- Помогите, мать вашу! - Заорал тот, который передвигался на своих двоих, стараясь прибавить шагу. - Загнёмся же, падлы!
- Герман! - В сидячем положении подпрыгнул Книжник, вмиг растеряв весь налёт взрослости, который он пытался сохранить, пребывая в обществе "неразлучной троицы". - Это Герман! Да что вы сидите-то?! Герман, я иду!
Он соскочил со скамеечки на землю, вознамерившись припустить в сторону двух фигур. Шатун сграбастал его за шиворот, и швырнул в объятия Лихо, привычно поймавшей Книжника на болевой, и усадившей на место. Книжник скривился от боли, но не оставил попыток кинуться на выручку.
- Герман, точно... - Алмаз опустил автомат, и посмотрел на Лихо. Шатун согласно кивнул, и спрыгнул на дорогу со своего лежбища, приняв однозначное решение.
Приглушённо хлопнули выстрелы, Герман, высокий, сутуловатый человек, лет пятидесяти с хвостиком, палил в кого-то пока ещё невидимого для друзей, но наверняка, запредельно опасного. Одной рукой придерживая безвольно повисшего на нём человека, другой он безостановочно жал на спуск своего "Стечкина", с которым не расставался даже в местах общего пользования. Обойма кончилась.
- Шатун, сволочь, давай сюда! - Нешуточно взвыл Герман, издалека узнав приметную фигуру Шатуна.- Там...
Следующее слово заглушили выстрелы Алмаза, начавшего стрелять неожиданно, словно уловив некий предел, при наступлении которого, это действительно надо было сделать.
- Шипач! - Охнула Лихо, увидев то, что выскочило из леска, вслед за Германом. - Шатун, пошёл!
Шипач был гибридом кабана, и ещё какой-то тварюги, прибавившей к звериной мощи парнокопытного торчащие во все стороны, изогнутые шипы длиною сантиметров в десять. Делающие кабана похожим на атакующий кактус. Но даже не шипы делали его опаснее, чем было задумано до Сдвига, а то, что вследствие мутаций, его шкура приобрела поистине пуленепробиваемую крепость.
"Хамелеоны" на груди всех четырёх вспыхнули радужным сиянием, Шатун рванул с места, сокращая расстояние стремительно, невероятно быстро. Двести с лишком метров обычный человек пробегает секунд за сорок-сорок пять. Громила уложился в пятнадцать.
- Первый, у нас тревога! - Взволнованно частила в рацию Лихо, стараясь говорить как можно разборчивей. - Первый, тревога! Нужна помощь, как слышите?
- Помощь идёт! - Незамедлительно отозвалась рация. - Что у вас опять? Два "пешехода"?
- Шипач! - Лихо рявкнула в рацию так, что у находящегося на той стороне неминуемо должно было заложить уши. - И Герман-Знаток, кого-то на себе прёт, как поняли?!
- Ебулдыцкий шапокляк... - Изумлённо родилось в эфире любимое изречение Андреича. - Да что за день такой сегодня! Держитесь, ребята на подходе!
Вслед за первым шипачом, из леса появилось ещё два. Следом за этим последовали два синхронных падения челюстей - Лихо и Книжника. Шипачи никогда не нападали стаей. До сегодняшнего вечера.
Алмаз завалил первого - пули вошли точно, в, наверное, единственное уязвимое место: в глаза. Громадная туша завалилась на бок, по инерции проехавшись по дороге несколько метров. Шатун поравнялся с Германом, перебрасывая его ношу к себе на плечи. Избавившись от груза, Герман мгновенно перезарядил "Стечкина", и яростно начал давить на пуск, сдерживая оставшихся шипачей. Шатун рванулся обратно, к посту.
"Стечкин" Германа замолчал, патроны снова кончились, и на перезарядку времени уже не оставалось. Шипачи несли к нему спятившими бронепоездами, гонящимися за призраком коммунизма. Герман отпрыгнул влево, понимая, что все эти увёртки и финты так же бесполезны, как чтение древнерусских былин во время Всплеска. Но инстинкт самосохранения оказался сильнее.
