— У меня их, кстати, с полдесятка сейчас есть. Не все, правда, доведены до ума, но все же, — переступая через свою стеснительность, сообщила женщина.
— Тем более! — восхищенно сказал Денис. — Вот только разберемся с этими бедами! Хотя, может, все получится и независимо от тех проблем, которые сейчас имеются. Ты только не подумай, что мои слова звучат в порядке бреда. Я серьезен как никогда. Думаю, что тебе самой певческая карьера нужна как отдушина. Со временем ты войдешь во вкус, будешь с удовольствием вспоминать этот наш вечер у костра и мои слова.
Анна поразмыслила насчет всего того, что сказал ее спутник. Музыка и пение действительно увлекали ее, давали возможность облегчить душевные страдания. Но сама она никогда не задумывалась над тем, что может выступать на профессиональной основе.
Сейчас же эта идея разрывала ее на части. С одной стороны, ей хотелось этого, с другой — было боязно думать о старте собственной музыкальной карьеры. Она опасалась не столько провала, сколько досужей молвы, которая наверняка появилась бы вместе с началом ее певческой карьеры.
Вдова знала наперед, что именно чаще всего будут говорить и писать о ней. Мол, Тверская использует для своей раскрутки известность и авторитет покойного мужа. Но, как ты ни крути, этого неприятного нюанса избежать не удалось бы в любом случае. Значит, следовало просто быть готовой к нему заранее.
Женщина не стала делиться с Денисом своими мыслями. Она лишь пообещала, что подумает, взвесит все «за» и «против», а потом даст ответ. Карбалевич же выразил надежду на то, что ее решение будет все-таки положительным.
Время неумолимо близилось к полуночи. Пора было готовиться ко сну. Денис еще раз поблагодарил Аню за прекрасное исполнение песен. Она в ответ сказала ему спасибо за отличный вечер у костра.
Спать, как и прежде, они расходились по разным комнатам. Вдова пожелала своему спутнику спокойной ночи, он ответил тем же. Они стояли близко друг от друга. На несколько мгновений возникло определенное замешательство. Казалось, еще немного, и между ними ярко вспыхнет молния.
Однако мужчина взял себя в руки и чисто по-дружески поцеловал Аню в щеку. Она же вдруг оказалась менее сдержанной в этом смысле, обхватила его руками за шею и поцеловала в губы. Нет, этот поцелуй не был откровенно страстным, но и назвать его просто дружеским уже было никак нельзя.
Анна это прекрасно поняла, быстро отпрянула от Дениса и скрылась в доме. В ней по-прежнему боролись противоречивые чувства. Она побаивалась давать волю тому, что разжигало настоящее пламя в ее сердце. Между тем языки этого всепоглощающего пламени уже сами вырывались наружу, давая о себе знать такими вот действиями вроде чересчур чувственного поцелуя.
Вдова еще толком не знала, какая линия в ее поведении в конце концов возобладает. Она полагалась на то, что время рассудит.
22
Генерал Кущенков созвал совещание. Оно было экстренным и внеплановым. К его проведению подталкивали пробуксовка в расследовании ряда громких дел последнего времени. Нужно было придать новый импульс всем тем, кто этими делами занимался. Валерий Максимилианович лично председательствовал на этом совещании.
В довольно просторном конференц-зале присутствовали полицейские чины разного уровня. Здесь же находилась и группа следователей, которая была занята раскрытием убийства Владимира Тверского. Их специально пригласили на совещание. Распутываемое ими дело находилось на личном контроле генерала.
Атмосфера данного мероприятия с самого начала была весьма наэлектризованной. Председательствующий выглядел очень хмурым и одним своим видом выражал недовольство. Словесное проявление этого настроения не заставило себя долго ждать.
Свою речь генерал начал сдержанно. Он поприветствовал всех и коротко объявил повестку дня. Собственно, на этом его сдержанность и закончилась. Кущенков начал свое, с позволения сказать, выступление. Это отнюдь не был дежурный доклад для галочки.
Выступал он, что называется, от души, без бумажки. В раскрытом блокноте, лежавшем перед ним, имелись кое-какие пометки, но он туда практически и не заглядывал. Начав выступление, генерал затронул сразу несколько расследуемых дел. Причем таких, к которым в последнее время был прикован интерес всех ведущих СМИ страны.
Те обстоятельства, которые широкая общественность могла упустить из вида, забыть в суматохе и водовороте каждодневных потоков информации, журналисты держали на контроле. По крайней мере, так это выглядело со стороны, при анализе популярных традиционных и электронных изданий.
