Та-ак. Эмили снова кашлянула, и Бекка тотчас перестала смеяться, как будто вспомнила, где она – или, возможно, кто она.
Венди управилась с коньками, и они втроем вышли на лед. Венди и Бекка сразу закружились и поехали змейкой задним ходом. Эмили умела скользить только вперед, да и то неважно, и чувствовала себя коровой рядом с ними.
Какое-то время девушки катались молча. Эмили вслушивалась в свист и шуршание коньков по льду.
– Ты как, все еще встречаешься с Джереми? – спросила Венди у Бекки.
Бекка пожевала кончик шерстяной рукавицы.
– Как тебе сказать…
– Кто такой Джереми? – спросила Эмили, объезжая вокруг блондинки в скаутской форме.
– Парень, с которым я познакомилась в «Три Топс», – ответила Бекка и неловко взглянула на Венди. – Мы встречались месяц или два. Короче, у нас ничего не получилось.
Венди пожала плечами и заправила за ухо прядь волос.
– Знаешь, я пробовала встречаться с девушкой из класса по истории, но тоже ничего не вышло. А на следующей неделе у меня свидание вслепую, но я не уверена, что пойду. Кажется, она увлекается хип-хопом. – Венди поморщилась.
До Эмили вдруг дошло, что Венди сказала «она». Прежде чем она успела переспросить, Бекка откашлялась. В ее лице угадывалась напряженность.
– Я бы тоже могла пойти на свидание вслепую, – произнесла она чуть громче обычного. – С каким-нибудь другим парнем из «Три Топс».
– Ну, удачи тебе, – сухо сказала Венди и развернулась, чтобы ехать вперед. Только ее глаза не отпускали Бекку, и Бекка не сводила глаз с Венди. Бекка скользила рядом с Венди, и, казалось, их руки сталкивались неслучайно.
В зале приглушили освещение. С потолка спустился диско-шар, и разноцветные огни закружились на льду. Одиночки побрели за бортик, а на катке остались всего несколько парочек.
– Парное катание, – прозвучал из громкоговорителя голос, копирующий интонации Айзека Хейза[91]. – Хватай, кого любишь.
Они втроем рухнули на ближайшую скамейку, когда из динамиков полилась «Освобожденная мелодия»[92]. Эли однажды заметила, что ей надоело просиживать штаны, ожидая, пока закончится парное катание.
– Почему бы нам с тобой не встать в пару, Эм? – предложила она, подавая Эмили руку. Эмили никогда не забыть, каково это – держать Эли в объятиях. Вдыхать исходящий от нее сладкий аромат яблока «Грэнни Смит». Сжимать руки Эли, когда она теряла равновесие, или случайно прикасаться к ее коже.
Эмили задалась вопросом, станет ли она по-другому вспоминать этот эпизод уже на следующей неделе. Сотрет ли его «Три Топс» из памяти, как ледовый комбайн «Замбони» стирает отметины и узоры, оставленные коньками?
– Я сейчас вернусь, – пробормотала Эмили и, спотыкаясь зубцами коньков, неуклюже поплелась в туалет. Закрыв за собой дверь, она подставила руки под обжигающе горячую воду и уставилась на свое отражение в мутном зеркале. «Три Топс» – это правильное решение, сказала она самой себе. Единственно возможное решение. После «Три Топс» она, наверное, сможет встречаться с парнями, как Бекка. Верно?
Когда она вернулась, Бекки и Венди след простыл. Эмили плюхнулась на скамейку, решив, что те пошли перекусить, и уставилась на погрузившийся в полумрак каток. Она смотрела, как, переплетаясь руками, скользят парочки. Кто-то пытался целоваться прямо в движении. Одна пара даже не добралась до льда – так и слилась в поцелуе у одного из выходов. Девушка погрузила пальцы в курчавые темные волосы парня.
