В общем, пошедший 'в полную Луну' камлать - или как там это называется у индейцев - шаман по обкурке заявил, что 'эта женщина племени не принадлежит'. Ну, как я понял из жестов и рисунков на песке, освещенных моим фонарем, это звучало скорее как 'этот лист более не крепится на ветви нашего дерева и должен быть унесен ветром судьбы'. Бред, а?
Ну, как бы то ни было, ее турнули из племени - и после нынешнего вечернего обряда отправили 'на выход с вещами'. Учитывая, что своего у нее и так было не много, а еще часть быстро была разобрана другими членами колхоза, то, собственно, все ее вещи на ней и были. Плюс еще нечто вроде остроги. И вот, она пошла на берег подумать о жизни, так сказать. Порыдать, подождать знаков от старого доброго Маниту. Мало ли...
Мда. Это я что ли, получается, знак? Фигасе. Я, вообще-то контракт на бытие знаком не подписывал... с другой стороны, девочка очень даже ничего. А альтернатива - сгореть в ядерном пламени или сдохнуть от радиации несколько позже. И даже если бы наш проект с бункером удался - насколько этого хватило бы? На год? На два? На пять?
А тут вроде вполне можно жить... тем более, что моя замечательная спутница наверняка разбирается в местных травах и различных методах добычи пищи. У Карла Мая, если мне не изменяет память - разбирались.
- Собственно, уже поздно, красавица. Спать пора, - вставая с остывающего песка, я протянул своей новообретенной подруге руку. Та уже почти без колебаний ее взяла.
- У меня тут машина в двух шагах. В ней проведем ночь. Заодно я тебе что-нибудь из одежды выдам. Футболку какую-нибудь. Там всякого барахла хватает, уж поверь.
Несмотря на то, что уходили мы от берега, а меня Кэй знала от силы часа два - причем знала это, пожалуй, сильное выражение, - девушка спокойно шла, даже не пытаясь убежать. Или ткнуть меня острогой в почку.
- Вот и пришли, - сказал я, поднимая руку с брелоком.
Мда. Кое-чего, однако, не рассчитал. Мигнувший фарами 'Аутлэндэр' напугал Кэй до ужаса. Испуганно вскрикнув, она замахнулась острогой, явно намереваясь поцарапать дорогое авто. Черт, да я еле успел перехватить ее руку.
- Эй, ты чего. Нормально все. Автомобиль. Безопасен, если ездить по правилам и трезвым. Ничего сверхъестественного.
Не знаю - то ли спокойный тон моего голоса так подействовал, то ли то, что Митсубиси не нападал - но девушка явно успокоилась.
- Так, сейчас мы тебе чего-нибудь подберем... о, точно вот это подойдёт. Ты же у нас не модница, верно? - нашел отличную жилетку жены моего товарища - того, что владел машиной. Жилетка была старой, кожаной и не застегивалась. Но, судя по загоревшимся глазам индианки, была для нее чем-то вроде Версаче.
- Классно, да? Смотрю, понравилось, - рассматривающая себя в свете фар девушка подняла на меня глаза и, подойдя, чмокнула в щеку.
- Опаньки. Мы не слишком торопимся? Не то, чтобы я против...
Что-то пробормотав на своем языке, Кэй начала укладываться на траву с явным намерением вздремнуть.
- Э-э... Кэй? - та открыла глаза.
- Тут, как бы удобные сиденья... ну, знаешь машина, все дела, - видя, что девушка не понимает, я подошел и поднял ее на ноги. - Нам внутрь, о кей?
Да что ж такое... Внутрь красотка лезть отказалась наотрез. И что прикажете делать?
О! Объясню ей, что это такой вигвам.
На это ушло удивительно мало времени - достаточно было сделать всего несколько рисунков. Подействовало. Уже внутри, засыпая, подумал, что потерял последние остатки разума. А если она меня ночью прирежет? Хотя бы и своею острогой... С другой стороны, не знаю, кто меня отправил сюда, от атомной войны подальше - но вряд ли он хотел, чтобы меня прирезала первая встречная. От судьбы не уйдешь, мдя.
Как заснул - даже не заметил...
Цинни.
Додумать не успеваю. То есть - вообще. Вспышка. Странное ощущение - вроде бы, себя сознаешь, а мыслей - ну ни одной. Через мгновение - а может, триллионы и триллионы мгновений - соображаю, что сижу, неловко подвернув ногу, посреди какого-то двора, в теплой пыли, а вокруг - странного вида ребятня... М-да, декорации и костюмы - в стиле любимых мною когда-то книг-фильмов о пионерах... Не тех пионерах, которые с горнами и барабанами, хотя тоже любила...
