Сироты небесные - Андрей Лазарчук 25 стр.

Волшебники, холера.

Ещё лет десять назад они назывались операторами. Да, конечно, требовалось мужество и научный фанатизм, чтобы пойти на это: вживлять в своё единственное тело грубые, несовершенные и непредсказуемые приборы для управления арги-ду, «железными микробами». Многие умирали, и смерть эта была не лёгкой. Но на смену выбывшему вставали двое…

И они понемногу овладевали утраченными – казалось бы, навсегда – навыками. Правда, Потапов сомневался, что игра стоит свеч, что одиннадцать человеческих жизней за новый сорт пластмассы и тридцать пять – за съедобное, но совершенно безвкусное тесто, – приемлемая цена. Да, он входил тогда в Научный Совет и пользовался кой-каким авторитетом, но его выслушивали – и поступали по-своему. Это была уже не наука, а новая неистовая религия, со своими догматами и своими мучениками. Своим раем и своим адом. Своими кострами и своими раскольниками…

Двигаясь, как автомат, Потапов записался у смутно знакомого оператора и занял место в колонне. Через несколько минут им скомандовали: «Марш!» – и повели по наждачно-шершавой дороге. Дождь как раз кончился. Минут через двадцать покажется солнце…

Ярко вспыхнуло где-то наверху и сзади, высветив такие разные затылки и плечи шагающих добровольцев. Всё вокруг будто бы замерло, пропустив такт. Потапов поднял голову. Совсем невысоко и совершенно беззвучно пронеслись три… самолёта? Последний раз самолёты он видел на Земле… У большого были крылья – широкие, треугольные. У маленьких – так, крылышки.

Все три гнали перед собой конусы ослепительного прожекторного света. Они пролетели, и стало почти темно.

Толпа прёт? – почти весело подумал Потапов.

Он почти не сомневался в том, что рано или поздно его земляки, даже загнанные в тупик повседневной скуки и скудости – там, внизу, – соберутся с мыслями, стряхнут постоянно навязываемую им сонную одурь и одичание, засучат рукава… Правда, он не думал, что это произойдёт так скоро.

Впрочем… тридцать лет. Можно изобрести кое-что и покруче пороха. Так, между делом.

Но – самолёты!

Сейчас вам будет – «толпа прёт»…

В полном восторге он ударил себя кулаком в раскрытую ладонь, и как бы в ответ небо впереди засверкало сотнями точечных сиреневых вспышек.

Летели так: «Неустрашимый» вёл Рра-Рашт собственноручно, на месте второго пилота сидела Тейшш, а за стрелковым пультом, где обычно работал Санька, – Ярослав. Пан Ярек. Навык обращения с визиблом у него уже был, с оружием – тоже… Олег, Михель и Вовочка летели пассажирами. Ичшхи-Та, Вторая Рра-Рашта, облачившись в маскировочный «хамелеонный» комбинезон, заняла место в кормовом шлюзе. Как только (и, разумеется, если) корабль сядет, она незаметно, пользуясь дымовой завесой – а завеса будет, лёгкая, мотивированная, – выскользнет из люка и займётся пешей разведкой…

Кораблик Тейшш, которому хоть и с запозданием, но всё-таки сообразили присвоить гордое имя «Спасатель», пилотировал Санька. Десантную группу составляли Рафашш и Шарра, вооружённые до зубов ручным оружием.

Барс стал пилотом третьего кораблика грозной эскадры, катера «Неустрашимого», тоже по случаю обретённой самостоятельности получившего собственное имя: «Натиск». Маша занимала кресло штурмана и знала, что ей вскоре действительно придётся сыграть эту роль; вторая пара пилотов-эрхшшаа, Мийт-Та и Чишш, как и их собратья на «Спасателе», готовились прежде всего к рукопашной схватке.

На оба лёгких кораблика установили по три лазерных батареи с «Неустрашимого». Этого с лихвой хватало для эффективной стрельбы по наземным и воздушным – то есть неподвижным или медленным – целям, а на орбите…

На орбите оружия никогда не бывает хотя бы достаточно.

