Алексеев Вячеслав
Неудачный маршрут (Из записок геолога, история 5)
Вячеслав Алексеев
Из записок геолога
Неудачный маршрут
1974 г.
Проводив взглядом улетавший вертолет, начальник отряда Евгений Петрович улыбнулся и подмигнул жене, пытавшейся разыскать в куче вываленного на землю барахла свою штормовку.
- Все О'кей, Марина! Как я и говорил - вышло по моему!
Евгений Петрович не мог скрыть своей радости - маршрут, с таким трудом выбитый у руководителя проекта, не имел к экспедиционной теме никакого отношения. И все прекрасно это понимали. Hо лично Евгению на защите докторской позарез нужны были данные магниторазведки именно с этой территории, чтобы заткнуть любые доводы вечного оппонента Полякова. Небольшой нажим через через папу академика сделал свое дело - руководитель, скрепя сердце, включил маршрут в смету, урезав расходы других отрядов.
"И чего Поляков на меня так взъелся?" - Думал Евгений Петрович - "Ну теперь-то посмотрим, кто из нас прав. Фактические данные будут только у меня, как хочу так их и интерпретирую, а он пусть придумывает свои контрдоводы из воздуха..."
- Давай, - обратился он к Диме, отрядному разнорабочему, - стащим казанку на воду. Здесь лагерь ставить не будем, ближайший ключ всего в десяти километрах, там и обоснуемся.
- А что, не могли поближе подлететь? - обернулась Марина.
- Там же сесть было негде, сплошная тайга. - ответил Евгений. - Хорошо хоть на этот пятачок у реки летунов уговорил, а то сели бы в тундре и тащить бы нам тогда втроем казанку по лесу.
* * *
Все складывалось более чем отлично, погода прекрасная - первые точки отработали без сучка и задоринки, на реке хватало уток, по берегам глухарей, а сама река кишела непуганной рыбой. Даже сетка не понадобилась хоть и уловиста она, но возни: распутай, поплавки с грузилами прицепи, найди заводь тихую, чтоб течение мусором не закидало, да плавником не порвало, а потом доставать, сушить... А тут рабочий удочками и донками каждую вечернюю зорьку добывал десяток крупных язей и окуней, хватавших все подряд - от макарон и хлеба, до водящихся в изобилии слепней и цветных кусачих мух.
Евгений Петрович, управляя на корме подвесным мотором, лихо обходил упавшие в реку деревья и получал от скорости истинное наслаждение. Лаборантка Марина, его жена, забилась от брызг под брезент посередине лодки, а Дмитрий с ружьем пристроился на носу, в надежде набить в переходе дичины на ужин. Казанка шла ходко, потому как спецоборудование для магниторазведки достаточно компактно - это не тяжеленный буркомплект, да и прочего барахла немного: начальник расчитывал за две недели проскочить двести километров реки, сделав по ходу движения несколько десятков замеров. И пока - они даже опережали график на один день. А в конце пути их вновь подхватит вертолет, если погода не помешает.
Перед очередным ключом Дмитрий обернулся к Евгению Петровичу и крикнул, перекрывая шум мотора:
- Петрович, смотри - лось плывет по реке, притопи, пока он на берег не вылез...
- Да где ты видишь лося - привстал со своего места начальник.
- Да вон он, вон... Горб торчит и башка над водой.
- Да нет, это коряга какая-то...
- Какая коряга? Он же поперек реки плывет. Давай скорее. Он скоро на берег вылезет... Эх, уйдет... Далековато еще.
Начальник до упора вывернул рукоятку газа и моторка понеслась к непонятному темному бугру, возвышавшемуся над водой и явно плывущему не по течению. Рабочий тем временем лихорадочно перезаряжал ружье пулевыми патронами.
