Возникает неприятный вопрос – а мы-то за что, собственно, боремся, если всех все устраивает так, как оно есть?
Но я для себя на этот вопрос ответил. Еще там, в Сирии. Нельзя просто уйти откуда-то и пустить там все на самотек. Потому что если ты не идешь на войну, то она сама обязательно придет к тебе.
Да, именно в Сирии я очень четко понял это. Сначала там были французы, и весь регион, который был под ними, в том числе и Бейрут, являлся кусочком Европы на Ближнем Востоке. А Бейрут тогда не зря называли восточным Парижем. В чем-то он был даже изысканнее.
Не надо врать про жестокую колонизацию. Не было там ничего подобного. Французы учили местных людей жить по-человечески, вот и все.
Потом они ушли, скорее из-за собственных проблем. Место Франции занял Советский Союз. В те времена страны этого региона развивались очень даже неплохо. Тогда много чего строилось, и не только жилье, но и заводы, электростанции, плотины. Люди старались жить по-человечески, как бы это ни было трудно.
Потом пришли религиозные экстремисты. При них там многие вдруг поняли, что не быть людьми – это очень просто. Всегда оставаться человеком – это ведь огромная гора обязанностей, тяжелый труд, в том числе и над собой. А перестать быть таковым можно без проблем. Делай все, что взбредет тебе в голову. Гони на красный свет, грабь, режь, убивай, торгуй рабами на базаре. Хоть человеческое мясо ешь. А что такого-то? Вкусно же.
Потом все это вышло за пределы региона и пошло в Париж, Москву, Берлин. Туда, где жили бывшие хозяева мира, отказавшиеся от своей почетной, но жутко тяжелой миссии учить людей жить по-человечески, отвечать за себя и всех остальных. Они решили больше не тратить на это ни денег, ни жизней.
И вот вам результат. В Париже происходит перестрелка. Исламисты убивают две сотни человек. У стадиона подорвались смертники. Боевики ворвались в ночной клуб, просто подъехали к кафе и открыли огонь. По меркам Парижа это шок, дикий ужас. Для жителей Кабула или Алеппо – все как всегда, еще один веселый день.
Я для себя все понял. А французы – пока нет.
Нельзя уходить, поддаваться страхам и сомнениям, ныть насчет того, сколь же тяжела эта ноша и какую непомерную цену мы платим, отстаивая интересы собственной страны далеко за ее пределами. Нельзя оставлять в живых своих врагов. «Лишь бы не было войны» – нет лозунга вреднее. «Пусть сами у себя разбираются, нам бы у себя разобраться» – из той же колоды.
Если мы откажемся от своей миссии, дадим им творить то, что они хотят, в Дамаске, Кабуле, Каире, то они будут совершать те же преступления в Грозном, Дербенте, Нальчике, Махачкале. При наших детях герои джихада вломятся в Ростов, Волгоград, потом в Казань, Питер, Москву. Мы один раз уже ушли из Кабула. Этой ошибки повторять никак нельзя.
Я сидел в одном из залов большой девятиэтажки. Когда-то это была окраина Москвы, теперь – в пределах МКАД, то есть почти центр по столичным меркам. Здание строили во второй половине восьмидесятых для спешно организуемого НИИ по национальным проблемам. Дом-то закончить успели, а вот открыть НИИ – уже нет. Национальные проблемы развалили страну.
В девяностые эта бетонная коробка часто переходила из рук в руки. Тут торговали всем, чем только можно, одно время даже располагался офис некой финансовой пирамиды.
В нулевые арендаторов выгнали, здание подремонтировали. После чего тут действительно разместили Научно-исследовательский институт по национальным проблемам, который не успели создать в СССР. Вывеска у него была другой, конечно.
Имелось и еще одно различие. Если при СССР институт планировался как чисто академический, призванный давать советы в ЦК КПСС по национальному вопросу, то в России его создали уже как чисто прикладной. Здесь не только изучают этот самый национальный вопрос, но и решают его. Самыми разными способами, в том числе и направлением куда надо «зеленых человечков». Или таких незаметных героев, как я.
Новой информации пока не было. Я сидел в конференц-зале, совсем небольшом, рассчитанном человек на двадцать, и слушал доклад по обстановке на Кавказе.
– По данным наших друзей…
«А что, у нас в Грузии еще остались друзья?» – подумал я.
