—Тогда прекрати.
—Прекратить быть разумным человеком?
—Ты сбиваешь меня с мысли! — Эбигейл раздраженно встряхнула руками.
—Ответь на один вопрос: я тебе не безразличен?
—Не хочу никаких чувств!
—Понятно. Считаю твой ответ утвердительным. Теперь объясни, почему не хочешь?
—Не знаю, что с ними делать. И с тобой тоже. И зачем это мне? Просто хочу снова тишины и покоя. Хочу вернуться к привычному укладу, потому что это разумно. — Ее голос сорвался на крик, в нем слышались панические нотки. Эбигейл чувствовала, как почва уходит из-под ног, но справиться с собой не могла. — А когда появляешься ты, о покое нет и речи и все летит кувырком. Сюрприз за сюрпризом! Даже на рынок спокойно не сходишь, потому что ты оказываешься рядом, мы идем вместе по улице, заходим в гости к твоей матери, играем со щенком, и Санни угощает нас персиковым чаем. А я хочу, чтобы меня оставили в покое! Я умею жить одна.
—Пойдем подышим свежим воздухом.
—Не надо мне на свежий воздух!
—Милая, ты вся дрожишь и дышишь с трудом. Давай выйдем на минутку, дадим тебе возможность успокоиться.
—Не смей со мной сюсюкать! Я с семнадцати лет живу одна и способна о себе позаботиться! Никто мне не нужен!
Брукс отпер заднюю дверь.
—Пошли, Берт. — Он взял Эбигейл за руку и вытащил на крыльцо. — Если так, значит, черт возьми, тебе не встретился человек, которому ты не безразлична и который хотел бы о тебе позаботиться. А теперь, мать твою, дыши глубже!
—Не смей сквернословить в моем присутствии!
—Слушайся, и не буду.
Эбигейл, оттолкнув Брукса, прислонилась к деревянным перилам крыльца и прижалась к ним лицом. По щекам градом катились слезы.
—Хочешь от меня отделаться? Что ж, лучшего способа не найти. Рыдай! — Закрыв лицо руками, он пытался успокоиться. — Послушай, Эбигейл, если тебе так плохо из-за меня, если я виноват, обещаю оставить тебя в покое и больше никогда не тревожить. Только позволь тебе помочь.
—Это невозможно.
—Откуда ты знаешь?
Она повернула к Бруксу залитое слезами лицо:
—Что ты так за меня переживаешь?
—Ну, если не понимаешь, значит, не слишком разбираешься в социальной интеракции и межличностных отношениях.
—Опять ты надо мной насмехаешься.
—Нет, что ты. — Брукс даже не прикоснулся к ней, но его тихий ласковый голос пролился бальзамом на обнаженные нервы. — Я испытываю к тебе определенные чувства, пока сам не пойму какие, но мне это состояние нравится.
—Обычная химическая реакция, — покачала головой Эбигейл.
—Думай как хочешь. Я пытался изучать химию в школе, только результат получился хреновый. Неужели тебе так плохо со мной?
Эбигейл хотела ответить «да» и была уверена, что тогда Брукс уйдет и оставит ее в покое. И не сумела произнести это коротенькое слово. Не смогла солгать, глядя ему в глаза.
—Нет, мне с тобой очень хорошо, только я не хочу, чтобы ты делал меня счастливой.
—Так, получается, счастье является для тебя источником горя.
—Понимаю, это противоречит логике, но дело обстоит именно так. Прости, что так глупо себя вела.
—Не извиняйся.
Порывшись в карманах, Брукс извлек сложенный вчетверо носовой платок:
—Вот, возьми.
—Спасибо. — Не сдержавшись, Эбигейл фыркнула.
—Хочу задать еще один вопрос. Если не хочешь, не отвечай, только не лги. Кто тебя так обидел? Может муж, приятель или другой мужчина?
—Нет-нет. Ничего подобного. Никто меня не обижал.
—Да у тебя не душа, а сплошная рана. Хочешь сказать, что физического насилия не было?
—Именно так. — Немного успокоившись, Эбигейл промокнула глаза вылинявшей синей тканью и перевела взгляд на теплицу. — Я могу сама о себе позаботиться. Нет у меня ни родных мужей, ни приятелей и вообще никаких отношений.
—Теперь есть. Я имею в виду близкие отношения. — Брукс взял ее рукой за подбородок, а другой вытер со щек слезы. — Напряги свой гениальный мозг и придумай, как с ними поступить.
—Я не похожа на остальных людей, Брукс. Я другая.