Зверь совсем уже близко подплыл к берегу, поросшему густыми кустами, а стрелок с дробовиком все еще был далековат для убойного выстрела. И Дмитрий не выдержал, стрельнул, и, кажется, попал в торчавший из воды загривок. Почти сразу прогремел и второй выстрел. Другая пуля чиркнула по голове и ушла в воду, взметнув высокий фонтанчик. Лодка подошла ближе, когда зверь выскочил из воды и тут же бросился в кусты. Но это оказался совсем на лось, а большой бурый медведь.
Евгений Петрович приглушил мотор и на самых малых оборотах прижался к берегу, где только что скрылся косолапый. На песке были хорошо видны его следы и крупные ярко-красные капли крови.
- Вот черт, ушел таки... - Пробормотал рабочий. - Такая шуба ускакала. Петрович, может тормознешь? Я сейчас по кустам пошукаю, я ж попал, топтыгин не мог далеко уйти...
Марина встревоженно посмотрела на мужа, качая головой.
- Я те пошукаю - ответил начальник, - тоже мне, медвежатник нашелся, задерет он тебя, что нам с Мариной что потом делать?
- Напрасно ты стрелял - добавила Марина, - Ой, мальчики, боюсь как бы эта раненая зверюга за нами не увязалась...
- Да не, - успокоил ее муж. - Правда, тут мы палатку, пожалуй, ставить не будем. Сейчас быстренько проведем замеры на том берегу и пойдем дальше. А уж на другом ключе медведь нас не достанет - далеко. На этом тоже неплохо было бы пару-тройку замеров сделать, ну да ладно, обойдемся - слишком опасно. Пожалуй, поторопился ты, Дима. Мог бы и потерпеть, когда он целиком из воды выскочит.
* * *
Медведь сквозь кусты наблюдал за пришельцами, вторгшимися на его территорию. Болел разодранный загривок с застрявшей пулей и сильно саднила голова, но еще большие мучения доставляли комары и слепни, мигом слетевшиеся на запах свежей крови. И тем не менее, медведь терпеливо наблюдал. Он и раньше встречал следы этих существ, неприятно пахнувших дымом, но всегда они уходили сами, не задерживались на его угодьях, не претендовали на его добычу и потому медведь старался обходить их стоянки. Но сегодня в самом центре его территории, в честной борьбе отбитой у соперников, люди осмелились охотиться на него самого! Эти пришельцы, на вид такие слабые, а умеют бить издалека и бить очень больно. До сих пор медведю некого было боятся и вот пришли эти...
Боль постепенно заглушалась закипавшей яростью. Как смеют пришельцы охотиться на него - полновластного хозяина? А если им понравится его территория? Здесь не так много дичи, чтобы прокормить всех вместе.
Худшие опасения хозяина тайги подтверждались: люди, с оглушающим ревом направились на другую сторону реки и вышли на берег, чтобы здесь обосноваться насовсем. Медведь мотнул головой, отгоняя обнаглевших слепней, и вновь боль пронзила всю спину. Глухо заурчав, зверь затрусил вниз по реке, намереваясь незаметно переплыть на тот берег, где расположились соперники.
* * *
Отработали очень быстро: почти бегом добирались до отмеченных на карте точек, наспех устанавливали треногу с прибором, Марина переписывала показания, уделяя шкале меньше времени, чем окрестным кустам, и тут же срывались дальше. Дмитрий перетаскивал прибор, не на плече, как всегда, а держа треногу наперевес - острыми стальными ножками вперед. А Евгений Петрович не хуже заправского ковбоя, мгновенно наводил ствол тулки со взведенными курками на любой лесной шорох. Едва лодка отчалила от берега, наступила разрядка - геологи забавлялись над пережитым страхом. - Жень, а Жень - как ты шарахнул пулей по вороне то, когда она над головой каркнула? - заливалась смехом Марина - Медведь же не мог на таком тоненьком деревце разместиться! Да и каркать он не умеет! А ты все равно промазал! - А сама-то? Олимпийские рекорды бьешь? Сколько метров было в той протоке, что ты без разбега перемахнула? Метра три с гаком? - вспоминал понравившийся эпизод начальник. - Дмитрий и то не смог. - Ну мне тренога мешала, а так я б тоже перепрыгнул. - Заступился рабочий за лаборантку. - Не оправдывай, не оправдывай. Это ж ты тогда сквозь кусты ломился, а она на медведя подумала, вот и сиганула.