– По данным наших друзей, которые у нас в Грузии еще остались… – Полковник словно прочитал мои невеселые мысли. – В прошлом году тамошнее правительство получило грант от американцев, точнее сказать, от Агентства международного развития, на шесть миллионов долларов США. В этом году им выделено уже десять миллионов из американского бюджета. Еще столько же, никак не меньше, дают разные неправительственные организации. На бумаге все выглядит законно и даже очень похвально. На эти деньги в Грузии разворачивается проект по массовому обучению английскому языку. Особое значение уделяется работе с молодежью из горных районов. Цель программы официально заключается в том, чтобы помочь безработным молодым людям – а таких там очень много – трудоустроиться в своей стране или за рубежом, используя полученные знания. Но это, по словам наших друзей, только верхушка айсберга. Под водой скрываются весьма любопытные факты. Оказывается, в горных районах Грузии, в том числе в Кистинском ущелье, разворачиваются центры обучения английскому языку как местных боевиков, так и дорогих гостей, прибывающих с Ближнего и Среднего Востока. Цель – создание англоязычных террористических групп для использования по всему миру. Обучение языку представителей исламского подполья, в том числе имарата «Кавказ», для более тесной координации разведывательной и подрывной деятельности с ЦРУ. Распространение на Кавказе английского языка и замена им русского. Комбинация насильственных и ненасильственных методов борьбы. В конце концов, массовое восстание на Кавказе по типу украинского майдана, направленное на дестабилизацию обстановки в регионе и отрыв его от России. Кавказцы, прошедшие обучение, могут быть использованы в Москве для организации майдана на Манежной площади.
Вот оно как!
Собственно, не удивлен ни разу. Так оно и есть. Пару лет назад мне на закрытом награждении вручали орден Святого Георгия четвертой степени за Сирию. Я уже тогда не разделял восторгов некоторых участников этого мероприятия по поводу того, как лихо мы нагрели американцев. Лет тридцать янки так не получали!
Ладно, скачали мы два терабайта секретов, а дальше-то что?
В свое время Олдридж Эймс выдал нам всю американскую разведывательную сеть, более ста семидесяти агентов, слил в унитаз плоды двадцатилетней работы советского отдела ЦРУ. А через несколько годков не стало СССР. Сильно нам помогло то, что мы обезвредили всех американских агентов? Да никак!
Так и тут. Мы можем узнать сколько угодно тайн, самых страшных в мире. Но это не будет иметь никакого значения, когда горцы выучат английский. Потом они прочтут несколько книжек на этом языке про то, как русские их резали и угнетали.
Таких трудов за бугром издано очень даже немало. Я недавно прочитал Джона ле Каре «Наша игра» и «Особо опасен». Это про Кавказ.
Британцы много пишут о тех ужасах, которые мы там творили, и часть из этого – правда. Но они никогда не упоминают о том, что сами выделывали в Индии. Им нет никакого дела до того, что в Дагестане, до того как мы туда пришли, имело место… людоедство. Англичане знать не хотят о том, что на Кавказе считалось нормальным держать рабов, которых тамошние герои добывали набегами на русские земли. Они ничего не напишут про русских людей, убитых в Чечне с 1991 по 1994 год. Британцы публикуют только то, что им нужно и выгодно.
После всего этого кавказские горцы прочтут еще пару книг про демократию и поедут в Москву, чтобы устроить там майдан и сломать государство. Все, что им надо, они узнают, а ко всему остальному будут глухи.
Уж поверьте, я знаю, о чем говорю. Точно так же глухи и слепы были люди в Сирии и Ливии. Они прозрели на руинах собственных домов, у могил своих родных, погибших в бессмысленной бойне.
В зал заглянул Андрей Павлович и кивнул мне. Мол, выйди.
– Что?
– Пришли данные по Базуеву.
– И?..
Вместо ответа Андрей Павлович провел ладонью над головой. Мол, выше крыши.
Итак, Базуев Эрвин Алиевич, семьдесят восьмого года рождения, Махачкала, Дагестан. Мать – Софья Владимировна Меллер, по происхождению из татов, то есть горских евреев, дочь академика РАН Владимира Георгиевича Меллера. Отец – Али Базуев, по происхождению лезгин. Бывший директор телерадиокомпании Дагестана.
Базуев окончил ДГУ, взгляды резко антиправительственные. Работал в рекламном бизнесе отца, одновременно с этим занимался правозащитной деятельностью. Являлся активным членом движения «Садвал», выступал с разоблачениями по коррупции в дагестанском руководстве, в частности по строительству так называемого «золотого моста» на границе между Россией и Дагестаном. К 2010 году стал довольно известной медийной личностью в Дагестане.