Санька так и не смог потом восстановить ход событий. Возможно, виной было включение Рра-Раштом хроновика – в тот момент, когда поняли, что их обстреливают и что медлить уже нельзя. Это был не первый и не десятый случай, когда Санька попадал под удар хроновика, но никогда не было такого, чтобы начисто отшибало память. Не отшибало – перемешивало. Какие-то события казались происшедшими давным-давно и почти стёршимися, какие-то – приснившимися, прочитанными, увиденными в кино… Иных событий, которые отпечатались в памяти, просто не могло быть в действительности: например, он отчётливо помнил, как пылает и рушится внутрь себя исполинская Игла – почти десятикилометровая башня, венчающая скалистую вершину у восточной окраины плато, там, где начинается непроходимый хаос чёрных хребтов, пропастей, отвесных стен, разломов, трещин… но этого просто не могло случиться, потому что на самом деле Игла как стояла, так и стояла – гладкая и блестящая издалека, вблизи она оказалась похожей на старый, без коры, ствол иссохшего и окаменевшего дерева – палево-серый, неровный, сучковатый, с какими-то шипами, дуплами, прорезями, выступами…

Возможно, то, как поступили они, было неправильным. Не зря же он четвёртую неделю сидит в одиночной камере, дожидаясь суда. И Рра-Рашт отозван на свою планету как-то без почестей… Но и те, в городе – поступили по-свински. Бить на поражение сразу, не пытаясь предупредить, предостеречь, хотя бы спросить, опознать, – это подло. Стрелять в тех, кто, может быть, пришёл тебя спасать…

Да, на чужой планете он без санкции командования открыл огонь на поражение. Но только в тех, кто стрелял в него. Да, сколько-то человек погибли. Но все они хотели его смерти. Его – и тех, кто стал ему дорог.

Они начали стрелять первыми. И даже не попытались предупредить.

Все остальное вытекало из этого обстоятельства. Получалось как бы само собой. «Принцип домино»: один толчок, цепочка падений – и перед вами новый пейзаж…

Просто когда Санька понял, что именно он сейчас – самый главный в этом захваченном и местами горящем городе, обратного хода уже не было. Оставалось только ломить вперёд.

И он стал ломить вперёд. Удивившись попутно, что белая тряпка в окне – такой распространённый во Вселенной знак капитуляции…

Он ещё раз убедился тогда, что для начальника главное – это иметь толковых подчинённых и не сдерживать их тогда, когда они знают, что делают.

Коты вычислили, нашли и арестовали здешнее правительство. Олег тут же, не давая арестованным выйти из шока, принялся выкачивать из них всевозможную информацию.

Ярослав, размахивая своим пулемётом, построил полицию и пожарных. Полиция ещё недолгое время пыталась качать какие-то права, а пожарные взяли под козырёк и занялись своим прямым делом.

Мобилизованные для отпора «нижним» граждане были распущены по домам.

Барс выступил по местному радио (переводил Михель) и сказал, что бояться гражданам нечего, любое недоразумение можно уладить, и вообще – период изоляции позади, добро пожаловать в обитаемую Вселенную…

После чего «Спасатель» (без Саньки) и «Натиск» незаметно снялись и ушли в облака. Через три часа вернулся один «Натиск».

…Нет-нет, всё в порядке! Все живы – просто остались там, на корабле, с людьми. Большой корабль, в трюме почти шестьдесят человек, перепаниковали… вода есть, еда есть, но темно и душно, очень душно, эрхшшаа сейчас пытаются что-то запустить… Нет, экипаж мёртв. Их добили уже потом, после того, как коты взбунтовались и ушли. Но попутно, добивая – повредили систему управления. В общем, теперь похоже на то, что людей придётся снимать группками, перевозить сюда, на Мизель, а уже отсюда…

Чуть-чуть отлегло. Это срочно, но не сверхсрочно.

К трём часам дня на дороге внизу появились разведчики наступающей армии. Их встретили Вовочка и Михель – в трофейной четырёхколесной самобеглой тележке белого цвета. Эмблему правительственной связи – узкий запечатанный конверт – соскребли ножом и поверх нарисовали свою, новую, только что рождённую: шпагу, стилизованную ракету и звёздочку сверху.

Следующая встреча президента с Исигуро Усидой состоялась в резиденции спецкомиссара – в новеньком пентхаузе на Чистых прудах. Плоская крыша была завалена сугробами идеально белого снега. Снегогенератор стоял позади дома, Усида пускал его в ход по ночам. Он жаловался, что мало спит – два, а если повезёт, то три часа в сутки…

Внизу, если посмотреть, пузырилась обычная московская коричневато-серая снеговая каша.

Сада камней возле дома не было. Росло несколько деревьев – странного вида ели и плакучие ивы.

В доме было не по-японски тепло, и обстановка напоминала скорее о викторианской Англии, чем о Востоке. Дубовые книжные шкафы во всю стену и тёмные корешки старых книг на добром десятке языков…

– Жаль, что ты не куришь, – сказал Усида, обнюхивая короткую сигару. – Человеку нужно иметь слабости, от которых легко отказаться.