Каждую неделю появлялись две-три публикации на эти темы. В представлении генерала это было чересчур много. При этом СМИ успели окрестить описываемые дела резонансными и продолжали сыпать крикливыми образными заголовками и метафорами: «О расстрелянном шансоне замолвите слово», «Певцу — свинец, продюсеру — конец», «Дело Тверского: по ту сторону висяка» и прочее в подобном ключе.
Кущенков цитировал журналистские находки и в достаточно жестких выражениях распекал подчиненных за то, что они стали объектом язвительной критики со стороны СМИ по причине провисания расследования указанных дел и угрозы их постепенного превращения в «глухарей». Он бегло прошелся по каждому эпизоду, однако в силу известных причин особое внимание обратил на дело об убийстве Тверского.
Именно вокруг него и в СМИ, и в обществе крутилось наибольшее количество пересудов и кривотолков. Генерал считал, что вину за это несут все, кто не сумел дать взбудораженной общественности четких успокаивающих формулировок. На слове «успокаивающих» он сделал особый акцент.
— А то что же получается такое?! — гневно вопрошал Валерий Максимилианович. — Следствие оказывается в тисках. С одной стороны — загадочные обстоятельства гибели Тверского, перед которыми наши лучшие следователи начинают пасовать. А с другой — постоянный прессинг общественного мнения, подогреваемого средствами массовой информации и отдельными ретивыми политическими деятелями. Еще ведь и слухи ходят, что за убийством стоит организованная преступная группировка. Дескать, именно она контролирует следствие. Что это означает? Лишь то, что мы с вами, к сожалению, проигрываем информационную войну. Мы должны повышать авторитет следственных органов в обществе, а вместо этого получаются такие вот проколы. Ну да ладно с информационной войной. Допустим, не думали, не знали, не было печали, да черти накачали. Но что происходит именно с самим расследованием? Даже стороннему человеку за версту видно, что следствие ведется спустя рукава. Вы мне на это возразите?! Я уверен, вы скажете, что все далеко не так, как я говорю. Но вот кто мне объяснит, просветит меня, темного, почему по делу об убийстве короля русского шансона до сих пор нет никаких зацепок?! Казалось бы, на расследование обстоятельств этого преступления брошены наши самые лучшие умы. Столько опытных, уважаемых за свой профессионализм людей не могут докопаться до сути дела! Время идет, а результат нулевой. Это же уму непостижимо! Ну, как такое может быть?! Да мне же в последнее время стыдно газеты открывать или смотреть телевизор! Журналисты везде вопят одно и то же. Дескать, полиция не чешется, совершенно сознательно затягивает расследование, не хочет искать ни убийцу, ни заказчика. Это невыносимо. Неужели только я один это так воспринимаю? Неужели вам, лучшим из лучших, наплевать на то, что о нас пишут статейки вроде вот этой?! — Генерал поднял толстый пятничный номер популярной газеты, до сей поры лежавший у него на столе, развернул его и продемонстрировал залу первую полосу.
На ней сразу же бросался в глаза крикливый заголовок, набранный крупным шрифтом. Причем буквы шли не как обычно, черным по белому, а наоборот — белые буквы на черном фоне.
Заголовок гласил: «Кому выгодно провисание дела Тверского?» Под ним красовалась реальная фотография покойного шансонье, которая была сделана на одном из необычных концертов. Тогда Владимир исполнил ряд своих самых известных песен в сопровождении хора МВД. Поющий Тверской с приподнятыми руками был запечатлен на фоне стройных рядов людей в полицейской форме.
Вне контекста это была вполне обычная фотография. Но вкупе с заголовком и весьма язвительным текстом статьи фотография превращалась в по-настоящему убийственную насмешку.
— Вот! Вы видели это?! — Генерал тряс газетой и тыкал пальцем в заголовок и снимок под ним. — Журналисты просто потешаются над нами. Мол, вот оно, дело Тверского, а вот целый хор ментов, которые ни хрена не могут сделать! Ну и попробуйте сказать, что они в этом не правы. Наоборот, они точно подметили ситуацию. Вас много, а толку, получается, как от козла газировки с малиновым сиропом! Так не должно быть! Елки-палки, доколе еще вы будете сопли жевать?! Надо действовать! Перевернуть все, что только можно и что нельзя! Неужели я должен вас всему этому учить?!
Сотрудники полиции, присутствовавшие на совещании, молча выслушивали генерала. Эмоциональный посыл его речи был понятен. Выдержать напор энергии, выплескиваемой начальником, было не так и просто.
