Вторая часть вопроса содержала символы, с которыми он не встречался, но он с некоторой долей неопределенности все же грокк намерение; ему представилось, что кризиса можно избежать, если он согласится с высказанным пожеланием. Возможно, если эта женщина снимет свои одежды, никому из них не придется покинуть телесную оболочку. Он ласково улыбнулся:
— Пожалуйста!
Джилл открыла рот. Потом закрыла его. Потом опять открыла.
— Вот это да, будь я неладна!
Смит грокк эмоциональное возмущение и понял, что его реплика была ошибкой. Он начал уже подготавливать свой мозг к быстрой смерти, с нежностью вспоминая и лаская мысли о том, где был и что видел, и особенно об этой женщине. И вдруг осознал, что она наклонилась к нему, и тут же понял, что женщина вовсе не собирается умирать.
Она смотрела ему прямо в глаза.
— Вы меня поправьте, если я ошиблась, — сказала она, — но мне показалось, будто вы хотите, чтобы я разделась?
Инверсии и абстракции требуют очень точного перевода, но Смит с ними справился.
— Да, — ответил он, надеясь, что ответ не приведет к новому кризису.
— Вот и мне показалось, будто вы так намекнули. Значит, братик, ты вовсе не так уж и болен.
Слово «братик» он рассмотрел первым. Женщина напомнила ему, что они братья по воде. Он запросил помощи своих согнездников, чтобы определить, чего же собственно хочет новый брат.
— Я не болен, — согласился он.
— И хотя, будь я проклята, если знаю, что с вами такое, однако разоблачаться все же не стану. Мне вообще давным-давно пора бежать. — Женщина выпрямилась и шагнула к двери, потом остановилась и оглянулась на Смита с легкой улыбкой. — Но вы можете попросить меня о том же в другой раз, только чуть понастойчивее и, разумеется, при других обстоятельствах. Мне самой интересно, как я тогда поступлю.
Женщина ушла. Смит расслабился и позволил комнате уйти из своего сознания. Он был чрезвычайно доволен тем, что вел себя так, что никому из них не пришлось умереть… Но тут еще было многое, о чем следовало грокк. Последние слова женщины содержали символы совершенно непереводимые и еще другие, которые ему были знакомы, но помещены в такие сочетания, что понять их было трудно. И все же он ощущал случившееся как свою маленькую победу. У него хватило сообразительности повести дело так, что никому из них не пришлось умирать во плоти.
Смит был очень доволен, что нашел тон, подходивший для общения между братьями по воде, хотя и окрашенный примесью беспокойства и чего-то еще несказанно приятного. Это напомнило тот случай, когда ему было дозволено впервые присутствовать при добровольной смерти во плоти; тогда он тоже почувствовал себя почему-то очень счастливым.
Смиту хотелось, чтобы его брат, доктор Махмуд, оказался рядом. Так много было того, о чем надо было как следует грокк, но он совершенно не представлял, откуда надо начинать грокк.
Весь остаток дежурства Джилл провела в каком-то тумане. Перед ней стояло лицо «Человека с Марса», а в ушах все еще звучали странные фразы, которые он произнес. Нет, конечно, он не псих, — она проходила практику в психиатрических больницах и была совершенно уверена, что в его словах не было даже крошечной примеси безумия. Она было решила, что более подходящим термином была бы «детскость», но тут же поняла, что это слово тоже не очень точно передает смысл. Слова были невинны, а глаза — нет. Почему у него такое лицо?
Когда-то ей случилось немного поработать в католическом госпитале. Перед ее глазами снова встало лицо «Человека с Марса» в пышных складках чепца сестры-монашки. Это видение смутило Джилл — в лице Смита не было ничего женственного.
Джилл уже переодевалась перед уходом, когда в раздевалку просунула голову другая сестра.
— Тебе звонят, Джилл.
Джилл, продолжая одеваться, включила видеофон — только звук без изображения.
— Это Флоренс Найтингейл[3]? — спросил приятный баритон.
— Лично. А это ты, Бен?
— Непоколебимый защитник свободы прессы в его лице. Малышка, ты занята?
— А что ты предлагаешь?
— Я предлагаю купить тебе бифштекс, накачать тебя спиртным и задать вопрос.
— Ответ на него будет тот же, что и всегда — нет.
— Да вовсе не этот вопрос!
— Ах, так у тебя значит есть и другие? Выкладывай.
— Попозже. Мне сначала надо привести тебя в соответствующее расположение духа.
— А бифштекс будет настоящий? Не синтетик?
— Гарантия! Ты тычешь в него вилкой, а он мычит.
— У тебя что — открытый счет в банке?
— Вопрос излишний и неделикатный. Ну так как?