Медленная песня резко оборвалась, и снова вспыхнули яркие огни. У Эмили глаза на лоб полезли при виде парочки у двери. Кружевной ободок на голове девушки показался очень знакомым. У обоих на ногах были белые коньки, причем именно у парня – с радужными шнурками. И… он был в розовом платье.
Бекка и Венди заметили Эмили одновременно. Бекка разинула рот, а Венди отвернулась. Эмили чувствовала, что ее всю трясет.
Бекка подошла и встала рядом с Эмили. У нее изо рта вырвалось облачко морозного воздуха.
– Наверное, я должна объяснить, да?
В воздухе пахло снегом. Рядом на скамейке валялась забытая кем-то красная рукавичка детского размера. Мимо пронесся по льду ребенок с криком «Я – самолет!». Эмили пристально смотрела на Бекку. Ей вдруг стало нечем дышать.
– Я думала, что «Три Топс» работает, – тихо сказала Эмили.
Бекка пробежалась рукой по длинным волосам.
– Я тоже так думала. Но, увидев Венди… думаю, ты все поняла. – Она потянула вниз рукава свитера от «Фэр Айл». – Наверное, себя не обманешь.
Горячее чувство разлилось внизу живота. Мысль о том, что «Три Топс» может изменить в ней что-то фундаментальное, всегда пугала Эмили. Это казалось противоестественным… словно ее лишали человеческой сущности. Но, выходит, все не так. Майя и Бекка правы – никто не может изменить свою природу.
Майя. Эмили зажала рот рукой. Она знала, что должна поговорить с Майей, немедленно.
– Э-э, Бекка, – тихо сказала она. – Могу я попросить тебя об услуге?
Взгляд Бекки смягчился.
– Конечно.
Эмили покатилась к выходу.
– Мне нужно, чтобы ты отвезла меня на вечеринку. Прямо сейчас. Я должна кое с кем увидеться.
31. Они боролись с законом, и закон победил[93]
Ария прищурилась, настраивая фокус портативной видеокамеры «Сони Хэндикам». Спенсер поправила на голове корону из горного хрусталя.
– Эй, девчонки, – прошептала Спенсер, выразительно поглядывая на телефон-раскладушку «Эл-Джи», втиснутую между подушками кожаного дивана в гостиной Хастингсов. – Хотите почитать ее эсэмэски?
– Я хочу! – шепнула Ханна.
Эмили вскочила с валика дивана.
– Не знаю…
– Разве тебе не интересно, кто ей пишет? – спросила Спенсер. Спенсер, Ханна и Эмили сгрудились вокруг сотового телефона Эли. Ария сняла камеру со штатива и подошла ближе. Она хотела запечатлеть все это на пленку. Все секреты Эли. Она взяла крупным планом дисплей мобильника, когда вдруг из коридора послышался голос.
– Вы что, залезали в мой телефон? – строго спросила Эли, влетая в комнату.
– Конечно, нет! – вскрикнула Ханна. Эли бросила взгляд на свой сотовый, снова валявшийся на диване, но отвлеклась на Мелиссу и Йена, которые вошли в дом через кухню.
Йен шагнул в гостиную.
– Привет, девчонки. – Он взглянул на Спенсер. – Милая корона.
Ария попятилась назад, возвращаясь к штативу. Спенсер, Йен и Эли уселись на диване, и Спенсер принялась разыгрывать из себя хозяйку ток-шоу. Вдруг прямо к камере подошла другая Эли – кожа серая, черные зрачки глаз, рот по-клоунски разрисован неоново-красной помадой.
– Ария, – приказал двойник Эли, глядя прямо в объектив. – Смотри. Ответ прямо перед тобой.
Ария нахмурилась. Дальше разворачивалась уже хорошо знакомая сцена – Спенсер расспрашивала Йена о бейс-джампинге. Мелисса все больше злилась, в одиночку разгружая на кухне пакеты с едой. Настоящая Эли – в привычном образе – сидела на диване и, казалось, скучала.
