Вспомните о тех братьях, которые вчера были с вами, а сегодня они у Аллаха, получают свой удел, и вспомните о тех, которые вчера, называя себя мусульманами, были среди вас, а сегодня сидят с сидящими и подчиняются кафирам и их законам, и к какой бы группе вы пошли?
Не надо, братья мои, уходить от ответа на этот вопрос, загляните в свои сердца и спросите себя: «Верен ли я Аллаху? Или же это все показуха? Какая из двух групп достойна уважения и любви, а какая достойна наказания и проклятия в обоих мирах?! Та, которая копит земные богатства, которая дает в долг, которая подчинилась воле неверных, или та, которая готова без колебаний отдать свои жизни за Рай для себя и свободу для своего народа?!».
Аллах сказал о верующих и кафирах:
«Те, которые уверовали, сражаются на пути Аллаха, а те, которые не уверовали, сражаются на пути тагута. Посему сражайтесь с помощниками сатаны. Воистину, козни сатаны слабы».
Мои любимые братья и сестры мусульмане! Не повинуйтесь куфру и всегда держитесь за истину своими коренными зубами. Ни на миллиметр назад, это наша идеология, воистину мы одни из мусульман, и победа за религией Аллаха. Помогайте нашим любимым братьям-муджахедам своим имуществом и жильем, воистину, они – партия Аллаха, а партия Аллаха непременно одержит верх над партией шайтана.
Не бойтесь русистов и их военной силы и не бойтесь смерти. Ибо удивительно положение муджахеда. Если он умрет, то это его мечта, и он, иншалла, пойдет в Рай, а если одержит верх над кафирами, то это победа. Зачастую люди ошибаются, думая, что джихад уменьшает жизнь. Так послушайте же, о обладатели разума, что только Аллах может забрать его тогда, когда Аллах того захочет.
Братья однажды рассказали имаму Абдуллаху Аззаму, как в один день самолеты бомбардировали их, и все они спрятались, кроме одного старика по имени Мухаммад Умар.
Он посмотрел на самолеты, которые бомбили муджахидов, и сказал:
«О, Господь! Кто величественнее? Ты или этот самолет? Кто сильнее? Ты или этот самолет? Неужели ты оставишь этот самолет, чтобы он бомбил Твоих рабов?»
Он поднял свои руки к небу и говорил с Аллахом посредством своей души. И даже до того, как он завершил свои слова, самолет рухнул вниз, несмотря на то, что в него не стреляли. По кабульской радиостанции передали, что упавшим самолетом управлял генерал.
Тридцатого числа месяца рамадан 1406 года хиджры русисты начали против мусульман операцию, используя три тысячи солдат при поддержке танков, самолетов и ракет. Одна ракетная установка выпускала по сорок одной ракете за раз, все они выпускались сразу. Сорок ракет летит на вас, заставляя трястись гору, которая находится под вами; пушки, пулеметы, тяжелая артиллерия, пять русских бригад, одна из которых – бригада спецназа, названная «Русская молния».
Шейх Тамим был в этой битве. Шейх Тамим весил сто сорок килограммов. Именно поэтому, когда он злился на кого-либо, то говорил: «Я сяду на тебя!» Это означало, что он готов убить человека!
Итак, шейх Тамим сидел под деревом, повторяя: «О, Дающий смерть, я желаю Шахады в последний день Рамадана». Это было тридцатого Рамадана, в последний день месяца. Он начал читать Коран.
Он завершил чтение первого джуза, когда пули просвистели у его лица мимо ушей. Никто не мог поверить, что он был до сих пор жив под деревом, хотя самолеты бомбардировали, вражеские снаряды и ракеты выпускались именно в этом направлении. Дерево было полностью в пламени, оно горело.
Каждый раз, когда шейх упоминал при чтении Рай, как например: «Окажутся обитателями Рая. Они пребудут там вечно», он повторял эти слова в надежде, что пуля попадет в него в этот момент: «Окажутся обитателями Рая. Они пребудут там вечно». Так он закончил читать первый джуз, затем второй.
А когда он читал слова, упоминающие об Огне, то торопился, боясь, что в этот момент, когда он читает об Аде, в него может попасть пуля. Он закончил читать третий джуз, четвертый, пятый, и все это посреди ужаса, который заставлял забыть свое собственное имя.
Итак, тогда шейх сказал: «О, Аллах! Если не Шахада, то хотя бы ранение!» Прошло шесть минут, семь, четыре часа, он находился под бомбардировкой, подобной дождю.
Шейх Тамим сказал: «После этого дня я понял, что нет смерти. Нет смерти, кроме как в определенный Господом миров момент. И риск не приближает этого срока, а безопасность не удаляет смерть».
