— Скоро сюда примчится Арес, — говорил Элиас, играя куклами, — он предложит тебе убежать, и ты, конечно, согласишься. Тут-то мы его и поймаем.
И гладкая красная поверхность пошла пузырями.
Девушка увидела, как по лицу Ареса побежала тень, скулы напряглись, а пальцы сжались в кулаки.
Элиас, довольный собой, засмеялся и вынул из-за пазухи кукол.
— Смотри сюда, Пушистик. Знаешь, что это?
Вампир пошевелил пальцем иглу, воткнутую в сердце тряпичного волка, и Арес вздрогнул.
— Ну как тебе мой план, малыш? — Он кивнул на Алину. — Она нужна тебе как воздух, не так ли? — Элиас подбежал к креслу и, схватив девушку, подтащил к огненному кругу. — Что ты почувствуешь, когда я разопью ее у тебя на глазах, как бутылку хорошего вина?
— Оставь ее, — приказал Арес.
— Это вряд ли, — вампир провел пальцем по шее девушки. — Я буду цедить ее капля за каплей. — Он помахал куклой и триумфально изрек: — А она будет умолять о пощаде, потому что в ее сердце не будет любви к тебе! И она будет ненавидеть тебя последние минуты своей жизни. — С этими словами вампир резко выдернул из тряпичной груди черную иглу и сломал ее пополам.
Алина закричала и, если бы Элиас не обнимал ее за плечи, вряд ли удержалась бы на ногах. Она не испытала боли, но из сердца словно выпорхнуло что-то родное и привычное, оставив щемящую пустоту.
— Одиннадцать лет ждал этого дня!
Вампир отшвырнул бесполезную игрушку и резким движением опустил рукавчик платья, обнажив плечо девушки.
Арес рванулся, зазвенели цепи, и обломки посыпались дождем на каменный пол.
— Какого черта, — Элиас отшатнулся, потянув за собой Алину. Он гневно уставился на Франциску: — Ты же сказала…
Колдунья лишь улыбнулась и повела плечиком.
— Я тебя убью, — с ненавистью прорычал Арес, наступая.
— Франи, — требовательно возвысил голос Элиас. Но колдунья осталась безучастной.
Тогда Элиас положил ладонь на шею Алине и предупредил:
— Сделаешь, пес, еще хоть шаг, и я сверну ей шею.
Угроза подействовала, Арес замер.
Все трое напряженно смотрели друг на друга. Одна лишь Франциска расслабленно наблюдала за ними.
— Моя дорогая, — холодно обратился к ней Элиас, — не ты ли пришла ко мне, предложив свою помощь в обмен на девчонку? Мне казалось, она нужна тебе!
— Тебе казалось, — усмехнулась колдунья. Она выдержала его взгляд и воскликнула: — Элиас, как же ты смешон! На что мне эта жалкая девчонка? Да если я только захочу, у меня тысяча таких будет!
Вампир стиснул зубы и процедил:
— А что же тебе тогда нужно?
Франциска приблизилась к ним.
— Мне нужны вы — оба, одновременно!
— Зачем? — спросил Элиас.
— Кто ты? — спросил Арес.
Колдунья откинула за спину блестящие черные волосы.
— Кто я? — засмеялась она и, протянув руку, похлопала юношу по щеке. — Хороший вопрос! Умничка, ты получаешь приз зрительских симпатий.
Франциска порезала себе руку, брызнула кровью с лезвия в горящий розовым пламенем круг — огонь почернел, и красная жижа забурлила.
А когда пузыри исчезли и поверхность превратилась в гладкое зеркало, все увидели.
Глава 18
Старая пристань
Двое мужчин, светловолосый и темноволосый, шли по узкой извилистой улочке, застроенной примыкающими друг к другу каменными домами, и разговаривали. Лиц в темноте не было видно.
— Я больше в эту таверну ни ногой! — сказал один из них. — Утка даже для меня жесткая.
