– Благодарю вас, сэр, но мне вполне хватит и менее симпатичного человека. Не можем же мы надеяться, что всем так повезет, как повезло Джейн.
– Твоя правда, – кивнул мистер Беннет, а потом добавил: – Подумай только, какое это утешение знать, что, если с тобой произойдет что-нибудь в этом роде, к тебе тут же подоспеет любящая мать, которая выжмет из всей истории все, что только можно.
Общество мистера Уикема вполне ощутимо разгоняло мрак, опустившийся на многих в Лонгбурне в свете последних печальных событий. Он часто к ним заходил, и теперь ко всем прочим его достоинствам добавилось еще одно вполне универсального свойства: те жалобы на мистера Дарси, что сама Элизабет уже слышала не единожды, отныне стали предметом всеобщей огласки, и всякий в этом доме спешил порадоваться тому, что с самого начала невзлюбил мистера Дарси, не зная еще всех подробностей этой жуткой истории.
Джейн Беннет оставалась единственным существом, полагавшим, что в этом деле все же могут скрываться какие-то оправдания джентльмену, не оглашенные еще в Хертфордшире. Ее мягкая и настойчивая искренность взывала к терпимости и праву на ошибки, но, кроме нее, так никто больше не думал; и посему мистера Дарси публично заклеймили презрением и титулом самого недостойного джентльмена.
Глава 25
После целой недели, проведенной в заявлениях о собственной любви и предвкушении счастья, с приходом субботы мистер Коллинз вынужден был расстаться с ненаглядной своей Шарлоттой. Тем не менее, боль разлуки с любимой значительно смягчилась подготовкой к приему невесты, потому как у него были все причины полагать, что вскоре после очередного его возвращения в Хертфордшир наконец-то назовут тот день, который сделает его счастливейшим из людей. Расставание пастора с родственниками в Лонгбурне прошло столь же тепло, как и в прошлый раз. Он без конца желал своим славным кузинам счастья и здравия, а отцу их пообещал прислать новое письмо с благодарностями.
В следующий же понедельник миссис Беннет имела удовольствие принимать у себя брата с супругой, которые, как обычно, Рождество встречали в Лонгбурне. Мистер Гардинер был мужчиной тонким и рассудительным, во много превосходившим сестру как по достоинствам характера, так и по образованию. Дамы из Незерфилда, разумеется, усомнились бы в том, что человек, живущий с доходов от торговли в доме рядом с собственным складом, может быть таким милым и приятным. Миссис Гардинер, будучи весьма моложе миссис Беннет и миссис Филипс, признавалась всеми как прекрасная, умная и элегантная дама, пользующаяся огромным успехом у всех своих племянниц из Лонгбурна. Между двумя старшими и нею установилась особенно тесная дружба. Когда барышни приезжали в город, они частенько останавливались у своей славной тетки.
Сразу же по приезде миссис Гардинер первым делом приступила к раздаче подарков и описанию самых последних городских мод. Как только с этим было покончено, ее деятельная натура была вынуждена смириться с ролью более пассивной, заключавшейся в выслушивании печальной повести миссис Беннет, у которой было что рассказать и на что посетовать. С тех пор, как они виделись в последний раз, всех их использовали самым жестоким образом. Две ее девочки были накануне замужества, когда все планы о счастье рухнули в одночасье и безвозвратно.
– Я не виню в этом Джейн, – вдохновенно продолжала мадам, – потому как она, будь на то ее воля, не упустила бы мистера Бингли. Но Лиззи! Ох, сестрица, как тяжело мне думать о том, что к этому времени она могла бы уже называться миссис Коллинз, если б только не ее совершенно дикое упрямство. Он сделал ей предложение вот в этой самой гостиной, а она ему отказала. В результате леди Лукас теперь выдаст замуж свою дочь раньше меня, и судьба Лонгбурна останется неизменной. Дорогая моя, какие ужасные люди эти Лукасы. Они хватают буквально все, что видят. Мне тяжело так о них говорить, но от правды не скроешься. Мои нервы буквально на пределе. Я чувствую себя такой несчастной, когда начинаю думать, что в моей родной семье со мной обошлись так жестоко и что соседи мои такие черствые, бездушные люди. Впрочем, твой приезд именно сейчас пришелся как нельзя кстати. Для меня огромное утешение – послушать о том, что ты говоришь о длинных рукавах в этом сезоне.
Миссис Гардинер, прекрасно уже знакомая со всеми здешними новостями из оживленной переписки с племянницами, тряхнула головой и из сострадания к Джейн и Элизабет с радостью сменила тему.
Однако позже, оказавшись наедине с Элизабет, она не могла не вернуться к оставленному на время предмету.