– Жаль, что ты не куришь, – сказал Усида, обнюхивая короткую сигару. – Человеку нужно иметь слабости, от которых легко отказаться.

– Я курил в школе, – поморщился президент. – Никакого удовольствия.

– Ты получил новые данные.

Это был не вопрос, а утверждение. Весь пакет документов был доставлен спецкомиссару через час после президента, а то и меньше.

– Да.

– Я много думал. Обсуждал с коллегами. Надо дать ему слово на Генеральной Ассамблее. По твоему представлению.

– Когда?

– Через три дня. Через четыре максимум.

Президент хрустнул переплетёнными пальцами.

– Хорошо… Да, я придумал тебе название. «Корона». «Керама Корона». По-моему, прекрасно звучит.

– По-моему, тоже, – коротко рассмеялся Усида. – Так назывался мой самый первый сорт. Тебе придётся думать дальше…

К вечеру повалил снег, всё сильнее и сильнее, сначала быстрый, мелкий и колючий, потом – медленный, мягкий, крупными хлопьями, совершенно рождественский. Резко подскочила температура – градусов до двух, а с утра было около двадцати мороза, да ещё с хорошим морским ветерком…

Некрон пошарился в сарайчике, нашёл широкую пластиковую лопату и двинул к бане – нагрести сугроб побольше. Он никогда не упускал случая попариться, а здесь была прекрасная банька: из толстенных отборных брёвен, в меру тесная, с кубом из нержавейки и каменкой из чёрных окатышей величиной с кулак. Сухие берёзовые дрова обещали отменный жар.

Под крышей сушилось десятка два веников: берёзовых и дубовых.

Он занялся топкой, а пацанов погнал за колодезной водой. Но стоило им вернуться, бряцая полными ведрами, как у Антона сделалось очень спокойное лицо, а глаза уставились в бесконечность. Иван отобрал у него вёдра и осторожно поставил на крыльцо.

– Началось? – робко спросил он.

– Похоже, да… – Некрон подхватил парня под руку и повёл в дом.

– О, простите, – сказал Антон, а точнее, Бэр – он был уже здесь, всё видел и слышал. – Кажется, я оторвал вас от прекрасных приготовлений.

– Не страшно, – сказал Некрон.

– Есть новости?

– Есть новости.

Он взял папку, которую ему полчаса назад, в самую пургу, притаранили из Питера два фельдъегеря. Там был список вопросов, которые следовало задать, список сомнений, которыми следовало поделиться, и предложение выступить через два дня на Генеральной Ассамблее ООН – в сущности, высшем органе всепланетной власти. ООН знавала разные времена и даже иногда впадала в полное ничтожество, картонную декоративность и чёрт знает что. Но сейчас её могущество было велико как никогда: все марцальские структуры управления постепенно демонтировались, их место занимали спешно создаваемые подразделения ООН. Остро не хватало марцальского умения находить общий язык со всеми и убеждать любого упрямца в чем угодно…

Тем не менее многие политологи сходились во мнении, что Земля большей частью уже де-факто представляла собой единое государство: что-то типа конфедеративной республики парламентского типа. Никто не готовил эту интеграцию специально – как, например, объединяли Европу в конце прошлого века. Так уж сложилось само собой под влиянием всяческих сильнодействующих обстоятельств.

Предложение Бэру предстать перед Генассамблеей, можно сказать, немедленно – уже было косвенным признаком того, что на самом верху понимают чрезвычайную сложность ситуации и необходимость принятия каких-то новых и кардинальных мер. Но, как любой полномочный парламент, Генассамблея была неповоротлива, легко возбудима и не слишком предсказуема…

– Можно, я лучше глазами? – голосом Бэра сказал Антон и протянул руку.

– Конечно… – Некрон подал ему папку.

Антон стремительно перелистал сшивку из двух десятков страниц, закрыл папку, подержал её двумя пальцами за уголок, словно хотел пустить по ветру, но передумал и вернул Некрону.

– Не вполне то, чего я желал бы, – сказал он, – но и не вполне то, чего я опасался. Будь у нас лет пять впереди – я был бы счастлив продвигаться такими темпами.

– И что же делать? – спросил Некрон.

– Пока не знаю… Можно, я где-нибудь сяду и кое-что набросаю на бумаге?

– Да, конечно… – Некрон повёл Антона к письменному столу.

Походка у гардемарина изменилась, стала тяжёлой и развалистой. Он медленно поводил головой из стороны в сторону, осматривая помещение.

– Это вы здесь живёте? – спросил он.