- Сеньорита Долорес, что с вами? Вам плохо, да?
Не-а, мне хорошо. Хорошо, что не какая-нибудь 'просто Мария'. И вообще, все классно - солнышко вот, птички на карнизе, куст роз у забора притулился. Можно я еще немножко так посижу, а? И не надо на меня так смотреть, а то растрогаюсь и заплачу.
- Сеньорита Долорес! Может, вашего дядю позвать?
Кого позвать?
И тут я начинаю вспоминать...
...Минут через энцать (на чувство времени у меня раньше не было повода жаловаться, но после... после переноса, так, наверное, надо называть то, что со мной приключилось, оно стало меня подводить) пришел-таки дядя Хосе. То есть, я без труда идентифицировала вновь прибывшего со своим (своим?) дядюшкой, но сама понимала, что давно знакомого человека так не разглядывают. Как-то само собой вспомнилось и имя мальчонки, который его привел, - Мануэль. Очень способный, за две недели выучился читать...
К этому моменту я успела встать, отряхнуть юбку (интересно, что сказали бы мои ученики, увидев меня в таком вот наряде - кирпичного оттенка юбка до пят и коричневая кофта с широкими рукавами?), еще раз осмотреться - и увидеть входящего во двор дядюшку.
К счастью, мой родственник ничуть не напоминал комедийных монахов с брюшком и красным носом. А вот для дамского романа о любви рокового красавца-церковнослужителя, связанного целибатом, и прекрасной герцогини, связанной нежеланным браком, он бы весьма-весьма...
Мне стало неловко. Потому что я вспомнила. Вспомнила то, о чем знала давным-давно, даже и не припомню, кто рассказал: постригу моего дяди предшествовала история, способная вышибить слезу даже из грубой базарной торговки. С грустью подумала: а ведь дядя мой еще молод, едва перевалило за сорок.
Почему-то захотелось плакать.
К счастью, дядюшка не обратил внимания на то, как внимательно я его разглядываю, будто бы впервые вижу (будто бы?), - он был обеспокоен.
- Лола, Мануэль сказал, что у тебя обморок. Опять?
Почему 'опять'? Вроде бы, я никогда...
- Нет... Нет, я просто...
Что 'просто'? Села мимо стула? Ногу подвернула на ровном месте? Или решила принять пылевую ванну?..
- Сегодня немножко душно... вы не находите, дядя?
Да, придется привыкать, что я теперь - она. Лола. Мария-Долорес-Гиацинта Гарсиа. Сейчас ей... мне двадцать два, Старый Свет я покинула десятилетним ребенком, с единственным своим родственником и опекуном дядей Хосе, незадолго до этого принявшим постриг. И в пути, и в Новом Свете всякое с нами приключалось, воспоминаний хватило бы на несколько книжек в духе очень любимого мною в детстве Фенимора Купера... Мною - то есть Лесей; в мире Лолы он, если память мне (то есть Лесе) не изменяет, только родился, а до первого романа - еще лет тридцать. М-да-а, а ты-то думала, что если никаких голосов в голове, то раздвоение личности тебя миновало! Ты уж как-нибудь определись, Леся ты или Лола!
Легко сказать - определись.
Я сознаю себя Лесей. Рожденной в двадцатом веке и жившей в двадцать первом. Помню свою квартиру, свой двор, свою школу, где сначала училась, а потом работала. Помню пионерский лагерь, где подрабатывала вожатой. Помню родных и друзей... только вот даже представлять не хочу, что с ними сейчас. Это Леся не так давно прикидывала, какой 'комплект попаданца' собрала бы с собой, возникни фантастическая перспектива перенестись назад на полвека... на век... на полтора. Наряду с такими нужными вещами, как аптечка, одежда, удобная и достаточно 'нейтральная' в приложении к эпохе, и блокноты с информацией, почерпнутой в умных книжках, в комплект неизменно включались совершенно бесполезные, но греющие душу и - мне почему-то казалось - вселяющие надежду на возвращение вещи, как любимые бусики, которые неизменно приносили удачу на экзаменах, и плюшевая собачка, всегда и везде сопровождавшая меня с детсадовских лет.
Бусики тебе? Собачку плюшевую? Убейся об стену, идиотка!
