«Очистим нечистых!»
— За Кумулон на востоке и Нимбарос на юге все еще ведутся бои, но мои войска с каждым часом занимают все больше территорий, а также им удалось взять под контроль небесные мосты, соединяющие три города, — объяснял истекающий потом полковник Тонхаузер по потрескивающей пикт-связи «Лендрейдера Искупителя», в котором находился Кадай. Сама огромная машина носила название «Огненная Наковальня». — Мы используем их для вывода выжившего гражданского населения. Хотя за вражескими линиями все еще остаются тысячи других, в том числе и мои люди.
— Вы сделали здесь работу самого Императора, и даю вам клятву Саламандр Вулкана, что если представится возможность спасти этих людей, то я сделаю это, — ответил Кадай, стоя в отсеке военной машины, грохотавшей по небесному мосту Кирриона. Вместе с ним в конвое, лязгая гусеницами, двигалось еще четыре «Носорога», транспортирующих остальную часть боевой группы.
Когда Саламандры совершали планетарную высадку за пределами Нимбароса, Кадай приказал брату Аргосу, Магистру Кузни, провести конструктивную оценку подъездного пути к Кирриону. Используя чертежи зданий стратоских городов, сначала загруженных в когитаторы «Гнева Вулкана», а потом переданных на дисплей «Огненной Виверны», технодесантник решил, что небесные мосты едва ли подходили для посадки кораблей и выгрузки воинов Астартес.
Менее чем двадцать минут спустя, с орбиты спустились три транспортных «Громовых Ястреба», отгрузившие специализированные транспорты Саламандр.
Кадай держал воинов на посадочной площадке построенными отделениями, готовых к прибытию транспортов. У них не было времени для разбора тактики с уроженцами Стратоса. Это будет сделано по пути к Кирриону.
— Буду молить Императора, что некоторые все еще живы, — продолжил Тонхаузер по пикт-связи, соединяющей все транспорты Астартес.
— Но, боюсь, Киррион потерян для нас, повелитель Астартес, — добавил он, трясущимися пальцами закуривая новую сигару. — Там теперь ничего не осталось, кроме смерти и ужаса.
Казалось, будто он избегал смотреть на экран. Во время поездки по небесному мосту Кадай снял шлем, и человеку было явно не по себе от его внешности.
«Войны выигрывались не одной только силой», вспомнил он слова, которые говорил ему старый Магистр Рекрутов почти триста лет назад, когда Кадаю дали черный панцирь.
— Расскажи мне о враге, — сказал Кадай, и его лицо ожесточилось от одной лишь мысли о подобной муке.
— Они называют себя «Культом Правды», — ответил Тонхаузер, на секунду пикт-связь исказилась от статических помех. — Еще около трех месяцев назад они были всего лишь маленькой группкой недовольных имперских граждан, наловчившихся избегать побоев городских прокторов. Теперь их, по крайней мере, пятьдесят тысяч, и они окопались по всему Кирриону. У них есть тяжелое оружие. Большинство военных кузниц, флотов дирижаблей и кораблей Стратоса располагается в столице. Повстанцы носят на теле отметки, обычно скрытые под одеждой, имеющие вид татуировок в форме кричащего рта. А вот их рты…, - сказал он, сделав судорожный вдох, — их рты зашиты проволокой. И мы полагаем, что они также отрезали себе языки.
— Почему вы так считаете?
Несмотря на свой страх, Тонхаузер встретил горящий взгляд капитана.
— Потому что никто не слышал, как они говорят, — Тонхаузер побледнел еще сильнее. — Сражаться с врагом, который не кричит, не говорит вслух приказов. По-моему, это неестественно.
— У этого культа есть лидер? — спросил Кадай, всем своим естеством выражая неприязнь к подобной мерзости.
Тонхаузер крепко затянулся сигарой, прежде чем потушить ее в пепельницу и прикурить новую.
— Нам удалось собрать совсем немного информации, — признал он. — Но, по нашим предположениям, там есть своего рода верховный жрец. И, хотя это не подтверждено, мы считаем, что он находится в храмовом районе. Нам известно лишь то, что мятежники называют его Говорящим.
— Ироничное имечко, — пробормотал Кадай. — Сколько у вас осталось солдат, полковник?
Тонхаузер облизал губы.
— Достаточно, чтобы удерживать два города-спутника. Пока мы говорим, мои солдаты отступают из Кирриона. Я потерял столь многих… — Тонхаузер тяжело уронил голову. Он походил на человека, которой отдал уже все, что у него было.