– Не совсем. Это дача моего приятеля, за городом. Тут… тихо.

– Да, очень хорошая слышимость, – похвалил Бэр. – Никаких помех… Нет, если можно, не машинку и не перо, а простой карандаш. Спасибо…

Он писал неимоверно быстро, с жарким шелестом грифеля – при этом буквы были чёткие, как в прописях. Строчки плотно заполняли один лист за другим.

– Ваши марцалы правы в своих опасениях, – говорил он одновременно с этим, и Некрон видел, что пишет он совсем иное. – Но они прошли в своих рассуждениях не до конца. Они рассматривают варианты при том условии, что правила игры неизменны. А ведь есть ещё один существенный фактор: это стабильность действующего правительства Тангу. Те, кто вершит дела сейчас, – это умеренные. Это из-под них вы повыбивали подпорки. Вы и Тирон. И если нынешнее правительство навернётся с большой высоты, к власти придут другие. Более жёсткие и решительные. И правила игры изменятся…

– То есть…

– То есть будет уже абсолютно не важно, поступаем мы в точном соответствии с их законами – с которыми вас, кстати говоря, никто официально не знакомил, не так ли? – или пустились во все тяжкие. Я боюсь, что, как бы мы ни изворачивались, а всё равно – придёт армада, одолеет наш дохленький флот и начнёт садить тераваттными лазерами по городам. И когда мы выбросим белый флаг? После десятого миллиона жертв? Или после сотого? Но ведь выбросим же…

– И Коты…

– Коты прекрасны, но они тоже смертны. Более того, в отличие от вас – их можно не беречь. Как сырьё они Тангу не интересуют. То же самое касается и Свободных… Ну вот, испортил вам настроение. Я не хотел, честное слово.

Некрон махнул рукой.

Бэр ещё несколько минут дописывал своё послание, потом – подал Некрону.

– Это ответы не на все вопросы – просто кое-что я оставляю для выступления, а кое-чего просто не знаю. Вы повезёте их сами?

– Да, прямо сейчас.

– Два часа на дорогу… Давайте через три ровно продолжим разговор.

– Полчаса на дорогу, – поправил Бэра Некрон. – Президент здесь, неподалёку. Тоже на даче.

– И тоже у приятеля?

Некрон кивнул.

– Хорошо. Тогда – до встречи через час.

Антон пошатнулся, но устоял. Потёр ладонью лоб.

– Баня, как я понимаю, отменяется? – спросил он.

– Пока да. Возможно, вечером…

В это Некрон и сам уже не верил.

Снег валил всё гуще.

Глава четырнадцатая. ПЛОДЫ ПОБЕДЫ

Все дни, а потом и недели, которые Санька провёл на посту Самого Главного Начальника Планеты Мизель, слились для него в один-страшно-длинный-день. Вроде бы он спал иногда, но либо сон не приходил, и он вскакивал, вспомнив что-то важное и несделанное, либо действительно что-то происходило, и его расталкивали – следовало принять решение…

Война, вроде бы погашенная, то и дело норовила вспыхнуть снова. Всплывали нанесённые обиды, вскрывались преступления – и не шуточные. Санька назначал расследования, мирил, если мог, или прятал под замок, чтобы не допустить самосуда и как следствие – новой вспышки ненависти. Тяжелее всего было с новоприбывшими землянами: даже спущенные с корабля на твёрдую почву, они продолжали психовать, заражая дикой нервозностью всех в округе, и наконец Санька, по совету Артёма, распорядился выдавать им местное питьё «умахраб» – что-то вроде пива на вкус, но с акцентированным успокаивающим и даже снотворным эффектом. Это вроде бы начало помогать…

Барс и Маша высказали предположение, что это отнюдь не совпадение: прибытие в окрестности планеты шести десятков доведённых до психоза телепатов – и вспышка агрессивности среди населения, которое к телепатии восприимчивости никак не проявляло. Впрочем, без отдельного исследования, причём не на любительском уровне, тут не обойтись.

Для Олега нашли какого-то инженера-расстригу, который занимался похожими проблемами. Тейшш увезла Олега и вызвавшегося помогать ему Артурчика в жилище этого чародея, а потом, вернувшись, была задумчива. Она и Рра-Рашт должны были вот-вот улететь на одну из планет Эрхшшаа – как только станет ясно, можно ли починить оставшийся на орбите имперский корабль. Рафашш, Мийт-Та и Чишш возились там безостановочно. Наконец Чишш вернулась и доложила, что починить можно, регенерация запущена, и недели через две всё будет в лучшем виде.