Кто-то опустил глаза, разглядывая стол. Кто-то скрестил пальцы рук и забросил ногу на ногу, приняв тем самым защитную позу. Кто-то спешно что-то записывал, будто председательствующий озвучивал некие истины, кардинально новые, доселе неизвестные. Лишь некоторые смотрели на него и невольно кивали, визуально выражая согласие со словами выступающего.
— Кстати!.. — продолжал генерал, небрежно откладывая газету в сторонку. — Не мешало бы нам обратить внимание на некоторые странности. Я имею в виду то, что начало происходить уже после гибели певца. Если кто-то забыл или еще не знает, то я поясню. Вокруг вдовы Тверского начались поистине чудные игры. Я бы даже сказал игрища. Тут и анонимные угрозы, и почти открытый шантаж, и еще бог весть что. Полный набор. Женщина постоянно пребывает в шоковом состоянии, а игрища тем временем продолжаются и продолжаются. Интуиция мне подсказывает, что и недавняя гибель продюсера Артема Бренера каким-то образом связана с этими странностями. Никак понять не могу, почему вдруг мои же собственные подчиненные упорно пытаются выдать его смерть за несчастный случай. Даже зеленому практиканту понятно, что здесь имеет место инсценировка несчастного случая, причем достаточно грубая. А вы мне на полном серьезе говорите: «Товарищ генерал, Бренер выпил, споткнулся, упал в котлован, напоролся на арматуру и умер». Что я должен думать после этого? Что вообще получается? На чью мельницу вы воду льете, господа-товарищи? Неужели слухи о могущественной преступной группировке, тормозящей ход расследования, имеют под собой почву и кто-то из вас с ней связан? Вы прикажете мне начать ряд внутренних расследований на предмет выявления ваших коррупционных связей с преступным миром?! Поверьте, тогда мы уж точно отделим овец от козлищ, как сказано в одной замечательной книге. Вы этого хотите?! Знаете, несмотря ни на что, мне все-таки хочется думать, что все эти оплошности в расследовании громких дел не являются планомерным саботажем, оплаченным из бандитских кошельков. Слишком хорошо я многих из вас знаю.
Надрыв в голосе начальника становился все более и более прочувственным. Его последние реплики были на грани фола. Они расшевелили участников совещания гораздо больше, чем все то, что было сказано ранее. По залу прокатился шумок недоумения.
Глава группы следователей поднял руку, прося слова. Кущенков предоставил ему эту возможность.
— Товарищ генерал… Валерий Максимилианович!.. У нас действительно есть определенные трудности в расследовании дела о заказном убийстве Владимира Тверского, — встав со своего места, проговорил тот. — Однако утверждать, что дело провисло, а расследование не продвигается, никак нельзя. Все участники следовательской группы работают постоянно. Едва ли не сутки напролет. Есть версии по отдельным фрагментам дела. Но, к сожалению, все факты, которыми мы располагаем, разрозненные и мелкие по своей сути. Собрать их воедино пока не получается. Такое ощущение, будто перед нами возникла непреодолимая стена, которая не позволяет нам идти дальше.
— Надо пробить эту стену, — вклинился Кущенков. — А если не получится, то сделать подкоп или перепрыгнуть. Вас учить не надо! Мне стыдно смотреть в глаза вдовы Тверского. Думаю, для многих из здесь присутствующих не секрет, что погибший певец был моим другом. Еще и по этой причине я себя чувствую, мягко говоря, неловко. Измученная горем женщина умоляет меня о помощи. А я, человек при генеральском звании и высокой должности, вынужден разводить руками и говорить: «Извини, Аннушка, но мы тут наткнулись на неприступную стену». Какого мнения обо мне, да и обо всех нас с вами, будет вдова? Что она заявит тем же журналистам, если они попросят дать оценку нашим действиям? Нет, конечно, она ничего плохого не скажет. Потому что сама по себе человек тактичный и понимает наши трудности. Но чего ей стоит держать в себе горечь утраты, реальную причину которой не может объяснить никто из нас с вами! О какой компетентности и профессионализме можно в таком случае говорить! Чего стоят все наши должности, погоны, награды и кокарды, если мы не в состоянии унять слезы одной конкретной вдовы!
— Товарищ генерал! — обратился к нему глава группы следователей. — Мы все прекрасно понимаем. Раскрытие этого преступления является для нас делом чести. Среди нас немало поклонников творчества Владимира Тверского. Нам самим хочется отыскать тех негодяев, которые отняли такого талантливого человека у всех россиян. Я… нет, все мы обещаем, что будем рыть носом землю, но обязательно найдем преступников. Как исполнителей, так и заказчиков.