Тогда же вскрылась правда о нетрадиционной сексуальной ориентации Базуева, после чего исламское подполье вынесло ему смертный приговор. Он вынужден был покинуть Дагестан и страну. В 2013 году участвовал в конференции угнетенных народов в Вашингтоне как представитель лезгин. В 2014 году в числе других эмигрантов выступил с осуждением российской политики на Украине.
В настоящее время Эрвин Базуев является сопредседателем грузино-американского Института гуманитарных проблем Кавказа, причем от американской стороны. Офис этого учреждения расположен в Батуми. По данным СВР, это крыша для американской подрывной деятельности в регионе. Через этот институт финансируется программа адаптации и реабилитации горцев из Панкисского ущелья, то есть внедрение туда боевиков «Исламского государства», участвовавших в боевых действиях на территории Сирии.
– По нашим данным, на территории Грузии продолжается активная работа по созданию лагерей для сил кавказского сопротивления, причем как националистов, так и религиозных экстремистов, – сказал Андрей Павлович. – По сообщениям наших агентов, на территорию Грузии продолжают прибывать боевики с Ближнего Востока. Там их готовят для заброски на нашу территорию.
– Они переходят к прямому террору, – сказал я, нарушая негласную заповедь – говорить можно только после разрешения начальства. – Попробовали сломать нас через низкие цены на нефть и международные санкции. Ничего из этого не вышло. Теперь наши заокеанские друзья переходят к открытому террору на территории Российской Федерации.
– И что, по-вашему, является целью террористов? – спросил начальник центра, подошедший к нам пару минут назад.
Я лично не был знаком с ним, но видел на той церемонии, на которой награждали офицеров, отличившихся в Сирии. Тогда на плечах этого человека были генеральские погоны.
– Чемпионат мира по футболу. Они готовят резонансный теракт.
– Берите Агаева, – распорядился генерал. – Прямо сейчас! Публично и со скандалом! Объявите Базуева в международный розыск.
Это было решение. Настоящее. Объясню почему. Так не делается. Агаева надо было вести, выявлять коррупционные контакты, связи с движением «Садвал». Понятно уже, что это заготовка на будущее, состряпанная в институте, размещенном в Батуми. Только когда вскрыта вся сеть – брать. Иногда даже принимается решение не предотвращать теракт, о котором уже известно. Цель – проследить всю цепочку.
Но генерал принял решение брать сейчас. Он отказался от дальнейшей разработки, от возможных медалей и новых званий. Просто решил напугать заказчиков и дать им понять, что нам все известно. За это генерал заслуживал уважения.
Настоящее решение. Без дураков.
Информация к размышлению
Документ подлинный
Спецназ США тренировал иностранных террористов для проведения операций в Иране. Об этом сообщает американский ресурс Business Insider со ссылкой на статью, опубликованную в еженедельнике New Yorker.
Американские спецподразделения, относящиеся к U.S. Joint Special Operations Command (JSOC), тренировали членов оппозиционной иранской группировки Mujahideen-e-Khalq (M.E.K.) на секретной базе в штате Невада, по крайней мере, с 2005 по 2007 год, отмечается в статье.
При этом М.Е.К. с 1997 года включена в американский список «иностранных террористических организаций», отмечает издание. По законодательству США осознанное предоставление любой материальной помощи или поддержки иностранной террористической организации влечет за собой уголовное наказание.
http://newsland.com
Этих секунд не было
Вечер 14 июня 2018 года. МахачкалаАгаев был так важен для центра, что брать его поручили бойцам краснодарского филиала «Альфы». Для тех, кто не в теме – это самое боевое подразделение, бойцы которого почти постоянно участвуют в реальных спецоперациях, проводимых на Кавказе, в других регионах России и даже за ее пределами. Группа, которой предстояло брать Агаева, только что вернулась из Египта, где отпахала на охране российского посольства шесть месяцев. Учитывая то, что происходило в этой стране, смело можно сказать, что работа у парней была не из легких.
Старшим группы был майор Дмитрий Табачук.
Сейчас он сидел в белом фургоне и доводил до подчиненных боевую задачу:
– Вот это Дамир Агаев. – Карточка пошла по рукам. – Майор полиции из «шестерки». Подозревается в коррупции.
Альфовцы не чувствовали ничего необычного. Рутина. Задание подобного рода было у них не первым, не вторым и даже не десятым. В крайние пару лет, когда Кавказ начали шерстить серьезно, они то и дело принимали на себя или обеспечивали работу по коррупционерам. Бывало, что и вертолет приходилось задействовать.