— Продолжайте удерживать города, полковник, — сказал ему Кадай. — Теперь за Киррион возьмутся Саламандры. Вы исполнили свой долг перед Империумом, и да будете вы чтимы за это.
— Спасибо, мой повелитель.
Пикт-связь наполнилась треском статики, когда Кадай оборвал соединение.
Капитан отвернулся от чистого экрана дисплея, чтобы взглянуть на находившегося подле него апотекария Фугиса.
— Их боевой дух висит на волоске, — пробормотал он. — Никогда раньше не видел подобного отчаяния.
— В таком случае мы вмешались как раз вовремя, — Кадай посмотрел через плечо Фугиса на остальных членов командного отделения.
Н'келн готовил их к сражению, ведя обряд Прометеева Культа.
— На наковальне мы закалены, в воинов выкованы… — нараспев говорил он, и остальные торжественно повторяли за ним. Они стояли вокруг маленькой жаровни, встроенной в пол десантного отделения. В котле горели подношения Вулкану и Императору — клочки стягов и измельченные в пыль кости. Один за другим, «Адская Стража» брала горсти пепла и метила ими доспехи.
— Одно дело партизанская война, но победить целый гвардейский полк… думаешь, мы столкнулись здесь с чем-то большим, нежели просто восстанием культа? — спросил Фугис, отведя взгляд от ритуала, очевидно решив провести его позже.
Кадай закатил глаза, обдумывая вопрос апотекария.
— Пока не знаю. Но это место что-то терзает. У этого так называемого «Культа Правды» имеется много последователей.
— Он распространяется среди населения подобно чуме, и, предполагаю, корни его скорее психологические, чем идеологические, — сказал апотекарий.
Кадай никак не отреагировал на намек.
— Я не могу основывать стратегию на простой гипотезе, брат. Лишь вторгнувшись в город, мы поймем, с кем имеем дело, — капитан на мгновение замолчал, прежде чем спросить. — Что с Дак'иром?
Фугис понизил голос, чтобы его никто не смог услышать.
— Физически, с нашим братом все в порядке. Но он все еще встревожен. Воспоминания об его человеческом прошлом на Ноктюрне и первом задании…
Кадай нахмурился.
— Морибар… Даже спустя четыре десятилетия он все еще цепляется за нас, подобно темному савану.
— Его память работает… необычно. И, думаю, он все еще чувствует на себе вину за то, что случилось с Нигиланом, — предположил Фугис.
Лицо Кадая еще сильнее помрачнело.
— Не он один чувствует подобное, — пробормотал он.
— Также и Ушорак.
— Вай'тан Ушорак был предателем. Он заслужил свою судьбу, — решительно ответил Кадай, прежде чем сменить тему. — Дух Дак'ира очистится в бою — таков путь Саламандр. Если это не поможет, тогда я передам его в реклюзиам капеллану Элизию для кондиционирования.
Кадай вновь активировал открытый вокс-канал, тем самым показывая, что разговор был окончен.
Пришло время обратиться к войскам.
— Братья… — Дак'ир услышал голос капитана по воксу. — Наше задание простое. Освободить город, защитить горожан и уничтожить еретиков. В Киррион войдут три штурмовые группы, которые должны будут сектор за сектором зачистить его и испепелить врагов — «Молот», «Наковальня» и «Пламя». Сержанты Цу'ган и Дак'ир возглавят «Наковальню» и «Пламя», западные и восточные секторы города соответственно. Тяжелой поддержкой из опустошителей будут отделения «Адского Огня» сержанта Ул’шана для «Наковальни» и «Испепелителей» Лока для «Пламени». Вместе с сержантом Омкаром я поведу «Молот» на север. Огнеметы будут со всеми подразделениями. Пусть ничто не остановит ваш гнев. Для таких битв мы были рождены. Во имя Вулкана. Кадай, конец связи.
Эфир вновь заполонила статика. Дак'ир полностью отключил связь, когда конвой медленно грохотал мимо заставленных мешками с песком и обмотанных колючей проволокой аванпостов. На постах стояли изможденные солдаты с запавшими глазами, слишком уставшие от многонедельных сражений, чтобы как-либо реагировать на присутствие Астартес.
— Они сломлены, — нарушил тишину Ба‘кен, взглянув в одну из смотровых щелей «Носорога».
Дак'ир проследил за пристальным взглядом своего воина.
— Они не походят на уроженцев Ноктюрна, Ба’кен. Их не готовили к подобным трудностям.