— Уговорил.
— Стало быть, на крыше медицинского центра. Через десять минут.
Джилл повесила только что надетый костюм обратно в свой гардеробный шкафчик и оделась в платье, которое хранила тут же на непредвиденный случай. Платье было скромное, почти не просвечивающее, с турнюром и накладной грудью, правда нужными лишь для воссоздания того эффекта, который Джилл произвела бы и так, будь под платьем лишь голое тело. Она удовлетворенно посмотрелась в зеркало и села в скоростной лифт, поднявший ее на крышу.
Она уже начала искать глазами Бена Какстона, когда дежурный по крыше тронул ее за руку.
— Машина вас ждет, мисс Бордмен. Вон тот «Талбот».
— Спасибо, Джек.
Джилл увидела такси, уже готовое к отлету; даже дверца была приоткрыта. Джилл забралась в салон, готовясь подпустить Бену заранее подготовленную шпильку, но вдруг обнаружила, что Бена в машине нет. Это было такси-автомат. Его дверца захлопнулась, машина взлетела в воздух, сделала полукруг и скользнула над Потомаком. На плоской крыше Александрии машина приземлилась, и тут в нее сел Какстон. Затем такси взлетело снова. Джилл внимательно оглядела своего спутника с ног до головы.
— Ух ты, какой важный! С каких пор ты посылаешь такси-автоматы за своими дамами?
Он похлопал ее по коленке и мягко ответил;
— Есть причина, малышка. Не надо, чтобы видели, как я встречаюсь с тобой.
— Нет, какое нахальство!..
— Точнее, тебе не следует встречаться со мной. Поэтому перестань ерошить перышки — так было надо.
— Хм… Так кто же из нас прокаженный?
— Оба. Джилл, я — журналист…
— А я уж начала было думать, что ты — нечто совсем другое…
— А ты — медсестра в той больнице, где лежит «Человек с Марса».
— И что же? Это причина, чтобы не быть представленной вашей матушке?
— Не сечешь, Джилл? Вблизи центра ошивается не менее тысячи репортеров, плюс пресс-агенты, ловцы новостей и слухов, обозреватели стереовидения, будущие газетные знаменитости, а также всякая шушера, налетевшая сюда в связи с возвращением «Победителя». Каждый из них горит желанием взять интервью у «Человека с Марса» и… никому пока это не удалось. Разве хорошо, если бы нас увидели выходящими из больницы вдвоем?
— Не понимаю, какое кому до этого дело. Я же не «Человек с Марса».
Он взглянул на нее.
— Ты-то, конечно, нет. Но ты Должна помочь мне с ним увидеться. Вот почему я не встретил тебя на крыше.
— Что?! Ты, Бен, должно быть, перегрелся на солнце без шляпы! У его бокса наряд морских пехотинцев!
— Знаю. Мы сейчас это обговорим.
— Тут и обговаривать нечего!
— Ладно, не сейчас. Попозже, когда поужинаем.
— Наконец-то ты заговорил о деле. Твой счет выдержит «Нью Мейфлауэр»? Кстати, у тебя действительно открытый счет?
Какстон нахмурился.
— Джилл, я не могу рискнуть появиться с тобой в ресторане, ближе чем в Луисвилле. На этой развалюхе, чтобы добраться туда, надо не меньше двух часов. Как насчет ужина в моей квартире?
— …«сказал паук мошке». Бен, я слишком устала сегодня, чтобы отбиваться от твоих приставаний.
— А никто тебя и не заставит отбиваться. Я буду как рыцарь без страха и упрека. Умереть мне на этом самом месте, если не так!
— Ну это уж, пожалуй, тоже слишком. Однако если мне гарантируют безопасность, рискну. Поехали, рыцарь.
Какстон нажимал какие-то кнопки. Такси, делавшее круги согласно команде «ждать», пробудилось к жизни и полетело к огромному дому гостиничного типа, где снимал квартиру Бен. Он нажал кнопку телефонного вызова и спросил у Джилл:
— Сколько тебе нужно времени, чтобы напиться, многоножка? Скажи, и я отдам распоряжение на кухню, когда подавать бифштексы.
Джилл серьезно обдумала его слова.
— Бен, в твоей мышеловке есть что-то вроде кухоньки?
— Что-то в этом роде есть. Я иногда жарю там бифштексы.
— Сегодня бифштексы жарю я. Дай-ка мне телефон.
Она отдала распоряжения, остановившись только для того, чтобы узнать, любит ли Бен салат из эндивия[4].
Джилл серьезно обдумала его слова.
— Бен, в твоей мышеловке есть что-то вроде кухоньки?
— Что-то в этом роде есть. Я иногда жарю там бифштексы.