Это то, что он прочел в фетве шейха Ислама ибн Теймийи. Он не прочел это ни в «аль-Маджму ан-Навави», ни в «Хашия» ибн Абидина, ни в книгах ибн аль-Каййима, а прочел это у того, чьи вены сжигались, чья душа растиралась убийцами.
Клянусь Аллахом, братья! Самым тяжелым для нас была истинжа, потому что тяжело подумать, что ты можешь быть убитым во время истинжа, что ты сможешь пойти и выполнить это, оставшись в живых, это было грузом для нас.
«Если Мои рабы спросят тебя обо Мне, то ведь Я близок и отвечаю на зов молящегося, когда он взывает ко Мне. Пусть же они отвечают Мне и веруют в Меня – быть может, они последуют верным путем».
Мы, муджахеды «Исламского государства», утверждая, что нет Бога, кроме Аллаха, пришли в Русню, в самое ее сердце и не уйдем отсюда, пока наши требования не будут выполнены.
А наши требования таковы.
Во-первых, мы требуем от правительства Русни, чтобы оно свернуло все операции против муджахедов в Сирии, Ираке и других землях, принадлежащих мусульманам. Мы не уйдем до тех пор, пока кафиры не покинут наши земли и не перестанут убивать нас.
Во-вторых, мы требуем, чтобы правительство Русни перестало убивать и преследовать мусульман в своей стране. Сказано: «Они вымещали им только за то, что они уверовали в Аллаха, могущественного и достохвального, Которому нет сотоварища». Мы требуем, чтобы русисты выпустили из тюрем наших братьев и позволили им воссоединиться со своими семьями и всей уммой. Список политзаключенных будет передан позже.
Как только эти требования будут выполнены, мы оставим Русню и уйдем, чтобы прийти, если кафиры нарушат договор и нападут на нас снова.
Мы обращаемся также к женам и матерям Русни. Выходите на улицы и требуйте от своего безбожного и лживого правительства уйти с мусульманских земель, прекратить войну, которая не нужна вам, вернуть ваших мужей и сыновей домой. Удерживайте своих сыновей и мужей от войны с нами, ибо они не смогут нас победить и погубят свои души в войне с нами. Если они убьют нас, нам – Шахада и Рай. Если мы убьем их, им – ад и вечное мучение.
Аллах свидетель нашим словам. Мы не хотели войны с нами, это вы пришли на земли правоверных и сеете там смерть. Мы всего лишь отвечаем правосудием на ваши бесчестные злодеяния.
А также мы просим у Аллаха, чтоб Он помог муджахедам в голоде и в холоде! Помог им, где бы они ни сражались, укрепил их стопы на этом пути и даровал им Шахаду или победу!
Просим Аллаха улучшить участь наших ученых, которые на свободе и которые находятся в тюрьмах!
Просим у Аллаха, чтоб помог угнетенным мусульманам и улучшил их положение!
Просим у Аллаха, чтоб помог нам присоединиться к муджахедам и получить Шахаду на Его пути!
Мир и благословение Аллаха Мухаммаду, имаму всех муджахидинов, его семье и всем, кто последовал за ним вплоть до Судного дня.
Все, что благое здесь, это от Аллаха, а все плохое – от меня и от шайтана.
Просите у Аллаха помощи муджахедам, и сами жертвуйте всем на этом пути. Воистину, помощь Аллаха близка.
О, Аллах, покажи нам истину истиной и помоги нам последовать за ней.
О, Аллах, покажи нам ложь ложью и сохрани нас от нее!
Аллахумма амин!
Я – Мурад аль-Дагистани из Москвы, находящийся среди своих братьев и не желающий ничего иного, кроме того как принять Шахаду и оказаться на небесах. И братья, которые со мной, также не желают иного».
По знаку амира оператор направил камеру на группу боевиков, около двадцати человек, которые стояли тесным строем, открыто держа оружие.
– Такбир! – воскликнул амир.
– Аллаху акбар! – отозвались моджахеды, и каждый из них поднял указательный палец, утверждая, что Аллах один и нет у него сотоварища.
– Такбир!
– Аллаху акбар!
– Такбир!
– Аллаху акбар!
Амир сделал знак, и оператор выключил камеру.
– Хорошо снято?
– Хорошо.
К ним подошел некий Абу Хафиз, русскоязычный сириец. Он учился в Волгограде в танковом, затем предал присягу, перешел на сторону Свободной сирийской армии, попал в лагерь подготовки ЦРУ США, расположенный в Иордании.
Он поклонился и сказал:
– Двенадцать кафиров отобраны, эфенди.
– Принесите их Аллаху. Только убивайте не здесь и не на камеру.
Что происходит?
15 июня 2018 года. Москва, Кремль. Кризисный центр– Товарищи офицеры!
