чуть ниже часов, но ничего не сказала, безмолвно наблюдая за происходящим.
– Принеси вторую занавеску! – бросил через плечо Карлос.
Марина повиновалась. Вытащив шнур из другой цветастой занавески, Карлос встал на колени на полу и связал Джиму ноги.
– Платок! – отрывисто приказал он.
На мгновение она не могла вспомнить, где ее платок, но затем поняла, что в течение всей поездки тот был у нее на голове. Сейчас же, после того как Джим набросился на нее, платок соскользнул с волос на спину, а узел оказался на шее.
Марина развязала платок и, дав его Карлосу, стала наблюдать за тем, как он засунул его Джиму между зубов и крепко завязал на затылке.
– Что ты делаешь? – шепотом спросила она. – У нас непременно возникнут проблемы, если ты так с ним обойдешься, – ты это знаешь.
– Нас в это время здесь уже не будет; мы уходим.
– Уходим, – машинально повторила Марина. – Но куда?
– Отсюда, – ответил Карлос. – Пойдем быстрее. Нам лучше исчезнуть, пока все заняты.
– Но, Карлос, мы же не можем уйти в таком виде, – сказала Марина, глядя на свою мятую юбку.
Джим разорвал ворот ее дешевой блузки, и Марина инстинктивно прикрыла рукой дырку.
– Мы идем так, как есть, – сказал он. – Перекинь что-нибудь через руку, если хочешь, но нам нужно бежать.
Все понятно, нельзя терять ни мгновения. Подойдя к шкафу, Марина вытащила оттуда одежду – свою и Карлоса. Она нашла вещи на ощупь, потому что в вагончике было довольно темно. Его рубашка и ее блузка висели прямо над раковиной. Она сняла их, а затем, вспомнив про свой жакет, прошла по вагончику мимо поверженного Джима и взяла его с кровати.
– Пойдем, – нетерпеливо сказал Карлос.
Захватив белую косметичку и сумочку, она поторопилась к двери. Карлос стоял возле двери вагончика, глядя, как вокруг снуют другие люди.
Фургоны продолжали подъезжать. Марина видела, как они трясутся по неровной земле, двигаясь к тому месту, где остановились тягачи и клетки с животными. Было слышно, а как в темноте чьи-то голоса выкрикивают указания.
– Пойдем! – еще раз напомнил ей Карлос.
Он повернулся, взял у нее из рук сумочку, шагнул наружу и зашел за фургон. Марина последовала за ним с ворохом одежды в руках, чувствуя себя совершенно сбитой с толку и немного испуганной.