— Сегодня бифштексы жарю я. Дай-ка мне телефон.
Она отдала распоряжения, остановившись только для того, чтобы узнать, любит ли Бен салат из эндивия[4].
Такси приземлилось на крыше здания, и они на лифте спустились в квартиру Бена. Обстановка была весьма старомодной, единственная роскошь — зеленый травяной газончик в гостиной. Джилл встала как вкопанная, потом сбросила туфли, босиком кинулась в гостиную и спрятала ноги среди прохладных стеблей травы.
— Боже, как прекрасно! Мои ножки болят с тех самых пор, как я начала работать!
— Садись.
— Нет, я хочу, чтобы мои пальчики помнили это ощущение и завтра.
— Действуй, как знаешь!
Бен ушел в буфетную смешивать коктейли. Джилл вскоре присоединилась к нему, все больше чувствуя себя как дома. Бифштексы уже лежали в кухонном подъемнике, там же находился и поджаренный картофель. Она смешала салат, сунула его в холодильник, набрала на таймере печки комбинацию для жарки бифштексов и разогрева картофеля, но включать не стала.
— Бен, у этой печки есть дистанционное управление?
Он взглянул на пульт, повернул выключатель.
— Интересно, Джилл, что бы ты делала, если бы тебе пришлось готовить на костре?
— Прекрасно бы справилась. Я же в скаутах была. А вот ты бы что делал, хитрюга?
Они вернулись в гостиную. Джилл села на корточки, и оба погрузились в дегустацию мартини. Как раз напротив Бена находился ящик стереовизора, оформленный под аквариум. Бен включил его, гуппи и тетры уступили место физиономии знаменитого Огастуса Гривса.
«…из авторитетных источников известно, — говорило изображение, — что "Человека с Марса" держат под воздействием наркотиков, чтобы помешать обнародованию этих фактов. Администрация считает это исключительно…»
Бен выключил «ящик».
— Гас, старый дружище, — сказал он ласково, — и ни черта-то ты не знаешь, во всяком случае не больше, чем я. — Он нахмурился. — Хотя насчет наркотиков и правительства, может, ты и прав.
— Нет, и тут он не прав, — неожиданно для себя сказала Джилл.
— Что? А откуда это тебе известно, малышка?
— «Человеку с Марса» не дают наркотиков! — Уже сказав больше, чем намеревалась, Джилл все же добавила еще: — В соседней с боксом комнате сидит врач, но распоряжения о применении успокоительных лекарств ему не давали.
— Ты в этом уверена? Уж не входишь ли ты в число тех сестер, что ухаживают за ним?
— Нет… хм… уж если говорить правду, то есть приказ держать от него женщин подальше; за выполнением этого приказа присматривает наряд здоровенных морских пехотинцев.
Какстон кивнул.
— И я так слыхал. Но все дело в том, что ты не можешь знать, дают ему наркотики или нет.
Джилл прикусила губу. Чтобы доказать свою правоту, ей придется выдать себя.
— Бен, ты меня не продашь?
— Как это?
— Ну… вообще.
— Хм… Хотя это звучит слишком уж общо, но я, пожалуй, готов дать гарантию.
— Ладно. Налей-ка мне еще.
Он наполнил ее стакан, и Джилл продолжала:
— Я знаю, что они не посадили «Человека с Марса» на иглу, потому что разговаривала с ним.
Какстон присвистнул.
— Так я и знал! Когда я сегодня проснулся, то сказал себе: «Надо повидаться с Джилл — она козырной туз в моем рукаве». Лапочка, выпей еще капельку. Вот тебе полный шейкер.
— Ну-ну, не так быстро!
— Да как тебе будет угодно! А может, мне помассировать ваши бедные ножки? Леди, приготовьтесь, я сейчас буду брать у вас интервью… Как…
— Нет, Бен! Ты же мне обещал! Если ты меня назовешь, я тут же потеряю работу.
— Мм… ну а если мы скажем «из надежных источников»?
— Нет, я все равно боюсь.
— Значит, ты хочешь, чтобы я тут помер от неудовлетворенного любопытства, а ты съела бы мои бифштексы?
— Да нет, тебе я расскажу. Но использовать это ты не сможешь.
Бен промолчал. Джилл рассказала, как она обошла охрану бокса с фланга.
Тут Бен прервал ее.
— Послушай, а ты не смогла бы сделать это еще раз?
— Что? Думаю, смогла бы, но не хочу. Уж очень рискованно.
— Ладно, а как насчет того, чтобы провести меня этим путем? Я оденусь электриком — комбинезон, значок союза, сумка с инструментами… Ты дашь мне ключ…
— Ни в коем случае!