* * *
Медведь проследил взглядом удаляющуюся лодку. Его раздирали противоречивые желания: с одной стороны, хотелось знать - на кого охотились пришельцы, с другой - нельзя было упускать их из виду, если охота шла на него самого.
Когда казанка скрылась за поворотом, осторожность взяла верх и медведь медленно затрусил кустистым берегом вниз по реке, ориентируясь по далеко разносящемуся звуку моторки. Острая боль в спине ушла, уступив ноющему жжению и лишь при резких движениях прострелы, отдающие в голову, заставляли сбавлять бег. Когда звук моторки совсем ослабел, медведь скатился в реку и поплыл по течению. По только что полученному опыту он знал, что находится в воде в присутствии людей было очень опасно, но ледяная вода успокаивала боль и отгоняла вконец озверевших слепней. Да и передвигаться вплавь было не в пример быстрее.
Едва слышимый звук пропал вовсе, медведь забеспокоился - не почувствовали ли люди преследователя? Не затаились ли где в засаде? Зверь, принюхиваясь, как только мог высунул из воды морду и сразу почуял неприятный запах гари, хотя стелящийся по воде сизый дымок моторки совсем уже развеялся. Сквозь бензиновую вонищу едва-едва пробивались и знакомые запахи - леса, разнотравья, береговой живности. Немного успокоившись, медведь вылез на берег - голод давал о себе знать, а запахи говорили о близости дичины. Хозяину повезло, крупный выводок глухарей пешком пробирался через стену ивовых кустов на берег реки, чтобы набить свои зобы камешками - птичьими "зубами" - перетирать склеванные семена. Заметив хищника, стая бросилась было врасыпную, но густые кусты мешали взлететь, а медведю - все нипочем. Одним прыжком он подмял и кусты и одного самого глупого и непроворного птенца выводка, запутавшегося в густых ветвях.
Подкрепившись, медведь долго стоял в раздумье на берегу реки и, возможно повернул бы обратно, но в этот самый миг до него донеся звук далекого выстрела. В подступающих сумерках по реке звуки разносятся очень далеко, медведь знал это. Знал и то, что совсем рядом начинаются земли его соседа другого медведя, который будет очень недоволен появлением незванного гостя.
И тем не менее... Этот звук... Этот выстрел вновь всколыхнул угасшую было ярость. И медведь шагнул в воду.
* * *
Вечером, упаковываясь в спальные мешки, Марина сказала мужу:
- Все же с медведем как-то глупо получилось.
- Ладно, не переживай, - ответил Евгений, - в жизни все происходит от глупости. Даже род человеческий - от глупости! Ведь подавляющее большинство рождается от элементаpного "залета". То есть по той же глупости, по молодости, по пьянке, по... в общем, по чему угодно, но только не в pезультате осмысленной и целенапpавленной работы в этом направлении. Hе веpишь? - Спpоси у своих pодителей. Спpоси у знакомых, в конце концов, которые уже успели отдуплиться, да взять даже нас с тобой - детей пока не планируем, но если вдруг? Ты ж не пойдешь на аборт? Вот и появится незапланированный член общества - как все.
- Хм... Любопытно...