Секретарь Совета безопасности России, генерал госбезопасности – спецзвания ГБ были восстановлены год назад, на тех же условиях, как и при Сталине, – стремительно вошел в зал и дал знак, понятный каждому чиновному человеку. Мол, садитесь. Его знали как ближайшего советника и бывшего сослуживца президента России. Он успел побывать начальником Главного управления охраны, руководил Управлением активной разведки. Этот человек не понаслышке знал об операциях антитеррора.
– Хорошо снято?
– Хорошо.
К ним подошел некий Абу Хафиз, русскоязычный сириец. Он учился в Волгограде в танковом, затем предал присягу, перешел на сторону Свободной сирийской армии, попал в лагерь подготовки ЦРУ США, расположенный в Иордании.
Он поклонился и сказал:
– Двенадцать кафиров отобраны, эфенди.
– Принесите их Аллаху. Только убивайте не здесь и не на камеру.
Что происходит?
15 июня 2018 года. Москва, Кремль. Кризисный центр– Товарищи офицеры!
Секретарь Совета безопасности России, генерал госбезопасности – спецзвания ГБ были восстановлены год назад, на тех же условиях, как и при Сталине, – стремительно вошел в зал и дал знак, понятный каждому чиновному человеку. Мол, садитесь. Его знали как ближайшего советника и бывшего сослуживца президента России. Он успел побывать начальником Главного управления охраны, руководил Управлением активной разведки. Этот человек не понаслышке знал об операциях антитеррора.
Надо сказать, что Управление активной разведки ФСКН – засекреченная спецслужба, одна из запасных на случай серьезной компрометации СВР. Она ведет разведывательные и подрывные операции в Азии, направленные на сокращение поставок наркотиков в Россию и транзита их через территорию страны.
Это они занесли в Афганистан вредителя, губящего поля опиумного мака. В 2009 году весь урожай погиб. В это же время началось резкое усиление войны против контингента НАТО.
Генерал сел за стол, на председательское место, повернулся к большому экрану. На нем в режиме реального времени показывалось то, что происходило в аэропорту. Видео с места захвата заложников перемежалось пропагандистскими роликами бандитов и короткими записями выступлений авторитетных арабских и североафриканских шейхов, призывающих к джихаду. Трансляция шла непрерывно.
– Что это значит? – спросил секретарь Совета безопасности. – Где это все творится?
– Товарищ генерал, трансляция идет в прямом эфире, из аэропорта Домодедово.
– То есть как в прямом эфире? Это что, по телеканалам дают?
– «Аль-Джазира» включила большой ролик в свою сетку вещания, но в России ее сигнал подвергается глушению. Передачи этого канала можно найти только в Интернете. Предотвратить децентрализованное вещание мы не в состоянии.
– Да что это такое? – всерьез разозлился генерал. – Как это понимать? У них там что, телестудия? Где они ее взяли?
– Товарищ генерал, это значит, что боевики разместили в здании веб-камеры и спутниковую аппаратуру. Часть аэропорта фактически превращена в одну большую студию. Картинка с камер идет в Интернет, на общий доступ. Все наши и их действия могут наблюдать миллионы людей в любой точке планеты. Перед нами первый захват заложников в прямом эфире, террористическое реалити-шоу, товарищ генерал.
– Перехватите сигнал из аэропорта. Это же наша территория! Это Москва!
– Не можем. Спутник!..
– Что значит не можете?
– Товарищ генерал, похоже, работает саудовский телекоммуникационный спутник. Не исключено, что он не один. Возможно, это распределенное вещание.
– Питание отключить можно?
– В аэропорту оно автономное, товарищ генерал.
– Твою же мать!
– Внимание на экран! – резко сказал один из офицеров, нарушая субординацию.
– Как твое имя?
– Марина.
– У тебя есть дети?
– Да, двое.
– Сколько тебе лет?
– Двадцать девять.
– Двадцать девять лет и двое детей. Ты хотела бы их увидеть? Ты можешь обратиться к русистским властям и попросить их сделать так, чтобы мы отпустили вас. Говори с ними прямо сейчас. Они видят и слышат тебя.
Камера выхватила лицо женщины. Она и не подозревала, что в течение ближайших суток в него будут всматриваться более пятидесяти офицеров госбезопасности, в том числе одиннадцать генералов. Снимали профессионально, и показать было что. Любому дураку сразу становилось понятно, что она не играет. Таких актрис просто нет на свете.
– Пожалуйста, сделайте то, что они хотят. Пусть эти люди нас отпустят.
– Ты хочешь увидеть еще раз своих детей?
– Да!.. Ради бога, да, конечно.
Камера вдруг резко повернулась. Теперь она смотрела в лицо командиру боевиков. Он единственный был без маски.
