Смертельная штучка…
«Наиболее часто развивается у детей, ослабленных лиц, пожилых людей, болеющих хроническими инфекционными заболеваниями, у носителей ВИЧ-инфекции или вследствие нерациональной антибиотикотерапии, снижения местного и общего иммунитета, гиповитаминозов»…
Я не ребенок и не пожилой. Судя по анализам – не носитель ВИЧ-инфекции. А вот иммунитет у меня, как я уже понял, снижен. И антибиотиков я пропил немеренно. Да, вот об этом стоит подумать отдельно: «Антибиотики наиболее широко назначаемых групп могут обусловливать возникновение кандидоза кишечника, который может явиться причиной системного кандидоза». Врачи, которые друг за другом назначали мне антибиотики, они что, совсем читать не умеют? Сволочи!..
«Особенности течения кандидоза кишечника недостаточно четко очерчены, недостаточно хорошо изучены и мало знакомы большей части практикующих врачей…»
«Мало знакомы большей части практикующих врачей»… Вот тебе и ответ. Практикующие врачи ленивы и нелюбопытны.
Только теперь, когда я многое узнал о кандидозе, понял в полной мере, какая же это страшная штука. Как гриб прорастает в почве тысячами корней своей грибницы, распыляя при этом вокруг себя миллиарды спор, так в организм прорастает и кандида. Внедряется в слизистые оболочки, захватывает их, продвигается по ним сантиметр за сантиметром. Проникает в кровь и разносится по организму. Ищет новые для внедрения участки – пищевод, носоглотку, легкие, печень… Она медленно и верно ставит под контроль весь организм, пожирает его. Как туберкулез, как рак…
Жутко, очень жутко осознавать, что во мне живет эта размножающая, пожирающая меня изнутри дрянь. Но все-таки теперь я уже знаю, что со мной: в результате снижения иммунитета на меня напала кандида. Что ж, теперь я знаю, чем ее лечить. Как ее лечить. И я буду ее лечить. До победного…
…
Пью, пью лекарства и вроде бы все прошло. И губы, и живот. И вот уже больше не пью лекарства. И пытаюсь радоваться жизни? Я вижу, что надо мной светит теплое солнце. Вокруг зеленые деревья. И люди. Здоровые, видимо. Многие, многие из них улыбаются. Общаясь друг с другом, читая книжки, думая о чем-то приятном…
…
Да, радовался жизни недолго. Все началось снова. Тот же налет на губах. То же бурчание в животе. Те же бессонные ночи…
Неужели я ошибся? Неужели все-таки правы те самые врачи, в которых я разочаровался? Ну, что, что это еще может быть? Что делать? По медицинской энциклопедии, которой пользуются врачи, нужно вот что: в период обострении подобных хронических болезней кишечника «назначают на короткое время антибиотики широкого спектра действия…» Но нет уж, ребята-гиппократы, спасибо. Антибиотики я больше пить не стану. Они убивают одних микробов, расчищая путь другим. Современные ученые пишут, что «золотой век» антибиотиков закончился. Они не оправдали надежды, которые на них возлагали. Вреда от применения антибиотиков обычно больше, чем пользы.
Начал снова пить свои старые проверенные лекарства. А настроение преотвратительнейшее. И не улучшается. Все хуже и хуже, хотя кажется, что хуже уже некуда. Постоянно нахожусь в каком-то странном, ранее не свойственном мне напряжении. Все время ощущаю чувство тревоги. А дошли ли дети до школы? Что-то жена с работы опаздывает. Постоянно проверяю, а закрыта ли на все замки входная дверь? Ночью стараюсь чутко спать: если придут воры, то врасплох меня не застанут…
Да я и не сплю почти. Лежу и думаю, думаю, думаю. Все почему-то только о плохом. О своем плохом здоровье. О своей плохой зарплате. О плохой погоде. О плохом начальнике. О плохом президенте. О плохих налогах… Если задуматься, то все вокруг настолько плохо. Плохо. Плохо. До отчаяния…
Утром ни свет, ни заря сажусь за компьютер и вместо того, чтобы поработать над новым проектом, ищу, ищу в интернете, что со мной. Что со мной?!
