Но его отвлекли от мыслей – к самолету подъехали три небольших автобуса и командирский ГАЗ-61 для руководства, то есть, для него с маршалом.
– Я поражен! – Произнес он, когда они двинулись. – Такой аэродром в глуши! Что же тут должно находиться?
– Космодром, – со скучающим видом произнес Тухачевский.
– Что?! – На Гудериана было больно смотреть. – Но как?! Зачем?!
– Удивил? – Усмехнулся Тухачевский.
– Еще бы!
– Если честно, я немного слукавил. На текущий момент этот объект не является действующим космодромом, но его готовят к этой роли. Пока что, этот объект является закрытым центром по разработке и испытанию ракетной техники, на котором нами были сосредоточены все советские и германские специалисты в этой области. Но в будущем мы планируем отсюда выводить на орбиту Земли искусственные спутники с помощью тяжелых ракет.
– У меня нет слов! Вот что-что, а космодром я совершенно не ожидал тут увидеть. Но почему здесь?
– Очень удобное положение. С одной стороны – вокруг пустынные земли, что позволяет без особенных затруднений проводить экспериментальные пуски ракет без опаски. Согласитесь, уронить многотонную ракету на какой-нибудь завод было бы очень неприятно. Кроме того, контролировать периметр в этих местах намного проще. По пустыне незаметно не пройдешь. Он весь круглосуточно патрулируется как с воздуха, так и по земле. Авиация. Секреты. Патрули. Звукометрия. Радиоразведка. Приборы ночного видения. Зона отчуждения свыше ста километров. Также нужно отметить, что объект расположен таким образом, что дотянуться до него с помощью тяжелой авиации противника крайне затруднительно. Мы и в Персию из-за этого полезли. Так что теперь, от ближайшей границы, с которой теоретически противник может задействовать стратегическую авиацию, свыше тысячи километров. Да, это не так много для стратегических бомбардировщиков, но они прикрыты системами раннего оповещения и сопровождения обнаруженных воздушных целей, а также истребительными полками.
– Хм… любопытно. А как центр снабжается? Насколько я помню, в Рейхе это составляло немалую проблему, из-за чего шли постоянные драки между промышленниками и военными.
– По железной дороге и по воздуху. Двухколейная электрифицированная железная дорога с тяжелыми рельсами вполне справляется с доставкой основной массы необходимых грузов. Аэродром вы уже видели. В стороне также расположены причальные боксы для дирижаблей и ангары.
– Дирижаблей? – Удивился Гудериан. – Вы все еще их используете?
– О! В условиях России они себя прекрасно зарекомендовали. У нас на внутренних рейсах сейчас находится две сотни больших дирижаблей, и мы продолжаем наращивать их количество. Да, достаточно неудобно возиться с посадочными площадками, но мы нашли неплохое решение – усеченный геодезический купол с полимерными плитами покрытия. Прекрасная защита от ветра, легкий монтаж, хорошая сейсмическая устойчивость.
– Неожиданно, – хмыкнул генерал. – Как я понимаю, круглосуточный контроль периметра с воздуха осуществляется в том числе с помощью дирижаблей?
– Безусловно, – кивнул маршал. – Из-за очень высокой интенсивности эксплуатации рядом с причальными боксами мы развернули мастерские и научно-исследовательский центр, который работает над стратосферными полетами. Пока не очень получается, но мы надеемся в будущем получить дирижабли, летающие на высоте тридцать-сорок километров для фото и радиоразведки над территорией противника.
– Любопытно… хм. А что там? – Указал генерал на виднеющиеся вдали дома.
– Жилой городок. Там есть все необходимое для комфортной жизни. Ясли, детские садики, школы, больница, поликлиника, спортивно-оздоровительный центр с большим плавательным бассейном и так далее. Даже кинотеатр построили, несколько кафе, ресторан, столовые, пивные. Обратите внимание – дома стоят не просто в пустыне или степи, а окружены зеленью. И это пока начало. Лет через десять не городок будет, а настоящий оазис. Отсюда это не увидеть, но на берегу Аральского моря создана ведомственная база отдыха до которой можно добраться по железной дороге – туда специально бросили ветку. Там оборудовали небольшой пляж, пирс, лодочную станцию и прочие удобства. В общем – делаем все для того, чтобы от работ над ракетами ничто не отвлекало.
– Хм. Это похвально. А не боитесь, что ракета упадет на городок или базу отдыха?
– Они расположены таким образом, что это практически исключено. Потенциальный запуск ракет-носителей на околоземную орбиту не будет проходить над ним. Да и все остальные пуски идут в сторону от них, так что, вероятность падения ракеты на городок или базу маловероятна.