—Да, ты явление уникальное. Почему бы и нет?
—Ты не понимаешь.
—Тогда помоги понять.
Ну как ему объяснить? Ведь если Брукс узнает слишком много, всему конец.
—Хочется выпить.
—Сейчас принесу вино. — Эбигейл не успела ответить, а Брукс уже исчез в доме, и она воспользовалась моментом, чтобы привести в порядок запутанные мысли. Тянуть дольше незачем, убеждала она себя. Пора поставить точку.
—Не хочу, чтобы за мной ухаживали, — обратилась она к Бруксу, когда тот вышел на крыльцо с бокалами вина в руках. — Для меня важно все делать самой.
—Ты о вине? Серьезно? — Поставив свой бокал на ступеньки крыльца, Брукс сел. — Хорошие манеры тоже важны. Обычная вежливость. Моя мать очень талантливая и независимая женщина, по она не возражает, когда я приношу бокал вина. Насколько мне известно, ты не менее одаренная и самостоятельная, но это не означает, что я не имею права оказать тебе любезность.
—Как глупо получилось. — Окончательно растерявшись, Эбигейл мяла в руках носовой платок. — Ненавижу себя за глупость. И вообще не притворяйся, будто не понимаешь, что я хотела сказать.
—Тогда сядь рядом и скажи прямо.
После минутного колебания Эбигейл жестом отпустила Берта во двор, а сама села рядом с Бруксом.
—У меня много талантов, но дар сохранять отношения с людьми отсутствует.
—Почему?
—Когда мать решила завести ребенка, то занялась поиском подходящих доноров.
—Значит, у нее никого не было?
—Никого, с кем бы она хотела произвести потомство.
Произвести потомство? Эти слова многое объяснили Бруксу.
—Она достигла возраста, когда захотела обзавестись ребенком. Нет, это не совсем точно. Ей хотелось продолжить род, и к донору предъявлялись очень определенные конкретные требования. Мать — женщина очень умная, и потому естественно, что ей хотелось получить такое же потомство. Высокий интеллект, крепкое здоровье, безупречная наследственность. Определенного типа внешность, строение тела и выносливость.
—Так, теперь картина проясняется.
—Определившись с выбором донора, она рассчитала дату зачатия путем искусственного оплодотворения, в соответствии с личным и рабочим календарями. Разумеется, она обеспечила самое лучшее наблюдение во время беременности, и я появилась на свет с помощью запланированной операции кесарева сечения, была здоровым младенцем с требуемым весом и ростом. О кормилице и няне она тоже позаботилась, так что уход за мной был идеальный. Лучшие специалисты следили за моим развитием.
Радостная птичья трель прозвучала диссонансом в наступившей тишине и была такой же неуместной, как кружение колибри над вазоном с малиновыми гвоздиками.
—Ты сама об этом узнала или рассказала мать?
—Она рассказала. Я с самого начала все знала. Это входило в программу обучения. А обучение и физическое развитие являлись основными приоритетами. Мать — женщина удивительно красивая, и моя внешность стала для нее в некотором роде разочарованием. Черты лица приятные и правильные, цвет кожи и волос тоже вполне подходящий, но я не достигла той безупречной красоты, на которую она рассчитывала. Однако этот недостаток компенсировали мощный ум, превосходные рецептуально-моторные навыки и ретенция. В целом, мать была удовлетворена результатом.
—О господи, детка!
Брукс обнял ее за плечи, но Эбигейл вырвалась:
—Не надо меня жалеть.
—Нужно это как-то пережить.
—Я рассказываю такие подробности, чтобы ты понял мое генетическое строение. Мать, в целом довольная полученным потомством, никогда не пыталась наладить со мной эмоциональную связь. Она меня не любила и даже не пыталась полюбить. Не допускала мысли, что у меня могут быть свои планы, цели и желания. А вот ее намерения в отношении меня всегда были очень четкими и продуманными до мелочей. Долгое время мне казалось, что мать не любит меня из-за каких-то недостатков или дефектов, а потом я осознала, что она вообще не способна на сильные чувства. Просто не умеет проявлять чувство привязанности. Учитывая генетический фактор и влияние окружающей среды, у меня такая способность тоже отсутствует. Вероятно, я не наделена даром завязывать отношения, но хорошо понимаю, что для их развития и поддержания наличие чувств и привязанности к человеку является условием первостепенной важности.
Брукс в жизни не слышал такой ужасающей чуши, но вовремя сдержался и выразил свое мнение в более мягкой форме:
—Если называть вещи своими именами, ты считаешь, что, если твоя мать хладнокровная эгоистка, способная на чувства не больше чем блоха, ты генетически предрасположена стать такой же.