- Да что там детоpождение, - поймав любопытную мысль, Евгений стал развивать тему, - абсолютно все более-менее значимые в этой жизни вещи мы веpшим исключительно по глупости, безо всякого pасчета и планов на будущее. Возьми нашу братию - ученых, каждый гоpдится некотоpым достижением, котоpое он считает своим звездным часом. Я спрашивал некоторых об обстоятельствах тогдашнего твоpчества. Отца спрашивал, академик, как-никак. И все, представляешь? Все! Помявшись, отвечали: "Молодой был... Глупый". Или вспомни наш институт - кто с нашего курса пришел учиться по призванию? Я один! Даже ты подала документы - за компанию с подругой! Она конкурс не прошла, а ты поступила... Дети - "молодой и глупый", профессия - "молодой и глупый", спpоси о любви - ответ тот же. В молодости действительно глупости много, а тpезвого pасчета - мало. Вот поэтому то в сей пеpиод жизни и происходят главные поступки и нетpивиальные достижения. А что делать людям в зрелости, умудpенным кое-каким жизненным опытом? Так что глупость - наше главное оpужие! Понятно тепеpь? Так что спи и не волнуйся. Медведь уже далеко от нас.
- Да я знаю, что далеко. Жалко его - с пулей в спине он может и не выжить, а вот намается перед смертью... - сказала Марина.
- Выживет, медведи - они живучие.
Медведь плыл на запах. Дым костра и забивающая нос бензиновая вонь пробуждали страх, и зверь неоднократно подумывал - не повернуть ли обратно? Но едва лапы касались прибрежной земли, как просыпалась жгучая боль в загривке, убаюканная ледяной водой. И вновь ярость заставляла выгребать на глубину - плыть дальше по течению.
Пятна оранжевых палаток на фоне сумеречного черно-зеленого леса медведь заметил издалека и, несмотря на боль, вылез на берег. Далеко лесом и кустами обошел лагерь геологов, зашел с наветренной стороны и тихонько начал подкрадываться к чужакам. За деревьями их не было видно, однако нос и уши прекрасно информировали о направлении и расстоянии: не только непривычные звуки, но даже едва заметный шорох отлично был слышен в утихшем ночном лесу. Сам же медведь пробирался совершенно бесшумно - ни одна ветка не треснула, ни один листок не шелохнулся.
На привале нервное напряжение за день дало о себе знать необычайной сухостью во рту и Дмитрий выдул три поллитровых кружки чая, а сейчас, лежа в палатке он проклинал этот чай - вылезать из теплого спального мешка, одеваться по полной программе, а иначе ж комары сожрут, да потом при свече опять вылавливать и давить всю дрянь, что налетит внутрь - стоит лишь чуть приоткрыть молнию палатки... Вон их сколько зудит за тонкой тканью - тыщи, мильоны... Или все же потерпеть до утра? Нет, не спалось. Когда лежать стало уже невмоготу, Дмитрий на босу ногу натянул болотные сапоги, накинул телогрейку и быстро выскочил наружу, мгновенно застегнув за собой "дверь". Бросился к реке - на берегу комарья меньше, и не снижая темпа принялся делать свое дело, приплясывая и сбивая второй рукой с голых ног уже успевший присосаться десяток другой летающих вампиров. Облегчив душу, опрометью кинулся было назад... И замер, едва сделав пару шагов. В сумерках белой ночи отчетливо был виден медведь, стоявший между ним и палаткой.
Первым животным желанием было кинуться обратно к реке, но тут разум взял верх и пришло понимание, что это не спасет, что все-равно медведь опередит. Краем глаза Дима заметил топор, брошенный у реки, где он сам этим топором совсем недавно рубил плавник для костра.
Медленно, чтоб не спровоцировать зверя, рабочий попятился к топору. Каким-то шестым чувством он ощутил сзади береговой уступ. Не споткнулся, не упал - также медленно допятился до топора.
Зверь тоже медленно надвигался, внимательно следя за каждым движением человека. Все тело было собрано, готовое на мгновенный прыжок в любую сторону - на врага или на побег - в кусты, даже боль в загривке отступила, отошла и более не беспокоила. Медведь ясно ощущал волны страха, идущие от человека и потому понял - этот, по крайней мере - этот и сейчас, бить издалека, как в первый раз, не сможет, и некоторая уверенность разлилась по его телу: медведь ощутил, что роли охотника и дичи поменялись местами.