– Похоже, это партия была бы просто находкой для Джейн, – делилась своими соображениями родственница. – Мне действительно жаль, что у нее все так сорвалось. Но подобное часто случается! Молодой человек, каким ты мне описывала мистера Бингли, легко влюбляется в хорошенькую девушку, и чувства его пылают целых несколько недель, но потом случай вынуждает их расстаться, и он легко ее забывает. Непостоянство в чувствах вовсе не такая уж редкость.
– Замечательное утешение в своем роде, – заметила Элизабет. – Вот только нам оно не подходит. Они расстались вовсе не по вине случая. Согласитесь, что не часто случается, чтобы вмешательство друзей убедило полностью независимого молодого человека забыть о девушке, к которой он пылал страстью еще пару дней назад.
– Но это выражение – “пылать страстью” – настолько банально, настолько сомнительно и неопределенно, что не дает мне полного представления о его любви. Такие же слова часто услышишь и о знакомстве, которому всего-то полчаса, и о настоящей, сильной привязанности. Умоляю, поясни мне, насколько сильна была его страсть.
– Никогда раньше я еще не встречала более обещающего романа. Мистер Бингли совершенно не замечал окружающих, он смотрел лишь на Джейн. Каждый раз, когда они встречались, это становилось все более заметно. На том самом балу, который он давал в собственном доме, мистер Бингли обидел двух или трех девушек, не пригласив их на танец; и я лично дважды пыталась с ним заговорить, но так и не дождалась ответа. Можете ли вы назвать мне симптомы любви более очевидные, чем эти? Неужели полное равнодушие к остальным не является сущностью страсти?
– О да, по крайней мере, той, какую ты описала. Бедняжка Джейн! Мне так ее жаль. С таким характером она не скоро еще оправится от удара. Лучше бы это случилось с тобой, Лиззи. Ты бы просто посмеялась над невзгодами и скоро бы о них забыла. Но как ты думаешь, мне удастся уговорить Джейн вернуться в город с нами? Смена обстановки, наверняка, пойдет ей на пользу. И кроме того, мне кажется, ей будет полезно отдохнуть от этого дома.
Элизабет очень порадовалась этому предложению и почувствовала, что сестра с готовностью его примет.
– Надеюсь, – добавила миссис Гардинер, – на ее решение не повлияют мысли об этом молодом человеке. Мы живем в совершенно другой части города, у нас разные круги знакомых, и, как тебе известно, мы редко выходим в свет, так что вероятность того, что они встретятся, ничтожна, если только, конечно, он сам ее не разыщет.
– Боюсь, это также невозможно, потому что сейчас он живет под опекой своего друга, мистера Дарси, который уж точно не позволит ему навестить Джейн, да еще в такой части Лондона! Дорогая моя тетушка, и как такое вообще могло прийти вам в голову? Не исключено, что мистер Дарси и слышал о таком месте, как Грейсчерч-стрит, но едва ли ему хватит и месяца на омовения от тамошних нечистот, если вдруг в полном беспамятстве он все же попадет туда. А мистер Бингли без друга не сделает и шага.
– Ну что ж, тем лучше. Надеюсь, они не встретятся. Но разве Джейн не переписывается с его сестрой? Та, наверняка, не сможет не зайти в гости.
– Как только она услышит о ее приезде, я уверена, она впадет в панику и немедленно прекратит знакомство.
Но, несмотря на всю определенность, с которой Элизабет произносила эти слова, несмотря на всю несомненность того факта, что Бингли старательно удерживают и оберегают от встречи с Джейн, где-то в глубине ее сердца жила надежда на то, что в целом дело это вовсе не безнадежно. Иногда она нисколько не сомневалась в том, что доведись ему вырваться из плена своих доброжелателей, встреться они, и любовь разгорится с новой силой вопреки всем козням друзей.
Мисс Беннет приняла приглашение своей тетки с благодарностью. Что касается ее мыслей о Бингли, то она надеялась лишь на то, что, коль скоро Кэролайн живет нынче отдельно от брата, она сможет иногда навещать ее по утрам без риска встретить там Чарльза.
Гардинеры пробыли в Лонгбурне всю неделю, и все это время не было ни дня, чтобы они не встречались со всеми Филипсами, Лукасами и офицерами. Миссис Беннет столь рьяно заботилась об увеселении брата с невесткой, что те так ни разу и не отведали чисто семейного ужина. Когда в гости приходили к ним, ни один прием не обходился без пары-тройки офицеров, одним из которых неизменно был мистер Уикем. Прищурив глаза, миссис Гардинер внимательно следила за тем, как Элизабет радостно щебечет с молодым красавцем и как подозрительно красноречивой становится племянница, расписывая все его невообразимые достоинства. Не подозревая в молодых людях сколько-нибудь серьезной любви, она все же чувствовала себя неловко, замечая откровенные признаки их привязанности друг к другу. Накануне своего отъезда из Хертфордшира тетка решилась-таки поговорить с Элизабет, дабы указать той на легкомысленность поощрения такого рода ухаживаний.