– Что ты имеешь в виду? – прошептала Ария, обращаясь к той Эли, что стояла перед объективом.
– Это прямо перед тобой, – настаивала лже-Эли. – Смотри!
– Ладно, ладно, – поспешно произнесла Ария и снова обвела взглядом комнату. Спенсер прильнула к Йену и ловила каждое его слово. Ханна и Эмили примостились у буфета, внешне спокойные и невозмутимые. Ария никак не могла взять в толк, что она должна увидеть.
– Я не понимаю, – захныкала она.
– Но это здесь! – вскрикнул двойник. – Это. Прямо. Перед тобой!
– Я не знаю, что мне делать! – беспомощно возразила Ария.
– Просто посмотри!
Ария вскочила в постели. В комнате было темно. Пот струился по ее лицу. Горло саднило. Она повернула голову и, увидев лежащего рядом с ней на боку Эзру, подпрыгнула.
– Все хорошо, – проговорил Эзра, заключая ее в объятия. – Это просто сон. Ты в безопасности.
Ария заморгала и огляделась вокруг. Она была не в гостиной Хастингсов, а под одеялом на футоне[94] Эзры. В спальне, справа от гостиной, пахло нафталином и старушечьими духами – собственно, как и во всех домах Старого Холлиса. Легкий ветерок безмятежно трепал жалюзи, и на бюро кивал головой игрушечный Вильям Шекспир. Эзра обнимал ее за плечи. Босыми ногами он потер ее лодыжки.
– Плохой сон? – спросил Эзра. – Ты кричала.
Ария помолчала. Может, сон пытался что-то подсказать ей? «Со мной все в порядке, – решила она. – Это обычный ночной кошмар».
– Ты меня напугала, – сказал Эзра, крепко прижимая ее к себе.
Ария подождала, пока дыхание успокоится, и прислушалась к перестуку деревянных ветряных колокольчиков в форме рыбок за окном спальни.
Она вдруг заметила, что у Эзры очки съехали набок.
– Ты что, уснул в очках?
Эзра ощупал переносицу.
Эзра ощупал переносицу.
– Кажется, да, – смущенно произнес он. – Я часто в них засыпаю.
Ария наклонилась и поцеловала его.
– Ты такой чудак.
– Кто бы говорил, крикуша, – поддразнил Эзра, укладывая ее на себя. – Сейчас я тебя растормошу. – Он принялся щекотать ее за талию.
– Нет! – взвизгнула Ария, пытаясь вывернуться. – Прекрати!
– У-у-у! – ревел Эзра. Но щекотка быстро сменилась ласками и поцелуями. Ария закрыла глаза и отдалась во власть его порхающих рук. Эзра упал обратно на подушку. – Жаль, что мы не можем уехать отсюда и поселиться где-нибудь в другом месте.
– Я хорошо знаю Исландию, – предложила Ария. – А как тебе Коста-Рика? Мы могли бы завести обезьянку. Или махнем на Капри? Будем проводить время в Голубом гроте[95].
– Всегда мечтал поехать на Капри, – тихо сказал Эзра. – Мы могли бы жить на берегу и сочинять стихи.
– Вместе с обезьянками, – гнула свое Ария.
– Конечно, – согласился Эзра, целуя ее в нос. – Заведем столько обезьянок, сколько пожелаешь. – Его взгляд стал далеким, словно он всерьез задумался о такой перспективе.
Арию распирало от радости. Никогда еще она не чувствовала себя такой счастливой. Все это казалось… правильным. И верилось, что у них все получится. О том, что делать с остальной своей жизнью – Шоном, «Э», родителями, – она решила подумать завтра.
Ария прижалась к Эзре. С мыслями о танцующих обезьянках и песчаных пляжах она снова погрузилась в дрему, как вдруг забарабанили в переднюю дверь. Прежде чем Ария и Эзра успели сообразить, в чем дело, дверь затрещала, и в квартиру вломились двое полицейских.