Мимо конвоя в противоположном направлении прошла длинная колонна стратоского авиакорпуса. Солдаты с лазганами через плечо тащились подобно автоматам, некоторые баюкали раны, другие при ходьбе опирались на палки. Все они были в противогазах и коричневых пальто для защиты от холодного открытого воздуха. Лишь города были накрыты куполами, небесные же мосты стояли открытые внешней погоде, хотя были ограждены высокими стенами и подвешены к грубо выглядевшим опорным колоннам толстыми тросами.
В конце разбитой дороги вырисовывались ворота Кирриона. Проход в столицу был гигантским, весь из простого черного металла, герметически запечатанный для поддержания целостности атмосферы.
— Я успел услышать разговор группы солдат, прежде чем мы проехали мимо них, — при приближении к воротам заметил Ба’кен. — По их словам, Киррион был настоящим адом.
Дак'ир проверил энергетический заряд плазменного пистолета, прежде чем загнать оружие обратно в кобуру.
— Мы родились в аду, Ба’кен… Что нам сделается от крошечного огонька?
Громогласный смех Ба'кена сотрясал «Носорог» весь оставшийся путь к воротам.
Глубокие недра Кирриона изобиловали монстрами.
Сержант Рука мчался разрушенными улицами, преследователи гнались за ним по пятам. Его сердце тяжело колотилось. Главная энергосистема обрушилась, и теперь город освещался лишь неустойчивым светом люмиламп, питаемых резервными генераторами. С каждой спорадической вспышкой, тени, казалось, полнились все новыми угрозами и врагами. Ему это никоим образом не помогало.
Рука был в составе второго удара на столицу. Штурм полностью провалился. Укрытыми тенью коридорами Кирриона кралось нечто еще, и оно обрушилось на его батальон с яростным гневом. Никто не ожидал подобного. Согласно стратегии атаки для его батальона, Рука преднамеренно следовал окольными путями, обходя основные зоны боев, чтобы пройти северный сектор города.
Согласно всем собранным стратосцами разведданным, сопротивление повстанцев не должно было быть слабым. Но пятьсот человек были истреблены не мятежниками.
Рука был последним из них, каким-то чудом избежав резни, но теперь культисты напали на его след. К тому же, их становилось все больше. Его когда-то гордый город лежал в руинах. Ему было сложно представить себе еще что-то более мрачное. Там, где однажды тянулись авеню, теперь были лишь кучи щебня. От хромированных площадей остались обугленные ямы, обрывающиеся в бездонную тьму. Сюда пришел ад. Другими словами это было невозможно описать.
Обогнув еще один угол, Рука резко остановился. Он стоял у входа в станцию трамваев на магнитной подвеске, на одной стороне которой располагалась группа промышленных складов, а на другой — высокая стена и надземный переход. Дорогу перед ним устилали сами трамваи, от которых остались только измазанные грубыми надписями выжженные остовы. Но внимание сержанта привлек туннель. Во мраке что-то стремительно приближалось.
Рука услышал за собою шум толпы. Она замедлилась. Тогда он и понял, что его все время направляли в это место.
Звуки из туннеля стали громче, а орда — ближе. В поле зрения попали культисты. Рука насчитал, по крайней мере, пятьдесят человек, и у каждого из них был зашит рот с выпирающими сквозь сморщенные губы синими венами. Они были вооружены кирками, кусками металла и стекла.
Свою гибель Рука представлял себе иначе.
Сержант застрелил одного и уже собирался прицелиться в следующего врага, когда на улицу упал кусок рокрита. Рука проследил за траекторией его полета обратно к переходу и увидел в рассеянном свете силуэты троих бронированных гигантов.
Искра спасения, ожившая было в разуме Руки, быстро погасла, когда он понял, что эти существа пришли сюда не ради него.
Секундой позже грянул гром, и тьму разорвали дульные вспышки.
Рука понял, что сейчас должно было произойти, и бросился на землю. Смертоносный залп продолжался всего лишь удар сердца, но этого оказалось достаточно. Культисты были полностью уничтожены — их разбитые, взорванные тела устилали улицу подобно грубому мусору.
Рука лежал на спине, ошеломленный внезапностью атаки. Не сумев почувствовать ног, он понял, что был ранен. Бок жгло, будто его полоснули ножом. Его форма была влажной, возможно даже от собственной крови. Рядом с лежавшим ничком сержантом на землю приземлилось нечто огромное и массивное, и от встряски в его тело впились новые кинжалы боли. За ним последовало еще несколько толчков, тяжелые и быстрые, подобные ударам миномета.
В глазах потемнело, но сержанту удалось повернуть голову… Его залитые кровью глаза расширились. На земле в согбенной позе стоял ужасающий великан в окровавленных доспехах, из его шлема в форме ревущего дракона вились два алых рога. Он встал на ноги, подобно вылезающему из недр первобытному зверю, явив миру обмотанную багровой чешуей огромную пластину нагрудника. Бронированная фигура, казалось, источала жар, будто ее недавно выковали из самой мантии вулкана.