— Скоро и таверны не будет, — фыркнул второй. — Я был так голоден, а тут этот толстый хозяин. Надеюсь, его хватятся не сразу.
Оба засмеялись, а потом одновременно остановились и обернулись, провожая взглядами белокурую девушку в черном плаще.
— Хороша, да?
— Это тебе твоя холодная испанская кровь подсказала? Согласен, очень хороша.
— Будет моей! — обронил темноволосый. Голубые глаза его спутника блеснули в темноте.
— А может, и моей!
Кровавая жидкость зашипела, пошла волнами и медленно растеклась, став гладкой.
На лесной поляне, в окружении зелени и цветов, сидела молодая золотоволосая девушка в нарядном розовом платье, а рядом с ней крупный мужчина с аккуратно подстриженной бородкой, пронзительно голубыми глазами и зачесанной назад белой гривой волос. На траве между молодыми людьми стояла плетеная корзинка с хлебом, сыром и бутылкой вина. Лучи заходящего солнца, пробивающиеся сквозь стволы деревьев, блестели в волосах и каре-зеленых глазах девушки, словно обнимая, скользили по ее изящной фигурке.
— Анна, вы обворожительны, — негромко сказал мужчина, накрывая ее руку своей. — Во всем Квебеке нет девушки красивее.
— Вас привлекает только моя внешность? — Девушка в упор посмотрела на него.
— У вас смелый взгляд, — едва заметно улыбнулся он.
— Ваш друг Анхель уже говорил мне об этом. А еще, что я прехорошенькая. Думаете, он искренен?
— Как знать. — Мужчина пододвинулся к ней, обвил рукой хрупкие плечи и зашептал что-то на ухо, от чего девушка раскраснелась и заулыбалась. А потом Аид подхватил ее на руки и под звонкий смех закружил по поляне.
— Довольно, довольно, — смеялась Анна. — Ах, Аид, вы ведь не похитите меня с этой поляны, как бог подземного царства похитил Персефону![3]
Мужчина перестал кружить девушку и серьезно заглянул в ее глаза.
— Я схожу с ума, вы околдовали меня. — Он впился в ее губы. Анна не оттолкнула его. Он осыпал поцелуями ее шею, грудь, медленно опуская девушку на траву…
Когда сгустились сумерки, Анна сказала:
— Мне пора. Уходи. Если только батюшка узнает, мне несдобровать.
Она подняла с земли корзинку.
Аид смиренно склонил голову и, не произнеся ни слова, скрылся за деревьями.
Анна собрала его одежду и сложила в корзинку. Взгляд ее скользнул по поляне и остановился на огромном белом волке, стоящем среди деревьев.
— Я тебя люблю, — одними лишь губами произнесла девушка.
Красная поверхность забурлила и вновь стала гладкой.
Девушка с корзинкой вошла в белокаменный дом, где ее встретила моложавая женщина с каре-зелеными, в точности как у Анны, глазами.
— Где ты была?
— Гуляла, матушка.
Мать хмыкнула.
— Твои сестры трудятся не покладая рук, а ты… королевна нашлась! Иди, тебя ждут в гостиной.
— У нас гости? — изумилась Анна.
— Пришел тот испанец, который вчера присылал цветы. Глянулась ты ему, дочка. Будь с ним повежливее, он не бедняк!
Щеки девушки покрылись румянцем, и она быстрым шагом направилась по выложенному белым камнем коридору.
У дверей она увидела сидящего на корточках черноволосого юношу с живыми черными глазами.
— Здравствуй, — улыбнулась ему девушка.
Юноша смущенно потупился.
— Мой брат… — начал он.
— Ты Элиас, правильно? Анхель рассказывал о тебе. — Анна вынула из корзинки хлеб с сыром и протянула ему. — Угощайся, пожалуйста.
Юноша схватил хлеб и, широко улыбнувшись, сообщил:
— Скоро мне это будет не нужно, я… — он резко осекся. — Спасибо.