А вот шторм, после которого я, казалось, навсегда возненавидела любую воду, кроме той, что в кружке, бесконечная дорога, ощущение постоянной опасности - уже не столько страх, сколько неизбывная, какая-то звериная, тоска, заболевший и умерший младенец нашей попутчицы - дядя едва успел его окрестить - эти воспоминания принадлежат Лоле. Написать книгу - да запросто! Только вот вряд ли получится увлекательное повествование, скорее - очень грустная история, которая никому не будет интересна, для тех, кто меня окружает, это такая же реальность, как для тех, кто меня окружал раньше... то есть позже... ежедневные походы на работу-с работы, готовка, смотрение телевизора, воскресные походы в парк с детьми. Сознаю я себя Лолой? Да, определенно. С десяти лет - и почти до шестнадцати - у Лолы - то есть, у меня - приключались обмороки, которые дядя, вслед за доктором, называл следствием пережитых потрясений. Потом - все реже и реже, а теперь вот, надо полагать... Неудивительно, что дядя так встревожился. И ребятишки обступили, смотрят печально-выжидательно.
- Все в порядке. Правда. Мы можем... можем продолжать занятия.
Действительно, можем. Я помню все, о чем мы говорили до того, как со мной приключился 'обморок'. И каждого из ребят могу назвать по имени - как тех, из двадцать первого века...
- Нет. На сегодня достаточно. Тебе необходимо отдохнуть, - мягко говорит дядя.
Но я-то хорошо знаю эту его интонацию. Спорить бесполезно. Ладно, оно и к лучшему. 'Сеньорита Долорес нездорова', - наилучшая формулировка для тех, кто попытается меня побеспокоить в ближайшие насколько часов. А значит, у меня будет возможность поразмыслить в тишине.
...И уже на пороге своей комнаты я вдруг сообразила, что одно из многочисленных имен Долорес - 'Гиацинта'.
Уменьшительным от 'гиацинт' или от 'глициния' (по настроению) был мой форумный ник - Цинни.
Ну и что прикажете - плакать или смеяться?
Давно заметила, что если уж начинать себя жалеть, то в сочувственно настроенной компании. Тогда получается психотерапия. А если вот так, наедине с зеркалом, то и рехнуться недолго.
Из дневника Сергея Акимова.
Вечер первого дня оказался не менее суматошным, чем день. Управившись с разгрузкой до наступления темноты, мы только расположились на отдых, что было не так уж и просто, учитывая полное отсутствие крыши над головой и скорый подъём для проведений судоподъёмных работ, как опять невдалеке послышались выстрелы! Хорошо, что Сергеич заранее расписал действия личного состава на случай тревоги. Двое часовых были усилены Климом и Котозавром, а сам Дядя Саша, в сопровождении Курбаши и Змея с его собакой, отправился в сторону очередной заварушки.
Вернулись они примерно через час, с очередным пополнением. Хорошо, что вчерашнее появление одного из попаданцев в личине местного индейца подготовило нас к сюрпризам, потому что присутствие в группе парочки англичан-колонистов, оказавшихся на самом деле ещё двумя заочно знакомыми нам форумчанами, могло оказаться довольно сильным шоком. Ребята представились как Елена и Анатолий, рассказали о мытарствах первых часов после провала, поведали о своих 'донорах'. Обнаруженная чета оказалась той самой, запись о которой нашел Клим в судовом журнале шхуны. Капитан упоминал о высадке совсем недалеко от нашего местонахождения каких-то слишком, по его мнению, строптивых пассажиров, собиравшихся открывать факторию как раз в этих краях. Мы как раз собирались поискать их, заодно было интересно глянуть: 'а что у вас, ребята, в рюкзаках?' Оказавшаяся в этой компании сибирка чувствовала себя весьма некомфортно, тут и собака, которая, правда, не обращала на кошку никакого специального внимания, что уж говорить о заточении в дурно пахнущий мешок, в котором кошатина, по словам Елены, провела несколько неприятных часов. .
ГЛАВА 3
16 мая 1790 года.
Из дневника Сергея Акимова.
Ночная операция по снятию шхуны с рифа прошла, всем на удивление, удачно, без каких-либо накладок. Как сами потом решили, дело оказалось в том, что мы все, за исключением Клима, даже не представляли сложности предстоящей работы, ну и что-то можно было списать на пресловутое 'новичкам везёт'. Клим поставил кораблик на якорь совсем недалеко от берега, дальнейшее освоение нашего 'линкора' решили отложить до более спокойных времён, не откладывая это дело, впрочем, в слишком дальний ящик.
Суточные ритмы у всех сбились, поэтому ранний рассвет для многих не стал сигналом к подъему, кто-то собирался спать после работы в море, кто-то только проснулся.
А наш командир сидел и ломал голову, как нагрузить меня заботой о кормёжке людей завтра и в будущем, чем озадачить начштаба, то есть занимался главной работой командира - подчинённые не должны сидеть без дела. В результате мне поступила вводная - выбрать место под будущий форт, обеспечить транспортировку имущества, с последующей инвентаризацией оного. Для Александра, нашего штабиста, тоже нашлось занятие - кроме участия в общих работах, начинать составлять штатное расписание и список первоочередных задач. То ещё занятие, учитывая, что задач было явно слишком много, а личного состава - гораздо меньше желаемого.