В Дагестане это больная тема. Здесь едва ли не детей пугают вертолетом. Такие страсти связаны с арестом мэра Махачкалы за коррупцию и сотрудничество с боевиками. Понимая, что вывезти его из города не удастся, тут же начнутся массовые беспорядки, спецназ посадил на центральной площади Махачкалы вертолет и вывез на нем задержанного отца города.
Коррупция в этих краях была образом жизни, поэтому работы ребятам хватало. Перед командировкой они как раз брали главврача одной районной больнички. Он оформил более ста документов на фиктивную инвалидность и каждый месяц получал от благодарных пациентов более миллиона рублей.
Парням показалось, что этот эскулап особо и не переживал – семью в загранку отправил, купил там недвижимость. Конфискации сейчас нет, а если бы и была – попробуй-ка отобрать дом в Майами. Не факт даже, что ему реальное наказание назначат. Обычно за взятки условно дают.
Но майор полиции – это серьезно.
– Ствол у него есть? – спросил один из альфовцев. – Как носит? Рукопашник?
Вопросы были далеко не праздные. В Дагестане сложная криминогенная и террористическая обстановка, развитый черный рынок оружия. Потому не редкость, когда полицейские возят с собой автомат. Рукопашников тут тоже хватает. В Дагестане почти каждый мужчина занимается чем-то в этом роде.
– Штатный «грач». На себе вряд ли носит. Скорее всего, в машине хранит. Внимание на видео. Снято сегодня утром.
Майор завтракал в кафе. Одежда его явно не годилась для скрытого ношения оружия.
– Автомат ему не выдавался. Рукопашкой он, судя по личному делу, не занимался. Папа – депутат. Вот его машина.
Майор на видео садился в авто.
– Ни хрена себе!
Ну да. Белая «семерка» «БМВ» – самое подходящее транспортное средство для офицера полиции с годовым доходом в семь тысяч рублей.
– За ним поставили наружку. Работает беспилотник. Следуем за клиентом, берем его с ходу. Лучше вечером. Когда он в кабаке наберется.
Если на работе майор Агаев появлялся с сильным опозданием, то ушел он вовремя. Даже немного раньше, чем положено.
Гадать, куда направится клиент, пришлось недолго. «БМВ» подкатила к «Мараккешу», одному из самых известных ночных заведений всего Дагестана. Видимо, здесь у майора Агаева была встреча с кем-то. По оперативной надобности, ага.
Альфовцы понимали, что маски-шоу здесь устраивать нельзя. Не то место. Ворвешься, нашумишь, а потом целый месяц по всей республике разговоры ходить будут. Но это их не волновало. Они спокойно готовились к работе.
Тем более что объект явно ни о чем не подозревал. Да и вообще – это тебе не амира брать, на котором пояс шахида может быть. Обычная продажная тварь.
Автоматы они решили оставить в машине. Тащить их с собой незачем. В случае чего снайпер машины прикроет. У каждого стандартный «глок». Под одеждой бронежилет скрытного ношения, пошитый по индивидуальному заказу под пластины армейского образца. В карманах пара запасных магазинов на всякий случай, еще баллончик или шокер. Простая, ничем не примечательная одежда: широкие штаны, просторная куртка, часто с капюшоном, высокие ботинки.
Альфовцы один за другим выходили из машины, поставленной так, чтобы не привлекать излишнего внимания, и растворялись в сумерках. Почти все они делали первый выстрел из любого положения менее чем за секунду.
– Объект выходит. С женщиной.
Старший группы посмотрел на часы – почти двенадцать. Подзадержался майор полиции.
– Работаем.
Все шло штатно, несмотря на то, что объект заставил себя ждать. Большой белый фургон уже катился по улице на самом малом ходу. Машины стояли под углом к тротуару.
Табачук прибавил шаг. Когда объект будет открывать свою тачку, ребята его и возьмут. В ограниченном пространстве ему деваться будет некуда. Да и на помощь никто не успеет подскочить.
Объект вышел из заведения. С девицей. Оба навеселе.
– Плюс, – сказал в гарнитуру рации Табачук, подтверждая, что надо брать.
Объект, ничего не подозревая, шел к машине. «БМВ» мигнула сигналкой.
Белый фургон резко остановился, и тут же около Агаева и его спутницы завертелся хоровод. Люди-тени, возникшие как из-под земли, слаженно делали свою работу. Один оторвал от объекта спутницу, отдернул ее в сторону, блокировал руки. Мало ли, может пистолет достать, или пояс шахида на ней, не дай господь. Двое скрутили Агаева и в позе «мама моет пол» быстрым шагом повели к фургону, двери которого гостеприимно открылись.