—Слишком грубо.
—Могу еще грубее.
—Слишком грубо.
—Могу еще грубее.
—Не стоит. Если принять во внимание генетику и окружающую среду, которые чаще называют природой и воспитанием…
—Черт возьми, мне это известно.
—Ну вот, ты опять сердишься.
—Слишком мягко сказано. Но ты здесь ни при чем. Позволь задать еще один вопрос. Если ты по генетическому строению не способна любить и проявлять привязанность, почему ты так любишь этого пса и он тебя тоже? Только не говори, что все дело в тренировке.
—Мы нужны друг другу.
—Это лишь одна сторона медали. Если Берт вдруг заболеет или получит травму и больше не сможет тебя охранять, ты что, постараешься от него избавиться?
—Конечно нет.
—Потому что это будет проявлением холодного расчета и эгоизма и откровенной подлости, а ты на это не способна. А еще потому, что ты его любишь.
—Но он не человек. Некоторые люди любят животных, но не испытывают подобных чувств по отношению к себе подобным.
—Но по отношению ко мне ты что-то испытываешь.
За неимением подходящего ответа Эбигейл молча уставилась в бокал с вином.
—А что твой отец?
—Донор?
—Ну ладно, пусть донор. Если мать не сказала, кто он, ты могла выяснить сама. С твоим-то умом.
—Она никогда не называла имени и не давала никаких сведений. Но в двенадцать лет я нашла их сама.
—Она хранила эту информацию.
—По-моему, она считала важным следить за его здоровьем и предупредить потенциальные проблемы, которые могли у меня возникнуть. Да, она сохраняла защищенные файлы, а я их взломала.
—В двенадцать лет?
—Я всегда проявляла интерес к компьютерам. Этот человек физик по профессии. Очень успешный и уважаемый. Он стал донором примерно в двадцать лет или чуть больше, на несколько лет младше матери.
—Ему о тебе известно?
—Нет.
—Могла бы с ним связаться.
—Зачем? К чему портить жизнь ему и его семье? Между нами существует лишь биологическая связь и ничего больше.
—Значит, у него есть семья.
—Да, он женился в тридцать один год. В то время, когда я взломала файлы, у него был один ребенок, и они с женой ждали появления на свет второго. Теперь у него трое детей, но я не из их числа. Я — результат донорской спермы.
—Он и сейчас женат?
—Да.
—Значит, этот человек может устанавливать и развивать отношения. Ведь у тебя и его гены.
Некоторое время Эбигейл следила за полетом колибри, сапфирового пятнышка, которое вскоре исчезло из вида.
—Почему ты так стремишься быть рядом с человеком, у которого не развита способность устанавливать личные отношения?
—Может, мне нравится наблюдать, как эта способность развивается. Есть и другая причина — я просто запал на тебя. Втюрился по уши, увяз и т. д. — как хочешь назови. Вот и сложи вместе оба этих фактора.
—И есть причины, по которым я не могу позволить нашим отношениям развиваться. Назвать их не могу.
—Догадываюсь, что ты убегаешь от чего-то очень страшного и потому держишь при себе собаку, гору оружия и повсюду устанавливаешь сигнализацию и охранные системы. Что-то заставляет тебя сидеть взаперти, в прямом и переносном смысле. Со временем станешь больше мне доверять и поймешь, что просьба о помощи не является проявлением слабости и ущербности, вот тогда и расскажешь все как есть. Ну а пока пойду займусь грилем.
Брукс поднялся с места, и Эбигейл последовала его примеру.
—Уж раз тебе так хочется знать, что скрывается за всеми замками, скажи, где грань между интересом профессиональным и личным?
Эбигейл ждала честного ответа, и Брукс оправдал ожидания.
—Да, сначала ты заинтересовала меня как полицейского, ведь полицейскому свойственно желание докопаться до истины. Хочешь знать, что случилось потом, когда ты чуть-чуть приоткрыла засовы? Ты зацепила меня, Эбигейл. Перевернула душу. — Брукс взял ее за руку и прижал к груди.
Эбигейл чувствовала, как бьется под ладонью сердце, и не выдержала, дала волю нахлынувшим эмоциям, прижалась щекой к Бруксу. Брукс обнял ее, и она, зажмурившись, прислушивалась к внутренним голосам. Господи, как же хорошо, когда прохладным весенним вечером обнимает мужчина, которому ты действительно не безразлична.
Это было подобно чуду даже для патологического аналитика, не склонного верить в чудеса.