Девушка ласково потрепала его по волосам, пробормотав:
— Как думаешь, вечность очень одинока?
Он растерялся, а она, не дожидаясь ответа, зашла в комнату.
В просторном помещении с плотно задернутыми окнами, не пропускающими свет, находился мужчина средних лет. Высокий худощавый брюнет, мертвенно бледный, с острыми чертами лица и глазами оливкового цвета.
— Добрый вечер, Анхель! — поприветствовала девушка, шумно втягивая носом воздух. — Чудно пахнет. Это ладан?
Мужчина оказался рядом с ней в какую-то долю секунды и прижал ее ладонь к своей груди.
— Слышите?
— Что именно? — изумилась Анна.
— Как бьется мое сердце, — с придыханием прошептал Анхель.
Девушка засмеялась.
— Шутите? Какой же вы выдумщик! Аид мне все рассказал, ваше сердце не может…
— Вы не поняли, — оборвал Анхель и, как затравленный зверь, огляделся. — Аид не имел права… предатель! Никто не должен знать! — Гость сжал кулаки.
Девушка покачала головой.
— Он лишь предостерег, что вы можете ненароком меня поранить. Не сердитесь на друга, прошу вас.
Он обнажил острые клыки.
— Я не причиню вам боли, потому что… — Вампир крепко взял ее за руку. — Станьте моей!
Франциска отшатнулась.
— Простите, Анхель, но…
Он подошел к дивану, где стоял небольшой ларец, и открыл его перед девушкой. Тот был сверху донизу набит драгоценностями.
— Это малая часть моего свадебного подарка! Разве не прелесть?
Анхель против ее воли взял тонкую руку девушки и надел на палец кольцо с рубином.
Франциска попыталась снять его, но голос, прозвучавший, как удар хлыста, ее остановил.
— Это малая часть моего свадебного подарка! Разве не прелесть?
Анхель против ее воли взял тонкую руку девушки и надел на палец кольцо с рубином.
Франциска попыталась снять его, но голос, прозвучавший, как удар хлыста, ее остановил.
— Это лишь формальность. Кажется, вашему батюшке мой ларец пришелся по душе. Он ведь нуждается, столько голодных ртов, так хочется вернуть былое положение, а ни одна ваша сестра еще не пристроена… — Вампир улыбнулся. — Судьба благосклонна к младшенькой красавице! Уповаю лишь на то, что вам хватит благоразумия молчать о моем… хм, маленьком секрете. Последствия несдержанности могут вас огорчить…
Анна попятилась к двери.
— Аид вам не позволит!
Губы Анхеля скривились.
— Святая наивность! Не родилось еще то существо, которое может мне что-то не позволить!
Огненный круг вспыхнул кроваво-красным огнем, гладкая поверхность покрылась пузырями, собралась складками, словно от ветра, и опала. Замелькали кадры:
Златовласая девушка вошла в пещеру и через ворота попала в пустынный зал замка.
— Нравится? — спросил ее спутник, целуя в шею.
Анна молча кивнула.
Анхель раздраженно прищурился.
— А чего ты хотела? Рассчитывала, Аид прискачет тебя спасать?
Девушка смело посмотрела ему в глаза.
— А ты злишься, что друг не почтил своим присутствием твою свадьбу? Надеялся, он придет, как ни в чем не бывало, и пожелает нам счастья? Смирись, дружбе пришел конец.
Вампир сильно сжал ее плечо и процедил сквозь зубы:
— Для девки, которая была лишь предметом пари, ты позволяешь себе слишком много болтать!
Девушка сидела с шитьем у окна, а подле нее юноша жевал яблоко.
— Мой брат может с налету поймать ястреба! — восторженно сверкая глазами, сообщил Элиас. — Скоро и я буду, как он!
— Не дай бог тебе когда-нибудь стать таким, как он, — не глядя на него, ответила Анна.
Анхель втащил Анну в комнату и толкнул на постель.