— Хранилище, где оно? — спросил гигант-дракон, и сквозь ротовую решетку в шлеме заструились тлеющие угольки, будто он выдыхал пепел и золу.
— Близко… — ответил другой. Его голос походил на хрустящий пергамент, но с оттенком силы.
Рука понял, что последующие толчки означали приземление компаньонов огромного воина.
— Мы не одни, — сказал третий, чей голос был глубоким и хриплым подобно потрескивающей магме.
— Саламандры, — с очевидным сарказмом произнес драконий гигант.
— Тогда нам лучше поторопиться, — ответил второй голос. — Я не хочу их упустить.
Рука услышал тяжелые шаги и почувствовал на себе зловещий взгляд одного из бронированных великанов.
— Этот еще жив, — пролаял он.
Взгляд Руки почти погас, но сержант все еще чувствовал исходящий от доспехов запах меди, смешанный с резким кислотным зловонием оружейного дыма.
— Никого не оставляй в живых, — сказал второй голос. — Убей его быстро. У нас нет времени для развлечений, Рамлек.
— Жаль…
Рука пытался говорить.
— Импе…
Затем его мир утонул в огне.
Тёмные железные ворота Кирриона открылись с медленной неизбежностью.
Бронетанковый конвой Астартес прогрохотал сквозь них в ожидающий сумрак. Спустя пару мгновений ворота захлопнулись за ними. На стенах замерцали галогенные полосы, осветив огромный металлический зал, достаточно широкий для того, чтобы их транспорты смогли проехать в ряд.
У стен стояли брошенные стратоские машины, оттянутые туда очистительными командами. Возле оставленных боевых машин пехоты было разбросано различное оборудование. Здесь можно было найти все — снаряжение, осветительную аппаратуру и другие вспомогательные комплекты. Не было только оружия — человеческие защитники нуждались в каждой винтовке.
Герметически закрытая ради сохранения целостности атмосферы, зона ожидания имела еще одни ворота на противоположной стороне, которые вели в сам Киррион. Они открылись с шипением стравливаемого воздуха, когда Саламандры доехали до середины обширного коридора.
Предместья погруженного во мрак города притягивали.
Пустынные авеню кровавыми тропами уводили в темноту, дома лежали в руинах подобно открытым ранам. Огонь опалял стены, а кровь омывала улицы. Отчаяние висело в воздухе подобно осязаемой духоте. В Киррион пришла смерть, и она крепко держала его в костяной хватке.
Сродни улью, Киррион в наиболее плотно заселенных районах состоял из сотовидных уровней. Эти конурбации-плато из хрома и лазури соединялись гравитационными лифтами. В других местах подуровни шли вниз, ведя к перевернутым шпилям технического обслуживания или обширным подземным грузовым площадкам. Крышу устилала движущаяся масса плотного дымового покрова. Сквозь прорехи в серо-черном смоге виднелись несущиеся облака, и вспышки молний атмосферной бури снаружи купола.
В тактическом плане город представлял собою кошмарный лабиринт из скрытых ловушек, искусственных теснин и зон поражения. На шоссе были разбросаны противотанковые ёжи. Каждую дорогу обвивали мотки колючей проволоки. Груды щебня и обломков создавали штучные стены и непроходимые препятствия.
Саламандры достигли площади Аереона, одной из общих площадей Кирриона, когда забитые обломками и опутанные проволокой улицы оказались окончательно непроходимыми для транспортов.
Это должно было стать одной из многих задержек.
— Саламандры, высаживаемся, — строго сказал Кадай по воксу. — Тремя группами, исследуем квадрант за квадрантом. Транспорты остаются здесь. Дальше мы пойдем пешком.
— Ничего, — голос Ба'кена в боевом шлеме казался резким, металлическим. Он стоял лицом к дверному проему одного из муниципальных храмов Кирриона. Его зёв был подобен голодной утробе, тени внутри казались наполненными угрозой.
Стоявший за ним Дак'ир решительно отдал приказ.
— Сжечь.
Ба'кен поднял тяжелый огнемет и омыл комнату жидким прометием. Внезапный взрыв зажигательного вещества вспышкой осветил широкий коридор, давая намек на то, что пространство внутри было куда больше, прежде чем оставить на стенах тлеющие угольки.
— Чисто, — крикнул он, тяжело отойдя в сторону, позволяя сержанту и боевым братьям пройти мимо.