Остальные члены следственной группы подтвердили, что присоединяются к этому обещанию. Валерий Максимилианович обвел их испытывающим взором, в конце концов благословил на дальнейшие действия, но при этом добавил, что на кону стоят их звания и должности.
— Я никого не хочу пугать, — проговорил он. — Вы все мужики взрослые, в органах МВД не первый год. Нужно непременно раскрыть это дело. Я не хочу искать стрелочников, назначать крайних. Но если вы в который раз не добьетесь результатов, то даю вам гарантию, что на ваших местах появятся новые люди. Считайте это главным решением нашего сегодняшнего совещания. И вот еще что. Надеюсь, что все сказанное здесь мной останется при вас. Мне бы не хотелось, чтобы завтра вот эта газетенка цитировала мои высказывания со ссылкой на анонимные источники. Подписку о неразглашении, разумеется, я с вас брать не буду, но имейте в виду!..
Совещание завершилось без явного смягчающего аккорда. Его участники выходили из конференц-зала насупленными и нахмуренными. Задачи были поставлены не из легких. Времени на раскачку в их выполнении попросту не было.
23
Окраина Москвы, утыканная бетонными коробками, давно погрузилась в ночной мрак. Ни в одном из окон высотки, где жила Евгения Самара с сыном, не было света. Все жители если не спали, то спокойно отдыхали.
Перед дверью квартиры блондинки возникли две мужские фигуры. Это были Архип и его подельник, который участвовал в нападении на ресторан Тверского.
Хрипатый тип уже успел выяснить, что дверь в квартире очень прочная, металлическая. Просто так ее вскрыть ни за что не получилось бы. Поэтому братки заранее приготовились к визиту. Они прихватили с собой газовый мини-резак. Отличная вещь не только в домашнем хозяйстве, но и в реализации преступных замыслов.
Своему спутнику Архип резак не доверил. Он взялся за аппарат сам, покрутил вентиль, выпустил наружу струйку газа и поднес к ней зажигалку. Ярким факелом вспыхнуло пламя.
Злоумышленник быстро его отрегулировал и принялся за дело. Он начал старательно разрезать металл вокруг дверных петель. Его подельник тем временем придерживал дверь, чтобы та вдруг не рухнула им на головы и не наделала ненужного шума.
Нельзя было спугнуть стервозную блондинку или разбудить соседей. Иначе план остался бы нереализованным, а им обоим пришлось бы спешно ретироваться. Такого исхода дела хриплоголосый тип, конечно же, допускать не желал.
Работа у него спорилась. Металл был успешно срезан сначала вокруг нижней, а затем и верхней петли. Архип затушил огонь и спрятал резак в рюкзачок, который передал подельнику. По его сигналу тот осторожно надавил на дверь снизу. Она шевельнулась.
Оставалось лишь изловчиться, чтобы металлическая створка плавно легла им на ладони. Так оно и вышло. Злоумышленники практически бесшумно приподняли срезанную дверь и приставили ее к стене.
По плану, разработанному заблаговременно, помощник должен был остаться возле дверного проема и торчать там до тех пор, пока Архип не вернется. Что бы ни случилось внутри квартиры, ему следовало охранять дверь. Сам же хрипатый тип достал пистолет, несколько секунд постоял, прислушиваясь, затем скользнул в проем.
В поступках Архипа и его подельника не было никакой самодеятельности. Задачу перед ними поставил лично могущественный босс. Лишь детали плана они обдумывали сами. Им было приказано выкрасть Евгению Самару, которая по наводке Резвана Алиева так некстати нарисовалась со своим ребенком и могла спутать все карты.
Окончательно судьба этой дамочки не была решена. Босс лишь намекнул, что ее вполне можно будет перевербовать и использовать в своих целях. Тем более что она очень уж запросто велась на обещание больших легких денег. Запись ее разговора с Резваном Алиевым лишь подтверждала это. Но пока о перевербовке думать было рано. Все равно что делить шкуру неубитого медведя.
Хриплый тип довольно хорошо ориентировался в квартире блондинки даже в темноте. Он предварительно тщательно изучил его план. Квартира была типовая. Ему нередко приходилось бывать в точно таких же. Жилье последней любовницы Архипа ничем не отличалось от этого. Поэтому Архип без проблем прошмыгнул через прихожую и остановился у дверей в зал.