— А ты поправилась, — ухмыльнулся он. — Аппетитнее даже, что ли, стала! Просто слюнки текут.
— Мне нехорошо, — попыталась оттолкнуть его девушка, но он грубо оборвал ее:
— Кого это вообще волнует! Напомни, что говорит католическая церковь о неповиновении мужу?
Девушка стояла в зимнем саду, уткнувшись носом в букет белых роз.
— Я сегодня видел Аида, — сзади незаметно подошел Элиас.
Анна вздрогнула и, сильно сжав стебли цветов, поранила ладони.
Розы упали на каменную дорожку, а юноша сказал:
— Он был с красивой светловолосой девушкой. Некоторое время назад мой брат за ней ухаживал, но, кажется, так и не добился ее расположения. — Юноша кашлянул, раскачиваясь с пяток на носки. — Анхель пришел в бешенство, когда я рассказал ему про Аида и ту девушку.
Анна опустилась на колени и, пряча глаза, собрала цветы.
Элиас, смеясь, передвинул на доске фигурку и провозгласил:
— Шах и мат вам, Анна.
Девушка вздохнула и покачала головой:
— Ты непобедим.
В тишине спальни раздался звонкий удар пощечины, а после дрожащий от ярости голос:
— Чье отродье ты носишь в чреве?
Анна плотнее сжала губы. Анхель с силой тряхнул ее за плечи.
— Отвечай!
Кто-то забарабанил в дверь, послышались крики:
— Брат! Прошу тебя! Брат!
Вампир медленно перевел взгляд с девушки на дверь и прошипел:
— Если ты совратила этого мальчишку… — Он не договорил, взгляд его прояснился, а губы изогнулись в улыбке. — А может, это и не такая уж плохая идея, хм.
— Твой ход, — прокомментировала девушка, внимательно глядя на шахматную доску.
— Анна, он тебя убьет, — прошептал Элиас.
— Ты сдался? — словно не слыша его, усмехнулась она.
Юноша вскочил и скинул все фигурки с доски.
Девушка интуитивно закрыла огромный живот.
— Он тебя убьет! — крикнул Элиас. — Перестань притворяться, как будто тебе все равно!
Девушка сидела на постели, прижимая к себе окровавленный сверток. Из глаз ее медленно текли слезы.
— Его уже не вернуть, — произнес Элиас, меряя шагами комнату. — Я думал, ты излечилась от любви к Аиду… я дурак.
Девушка подняла на него глаза.
— Я не излечилась. Ты меня излечил! День за днем ты был рядом, держал меня за руку, осколок за осколком склеивая мое сердце.
— Да! — Он остановился перед ней. — Потому что люблю тебя.
Анна обняла мать, сестер; отец объятий не раскрыл.
— Ты посрамила нас, — выплюнул он. — В моем доме ты не останешься!
— Куда же ей деваться? — заискивающе спросила мать, утирая одинокую слезинку.
— К тетке двоюродной поедет. Та как будто знала, пару дней назад прислала письмо. Просит себе в помощь одну из дочерей.
— Батюшка, — вскричала Анна, — помилуйте, она же ведьма… про нее такое говорят!
— И про тебя говорят! Муж выгнал, позор! — Отец тряхнул головой. — Тетка помогла нам в час нужды! Или к ней, или в монастырь! Выбирай!
Девушка в длинной белой сорочке сидела на постели, глядя, как легкий ветерок из открытого окна колышет огонь свечи на столике.
Раздался шорох, и в окно осторожно влез Элиас.
— Меня отправляют в монастырь, — очень тихо произнесла девушка.
— Брат хочет обратить меня, уже вот-вот, — прошептал юноша. — Я выпью его крови. Я стану сильным!
— Убежим, как хотели! — попросила Анна. — Элиас, милый, это дурная сила. Не нужна она тебе! Убежим сейчас же!