Гардинеры пробыли в Лонгбурне всю неделю, и все это время не было ни дня, чтобы они не встречались со всеми Филипсами, Лукасами и офицерами. Миссис Беннет столь рьяно заботилась об увеселении брата с невесткой, что те так ни разу и не отведали чисто семейного ужина. Когда в гости приходили к ним, ни один прием не обходился без пары-тройки офицеров, одним из которых неизменно был мистер Уикем. Прищурив глаза, миссис Гардинер внимательно следила за тем, как Элизабет радостно щебечет с молодым красавцем и как подозрительно красноречивой становится племянница, расписывая все его невообразимые достоинства. Не подозревая в молодых людях сколько-нибудь серьезной любви, она все же чувствовала себя неловко, замечая откровенные признаки их привязанности друг к другу. Накануне своего отъезда из Хертфордшира тетка решилась-таки поговорить с Элизабет, дабы указать той на легкомысленность поощрения такого рода ухаживаний.
Несмотря на все его достоинства, мистер Уикем лишь однажды сумел пробудить в миссис Гардинер что-то вроде теплых чувств, а точнее, воспоминаний. Около дюжины лет тому назад, будучи еще девицей, она проводила много времени именно в той части Дербишира, из которой происходил сам молодой человек. Таким образом, у них обнаружилась масса общих знакомых; и, хотя мистер Уикем редко посещал родные места после смерти старшего Дарси, он все же случился там лет пять назад, а потому имел возможность поведать даме устаревшие уже новости о некоторых ее приятелях, связь с которыми за давностью лет была уже утрачена.
Миссис Гардинер на поверку бывала и в самом Пемберли, а также неплохо знала покойного мистера Дарси. В этом обстоятельстве молодой человек обнаружил неисчерпаемый источник тем для бесед. В сравнении собственных воспоминаний об усадьбе с теми, что живо выдавал мистер Уикем, и в описании различных сторон характера прежнего ее владельца она находила удовольствие сама и доставляла его новому своему знакомому. Услышав во всех подробностях о том, как нынешний мистер Дарси обошелся с этим красавцем, она весьма смутно припомнила, что, будучи еще юношей, Фитцуильям Дарси тоже снискал себе репутацию самого гордого и злого мальчика в округе.
Глава 26
Предостережение миссис Гардинер было передано Элизабет в самой доброй и тактичной форме при первой же возможности, как только леди остались наедине. Высказав племяннице все, о чем она думала, тетка продолжала так:
– Лиззи, ты слишком умная девочка для того, чтобы влюбиться исключительно вопреки чьим-то предостережениям, и поэтому я не боюсь говорить с тобой откровенно. Серьезно, на твоем месте я бы поостереглась. Не ввергай себя и уж тем более не пытайся ввергнуть его в привязанность, которая с материальной точки зрения ни во что хорошее не выльется. У меня нет ничего против него лично. Он весьма интересный молодой человек. Но при том, как обстоят сейчас твои собственные дела, ты не должна впадать в легкомыслие. У тебя есть ум, и мы все ждем, что ты им воспользуешься. Уверена, твой отец всецело полагается на твой рассудок, и ты не вправе его разочаровывать.
– Тетушка, дорогая, сейчас вы говорите об очень серьезных вещах.
– Да, и я надеюсь, что они настроят тебя на соответствующий лад.
– Прекрасно, но тогда вам действительно нечего опасаться. Я позабочусь и о себе, и о мистере Уикеме. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы не позволить ему в меня влюбиться.
– Элизабет, сейчас ты говоришь несерьезно.
– Прошу прощения. Я действительно постараюсь. В настоящее время я не влюблена в мистера Уикема, определенно не влюблена. Но он, несомненно, самый очаровательный мужчина из тех, кого я знаю, и он действительно все больше и больше ко мне привязывается. И мне кажется, было бы лучше, если б он этого не делал. В этом я вижу опрометчивость. Ох, если бы не этот отвратительный мистер Дарси! Мнение отца делает мне огромную честь, и я всячески постараюсь его оправдать. И, тем не менее, папа неравнодушен к мистеру Уикему. В общем, тетушка, мне бы действительно очень не хотелось причинить страдания кому-либо из вас; но, поскольку каждый день мы встречаем примеры тому, что, как только молодые люди влюбляются, они тут же забывают о достатке, как могу я твердо обещать, что буду мудрее всех остальных, доведись и мне повстречать искусителя, или как я вообще узнаю, что с моей стороны мудро противиться искушению? Боюсь, все, что я могу теперь пообещать, – это не торопиться. Я не стану торопиться уверовать, будто одна занимаю его мысли и чувства. Находясь в компании с ним, я не буду проявлять инициативу. Короче, я постараюсь быть мудрой.