– А тут только научно-исследовательский центр?
– И опытное производство. Не носиться же из-за каждой мелочи в Москву. Серийное же производство, само собой, никто тут размещать не станет. Да и чего производить? Все сырое.
– Так ведь вы же сами говорили о том, что имеете к нашей ракете Фау-1 повышенный интерес.
– Безусловно. Но это не значит, что их можно запускать в производство в том виде, в котором они имеются сейчас.
– Да что там модернизировать? Рабочие, простые машинки.
– Как вы понимаете, перед нами не стоит задача запугать англичан. Поэтому мы хотим довести Фау-1 до ума, подготовив к выполнению более полезных задач. Да, они дешевы и технологичны, однако недостатков у них тоже хватает. Во-первых, это необходимость громоздкой паровой катапульты. Что совершенно неприемлемо. Сейчас идут работы по созданию сверхлегкой самоходной пусковой площадки на тяжелой гусеничной платформе.
– Но как? Им ведь нужно придавать первоначальное ускорение, чтобы их двигатель мог выйти на рабочий режим.
– Мы эту задачу решили применив принцип многоступенчатости. В частности, к основному корпусу ракеты крепится разгонный двигатель, который сбрасывается после разгона ракеты до необходимой скорости. Фактически – отделяемая ступень.
– И есть успехи?
– Это-то как раз оказалось очень просто сделать. А вот дальше возникли определенные сложности. Поясню. Дело в том, что мы разделили работы над модернизацией Фау-1 на два направление. Первое занялось разработкой противокорабельных крылатых ракет КР-1К, а второе – тактических крылатых ракет КР-1Т. Да, пусковые установки для них полностью унифицированы, но ракеты уже сейчас очень разные получаются.
– Противокорабельные? – Усмехнулся Гудериан. – С их точностью это даже не смешно. Плюс-минус километр? Да вы смеетесь надо мной!
– КР-1К будут иметь активную систему радиолокационного самонаведения. Примитивную, конечно, но все-таки. Программа полета такова, что эта крылатая ракета идя на высоте не более пятидесяти метров над уровнем моря, сканирует пространство в узком секторе перед собой и наводится на наиболее сильный отраженный сигнал. То есть, самый крупный корабль.
– Поразительно! Вы смогли продвинуться так далеко в электронике и радиотехнике? Насколько я знаю, у нас имелись только проекты самонаводящихся торпед и управляемых по радиосигналу ракет.
– К сожалению наши успехи хоть и серьезны, но все не так просто. Опытные пуски пока проводятся с весьма переменным успехом из-за ненадежности системы самонаведения. Там ведь не только радиолокатор, но и электромеханический вычислитель, автомат управления рулевыми машинками, электрический аккумулятор приличной емкости и так далее. И все это должно быть компактным, относительно дешевым и надежным. Вот и мучаемся. Хотя ученые нас обнадеживают.
– На какие сроки они ориентируют?
– Полагаю, что через год мы сможем получить очень неплохие противокорабельные крылатые ракеты, которые позволят поражать что линкоры, что авианосцы с дистанций в сто пятьдесят километров.
– Сто пятьдесят? Ведь у Фау-1 дальность была больше.
– Чем-то пришлось пожертвовать ради размещения системы самонаведения.
– А с тактическими ракетами что? Тоже пытаетесь воткнуть самонаведение?
– Увы, это слишком дорого.
– Тогда чем вас обычные Фау-1 не устраивают в этой роли? Пусть и с взлетным ускорителем.
– Дело в боеголовке. Мы решили, что нам нужно разнообразие боеголовок. Поэтому в тактической крылатой ракете был реализован принцип многоступенчатости еще сильнее. В частности, мы сделали отделяющуюся боевую часть. Ее отстреливает на финальной траектории полета с кратковременным импульсом. А тело ракеты с все еще функционирующим реактивным двигателем уводит в сторону маневром.
– Но зачем такие сложности?
– Как я уже сказал – мы хотим получить разнообразные виды боеголовок на одном типе ракет. В частности, объемного взрыва, которую не подорвешь обычным способом. Кроме того, кассетная осколочно-фугасная боевая часть, а также собственно тяжелый фугас. Само собой, понимая, что точность в один километр для такого оружия – это слишком много, мы решили уменьшить дальность до ста пятидесяти километров и увеличить массу боевой части до полутора тонн. В общем – получается не очень далеко, но точность и эффективность намного выше, чем у оригинальной Фау-1, при том, что стоимость возросла ненамного.
