Воздушные головорезы - Афанасьев Александр Владимирович 19 стр.


От винта!

15 июня 2018 года. Аэропорт Домодедово

Моро сказал немногое, но до меня дошло с ходу. Прямая трансляция. Я же старый, много чего видел и запомнил. Не забыл, как Шамиль Басаев вещал из больницы, захваченной в Буденновске, как в прямом эфире с ним договаривался Виктор Черномырдин, тогдашний председатель правительства. Помню, как вещало НТВ, фактически превратившееся в «Грозный-ТВ», телеканал боевиков, вещающий на всю страну. Как вела передачи Елена Пацюк, то ли вознамерившаяся стать русской Кристиной Аманпур, то ли просто сволочь продажная.

Подскажу вам, что Кристина Аманпур – репортер CNN. Во время войны в Югославии она работала со стороны боснийских мусульман. Ее вклад в демонизацию сербов трудно переоценить. Под давлением общественного мнения, сложившегося благодаря репортажам этой дамы, правительства западных стран вынуждены были поддерживать боснийских мусульман. Несмотря на то что им помогал Иран, на их стороне воевали афганские моджахеды и «Аль-Каида».

Кристина Аманпур считается родоначальницей нового стиля вещания – воздействующего, когда репортер ставит перед собой задачу не рассказывать правду, а формировать общественное мнение и заставлять правительства принимать те или иные решения. Хотя по факту это просто оголтелая пропаганда и ничего больше.

Воистину, нет ничего нового под луной. Все то же самое, но в разы похабнее. Это «Дом-2», только на крови. Самой настоящей. Где живут и умирают всерьез. Все будут пялиться в телек, но не на фиктивную любовь, а на реальную смерть.

Способ противостоять этому был только один.

– Моро, слушай сюда!

Боевиков тоже нельзя было переоценивать. Большинству из них не было никакого дела до глобального противостояния или как минимум до пятисотлетней войны, которую вели Россия и Запад. Они находились здесь лишь потому, что в их головах угнездился простой и убийственный набор догм, который эти герои где-то почерпнули.

Надо быть правоверным. Это настоящая сила. Мусульмане лучше неверных. Они всегда держатся вместе и помогают друг другу.

Русисты – это зло. От них все беды на Кавказе. Без русистов люди там жили бы одной большой общиной, где каждый понимает другого без слова и с первого взгляда.

Выгнать русистов, и все будет хорошо. В Каспии нефти и газа много. С них и станем жить, как в Кувейте.

Мы пришли в этот аэропорт и захватили заложников лишь потому, что русисты вторглись на земли мусульман и стали убивать их. Короче, они первые начали. А если даже и не первые, то мусульмане все равно правы.

Аллах над нами, земля под нами, ножи в кармане, вперед, мусульмане!

Главное, быть проще и жить, не забивая себе голову, вот и все. Сложные вопросы разъяснит амир или шейх, выступление которого записано на флешке.

Очень хорошо, что за участие в террористическом акте им заплатили по пятьдесят тысяч долларов. Кто станет шахидом – семья получит в три раза больше.

Кто победит русских, тот рано или поздно сам станет амиром и получит возможность ворочать миллионами, собираемыми с неверных. А пока надо делать то, что говорит амир, только и всего.

Мурад Махов понимал, что штурм неизбежен. Он послал четверых бойцов установить в коридоре огневую точку, укрепить ее, держать под прицелом вестибюль первого этажа и коридор, ведущий в правое крыло и к железнодорожной станции. Для выполнения задачи амир выдал им пулемет, один из двух, какие у них имелись. Это был румынский укороченный вариант ПКМ со складным прикладом.

Этих людей звали Иса, Муса, Иван, он же Абдалла, и Самед. Все они участвовали в боевых действиях в плотной городской застройке, знали, что и как надо делать, имели с собой все необходимое.

Главное – это баррикады. Они решили построить линию обороны из подручных средств так, чтобы перекрыть выход с лестницы, эскалатор и саму галерею. Позади, у самого угла, надо на всякий случай установить второй рубеж из того, что останется. У них был большой моток прочной проволоки и строительный пистолет. Все это они взяли с собой в рейс, благо на себе не тащить.

Еще у них был рулон строительной сетки, легкой, но прочной, с большими ячеями. Она используется, например, для страховки на высоте, чтобы рабочий не мог упасть вниз, не закрывает обзор, но выдерживает, если человек врежется в нее с разбега. Такую сетку трудно разрезать ножом, нельзя перекусить как проволоку или рабицу. Короче, для контроля периметра лучше и не придумаешь. Моджахеды использовали ее при организации обороны в Ракке, Мосуле и Алеппо.