— А? Слушай, девочка, ну будь же благоразумна. Это самая большая сенсация с тех пор, как Колумб обманом принудил Изабеллу загнать свои драгоценности! Единственное, что меня беспокоит, так это встреча с настоящим монтером…
— А меня беспокоит совсем другое, — прервала его Джилл. — Для тебя это просто сенсационная история, а для меня — карьера. Они отберут у меня мою шапочку, мой значок и вынесут меня из города на шесте.
— Ммм… что ж, пожалуй.
— Не «пожалуй», а так оно и будет.
— Леди, а если бы вам предложили взятку?
— Большую? Это, знаешь ли, должна быть немалая сумма, чтобы поддержать мой привычный уровень жизни где-нибудь в Рио до конца моих дней.
— Вряд ли ты можешь ожидать, что я переплюну «Ассошиэйтед Пресс» или «Рейтер». Как насчет сотни долларов?
— Да за кого вы меня принимаете?
— Насчет этого мы уже договорились. Сейчас речь идет только о сумме. Сто пятьдесят?
— Лучше дай мне телефон «Ассошиэйтед Пресс», будь так добр.
— Капитолий, 10-9000. Джилл, пойдешь за меня замуж? Большего я дать тебе не могу.
Она несказанно удивилась.
— Что ты сказал?
— Пойдешь за меня? Тогда, если тебя вынесут из города на шесте, я буду ждать тебя на городской границе и вытяну из этой ужасной истории. Ты вернешься сюда, охладишь свои бедные пальчики в моей прохладной траве — нашей траве — и забудешь о своем позоре. Однако сначала тебе придется помочь мне проникнуть в эту чертову палату.
— Бен, можно подумать, что ты говоришь всерьез? Не позвать ли сюда Честного Свидетеля, чтобы ты повторил все при нем?
Какстон вздохнул.
— Зови своего Свидетеля.
Джилл вскочила на ноги.
— Бен, — сказала она тихо, — я не стану ловить тебя на слове. — Она чмокнула его. — Но никогда не шути на тему о браке со старыми девами.
— Я и не шутил.
— Вот даже как! Вытри-ка лучше помаду с губ, и я расскажу тебе все, что знаю сама, а потом мы подумаем, как тебе это использовать, с тем чтобы меня не вынесли на шесте. Идет?
— Еще бы!
Джилл подробно рассказала обо всем, чему была свидетелем.
— Я уверена, что он не на игле. И еще больше уверена в том, что он в здравом уме, хотя говорил он странно и задавал чертовски нелепые вопросы.
— Я думаю, было бы еще удивительнее, ели бы он не задавал странных вопросов.
— Что ты имеешь в виду?
— Джилл, мы мало знаем о Марсе, но нам определенно известно, что марсиане не гуманоиды. Предположим, что ты родилась среди племени дикарей, живущих в далеких джунглях и не имеющих даже понятия, что такое туфли. Так что бы ты могла понять из светской болтовни людей нашей культуры? Но даже и эта аналогия в высшей степени приблизительна. До истины ей еще идти и идти этак миллионов сорок миль.
Джилл кивнула.
— И я так подумала. Вот почему я не обиделась на его странное предложение. Не совсем же я дурочка.
— Нет, для женщины ты соображаешь не так уж туго.
— Ты что, хочешь, чтобы я вылила тебе на голову коктейль?
— Извини. Женщины куда сообразительнее мужчин, что и доказывается нашей ситуацией. Дай-ка твой стакан, я налью.
Джилл приняла эти слова как знак искреннего раскаяния и продолжала:
— Бен, а ведь этот приказ насчет недопущения женщин звучит глуповато! Смит вовсе не сексуальный маньяк.
— Ну можно предположить, что его хотят избавить от слишком сильных впечатлений, выпавших на его долю за такое короткое время.
— Нет, он ничуть не выглядел шокированным. Так… скорее уж заинтересованным. Смотрел на меня совсем не так, как обычно смотрят мужчины.
— Ну если бы ты согласилась на его просьбу, то, возможно, у тебя с ним было бы хлопот полон рот.
— Не думаю. Можно предположить, что ему известно о существовании мужчин и женщин и ему просто хотелось знать, чем же отличаются женщины.
— Да здравствуют отличия! — с энтузиазмом подхватил Бен.
— Не надо быть таким вульгарным.
— Мне? Да я благоговею! Возношу благодарственные молитвы, что не родился ни женщиной, ни марсианином.
— Послушай, ты можешь быть серьезным?
— Никогда не был более серьезен, чем сейчас.
— Тогда помолчи. Нет, с ним неприятностей не было бы. Ты же не видел его лица, а я видела.