Григорий Распутин: правда и ложь - Олег Жиганков 8 стр.

«Когда начались гонения на Распутина и в обществе стали возмущаться его мнимым влиянием, все отреклись от меня и кричали, что я познакомила его с их величествами. Легко было свалить вину на беззащитную женщину, которая не смела и не могла выразить неудовольствия… Они же, сильные мира сего, спрятались за спину этой женщины, закрывая глаза и уши всем на тот факт, что не я, а великие князья Николай Николаевич и Петр Николаевич с их женами и привели во дворец сибирского странника. Не будь этого, он жил бы, никому не мешая, в своей далекой родине»[69].

Вероятно, поскольку довольно рано знакомство с Распутиным начинало вызывать зависть по отношению к нему и критику в адрес царской семьи, дом Вырубовой стал местом нечастых, но радостных встреч старца с семьей. Николай II писал в своем дневнике:

«6 ноября… Покатались и заехали к Ане В. Видели Григория и долго разговаривали».

«27 декабря… Поехали к Ане В., где видели Григория. Зажгли вместе ее елку. Было очень хорошо — вернулись в 12.15»[70].

Мнения о фрейлине государыни резко разнились среди современников. С. Ю. Витте, например, в своих воспоминаниях писал о Вырубовой как о «самой обыкновенной, глупой петербургской барышне, влюбившейся в императрицу и вечно смотрящей на нее влюбленными медовыми глазами со вздохами: „ах, ах!“» и что «сама Аня Танеева некрасива, похожа на пузырь от сдобного теста»[71].

Но были и другие отзывы: «Внешне она была очень красивой женщиной, невысокого роста золотистой блондинкой с великолепным цветом лица и поразительно красивыми васильковыми синими глазами, сразу располагавшими к себе», — описывал Вырубову С. Марков[72].

А вот фрагмент из воспоминаний князя Жевахова: «Жизнь А. А. Вырубовой была поистине жизнью мученицы, и нужно знать хотя бы одну страницу этой жизни, чтобы понять психологию ее глубокой веры в Бога и то, почему только в общении с Богом А. А. Вырубова находила смысл и содержание своей глубоко несчастной жизни.

И когда я слышу осуждения А. А. Вырубовой со стороны тех, кто, не зная ее, повторяет гнусную клевету, созданную даже не личными ее врагами, а врагами России и христианства, лучшей представительницей которого была А. А. Вырубова, то я удивляюсь не столько человеческой злобе, сколько человеческому недомыслию…

И когда императрица ознакомилась с духовным обликом А. А. Вырубовой, когда узнала, с каким мужеством она переносила свои страдания, скрывая их даже от родителей; когда увидела ее одинокую борьбу с человеческой злобой и пороком, то между нею и А. А. Вырубовой возникла та духовная связь, которая становилась тем большей, чем больше А. А. Вырубова выделялась на общем фоне самодовольной, чопорной, ни во что не веровавшей знати.

Бесконечно добрая, детски доверчивая, чистая, не знающая ни хитрости, ни лукавства, поражающая своею чрезвычайною искренностью, кротостью и смирением, нигде и ни в чем не подозревающая умысла, считая себя обязанной идти навстречу каждой просьбе, А. А. Вырубова, подобно императрице, делила свое время между Церковью и подвигами любви к ближнему, далекая от мысли, что может сделаться жертвою обмана и злобы дурных людей… Вот почему, когда пронесся слух о появлении „старца“ Распутина, А. А. Вырубова встрепенулась и была одною из первых, побежавших ему навстречу»[73].