Борцы за веру знали, что полиция и спецназ уже занимали позиции по периметру аэропорта. Поэтому они спешили, оставили на стреме с винтовкой только одного человека, а остальные трое занялись строительством баррикады. Они стаскивали к нужному месту все, что под руку попадет, от чемоданов до огромных торговых машин и банкоматов.

Бойцы понимали, что веб-камеры следят за ними, и выполняли свою работу с должным осознанием ее важности для джихада и с учетом того, что на них смотрят миллионы не только мусульман, но даже и кафиры их тоже смотрят. Поэтому они не тратили время на всякие перекуры и разговоры, трудились с полной отдачей сил.

Тут Иса, который стоял и думал, как ему вырвать из креплений на полу массивный банкомат, что-то услышал. Сначала он подумал, что это Иван поет. Этот русский парень из Нефтеюганска принял ислам и стал Абдаллой. В детстве он учился музыке и сейчас, во время джихада, сочинял и пел религиозные гимны-нашиды на русском языке. Кое-кто даже называл его вторым Тимуром Муцураевым. Когда он придумывал песню, то постоянно мурлыкал ее про себя, многократным повторением шлифуя текст. Иногда это раздражало его товарищей.

Иса обернулся и понял, что это не Иван. Тот как раз крепил сетку строительным пистолетом к стене.

Иса услышал неизвестную песню. Кто-то пел ее на арабском с мягким сирийским акцентом. Этот язык был знаком боевику, он понимал слова. Но кровь почему-то стыла в его жилах.

О, правоверные, близок день возмездия.
О, правоверные, скоро с нас будет спрошено за наши грехи.
О, несчастные, исказившие добрую религию своих отцов,
С вас будет спрошено за это стократ.

– Эй! – крикнул Иса. – Там кто-то есть!

Моджахеды похватали оружие и встали ромбом – классическое тактическое построение на четверых, какому их учили американцы в лагере. Они прошли за угол и увидели человека с короткой бородкой. Он стоял на коленях, в молитвенной позе, посреди трупов тех неверных, которые были убиты при захвате аэропорта.

Человек то ли пел, то ли причитал на сирийском арабском:

О, Аллах, вразуми своих детей неразумных,
Что поднимают оружие друг на друга,
Забыв про то, что они правоверные
И, значит, братья друг другу.

Ислам – религия во многом мистическая. Двое из четверых бойцов происходили с Кавказа, где входили в суфийское братство. Поэтому от увиденного их прошиб холодный пот. Никто и не подумал стрелять в незнакомца.

Перед глазами моджахедов вмиг пронеслось все то запретное, что они делали – употребляли спиртное и наркотики, грабили мусульман и насиловали женщин. Что им придется сказать, когда с них будет спрошено?

Только у Ивана, мусульманина не с рождения, хватило смелости осведомиться:

– Брат, кто ты? Откуда ты здесь?

В следующую секунду все четверо стали шахидами на пути Аллаха. Они даже не поняли, что с ними произошло.

Я знал, что делать. Догадался. Надо было идти вперед. Нам двоим. Там умереть, но забрать с собой как можно больше врагов.

Пусть люди на это смотрят. Пусть те миллионы зевак, которые уставились в экран, видят, как двое русских идут войной на пятьдесят моджахедов. Пусть смотрят, как банда террористов дерется не с целой ротой «Альфы», а всего-то с двумя противниками. Вот мы и узнаем, за кого будут болеть уважаемые зрители.

Понимал ли это Моро? Не могу сказать. Наверное, он догадывался о том, что я задумал.

Я нисколько не оговорился, упомянув про двоих русских. Моро тоже наш. Пусть он и узбекский кореец, но все равно русский. Один из нас. Из тех, кого не победить, не взять ни силой, ни хитростью. Вот, такие мы, русские. Твою мать!

Мы выродки крыс,
Мы пасынки птиц.
И каждый на треть
Патрон…
Лежи и смотри,
Как ядерный принц
Несет свою плеть
На трон.
Не плачь, не жалей.
Чего нас жалеть?!
Ведь ты, как и я,
Сирота.
Не надо, не плачь.
Нам нужно лететь.
А ну, от винта!
Все! Все от винта!

От винта, твою мать!

Я знал, что рискую не очень-то и многим. Боевики исламских организаций хитры и жестоки. Фанатичная вера дает им силы убивать и умирать, обеспечивает слепую уверенность в том, что они все делают правильно. Но она же является и их ахиллесовой пятой.

Мистические откровения, возможность чудес, явление пророков – все это не подвергается никаким сомнениям. Если ты скажешь, что выжил под ударом «Града», читая акыду, сбил самолет из винтовки, попросив об этом Аллаха, танки кафиров пропали, потому что под ними разверзлась земля, то тебе поверят.