—Я все равно не знаю, что делать и как вести себя с тобой. Окончательно запуталась.
—Поживем — увидим.
—Пожалуй, можно попробовать. Ты останешься на ночь?
Брукс поцеловал ее в макушку:
—Я уж думал, ты никогда не задашь этот вопрос.
Эбигейл отступила на несколько шагов и, постепенно приходя в себя, посмотрела ему в глаза.
—Пойду, приготовлю приправу для салата из пакета.
Во взгляде Брукса промелькнули смешливые искорки.
—Вот и чудесно.
Эбигейл вернулась в дом, а Брукс подошел к грилю и снял крышку. Ох, как сильно эта женщина его «зацепила», даже становится немного страшно. Но Брукс не сомневался, что привыкнет к этому чувству и постепенно узнает, что таится за тяжелыми засовами, которые он рано или поздно приоткроет. Это будет непросто, но дело того стоит.
*
А в это время в Чикаго, всего в двух кварталах от клуба, где когда-то летним вечером Элизабет Фитч познакомилась с Ильей, последний осматривал затрапезную квартиру, в которой с помощью компьютеров совершались самые прибыльные мошеннические операции. Илья часто наведывался сюда с проверкой, и, несмотря на нервозную обстановку, вызванную его присутствием, работа шла как по маслу.
На компьютерах работали несколько операторов, которые рассылали спамы с предложениями работы на дому, знакомств в Интернете, бесплатного скачивания информации и рекламу «Канадиен фармасиз». Найдутся простачки, которые попадутся на рекламную удочку и, благодаря стараниям сидящих на телефоне операторов, сами вышлют деньги. Остальные сотрудники займутся хищением счетов кредитных карт и другой личной информации, что приносит быстрый доход.
При минимальных накладных расходах огромная, регулярно поступающая прибыль.
Илья лично разработал схему нигерийской аферы, подтвердившей свою действенность на практике и по сей день приносившей семейству огромные деньги.
Это стало предметом особой фамильной гордости.
Работа доставляла Илье удовольствие, и он считал свое занятие в высшей степени интеллектуальным трудом. Бизнес шел замечательно и по сравнению с прошлым годом расширился. Ни многочисленные предупреждения, регулярно появляющиеся в Интернете, ни разоблачения в вечерних новостях не могли заглушить страсть человечества к «легким» деньгам.
И чтобы заставить легковерных дурачков облегчить свои бумажники, достаточно уметь пользоваться компьютером и телефоном.
Илья не отрицал насилия и без колебаний прибегал к нему, когда считал, что в данном случае без него не обойтись. И все же отдавал предпочтение более изощренным преступлениям. Он считал себя успешным бизнесменом и в ближайшем будущем собирался жениться и обзавестись крепкой семьей. Илья намеревался научить сыновей правильно вести дела, а кровавыми разборками пусть занимаются другие. Конечно, без таких ценных людей, как Короткий, не обойтись, но для своих сыновей Илья мечтал о совершенно ином будущем.
Он не без удовольствия прислушивался к заученным речам операторов, которые в случае необходимости умело импровизировали: «Да, вы можете заработать много денег, не выходя из дома! Без труда увеличите свои доходы, будете работать по установленному вами расписанию. За символическую плату мы обеспечим вас всем необходимым».
Разумеется, ничего путного этим глупцам не пошлют, но денежки уже поступят на счет. Плата за «услуги» невелика, менее сорока долларов. В самом деле, ничтожная цена за полученный урок.
Илья коротко переговорил с диспетчером, записал сумму дневной прибыли и направился к выходу.
Вздох облегчения за спиной тоже вызвал приятное чувство.
Он рожден, чтобы властвовать — это получилось у него так же естественно, как носить любимые костюмы от Версаче.
Илья вышел из подъезда и направился к поджидавшей рядом машине. Не сказав ни слова водителю, он проскользнул на заднее сиденье. Внедорожник тронулся с места, и Илья написал сообщение любовнице, предупредив, чтобы ждала его через два часа. Потом послал сообщение невесте, уточнив, что задержится, но надеется завершить все неотложные дела к полуночи.
Вскоре машина снова остановилась, на сей раз у ресторана, где сегодня намечалась закрытая «вечеринка».
Отец настаивал на ежемесячных совещаниях, где необходимо личное присутствие, хотя Илья полагал, что Skype и конференц-связь гораздо эффективнее.
И все же подобные встречи имели положительную сторону: еда и водка подавались отменные, а в придачу к ним собиралась приятная мужская компания.