Она побежала ему навстречу, потому что она легко узнала, какого он был Духа. Рыбак рыбака… Так, в свое время, побежал за пророком Ильей землепашец Елисей. Так собрались ученики у Иоанна Крестителя. Так потянулись женщины к Иисусу из Назарета. Так притягивал к себе своих учеников апостол Павел из Тарса. Это было то тайное, сокровенное обаяние Божиего помазанника, которое, как магнитом, влечет к себе всех тех, кто движим тем же Духом. Притяжение помазанника Божья — будь то пророк, царь, священник, пастух, крестьянин или рыбак — неощутимо воочию, не привлекает видом или величием, оставляет равнодушным или даже раздражает скептиков. Тема помазанников Божьих — людей, которых Бог наделил особой мудростью и силой, наполнив их Святым Духом, — проходит через Священное Писание красной нитью. Именно через таких людей Бог и избрал согласно Библии общаться с грешным человечеством. Фактически никто из пророков Библии не был принят современниками, а многие были оболганы, изгнаны, избиты и даже умерщвлены. Не многие прислушивались к ним. Зато люди, истинно верующие, не ищущие своего, не знающие лукавства, эти люди так же сильно были притянуты к Божьему человеку, как земля к солнцу. Овцы, по словам Иисуса, узнают голос своего пастыря и следуют за ним. Елисей почитал для себя честью служить Илье, поливать воду на его руки, помогать в обыденных делах. У Григория Ефимовича было множество «секретарей», как он сам называл их — добровольцев, желавших ему послужить. Некоторые делали это искренне, другие же с корыстными, а иногда и враждебными к Григорию Ефимовичу намерениями. Он же, в свою очередь, допускал к себе как Петров и Магдалин, так и Иуд. Впрочем, в лице Ани Вырубовой Григорий Ефимович нашел женщину, которой суждено было стать его самой верной соратницей.

Аня Вырубова берется организовывать для Семьи встречи с Григорием во дворце. Царю, о котором кричали как о кровожадном тиране, трудно было даже пригласить к себе крестьянского мужика для молитвы о сыне, чтобы не вызвать взрыва негодования и осуждения со стороны сначала родственников, а потом и всей страны. И Аня Вырубова брала удар на себя, общаясь с Распутиным, приглашая его во дворец от своего имени, а потом уже проводя его в спаленку больного царевича.

Глава 9

Снова обвинения в хлыстовстве

Когда петербургский круг знакомств Григория Ефимовича начал стремительно расширяться, Тобольской консисторией неожиданно было возбуждено дело о принадлежности Г. Е. Распутина к секте хлыстов. По всей видимости расследование о принадлежности Распутина к хлыстовской секте было инициативой «черногорок» — Анастасии и Милицы, а также их мужей, стремившихся любыми путями остановить восхождение того, кого сами же они привели во дворец, надеясь проводить через него свою политику. Но теперь они видели, что Распутин — не тот человек, которого можно держать на коротком поводке.

Кроме того, вокруг Распутина начала разворачиваться история, напоминающая историю гибели Иоанна Крестителя. Как известно, Иоанн обличал тетрарха Галилеи Ирода Антипу, который отнял у своего брата Ирода Филиппа жену (и одновременно племянницу обоих) Иродиаду и женился на ней, грубо нарушив еврейский обычай. За эти обличения Иоанн был заключен тетрархом в тюрьму, а позднее обезглавлен.

В случае с Распутиным в роли тетрарха Ирода выступал сам «страшный дядя», великий князь Николай Николаевич, который еще с 1905 года рвался скинуть Николая с трона. Помимо этого, Николай Николаевич оказался в центре придворного скандала, с громким разводом и с нарушением разных церковных правил, включая запрет двум братьям жениться на двух сестрах.

В ту пору, когда это происходило, Распутин еще не был достаточно близок к царской семье, чтобы высказывать свое мнение по многим вопросам. Но позднее он, наверняка, мог заявить, что брак этот был беззаконным. Вероятно, Распутин сам и сказал это и «черногоркам», и самому Николаю Николаевичу. В ту пору он еще регулярно встречался с ними и считался другом семьи. Именно поэтому он не мог не смолчать и не выразить своего неодобрения этому браку. Этого было вполне достаточно, чтобы вызвать ярость Николая Николаевича. А когда царица стала реже появляться во дворце «черногорок», Милица возненавидела Григория. Начал созревать план по типу «я тебя породил, я тебя и убью». Надо сказать, что впоследствии «черногорки» и их сиятельные мужья внесут немалый вклад в убийство Распутина. Но прежде чем убивать его физически, они замыслили убить его репутацию. Это было куда важнее.

О. А. Платонов считает великого князя Николая Николаевича лидером оппозиции Распутину и царской семье. Он, в частности, пишет: «После размолвки с великим князем Николаем Николаевичем и его кругом, к которому принадлежали, в частности, и епископы Феофан и Гермоген, Распутин начинает ощущать давление недоброжелательных сил». И чуть дальше: «…Совершенно очевидно, что снизу инициатива идти не могла, ибо серьезных фактов для начала такого дела не было. А когда же сверху поступил „социальный заказ“, непроверенные доносы начинают представляться как реальные факты»[74].