Шипачи не удостоили телодвижения Германа ни малейшим вниманием, и промчались мимо, чудом не задев застывшего в нелепой позе человека. Им нужен был Шатун, точнее - человек, которого тот тащил на себе, спасая от нападения.
Алмаз завалил ещё одного, самого здоровенного, но выцелить третьего надёжно - не получалось, его загораживал приближающийся к посту Шатун. Коротким прыжком поменяв диспозицию, Алмаз вскинул "Калаш", сам превратившись в оружейный механизм, наводя прицел не взглядом, а каким-то шестым, девятым, сотым чувством, чувствуя, что всё равно не успевает, на долю секунды, на миг, на...
- А-а-а-а-а -!!! - Крик Книжника слился с длинной, на весь рожок, автоматной очередью. Очкарик каким-то образом умудрился вырваться из захвата Лихо, в коем пребывал всё это время, и, подхватив её оружие, навёл шороху. Опередив Алмаза на чуть-чуть: бестолково, суматошно, но именно он спас Шатуна от удара со спины. От почти стопроцентной гибели.
Часть пуль улетела куда угодно - в небо, в землю, в "молоко", чуть не зацепив ошалело глядящего на всю эту вечеринку с шипачами, Германа. Лихо только успеха ахнуть совершенно растеряно, она не ожидала такой впечатляющей прыти от субтильного коллеги, и сейчас лишь наблюдала за попытками Книжника обуздать убойную приспособу. Автомат прыгал в руках Книжника, как живой, норовя вырваться. Но, последнего шипача всё же припечатали несколько свинцовых "приветов", сбив с ритма. Алмаз довёл ситуацию до логического завершения, и последний монстр, словно споткнувшись с разбегу о невидимую преграду, прекратил своё существование.
- Отдай погремушку тёте. Поигрался, и ладненько... - Лихо осторожно взяла Книжника за плечо, разворачивая к себе. - Давай, давай.
Тот с трудом разжал пальцы, каким-то диким взглядом обшаривая пространство впереди себя, ненадолго задерживая его на последнем шипаче, лежащем всего в десяти метрах от поста.
- Вот и чудненько... - Лихо забрала у него оружие, и влепила ему оглушительную пощёчину, приводя в чувство. - Соберись, супермен, это тебе не кодлу разнокалиберной шушеры за полсотни строк замочить, это наяву. Взял себя в ручки, оперативненько, иначе я тебе ещё добавлю, без всяких сантиментов. Не посмотрю, что Шатуна спас... Ну?!
Книжник сглотнул вязкую слюну, и посмотрел на Лихо уже почти осмысленным взглядом, восстанавливая гармонию души и тела. Блондинка удовлетворённо кивнула, и отошла туда, где Шатун уже бережно укладывал на сложенные друг на друга мешки с песком, притащенного на пост незнакомца. Тот был в сознании, и взором, аналогичным тому, который присутствовал у Книжника совсем недавно, глядел на своих спасителей.
Шатун, Лихо и Алмаз сгрудились около него, пытаясь определить, не сошёл ли он с ума на самом деле. Впрочем, созерцание нежданного гостя не мешало Алмазу контролировать окрестности опытным глазом. Шипачи - шипачами, пусть даже и в стае, что само по себе шокирует неслабо, но на Материке и кроме шипачей столько всякой нечисти водится, что никаких кунсткамер не напасёшься.
- Никогда не хотел вытаскивать из собственной задницы никакие элементы шипача... - Чудом спасшийся Герман подошёл к стоящим, и оглядел всех с ног до головы, с благодарностью человека, избежавшего не самого спокойного и гуманистического кирдыка. - Если, конечно, задница уцелеет после такого контакта. Алмаз, Шатун, с меня причитается. И даже не спрашивайте - сколько, я сам таких затрат представить не в состоянии...