Я знал сирийский арабский, помнил и слова песни. Это и позволило Моро выйти на позицию и сделать четыре быстрых и точных выстрела.

Мой путь был свободен, я подскочил к убитым боевикам, схватил две заряженные винтовки и бросил их себе за спину, мельком отметив, что они одинаковые, как и те, которые взял Моро. Держа свое оружие в боевой готовности, я ровным, скорым шагом двинулся по направлению к центральному вестибюлю и заложникам, удерживаемым боевиками.

15 июня 2018 года. Аэропорт Домодедово, группа «Альфа»

Единственное подразделение антитеррора первого уровня, оставшееся в Москве, выдвигалось к аэропорту по воздуху. Несколько небольших черных вертолетов забрали альфовцев прямо с плаца Мосрентгена.

Командиром отряда был подполковник Завгородний, ветеран подразделения «Альфа», участник штурма школы в Беслане, имеющий за плечами командировки в Сирию и Ливию. Звание подполковника он получил в тридцать три года, сейчас ему было тридцать шесть.

Он был одет точно так же, как и другие бойцы подразделения. На его штурмовом комбинезоне не было никаких знаков различия.

Вертолеты шли низко. Завгородний бездумно смотрел на новостройки, проносящиеся мимо. Яркие, разноцветные дома, хороший, теплый летний день.

Только не все придут сегодня домой. Работы много.

Квартиру он получил три года тому назад. Очень хорошую, трехкомнатную, в пределах МКАД.

Небольшой группе альфовцев удалось ликвидировать в Сирии некоего Абу Хурайру, ответственного за подрыв российского аэробуса над египетской пустыней. СМИ потом сообщили, что военный амир организации «Муджахеддины Синая» Абу Хурайра погиб в перестрелке с неизвестной вооруженной группой в окрестностях города Ракка.

Государственные награды за это им вручал лично президент России.

Он протянул орден молодому, рано поседевшему офицеру, вдруг задержал его руку в своей и спросил, где тот живет. Выслушав ответ, усмехнулся. Мол, с тобой все понятно.

Через три дня подполковнику и его семье вручили ордер на трехкомнатную квартиру. Не от ФСБ, а от Управления делами Президента РФ. Сегодня Завгородний вряд ли придет домой ночевать.

Да, кстати.

Подполковник достал телефон, нацепил гарнитуру, набрал номер.

– Наташа!.. Да, родная, к вечеру не ждите, без меня ужинайте. Да, тут нас перед чемпионатом опять дернули на обеспечение. Чтоб этот футбол провалился в тартарары! Шум почему? А это я лечу. На вертолете. Отрабатываем, да. Все, отключаюсь, нельзя больше болтать. Скажи Сашке, приду и по ушам надаю, пусть только попробует уроки не сделать. Все, давай. Целую. Все, пока.

Выключая телефон, он наткнулся на понимающий взгляд товарища по оружию. Тому тоже сегодня домой не добраться.

Вот такие вот они и были. Неприметные, живущие среди нас люди. Сегодня спешащие домой к ужину, проверяющие уроки у детей. Завтра они могут пойти на штурм объекта, захваченного террористами, лицом к лицу встретиться со зверьем, обдолбанным наркотиками, потерявшим человеческий облик. Или пойдут на задание в глубоком тылу врага, где на сто километров в любую сторону нет своих. Попадешь в плен – снимут кожу или сожгут заживо.

Вертолеты сели на летном поле рядом с подобием оперативного штаба. На крыше большого «КамАЗа» с квадратным кузовом торчала антенна спутниковой связи, по ней можно было определить командный центр. Со стороны аэропорта доносились выстрелы. Если идет пальба, то приказ о штурме может быть отдан в любой момент.

Подполковник побежал к командной машине, поднялся по лестнице. В «КамАЗе» творился настоящий бардак. Кто-то на весьма повышенных тонах выяснял с кем-то отношения по телефону. Еще кто-то бестолково водил карандашом по поверхности электронного планшета, на котором была карта аэропорта.

– Подполковник Завгородний, управление «Альфа», – представился он.

– Выйдите! – резко сказал кто-то из офицеров. – Вас вызовут.

Вот даже как!.. Ну да ладно, мы не гордые, можем и выйти на свежий воздух. Удивительного, кстати, нет ничего.

В Беслане то же самое было. Там никто никем не командовал, не создали даже одного кольца обороны, не смогли предотвратить прорыв к школе вооруженных родственников детей, угодивших в заложники. Правда, потом все поняли, что если бы не они, то потерь было бы еще больше.

Генералы переваливали ответственность друг на друга. «Политики», то есть представители не силовых, а всяких иных структур, искали каких-то авторитетных переговорщиков, пили водку и тряслись от страха.