После быстрой рекогносцировки с местом определились. Большая поляна, километрах в полутора к северо-востоку от нашего нынешнего временного пункта дислокации. Вполне удобно с многих точек зрения, не слишком густой лес оставлял свободное пространство, как для построек, так и для оборудования защитного периметра, без лишней работы по корчеванию или выжиганию деревьев, очень даже полноводный ручей снимал вопрос с обеспечением питьевой водой.
Дядя Саша ещё вечером нанес на переписанную с Климовского навигатора Garmin GPSMAP 76 CSx карту в ноуте места обнаружения наших коллег, попавших в 18-й век несколько в стороне от основной компании. Только ему ведомо, что и как он вычислял, но собрав усиленную (для наших условий слово совершенно без тени юмора) поисковую группу из пяти человек, через час после восхода солнца повёл отряд ПСС, как немедленно окрестили наших вояк остальные попаданцы, на разведку предполагаемых мест финиша наших 'современников'.
Для охраны лагеря остался опытный в разных военных делах Клим с 'ксюхой' в качестве основной огневой силы, а мне вручили резервную 'Сайгу', так что совсем беззащитным лагерь не оставался.
Теперь передо мной встала классическая задачка о волке, козе и капусте. В лагере осталось тринадцать потенциальных носильщиков. Да и две девушки тоже. Мдя... Надо было обеспечить переноску достаточно большого количества самого разнообразного груза, в том числе и весьма тяжелого и габаритного. На шхуне оказались весьма полезные вещи, но мало приспособленные для таскания на большое расстояние, вроде бочонков пороха, грубоватой материи в тюках, ящиков с примитивными ружьями. Оставлять без наблюдения подходы к маршруту переноски, начальный и конечный пункты этого 'Шёлкового пути', шхуну, стоящую на якоре - тут поломаешь голову, как лучше распределить людей. Свалить эту работу на начальника штаба не вышло, пусть он и был младше по званию, но формально, по должности, старше, чем зам по МТО. Попал бы на берег раньше его, почти наверняка расклад бы вышел другой, да что теперь гадать, будем играть теми картами, которые сданы.
Сестёр лучше пока усадить в одном бронике на двоих у места будущего форта, под присмотром, естественно. Заодно понаблюдают за окрестностями, кричать они умеют громко, уже проверено. Остаётся одиннадцать человек, двое с оружием на точках погрузки и разгрузки, один сопровождает караван, восемь носят барахло, обязательно кучкой, не устраивая длинной цепочки, а то одному охраннику за всеми не уследить. Вроде нормальный план, должны уложиться до вечера. Вот блин, чуть не забыл! Надо будет часа через три выделить двоих начинать строить нормальную печку для кухни, на костре толком на столько людей не сготовить, хорошо, что на шхуне котел как раз для кухни оказался, и даже заготовки для дымовой трубы. Можно приниматься за постановку задачи личному составу...
Вернулась поисковая группа перед самым заходом солнца, опять с 'уловом'.
Котозавр.
- Вставай, проклятьем заклейменный
- Весь мир, голодных и рабов!
Гнусавая песня в две глотки разносилась по берегу, и даже привыкшие за прошлый день к мату чайки, возмущённо загалдев, отлетали подальше.
-Эй, народ! Начинается завтрак, первый, и он же единственный!
Народ, как водится, комментировал подъём нецензурно, певцам желал нехорошего, но волшебное слово 'еда' действовало безотказно.- Кормильцы, огласите меню, пожалуйста, весь список.
- Легко. Первое - перловка с солониной. Второе - вода кипячёная с э... м.. с какой то травой, Курбаши говорит, настоящим индейцам от неё всегда ништяк. Всё проверено на добровольцах, эффект положительный. На десерт - вода кипячёная без ничего.
Дядя Саша.
Вот ведь свалилось на меня... даже и не знаю, как сказать... командирство это... Не было печали, так черти, то есть софорумники, накачали. Ну да ладно! Отольются вам еще мои слезки... Так. Задача первая - где жить? Спать на берегу - до первого дождя, опосля которого можно треть присутствующих списывать в лазарет. Которого, кстати, тоже еще нет. Есть только зачатки импровизированного медпункта. Ну, на безрыбье...
Ладно, пора на охоту. Так сказать, на отлов жертв...
Первой моей жертвой стал зам. по МТО.
- Слушай сюда! Выше, примерно в километре от береговой черты, есть нормальное место. Сначала обеспечиваешь транспортировку ништяков со шхуны и нашего барахла туда. Потом вот здесь и вот тут роем ямы!