Герман был довольно редким в наступившее время - представителем племени вечных странников. Он не мог сидеть на одном месте, обрастая домашним скарбом, наращивая жирок на пузе. Учитывая экстремальность наступивших времён, и маршруты Знатока, которые он иногда выбирал скорее для удовлетворения своего любопытства - чем для сугубо практических целей: вечный бродяга был просто дьявольски, запредельно везучим. Он обошёл почти весь Материк, в некоторых местах, куда бы Лихо с друзьями, не сунулась ни за какие кондитерские изыски - побывав не единожды, и вынеся оттуда богатейшие знания о новой реальности. И кучу полезных сведений, которыми он делился с любым желающим, вызывающим у него симпатию. Книжник был одним из них.
Ко всему прочему, несмотря на тягу к дальним странствиям, он всегда, как минимум раз в год - возвращался в Суровцы, которые стали для него, чем-то вроде тихой гавани, в которой можно было расслабиться, и поднакопить сил для дальнейших путешествий.
- Откуда он? - Прервала Лихо расшаркивания Германа перед своими спасителями, грозящие затянутся на самый неопределённый период времени. - Он с тобой сначала был, или меня мои глазоньки надувают самым бесчеловечным образом?
- Был! - Тряхнул головой Знаток. - Я же от этого не отказываюсь, радость моя. Только знаю я не больше вашего, да-да...
- Это почему?
- А потому, прелесть моя, что этот вот лежащий перед нами персонаж, в буквальном смысле свалился мне на голову четверть часа назад.
- Как свалился? Откуда? - Шатун оторопело посмотрел на Германа, потом снова перевёл взгляд на незнакомца. Тот, полное впечатление, приходил в себя, взгляд стал более пристальным, осознанным.
- Сверху... - Герман бесстрастно показал пальцем в небо, и цепко наблюдающая за ним Лихо покачала головой, отвечая на немой вопрос Алмаза. "Не врёт".
- Сверху... - Герман бесстрастно показал пальцем в небо, и цепко наблюдающая за ним Лихо покачала головой, отвечая на немой вопрос Алмаза. "Не врёт".
- И? - Лихо не задавала длинных вопросов.
- Что "и"? Что "и"? Иду по дороге, никого, что характерно - не задеваю. И вдруг - бах-чух-шарах! - вспышка над головой, и выпадает этот. Откуда, зачем, почему именно передо мной, а не перед вашим Глыбой в момент справления малой нужды - спрашивайте сами!
- А ты что?
- А что я? - Герман иронично-страдальчески воздел руки вверх. - Что я? Расспросил у него про папу-маму, про домашних животных, не болит ли животик, за кого голосовал до Сдвига. И не смотри ты на меня, Лихо, как рентген на божью коровку, знаю, что детектор лжи по сравнению с тобой - сущее недоразумение. Он, когда падал, организмом о дерево приложился, вон, видишь, бок у него какой красивый, впору вашего Айболита звать, а не из меня душу вытягивать...
- Никто из тебя душу не вытягивает. - Лихо кивнула Шатуну, и тот стал бубнить в рацию, вызывая "первого". - Ты сам, своим словоблудием, у кого хочешь мозги наизнанку вывернешь, болтолог, ёпт...
Со стороны посёлка показались гэвэшники, мчащиеся во весь опор, но увидев идиллическую картину беседы, сбавили темп.
- Потащил я его. - Продолжил Знаток, не обращая внимания на выпад Лиха. - А что, надо было бросить? Одним безымянным жмуриком больше, одним меньше - абсолютно ведь без разницы, а? Или всё-таки нет? А расспрашивать времени не было, не успели с места сдвинуться, как шипачи в компанию попросились. Дальше продолжать? Только ничего ты, красивая - не выпытаешь, точно тебе говорю. Не потому, что я такой хитроспиральный, а потому, что - все рассказал, как есть. Да, впрочем, ты и сама это уже знаешь...
- Знаю, - хмуро сказала Лихо. - Только не нравится мне всё это...