– Вполне вероятно, что первым шагом на этом пути могло бы стать твое намерение отвадить его от этого дома или хотя бы намек на то, что он бывает здесь недопустимо часто. И уж, конечно, не напоминай своей матери лишний раз о том, чтобы та его пригласила.
– Как я это и сделала третьего дня, – подхватила Элизабет, иронично улыбаясь. – И правда, едва ли с моей стороны было бы мудро все отрицать. Но не думайте, что мистер Уикем такой уж частый гость в нашем доме. На этой неделе его приглашали именно из-за вас. Вы же знаете, что моя мать всегда думает о непременном увеселении своих гостей. Поверьте мне, я и правда собираюсь поступать только так, как это будет благоразумно с моей точки зрения. Надеюсь, теперь вы мной довольны.
Миссис Гардинер подтвердила, что так оно и есть. Элизабет поблагодарила ее за доброту и участие, и на том леди расстались. Согласитесь, весьма редкий пример того, как дельный совет был дан в нужное время и при этом не был отвергнут.
Мистер Коллинз вернулся в Хертфордшир вскоре после того, как Гардинеры и Джейн покинули Лонгбурн; но, поскольку родственник нынче обосновался в пенатах у Лукасов, визит его уже не мог докучать миссис Беннет. Теперь день его свадьбы приближался, словно ураган; и миледи вовсе упала духом, возрождаясь к жизни разве что для того, чтобы заметить язвительным тоном неизменное: «Хотелось бы мне, чтобы они были счастливы». Венчание назначили на четверг; и в среду мисс Лукас появилась в Лонгбурне с прощальным визитом. Когда барышня собралась уже уходить, Элизабет, устыдившись материнской желчности и вынужденно произнесенных ею пожеланий счастья, не на шутку расстроилась сама, а потому поспешила проводить подругу из гостиной. Когда они спускались по лестнице, Шарлотта казалась печальной.
– Надеюсь слышать о тебе почаще, Элиза.
– Даже не сомневайся в этом.
– Мне хотелось бы попросить тебя о еще одном одолжении. Ты приедешь ко мне в гости?
– Думаю, мы будем часто видеться в Хертфордшире.
– Похоже, мне не удастся выбраться из Кента некоторое время. Поэтому обещай мне приехать как-нибудь в Хансфорд.
Отказать Элизабет не могла, хотя и предвкушала от этого визита мало удовольствия.
– Мой папа и Мария собираются ко мне в гости в марте, и мне очень хотелось бы, чтобы ты приехала вместе с ними. Поверь, Элиза, я буду рада видеть тебя ничуть не меньше, чем своих домашних.
Венчание состоялось, и молодые отправились в Кент прямо от дверей церкви, получив на прощание все причитающиеся в таких случаях пожелания и поздравления. Вскоре Элизабет получила от подруги письмо. Между ними завязалась вполне оживленная переписка; но сказать, чтобы она была в той же степени откровенной, было едва ли возможно. Элизабет не могла написать и строчки, чтобы горько не вздохнуть о былой доверительности и дружбе, и, будучи решительно настроенной на поддержание этой слабой связи, она писала скорее в память того, что было, чем ради того, что есть. Первое письмо от Шарлотты барышня получила с большим удовольствием, но в этом ею двигало лишь естественное любопытство по поводу того, как подруга отзовется о своем новом доме, как понравится ей леди Кэтрин и насколько счастливой она решится себя представить. Прочитав все послание, она почувствовала дежавю, поскольку примерно так все себе и представляла. Общий тон был легким и приветливым, она казалась окруженной всяческими удобствами и не упоминала ничего, так и не удостоившегося ее похвалы. Дом, мебель, соседи, дороги – все пришлось ей по вкусу, а леди Кэтрин оказалась дамой приветливой и любезной. Пейзаж Хансфорда и Розингса явно принадлежал кисти мистера Коллинза, и лишь буйство красок разумно смягчала деликатность его супруги. Элизабет решила, что полную картину она сумеет составить только после визита к подруге.
Джейн тоже прислала сестре пару строк о том, что в целости и сохранности добралась до Лондона. Из следующего ее письма Элизабет надеялась почерпнуть что-нибудь новое о Бингли.
Нетерпение девушки, относительно последних, было с лихвой вознаграждено. Целую неделю провела сестра в Лондоне, так и не повстречавшись с Кэролайн. В оправдание этому Джейн писала, что весточка ее, отправленная еще из Лонгбурна, должно быть, по какой-то причине была утеряна.