План «Альфы» был отвергнут, а потом случилась трагедия. Боевики усвоили уроки «Норд-Оста» и кое в чем изменили схему своих действий. Теперь минирование зала, в котором содержались заложники, осуществлялось не смертницами, а через единую цепь. Она выводилась на детонатор типа «лягушка», на котором все время стоял боевик. Убрал ногу – взрыв.

Но бандиты просчитались. Большое количество зарядов было подвешено на стенах того проклятого спортзала, основной размещался в баскетбольной корзине. Из-за жары крепление одного из зарядов ослабло. Как потом установили эксперты, изолента не выдержала. Произошел взрыв. Вывалилась часть стены. Начался бой.

Полковник был там и помнил все до мельчайших деталей. К штурму никто не был готов. Когда началось, грохнул взрыв и зачастила стрельба, они под огнем рванулись к зданию. Не только спецназовцы, но и местные, у многих из которых в здании были дети. Пошли на штурм без подготовки и плана, грудью на пулемет. Пока они так вот воевали, местные выносили на руках баб и детишек из горящего здания. Разумеется, тоже под пулями.

Больше трехсот человек тогда потеряла Россия. Но не дрогнул никто. И уроков не усвоили тоже никаких. До сих пор черт знает что происходит. Как только приключится где-то захват заложников, так туда будто на мед приезжают политики, депутаты, певцы. Всем надо пропиариться, торгануть мордой лица.

До сих пор в оперативном штабе главным назначают старшего по званию. Командир антитеррористической группы подчиняется всем, фактически является этаким мальчиком на побегушках. До сих пор применяется порочная практика – ждать, тянуть время.

А ведь еще в Беслане в самом начале была хорошая возможность. Когда у них там конфликт вышел и шахидка подорвалась, возникло замешательство. Просто никто не рискнул.

– Подполковник!.. Быстрее!

Ну, вот. Кажется, что-то произошло.

Подполковник заскочил в штаб. Там на экране светилась картинка с камер, установленных в аэропорту. Заглушить передачу не получалось, но подключиться смогли.

– Что это за люди? Они ваши?!

Подполковник всмотрелся, и сердце его ухнуло в пятки. Одного он не знал, но второго, невысокого, худого и верткого, не спутал бы ни с кем другим.

– Там Моро!

– Кто? Что еще за Моро?

– Моро. Это боевая кличка. Полковник Константин Цой. Он из отряда.

– Как он там оказался без приказа? Отвечайте!

– Он уже несколько лет в отставке. Живет здесь, в Подмосковье.

– Как он там оказался? Отвечайте, подполковник!

– Не могу знать! – зло проговорил Завгородний.

– Свяжитесь с ним! Пусть немедленно убирается оттуда!

– Не могу. У меня нет его телефона.

Штурм

15 июня 2018 года. Подмосковье, аэропорт Домодедово

– Эфенди, тревога! Они послали спецназ!

Амир оскалился и быстрым шагом подошел к монитору. Их учили, что перед штурмом обычно отключается электричество. Они были готовы к этому. Их камеры имели независимое питание, чтобы в случае атаки передавать видео до конца, транслировать его в эфир и на пульт управления. Но тут свет горел, не было слышно ни стрельбы, ни взрывов. Камеры тоже нормально работали.

Амир взглянул на монитор и увидел, что спецназовцев всего двое. У одного такая же винтовка, как у них самих.

– Шайтан! Это те самые люди, которые убили Саида! Пошли группу Джелалутдина, пусть разберутся с ними. Аллаху акбар!

Группа Джелалутдина состояла из опытных бойцов, которые прошли с ним долгий путь от боев в Хомсе, столице сирийской революции, до штурма авиабазы аль-Зухра, при котором стали шахидами сразу трое братьев.

Ни одному из людей Джелалутдина особо нечего было объяснять относительно тактики боя в здании. Американцы только отшлифовали некоторые специфические навыки групповой работы, а в остальном они и сами могли поучить кого угодно. Их было девять человек. У каждого – автоматическая винтовка и сто патронов к ней, то есть пять снаряженных магазинов. Согласно американским представлениям о тактике боя, этого достаточно.

Первым угол прошел Нур, вторым – Иса. Больше никто пройти не успел. Дважды упруго и быстро хлопнула незнакомая винтовка, и оба – Нур и Иса – тут же стали шахидами на пути Аллаха.

– Нур шахид! – крикнул Абдалла, идущий третьим.

– Огонь!

Террористы стали привычно работать стандартную схему американской морской пехоты – огонь и маневр. Задачу им облегчало то обстоятельство, что они могли бегло стрелять вслепую. Американскими правилами ведения боя это запрещалось из-за риска случайных жертв.

Назад Дальше