- Зато, можно подумать, я в полном и безудержном восторге! - Всплеснул руками Знаток. - Иду, понимаешь, и всегда мне хочется - чтобы кто-нибудь с неба шваркнулся. Трындибарахнулся, но непременно не до смерти: у меня ведь хребет постоянно чешется, ах! - как это, никого на него не взгромоздил, не пронёс верст эдак с десяток... Иначе день будет истрачен бездарно и бессмысленно. Хобби у меня такое, я ведь тебе все уши про это прожужжал, а, радость моя? Я, конечно, понимаю, что у меня больше с Книжником диалог выстраивался, а с вами как-то не очень. Но ты же умная девочка, знаешь, что от меня за все семнадцать лет, что вы тут обретаетесь, никаких хлопот не было, и быть не могло. Или не с тобой, я, десять лет назад от "вихревских" полночи отстреливался бок о бок? Или у меня провалы в памяти на старости лет образовались?
- Да нет никаких провалов... - Безо всякого раздражения призналась Лихо. - Но витает что-то такое в воздухе, морально придавливать начинает. Не нравится мне это. Да ещё "пешеходы", которых с одного правильного выстрела, в горизонтальное положение без последующих плясок не перевести. Шипачи ещё эти... Ты, Герман, видел когда-нибудь, чтобы шипачи больше одного бегали? Я - нет.
- Аналогично... - Вздохнул Знаток. - Есть что-то эдакое, расплывчатое, смутное. Однако ж - без всякого ощущения, позитивом прозываемого. Есть соображения?
- А нет никаких соображений. - Поджала губы Лихо. - Одни только хреновые предчувствия, причём стойкие до отвращения... Может, этот твой "выпаданец из неизвестности" ясность внесёт?
- Может, и внесёт...
ГЭВ приблизилась к посту, вопросительно глядя на собравшихся. Герман приветственно взмахнул рукой, увидев знакомые лица.
- Весёлое у вас сегодня дежурство. - Начал главный. - То одн...
"Хамелеоны" в буквальном смысле слова "взвыли" радужным переливом на груди у всех присутствующих, кроме незнакомца, у которого "хамелеона" просто-напросто не было. И земля под ногами мелко завибрировала, словно что-то массивное прорывалось наружу, на свет.
- Берегись! - Герман сориентировался первым, и отпрыгнул как можно дальше. И ещё раз, и ещё.
Все остальные кинулись врассыпную, подальше от новой опасности. Шатун замешкался, стаскивая незнакомца с мешков, и земля у него за спиной вздыбилась, крупные комья полетели в разные стороны, несколько ударило по спине.
С боков заорали что-то предостерегающее, тревожное. Шатун обернулся.
Перед ним извивался толстый, торчащий из земли червь, где-то метром в диаметре. В нос здоровяку шибануло сладковатым запахом фиолетовой слизи, которой был сверху донизу покрыта тварь. Пульсирующие уродливые вздутия, расположенные по всему туловищу самым причудливым образом, четыре пары внушительных, продолговатых, то ли клешней, то ли чего-то схожего: и верхушка, покрытая небольшими, но очень твёрдыми даже на вид наростами, имеющими конусообразную форму, завершали картину.
Шатун, продолжая левой рукой тащить незнакомца, правой потянулся за тесаком, хотя против этого порождения Сдвига лучше всего было бы иметь лазерный двуручный меч. На худой конец - бензопилу. Тоже - лазерную.
Тварь метнулась вперед так стремительно, внезапно, что если бы на месте Шатуна был кто-нибудь другой... Шатун ушёл с линии атаки, тесак рыскнул в воздухе, и острейшее лезвие с усилием проскочило встретившееся ему препятствие. Одна клешня, отрубленная под самый "корень", упала на землю. Червь отпрянул в сторону, дёрнулся от боли.
Шатун сдёрнул человека с мешков, убирая из зоны возможного поражения.