О. А. Платонов считает великого князя Николая Николаевича лидером оппозиции Распутину и царской семье. Он, в частности, пишет: «После размолвки с великим князем Николаем Николаевичем и его кругом, к которому принадлежали, в частности, и епископы Феофан и Гермоген, Распутин начинает ощущать давление недоброжелательных сил». И чуть дальше: «…Совершенно очевидно, что снизу инициатива идти не могла, ибо серьезных фактов для начала такого дела не было. А когда же сверху поступил „социальный заказ“, непроверенные доносы начинают представляться как реальные факты»[74].

Обвинявшие Распутина в хлыстовстве полагали, что они не попадут пальцем в небо. Хлыстовство было действительно на подъеме в ту пору, и многие представители русской интеллигенции всерьез интересовались этим движением и даже одно время жили в общинах с хлыстами. Среди таковых следует отметить Александра Блока, Алексея Ремизова, Константина Бальмонта, Андрея Белого, Николая Клюева, Дмитрия Мережковского, Зинаиду Гиппиус.

Расследование, инициированное с самого верха, ставило своей целью собрать или подогнать какой-либо компромат против Распутина. Его обвиняли в принадлежности к секте хлыстов, говорили о его участии в их оргиях, но ничего из этого не подтвердилось. Даже крайне предвзятая комиссия, что работала над делом, не смогла ничего найти против Григория и вынуждена была оставить его в покое.

Однако государь тоже сделал некоторые выводы относительно Николая Николаевича. Вспоминая об охлаждении царя к Николаю Николаевичу, царскосельский комендант В. Воейков писал: «Произошло оно на почве испортившихся отношений между императрицей Александрой Федоровной и великой княгиней Анастасией Николаевной (супругой великого князя), с которой она раньше состояла в большой дружбе, имевшей, между прочим, последствием и появление во дворце „старца“ Распутина. Пока существовало благорасположение государыни к великой княгине Анастасии, Распутина во дворце великого князя называли „Божьим человеком“. Но как только произошло изменение в отношениях, великий князь Николай Николаевич под влиянием супруги и великой княгини Милицы Николаевны задумал удалить „старца“ от их величеств. Когда эти старания не увенчались успехом, во дворе великого князя началась открытая интрига против императрицы, которой стали вменять в вину посещение двора Распутиным»[75].

Николай Николаевич не мог не понимать, что в лице Распутина он столкнулся с сильным противником. «Вы знаете, это человек действительно удивительный, — говорил он обер-прокурору Синода А. Д. Самарину летом 1915 года. — Я сам находился под его влиянием, я изучил все его учение и мог бы в Синоде разъяснить это хлыстовство. Особенно сильна в этом моя belle soeur (т. е. Милица Николаевна). Она может очень скоро познакомить вас с этим учением. Но я раскусил, что это за человек, и от него отвернулся»[76].

После того как будет затеяно нелепое дело по обвинению Григория в хлыстовстве (а в то время хлыстовство рассматривалось как уголовное преступление), о котором государь и государыня узнают скорее всего от вернувшейся в Питер из Покровского и бывшей свидетельницей всего произошедшего Лохтиной, царская семья дистанцировала себя от «черногорок». Но великому князю Николаю Николаевичу некого было в этом винить, кроме себя самого, — ведь, продвигая Распутина ближе к государю, он надеялся сделать старца марионеткой для своих целей. Задуманное сорвалось, и вскоре после того, как осенью 1907 года Распутин вернулся в Покровское, на него обрушились гонения: «Батюшка царь… оказал мне милость, понял меня и дал денег на храм. Я с радостью поехал домой и обратился к священникам о постройке нового храма. Враг же, как ненавистник добрых дел, еще не успел я доехать, всех соблазнил. Я сам оказываю помощь в постройке храма; а они ищут меня в пагубной ереси обвинить и такую чушь порют, даже нельзя высказать и на ум не придет. Вот сколь враг силен яму копать человеку и добрые дела в ничто ставить, обвиняют меня как поборника самых низких и грязных сект, и архиерей всячески восстает. Куда трудно любовь разобрать. Как человек не был на опыте»[77].

Документ датирован маем 1907 года — временем, когда против Григория было затеяно следствие. А в самом начале 1908 года в Покровское нагрянули незваные гости.