Внезапно рабочий резко нагнулся и поднял топор, этого движения оказалось достаточным, чтобы нарушить стоявшее до сих пор молчаливое и неподвижное притивостояние. Медведь одним прыжком преодолел разделявшее их расстояние и поднялся на задние лапы, пытаясь обхватить человека, но тот успел увернуться, лишь клок ваты из распоротой одним движением телогрейки остался на когтях зверя.
Дмитрий, сбитый мощным ударом с ног, вскочил сразу же и, громко крича, отскочил по берегу к кустам.
- Медве-е-едь! Медве-е-е-еедь! Петрович! Вставай, давай ружье! Медве-е-еедь! А-аааа!
Медведь опять одним махом перепрыгнул к кустам и на сей раз не стал полностью вставить на задние лапы, а лишь слегка приподнявшись на трех, махнул свободной передней по голове оравшего. Волосы, вместе с кожей сползли на лицо. Крик захлебнулся и человек завалился в кусты, по прежнему сжимая в руке бесполезный уже топор. Почуяв свежую кровь, медведь перекусил горло у еще живого тела, хлебнул наскоро из хлынувшего горячего соленого фонтана и полез наверх, к палаткам. Оттуда раздавалась подозрительная возня и медведь своим звериным чутье почуял новую опасность.
Второго человека, выскочившего из палатки, с какой-то длинной палкой в руках он заметил раньше и среагировал быстрее, тут же отпрыгнув в кусты. А человек, это был Евгений Петрович, выскочив с ружьем заметался на свободном пятачке. Сумерки северной ночи: реку, и все что на ней - видно прекрасно, но что творится в кустах или за густыми деревьями - и ясным днем то не очень разглядишь. К тому же после сна, он еще не совсем поверил, что у лагеря, пусть с почти прогоревшим, но все же огнем - мог появиться зверь. И если б не Марина, да еще этот крик Дмитрия...
Ну и где этот зверь? Шутки чтоль шутить вздумали? Да комары с гнусом тут же налетели по полной программе...
Евгений Петрович решил заглянуть в палатку рабочего.
"Если он сидит на месте и зубы скалит, как я тут с комарами... Убью подлеца" - подумал он.
- Эй, недоумок, - Евгений Петрович нагнулся ко входу в палатку рабочего, - ты понимаешь, что так шутить нельзя? Перепугал до смерти бедную женщину. Эй, отзовись, не притворяйся, что спишь... Слышь?..
Внезапно сзади его обхватили две лапы и страшная сила сдавила поясницу, а зубы зверя принялись терзать телогрейку на спине, пытаясь добраться до шеи. Евгений Петрович, не разгибаясь, закинул ствол ружья через плечо назад и тут же наугад выстрелил. Хватка ослабла и острейшие черные когти разрезали телогрейку на части, захватив местами живую плоть. Начальник выскочил из объятий, оставив зверю лишь куски ваты из подкладки и не целясь выстрелил из второго ствола. Видимо, первый выстрел лишь напугал медведя, а второй попал - зверь отшатнулся и впервые зарычал.
Евгений Петрович, скорее по привычке, чем осмысленно, переломил ружье, инжектор выбросил стреляные гильзы... А другие патроны остались в лохмотьях телогрейки, на которой сейчас топтался зверь. Едва он успел посожалеть о недоступных патронах, как упал от удара лапой по голове.
Медведь, сломал ему шейные позвонки, как ломал их лосям и оленям, и даже не подошел к поверженному врагу. Он почуял новую опасность - это еще кто-то шебуршился в странном разноцветном укрытии - то ли пытаясь вылезти, то ли наоборот - спрятаться... Не раздумывая, матерый зверь прыгнул на эту конструкцию. Укрытие оказалось очень хлипким - треск рвущейся ткани, скрип ломающихся алюминиевых трубок и вскрик живого существа, принявшего на себя чуть менее полутонны живого мохнатого веса...