Ария закричала. Эзра сел и поправил трусы-боксеры с прикольными картинками – яичницами, сосисками и оладьями – и надписью на резинке «Вкусный завтрак!». Ария спряталась под одеяло – на ней была безразмерная футболка Эзры с логотипом Университета Холлиса, едва прикрывавшая бедра.
Полицейские протопали через гостиную прямо в спальню. Они посветили фонариками сначала на Эзру, потом на Арию. Она плотнее завернулась в одеяло, глазами обшаривая пол в поисках своей одежды и нижнего белья. Все исчезло.
– Вы – Эзра Фитц? – рявкнул грузный, похожий на Попая[96] коп с зализанными черными волосами.
– Хм… да, – пробормотал Эзра.
– И вы преподаете в роузвудской школе? – уточнил Попай. – С вами девушка? Ваша ученица?
– Что, черт возьми, происходит?! – вскрикнул Эзра.
– Вы арестованы. – Попай снял с пояса серебристые наручники. Другой коп – пониже ростом и поупитаннее, с лоснящимся лицом цвета окорока, как мысленно описала его Ария, – выдернул Эзру из постели. Сероватые изношенные простыни потянулись за ним, открывая голые ноги Арии. Она взвизгнула и скатилась с другой стороны, пытаясь спрятаться. Из-за батареи торчали скомканные пижамные штаны, и она молниеносно натянула их на себя.
– Вы имеете право хранить молчание, – объявил Окорок. – Все, что вы скажете, может быть использовано против вас в суде.
– Постойте! – крикнул Эзра.
Но полицейские его не слушали. Окорок развернул Эзру кругом и защелкнул наручники на его запястьях. Он с отвращением глянул на футон. Джинсы и футболка Эзры валялись кучей рядом с изголовьем. Ария вдруг заметила, что кружевной черный бюстгальтер, сшитый на заказ в Бельгии, болтается на одном из столбиков кровати. Она быстро сорвала его.
Копы вытолкали Эзру через гостиную за дверь, которая угрожающе зависла на одной петле. Ария побежала за ними, даже не потрудившись надеть слипоны, так и застывшие во второй балетной позиции на полу возле телевизора.
– Вы не имеете права! – вопила она.
– С тобой, детка, мы разберемся позже, – пригрозил Попай.
Она остановилась в заплеванном, тускло освещенном холле. Копы обращались с Эзрой как с изможденным психическим больным, одетым только в трусы с картинками на тему завтрака. Окорок все время наступал ему на шишковатые босые ноги. От этого Ария любила Эзру еще сильнее.
Когда они вышли на крыльцо, Ария вдруг осознала, что в холле она не одна. Увидев, кто рядом с ней, она обомлела.
– Шон! – со злостью выпалила она. – Что… что ты здесь делаешь?
Шон, поникший, стоял у стеллажей почтовых ящиков и смотрел на Арию с ужасом и разочарованием.
– Что ты здесь делаешь? – спросил он, многозначительно уставившись на мешковатые пижамные штаны Эзры, которые так и норовили сползти вниз. Она успела подхватить их и вернуть на талию.
– Я собиралась тебе все объяснить, – пробормотала Ария.
– О, да?! – взорвался Шон, уперев руки в бока. Сегодня он выглядел жестким, резким, беспощадным. Совсем не тот добряк Шон, которого она знала. – Как давно ты с ним?
Ария молча перевела взгляд на купон сети супермаркетов «Акме», валявшийся на полу.
– Я упаковал все твои вещи, – продолжил Шон, не дожидаясь ответа. – Они на крыльце. О возвращении в мой дом не может быть и речи.
– Но… Шон… – робко возразила Ария. – Куда же мне идти?
– Это не мои проблемы, – огрызнулся он и стремительно вышел за дверь.