«10 января 1908 года, „на Григория“, собрались у Распутиных гости из Петербурга и местные, пришли оба батюшки, получены были поздравительные телеграммы, в том числе от П. А. Столыпина, а в ту же ночь тюменским миссионером Глуховцевым по епископскому постановлению был у Распутина произведен обыск. Глуховцев в присутствии урядника и в сопровождении Остроумова и Чемагина, только что „гулявших“ на именинах, облазил весь дом, искал „кадку“, вокруг которой происходят „хлыстовские радения“, но ничего не нашел»[78].

Вот некоторые выдержки из материалов следствия, которые приводит в своей книге О. А. Платонов: «Поздними вечерами бывают особенные молитвенные собрания его последовательниц и последователей (родственников Распутина). На этих собраниях он надевает полумонашеский черный подрясник и золотой наперсный крест, там поют хорошо разученные песнопения из малоизвестных рукописных сборников и некоторых печатных, например из сборника „Сионская весть“, и других. Собрания эти иногда оканчиваются поздно…

Некоторые передавали Его Преосвященству, что лично видели снятые в Екатеринбурге фотографические карточки, на которых Распутин изображен в черном подряснике в рост вместе со стоящими по бокам его двумя черничками, которые поддерживают над головой его развернутую бумажную ленту с надписью: „Искатель Горняго Иерусалима“ (или что-то в этом роде). Последовательницы и последователи обвиняемого в лжеучении, близком к хлыстовству, и ныне запрещенного в священнослужении и сосланного по указу Святейшего Синода на Валаам священника Иакова Барбарина, при своем паломничестве в Абалакский монастырь постоянно посещают дом Распутина, участвуют там в ночных собраниях и в песнопениях по сектантским сборникам…

В религиозном отношении его и весь его дом можно назвать примерным: строго соблюдаются посты, посещают храм часто и так далее. Но между жителями всего прихода он пользуется репутацией непорядочного человека, как изменившего-де своей вере православной; ставят в вину постоянное проживание в его доме женщин и непринужденное с ними обращение, а также смущаются и частыми его поездками»[79].

Опрашивали соседей. Крестьянин из села Покровское Михаил Зырянов, отвечая на вопросы полиции, говорил: «Слышал из дома обвиняемого церковное пение. Видел, что живущие у Распутина девицы ведут все его хозяйство, но не замечал, чтобы он ходил под ручку с приезжими женщинами и чтобы ласкал их»[80].

Другие односельчане и гости Покровского заявляли, что знакомство с Распутиным было для них «новой эрой» и что он учил их «святым таинствам» — не ясно, каким именно. Дело затем было передано тобольскому епископу Антонию для «доследования»[81].

На основе собранных показаний свидетелей протоиерей Дмитрий Смирнов подготавливает рапорт епископу Антонию. Вот ключевые фрагменты из этого рапорта: «Внимательно исследуя материал, имеющийся в деле об учении и деятельности крестьянина слободы Покровской Григория Распутина-Нового, нельзя не прийти к выводу, что пред нами группа лиц, объединившихся в особое общество со своеобразным религиозно-нравственным укладом жизни, отличным от православного. Что это так, видно из целого ряда заявлений как лиц, посторонних упомянутой группе, так и самих ее членов. Из этих заявлений усматривается, например, что Распутин — „непорядочный человек, изменивший своей вере православной“, что он — „не православен“, составляет с постоянными и временными насельниками (квартирантами. — О.Ж.) своего дома общество каких-то „духовных богомольцев“, наставляет лучше и выше, чем православный священник, составляет собрания, на которые „посторонних не пускают“.

Центром этого общества, его основателем в слободе Покровской, главой и руководителем является, по-видимому, сам Григорий Распутин. По отзывам сторонних наблюдателей, эта личность „странная“, не совсем нормальная, увлекающаяся ролью искусного духовного старца, если не сектант, то, во всяком случае, — человек, впавший в какую-то демонскую прелесть. Напротив, по отзывам лиц, состоящих, по-видимому, членами основанного Распутиным общества, это — человек „необыкновенный“, „чище и прекраснее которого трудно встретить“, человек, которого „Бог полюбил“, „пророк“, „прозорливец“, „спаситель и руководитель заблудших“, „обладающий удивительным знанием жизни и могущий разрешить все жизненные вопросы ответами из Евангелия“, — человек „беспредельной любви“, „бездны любви“, к которому барыни, задыхающиеся от разврата столиц, кинулись, „как мухи к меду“…