– Очень интересно… – задумчиво произнес Гудериан, вылезая из автомобиля возле административного здания. – Никогда бы не подумал, что Фау-1 ждут такие интересные перспективы. У нас над этим проектом Гитлера много кто потешался.
– И не зря.
– Но почему? – Удивился генерал. – Вы мне тут рассказали такие перспективы, что я никак не могу отойти от шока, а теперь заявляете, что эти ракеты не перспективны?
– Именно так. – Кивнул маршал. – Конструкция Фау-1 очень неудачна для крылатых ракет. Но мы остановили свой выбор на них. Почему? Потому что они отработаны и их легко запустить в производство, а «ходовую часть», самую сложную в этих машинках мы не трогаем практически. То есть, в кратчайшие сроки наша армия сможет получить тактическое оружие современного уровня. И американцы им очень заинтересуются. Ведь в следующем году мы отметимся в Северном море. Учитывая слабость их ракетной школы они гарантированно попытаются скопировать. То есть, на несколько лет, а то и на десятилетие, окажутся на тупиковом направлении.
– Вы так уверены, что с Фау-1 тупик?
– Абсолютно. Предварительные работы по второму поколению крылатых ракет уже ведутся. Но пока их макеты продувают в сверхзвуковых аэродинамических трубах и колдуют с двигателями. Мы перейдем к ним после запуска в серию того, что задумали.
– Хм. А работы идут только над Фау-1 и вторым поколением крылатых ракет? Вы с таким увлечением о них рассказываете, что можно подумать, будто в центре ничем другим не занимаются.
– Вы правы, – улыбнулся Тухачевский. – Я слегка увлекся. Другими важными направлениями являются работы по зенитной радиоуправляемой ракете и многоступенчатой баллистической ракете-носителе.
– Интересно, очень интересно…
– Кроме того, начались работы над спутником. Мы хотим сразу что-нибудь дельное вывести на орбиту. Ну и в общем-то все. Хотя тут и так – масса дел.
– Согласен, – кивнул Гудериан. – Признаться, не ожидал такого интереса с вашей стороны к ракетной технике.
– Почему же? Из-за секретности?
– Наверное. Нам ведь даже разведка никак не выдавала вашего интереса к серьезным ракетам. Разве что реактивные снаряды, но ими почти все интересовались.
– Если вам интересно, то ими мы тоже занимаемся. Только не здесь. В частности – работаем над новым поколением реактивных систем залпового огня с высокой кучностью боя и новыми типами боеприпасов.
– И тут боеголовки объемного взрыва пытаетесь применить?
– Конечно. А также кассетные осколочно-фугасные, позволяющие надежно зачищать приличные площади. Хотя, полагаю, мы с вами их еще посмотрим.
– Тоже на секретном объекте?
– Нет. Обычный полигон под Москвой. Мы в Красноармейске, что к северу от Москвы держим артиллерийский полигон, где много что испытываем. Вот и эти новые РСЗО посмотрим.
– Просто сказка какая-то, – пожал плечами Гудериан. – Никак не привыкну.
– А вы попробуйте, – совершенно серьезно сказал, глядя ему прямо в глаза, Тухачевский. – Вы, на самом деле знаете очень мало о наших внутренних делах и разработках. Мы можно сказать только небольшую завесу приоткрыли.
Глава 6
2 декабря 1942 года. Район КалеВасилий испытывал волнение в этот день. Шутка ли – первый боевой вылет на реактивном истребителе…
– Альбатрос. Я Беркут. Как слышно? Прием. – Раздался в наушниках голос командира разведгруппы.
– Я Альбатрос. Слышу тебя хорошо. Прием.
– Вижу рой. Высота восемь. Дистанция десять. Курс триста сорок. Направление сто десять. Как понял? Прием.
– Понял ясно. Захожу на цель. – Ответил Василий, принял штурвал на себя и стал набирать высоту, а за ним потянулись остальные одиннадцать тяжелых истребителей-перехватчиков, несколько минут назад поднявшихся с бетонированного аэродрома недалеко от Ла-Манша.
Впереди под машиной Василия уходила вперед целая дивизия поршневых истребителей Конфедерации. Полковник и сам не раз ходил вот так на армады англо-американских бомбардировщиков и знал, как это опасно и тяжело. Особенно сейчас, когда для сопровождения противник стал выделять большое количество истребителей – по четыре на один бомбовоз. Конечно, по отдельности каждый истребитель что американцев, что англичан уступал И-300, но их было слишком много. Да еще и бомбардировщики поддерживали плотным огнем из многочисленных крупнокалиберных пулеметов.