- Ноги! - раздался чей-то истошный вопль, и верзила взмыл в воздух задним сальто, спасаясь от удара, отпустив незнакомца. Внизу клешня впустую рассекла воздух, Шатун разминулся с ней на волосок, на мизер. Сбоку ударила автоматная очередь, тварь поймала всю скормленную ей обойму, но это не остановило её. Шатун остался невредим, и предназначенная ему пара клешней прошлась по руке лежащего на земле человека, распахивая её от предплечья до плеча. Незнакомец заорал, жутко, безостановочно.
В червя палили уже со всех сторон, фиолетовые брызги летели вкривь и вкось, как свихнувшееся конфетти, тварь дёргалась, как марионетка, которой управляет обезумевший кукловод. Шатун, благоразумно упавший на землю, отползал из-под обстрела, волоча за собой пострадавшего, продолжающего орать, как заведённый.
Тишина наступила резко, словно на стрекочущий автоматными очередями мир, набросили звуконепроницаемое покрывало, разом прервав какафонию. Незнакомец тоже замолчал.
- Готов... - Безучастно, как это бывает с людьми, пережившими нечто экстраординарное, и не верящими, что это вдруг закончилось, сказал кто-то. Шатун, успевший отползти метра на четыре, оглянулся.
Тварь слабо шевелилась, успев наполовину забраться обратно в землю, сползала всё дальше и дальше. Но, в её шевелении уже не было той энергичности, нахрапистости, причисляющих её к полностью, или хотя бы на большую часть способной к жизнедеятельности.
- Готов... - Эхом повторил кто-то, вроде бы Герман. Шатун поднялся на ноги, отряхиваясь, червь уже почти скрылся в дыре, и замер, выставив на обозрение лишь верхушку с наростами.
Глава гэвеэшников осторожно подошёл к червю, и ткнул его ногой в один из наростов. Реакция была нулевой.
- Сдох...
- Что тут у вас?! - Рявкнуло издалека голосом Андреича-Глыбы, подбегающего к месту чрезвычайного происшествия. - Герман, ты, что ли весь этот перепляс подогнал? Стрельбы на весь посёлок, я уже решил, что Калёный явился мне счёт - за битую в прошлом месяце личность выдвигать. Ебулдыцкий шапокляк, да что за день такой, ни минуты покоя...
Никогда не упускающий возможности ввязаться в дискуссию Знаток бросился к лежащему на земле, и глухо стонущему незнакомцу; осматривая его руку. Поднял злое и напряжённое лицо на Лихо, взгляд стал обречённо-отчаянным:
- Если хотите хоть что-нибудь вытрясти из него по поводу и без повода, начинайте прямо сейчас, немедленно! Ему осталось не больше часа, потом будете через спиритическое блюдце хором канючить, неизвестно у кого - расскажи да расскажи. Чего встали? Бегом, рванули!
Андреич врубился в расклад с ходу, и через четверть минуты двое кряжистых гэвеэшников уносили раненого в посёлок. Лихо и Книжник шагали за ними, рядом с Андреичем, выслушивающим на ходу чёткие пояснения Лиха, и временами затыкая пытающегося влезть в её монолог Книжника, вносящего сумбурные и, в принципе - ненужные дополнения.
Алмаз, Шатун и Герман остались втроём. Громила подошёл к торчащей из земли верхушке твари, и задумчиво уставился на неё.
- Что это было? - Вопрос Алмаза был адресован Знатоку. - Я такого фаллоса с клешнями ещё никогда не видел, хотя, вроде и не вчера родился. Просвети, ты вроде кумекаешь, что к чему...
- Это "могильщик", - Герман почесал переносицу. - Кто-то называет "земляным крабом", но это уже лирика. Обычно после встречи с ним в могилу и класть-то нечего, так, дай Бог, если в кулаке поместится. Как правило, у новорожденного. Они в этих краях почти не водятся, чаще южнее. На кладбищах зачастую шалят, поэтому и могильщики. Любят жмуриков посвежее, гурманы хреновы. Но жрать то всем надо, без этого никуда. На живых не часто нападают, но уж если проголодается, может. А что он здесь забыл, именно в это время, знать бы... Такое ощущение, что шипачи, да и этот подземный фрукт, не просто так объявились, напомнить о своём существовании.