— Хорошо. — Лицо его приняло решительное выражение, он присел рядом с ней на кровать и погладил по щеке. — Завтра! В полночь на старой пристани. — Он резко поднялся. — Анна, твоя любовь для меня — все. Больше мне ничего не нужно! Я буду тебя ждать.
Девушка смотрела, как встает солнце, и губы ее шевелились, произнося, как заклинание: «Только не обмани, только не обмани».
Красная жидкость в огненном круге зашипела, запузырилась и вновь разгладилась.
Пустынную пристань освещала золотая луна. Темная вода была спокойна, тишину нарушал лишь тихий плеск.
Невысокая фигура в черном плаще неподвижно стояла возле небольшого саквояжа на деревянной набережной, глядя вдаль.
Девушка стояла долго-долго…
Одна за другой погасли звезды, в заре растворился лунный шар, наступило утро, потом день, а она все ждала.
Кровавый круг потух и исчез, как будто его и не было.
Глава 19
Любовь и ненависть
Элиас оттолкнул от себя Алину, и та свалилась, проехав по каменному полу. Взгляд черных глаз устремился на безымянный палец колдуньи, украшенный кольцом с массивным рубином. Вампир сделал резкий выпад в ее сторону, но, словно наткнувшись на невидимою стену, отшатнулся.
— Лживая ведьма, — свистящим шепотом выдохнул он.
Франциска усмехнулась.
— Ты копия своего старшего брата Анхеля, можешь гордиться, он тоже не мог смириться с тем, что не все в мире поддается его контролю. — Она шагнула к Элиасу, вынула у него из-за пазухи тряпичного волка и вырвала из нарисованного сердца иглу. — Не все поддается в этом мире магии, особенно если ты в ней ничего не смыслишь!
Арес прижал руку к груди.
— Что ты наделала! — заорал Элиас, тщетно размахивая руками. — Откуда взялась? Мне сказали в монастыре, ты умерла от чахотки!
Франциска рассмеялась.
— Как видишь, я жива и здорова. Спасибо, что поинтересовался!
— Твоя внешность… ты стала совсем другой!
— Капелька волшебства.
— И имя сменила?
— Вовсе нет, я Анна-Франциска-Мария, могу выбрать любое из своих имен.
— Это в монастыре тебя посвятили в ведьмы? — Элиас дрожал от едва сдерживаемой ярости.
Франциска подошла к шахматному столику и, не спуская насмешливого взгляда с вампира, сделала ход черной королевой.
— Шах и мат, Элиас. Вот она — сложная комбинация. Я ошибалась, победить тебя вполне возможно.
Колдунья кивнула Аресу и указала на стоящую в стороне Алину:
— Откажись от мести, забирай девчонку и убирайтесь!
— Ты тут не распоряжаешься! — взвизгнул Элиас. — Не смей вмешиваться! Это моя игра! Куда бы ни пошел этот щенок, я буду следовать за ним до тех пор, пока… — Он не договорил, колдунья метнула на него взгляд, что-то прошептала, и вампир лишился голоса. Элиас надрывался, кричал, но слов не было слышно.
Колдунья вынула из ридикюля флакончик темного стекла, капнула жидкость из него себе на пальцы, подошла к Алине и прикоснулась к печати на шее. Красный квадратик с рисунком конской головы исчез, как будто его и не было.
Арес недоверчиво моргнул:
— Это ты? Из-за тебя полегло столько невинных, погиб весь мой род!
Франциска коротко рассмеялась.
— Вовсе не из-за меня. Вы — самолюбивые ничтожества, даже не знаете толком, за что сражаетесь. Марионетки! Кто-то сказал: «нужно мстить», и вы мстите. Но в ваших сердцах нет скорби, вы просто ослеплены жаждой победить в многолетнем споре. Хотите потешить свое мужское тщеславие! Не выйдет, точку вы не поставите! Но я верю, Арес, ты это переживешь, — думай я иначе, мне было бы что предъявить и тебе.