Ария чувствовала себя как в тумане. Сквозь распахнутую дверь она увидела, как копы ведут Эзру по дорожке и заталкивают его в полицейскую машину. Когда они захлопнули заднюю дверь, Эзра бросил взгляд в сторону дома. Он посмотрел на Арию, потом на Шона, потом снова на нее. Его лицо выражало отчаяние человека, которого предали.
Арию вдруг как током ударило. Она вышла следом за Шоном на крыльцо и схватила его за руку.
– Ты позвонил в полицию, да?
Шон сложил руки на груди и отвернулся.
Она почувствовала головокружение и ухватилась за ржавые голубовато-серые перила, чтобы не упасть.
– Как только я получил это… – Шон выхватил сотовый телефон и поднес его к глазам Арии. На экране зависла фотография Арии и Эзры, целующихся в кабинете. Шон нажал боковую стрелку. Появилась следующая фотография поцелуя, просто снятая под другим углом. – Я решил, что власти должны знать, чем занимается преподаватель с ученицей. – Слово «ученица» он произнес с особым отвращением. – И к тому же на территории школы, – добавил он.
– Я не хотела тебя обидеть, – прошептала Ария. И тут она заметила текстовое сообщение, которое сопровождало последний снимок. Сердце камнем ухнуло вниз.
Дорогой Шон, думаю, чьей-то девушке придется МНОГО чего объяснять. – Э
32. Не такие уж тайные любовники
– И они прямо-таки упивались друг другом! – Эмили сделала щедрый глоток сангрии, которую Майя раздобыла для них в баре планетария. – Все это время я боялась, что им удастся… как бы тебе сказать… изменить мою сущность, но оказывается, все это туфта полная! Моя наставница вернулась к своей подружке и счастлива!
Майя посмотрела на Эмили, как на сумасшедшую, и ткнула ее в ребра.
– Ты всерьез думала, что они смогут изменить тебя?
Эмили отклонилась назад.
– Глупо, да?
– Да. – Майя улыбнулась. – Но я рада, что это не работает.
Около часа назад Бекка и Венди привезли Эмили в планетарий, и она прочесала все помещения в поисках Майи в ужасе от того, что та могла уйти – или, хуже того, найти себе новую пару. Эмили отыскала Майю возле диджейской кабинки, где та сидела в одиночестве в черно-белом полосатом платье и лакированных туфлях от «Мэри Джейнс». Ее высокая прическа была украшена белыми заколками в форме бабочек.
Они выскользнули на улицу и нашли укромное местечко на маленьком островке травы в саду планетария. Сквозь двухэтажные окна с матовыми стеклами девушки могли наблюдать за бурной вечеринкой, но не слышали ее грохота. Их окружали тенистые деревья, телескопы и кусты, подстриженные в форме планет. Какие-то ребята высыпали в патио, курили и смеялись; сладкая парочка лизалась возле гигантского куста в форме Сатурна, но Эмили и Майя чувствовали себя вполне уединенно. Они не целовались и не предавались ласкам, просто смотрели на небо. Должно быть, уже близилась полночь – обычно для Эмили в это время наступал комендантский час, – но она позвонила маме и предупредила, что останется ночевать у Бекки. Бекка обещала прикрыть, если что.
– Смотри, – сказала Эмили, показывая на звезды. – Вон, видишь скопление звезд? Тебе не кажется, что они могли бы составить букву «Э», если соединить их линиями?
– Где? – Майя прищурилась.
Эмили взяла ее за подбородок и повернула голову в нужном направлении.
– А рядом с ними звезды составляют букву «М». – Она улыбнулась в темноте. – «Э» и «М». Эмили и Майя. Это как знак.
– Да ну тебя с твоими знаками. – Майя вздохнула. Они еще посидели в уютном молчании.
– Я страшно разозлилась на тебя, – негромко сказала Майя. – За то, что бросила меня в гончарной. И даже не хотела смотреть на меня в оранжерее.
Эмили сжала ее руку и уставилась на созвездия. Высоко-высоко в небе светящейся точкой промелькнул самолет.