– Во имя Аллаха милостивого и милосердного, Господа всех миров, у которого нет сотоварища. Кого Аллах направил, того никто не собьет, а кого он сбил, того никто не направит. Не мы делаем, а Аллах делает нашими руками. Действуя по воле шайтана, врага всего живого, нечестивые куфарские власти годами промывают вам мозги, говоря о том, что муджахеды являются жестокими зверьми, которые ведут войну против женщин и детей, не оставляют в живых никого. Но, иншалла, козни шайтана ущербны, усилия кафиров тщетны, религию Аллаха невозможно остановить.
Коран говорит нам: «Сражайтесь, пока они не уверуют». Свидетельствую – для нас нет Бога, кроме Аллаха, нет религии, кроме ислама, и мы будем утверждать шариат Аллаха словом или мечом, как потребуется. Но в шариате предписано проявлять милосердие к поверженному врагу. Нет джихада против тех, кто не может сражаться. Исполняя волю Аллаха о милосердии и в знак доброй воли мы отпускаем эту женщину к ее детям. Иншалла, если не она, то ее дети обязательно уверуют в Аллаха Всевышнего, единственного, у которого нет сотоварища.
Камера вновь показала женщину.
– Иди к выходу, тебя никто не тронет, – сказал ей предводитель боевиков. – Пусть Аллах будет тебе защитой в пути.
Камера показала, как женщина встала и медленно, почему-то хромая – потом выяснилось, что у нее был сломан высокий каблук-шпилька, – пошла в сторону выхода.
– Что происходит? – зло сказал кто-то. – Что там, ко всем чертям, творится?
15 июня 2018 года. Аэропорт ДомодедовоИдти вдвоем на банду террористов – спасибо, дураков нема. Это верная смерть. Но при этом мы могли серьезно помочь изнутри, если скоординировать действия со спецназом. Ударить террористам в спину.
Поэтому мы не гнали коней, переместились в самую глубину центра обработки багажа, там окончательно привели в порядок свое оружие и амуницию. Теперь боеприпасы были посчитаны, все магазины набиты, взаимодействие оговорено.
Мы отзвонились куда следует и сообщили, где находимся и какими возможностями располагаем. Нам оставалось только ждать ответного вызова и сообщения о начале работы.
– Моро, как думаешь, когда это все закончится?
– Что именно?
– Да ты и сам понимаешь. Война, конечно же.
Моро помолчал, потом с горечью и болью в голосе проговорил:
– Я прошлым летом на родине был. Плохо там все. Работы нет никакой. Без блата тебя не возьмут даже улицу подметать. Лепреконы на каждом шагу, везде стоят.
Лепреконами мой напарник называл узбекских милиционеров. Их так величают из-за темно-зеленой формы и специфической фуражки.
Этих ребят там реально много. Большей частью они просто стоят на улицах и тупо пялятся по сторонам.
Правительство таким вот способом дает людям хоть какое-то занятие, за которое что-то платят, потому что рождаемость в Узбекистане высокая, а работы мало. Кстати, в этой среднеазиатской республике живет уже 30 миллионов человек. Это всего на четверть меньше, чем на Украине, и на треть больше, чем в громадном по территории Казахстане.
– Нет то света, то газа, то воды, – продолжал оружейник. – Горячая только в Ташкенте есть, да и то не всегда. В других местах люди даже не догадываются о том, что она может быть в их квартирах. Я не знаю, кто виноват в том, что между нашими народами теперь стена. Но я знаю, что узбекский народ живет все хуже и хуже, как и вся Средняя Азия. Лет через десять люди, которые помнят, что в трубах не только может, но и должна быть горячая вода, останутся в меньшинстве. В большинстве будут те, кто и писать-то толком не умеет. Вот тогда станет страшно по-настоящему.
– Как там к нам относятся? Ругают?
– Да ты что. Мы не украинцы, добро не забываем. Каждый старик помнит, как русские вытащили страну из Средневековья. В Кыргызстане я тоже был. Там народ в открытую говорит: если бы не русские, то тут был бы второй Афганистан.
Тут я подумал, что Моро, к сожалению, прав. Видимо, так скоро и будет. Кыргызстан очень даже опасно похож на Афганистан. Страна точно так же расколота на очень разные Север и Юг. Каждая сторона считает всех представителей другой «ненастоящими киргизами».
Две части страны точно так же, как и в Афганистане, соединяет длинный тоннель и больше ничего. Абсолютно такая же нищета, клановость, проникновение радикализма.
Соседи у киргизов тоже еще те. С одной стороны узбеки, которые в девяностом году устроили жуткую резню в городе Ош. С другой стороны казахи, искренне считающие киргизов всего лишь частью своего народа. Нурсултан Назарбаев происходит из рода, имеющего корни в Кыргызстане.
В общем, Моро прав. Беда еще будет.