Самым неприятным в сложившейся ситуации было то, что чем дальше уходила война, тем масштабнее и кровопролитнее становились воздушные сражения над Европой. Прямо-таки полномасштабные битвы, в которых англо-американские силы старались что-то разбомбить, идя туда целой армадой, а части ПВО всемерно этому мешали. По пятьсот машин в одном сражении с каждой стороны стало нормой, доходя иногда до тысячи и более. Издалека это напоминало какой-то рой, бурлящий, гудящий и огрызающийся огнем, время от времени исторгающий из себя на землю умирающих мошек.
Василий встряхнул головой, отгоняя совершенно ненужные мысли, застегнул маску и включил подачу дыхательной смеси. На альтиметре уже значилось десять километров, а его отряду нужно было забираться еще выше – на законные тринадцать тысяч метров, чтобы их сразу не заметили, отвлекаясь на бой с армадой поршневых истребителей.
Конечно, такой удар вряд ли покажет все боевые качества машин, но как-никак первый бой и рисковать было просто глупо.
Секунды тянулись очень медленно. Вот альтиметр показал тринадцать километров, и эскадрилья Василия выровняла горизонтальный полет. Еще несколько тягостных секунд и они прошли группу самолетов противника, пройдя на очень приличных встречных скоростях. Их не заметили, сосредоточив все внимание на привычном противнике, который играл, стараясь потрепать истребители, не подлетая близко и выманивая их подальше от плотного огня бомбовозов. Но они упорно не желали показывать свою «молодецкую удаль» и далеко не отлетали.
Василий хмыкнул, скользнув взглядом по творящейся внизу каше, и повел свою эскадрилью в атаку. Обратный иммельман плавно переходящий в пикирование повторяли следом за ним один истребитель за другим, наращивая скорость и заходя на цель сзади. За всей этой аккуратной игрой никто так и не заметил совершенно неожиданного нападения на замыкающие машины строя.
Так как перехватчики нагоняли бомбардировщики, то скорость сближения выходила вполне приемлемой для прицельной стрельбы из пушки – что-то около шестисот километров в час. На пределе, конечно, но цель была слишком велика и потому по несколько тридцатимиллиметровых тонкостенных фугасных снарядов с короткой очереди четырех автоматов шли точно в свои цели. А потом истребитель, прошедший через горизонтальную плоскость строя, новым обратным иммельманом уходил по контркурсу с понижением, стараясь как можно скорее выйти из зоны действенного огня.
Прошло несколько секунд, и Беркут подтвердил сбитых. Все машины в порядке. Преследования нет. Да и вообще – враг в замешательстве из-за неожиданности, как самого нападения, так и его характера. Скорости новых перехватчиков произвели шокирующее впечатление. В принципе Василий может уже уводить перехватчики на базу, так как испытания прошли успешно, но полковник решает не бросать начатого и ведет эскадрилью на новый заход.
– Орел. Я Альбатрос. Как слышно? – Запросил Василий Иосифович командира авиадивизии.
– Я Орел. Слышу тебя хорошо.
– Иду на второй круг. Как понял?
– Понял тебя. Второй круг. Готов принимать.
Второго удара перехватчиков строй англо-американцев не выдержал. Шутка ли – две дюжины стратегических бомбардировщиков оказались сбиты за несколько минут. Треть от тяжелобомбардировочной дивизии, идущей на цель. Причем истребители прикрытия оказались совершенно бесполезны и не смогли ни сорвать атаку, ни подбить атакующие машины Конфедератов. И ничто не говорило о том, что остальные бомбардировщики доберутся до цели даже такой ценой. Впрочем, начали сильно нервничать и истребители, веселой стайкой взъерошенных воробьев в едва ли не половину наличного парка бросившись вдогонку за уходящими на бешеной скорости перехватчиками.
Очень удобный момент! И им незамедлительно воспользовалась авиадивизия, только и ждавшая подобной оплошности…
Спустя сутки. Лондон
– Сэр, мы завершили опрос экипажей.
– И?
– Судя по полученным сведениям, это немецкие самолеты Me-262, которые разрабатывали в Рейхе с сорокового года.
– Насколько я помню, у них там шло не все ладно с двигателями. Как за полгода они смогли устранить старые проблемы?
– В Советском Союзе также до войны начали работу над реактивными двигателями и смогли достигнуть определенных успехов. По крайней мере, Jumo-004 был доведен очень быстро именно благодаря советским разработкам. Это единственное объяснение того, что Me-262 оказался значительно более быстрым. Кроме того, доработан был и сам планер.