«При длительном течении хронического воспаления кишечника возникает астеноневротический синдром… Отмечается слабость, повышенная физическая и умственная утомляемость… Постепенно происходит сужение круга интересов, человек „уходит в себя“…»
Да, все это, похоже, обо мне… «В центре внимания больного лишь личные ощущения, связанные с болезнью – лекарства, лечение, диета. Он постоянно прислушивается к работе кишечника. Может часами рассказывать о своих проблемах… Жизненная активность существенно снижается… Развивается мнительность… Почти две трети страдающих хроническим энтероколитом оценивают свое состояние как более тяжелое, чем оно есть на самом деле»…
Точно обо мне. Хотя куда ж это состояние еще тяжелее оценивать…
…
Нашел новое лекарство от кандиды, действующее несколько иначе, чем все предыдущие. Пропил и так хорошо стало. Впервые за пять лет я стал ходить в туалет, как нормальный человек, не уделяя этому процессу особого времени и внимания.
Хочу встретить Новый Год совсем здоровым. Главную болезнь мы победили, теперь надо только восстановиться после стольких лет страданий, поглощений огромного количества лекарств. Теперь-то уж точно выздоровею!
…
Выпил шампанского на Новый Год и что-то мне с утра так не хорошо…
Да, все по-новой. Во рту грибы, в животе, судя по бурлению и переливам, та же плантация. Что же я не так сделал?
…
Ой, как мне нехорошо. Заметил какой-то шум в ушах. Это еще что такое?
…
В целом мое состояние ужасное. Живот все также болит. Десны кровоточат. Голова трещит. В правом боку тянет. К ногам как будто гири привязали. Ногти утратили глянец, на них множество продольных полосок. Стал хуже видеть вблизи, глаза покраснели. Я здорово похудел.
Страшная, страшная слабость. Не могу делать ни умственных усилий, ни физических. Конечно, куда деваться, я работаю. Но как! С каким трудом мне дается теперь работа. Сколько времени и сил уходит на привычные операции. То, что я раньше делал за день, теперь делаю за неделю.
Настроение – хуже некуда. Хоть ложись и умирай. Хотя со стороны, наверное, кажется, что человек все себе придумал. Хожу нормально, разговариваю. Но на самом деле я скорее не живу – существую, глотая лекарства. В жизни не осталось никаких удовольствий: нет радости секса, нет наслаждения от еды, вина, от сна, от физической нагрузки, от работы, от общения с другими людьми. Мне ни с кем не хочется общаться, мне ничего не хочется делать. Ох-ох-ох, что ж я маленький не сдох…
…
Слюна течет просто, как у бешенной собаки. Губы потрескались. А еще нос заложило. Такая простуда? Но меня беспокоит что-то новое: изжога, постоянный кислый вкус во рту. Это очень похоже на эзофагит – воспаление пищевода…
Продолжаю искать информацию о том, что же со мной. И, как понимаю, теперь у меня не только вызванный кандидой колит (воспаление толстого кишечника). И не только энтерит (воспаление тонкого кишечника), при котором наблюдается снижение массы тела. И не только энтероколит, когда «в патологический процесс включается весь кишечник…» Теперь у меня полный гастроэнтероколит – «одновременное воспалительное заболевание всего желудочно-кишечного тракта…» От входа до выхода… Вот такой вот неслабый наборчик…
Если фармацевтические препараты не берут мои болезни, то, возможно, помогут народные средства?
Почитал разных статей. Судя по всему, мне поможет зверобой. Попробовал и, вроде, помогает эта трава. Как-то меньше стало в животе бурчать…
…
Заканчиваю первый курс… Повторный курс… Да, надо констатировать, что кардинально ничего не изменилось.
М-да… Интересно с этой травой. Пока пьешь, вроде помогает. Перестанешь – и все как прежде. Это как с минеральной водой. И так же: сначала надежды, какие-то первые результаты и в конце концов разочарование…
…
Во мне окончательно умер мужчина. Совсем не хочется секса. И вообще женщины не волнуют. Я просто перестал замечать их как представителей другого пола.
Продолжаю пить лекарство. Лучше не становится. Что же делать?…»
Я закрыл тетрадь. Нужно подумать. Вот, Запалин пишет о некоей неизученной бактерии – кандиде. Может быть, как я ранее предполагал о СРК, ему удалось найти неизвестный способ борьбы с кандидозом? Может быть, может быть… Это весьма вероятно… Это вполне возможная версия…
На ужине, как всегда один за своим столиком, я что-то жевал, не замечая вкуса. Наверное, шеф-повар «Медозы» вновь приготовил что-нибудь особое, изысканное. Но мои соответствующие рецепторы ни на что не реагировали.
От размышлений меня оторвала подошедшая к столу рыжеволоска Инесса:
– С вами хотел бы поговорить доктор Розендорф.
– Спасибо. – машинально ответил я, – зайду.
Потом вспомнил, что мы с ним уже говорили утром, когда ему не понравился мой болезненный вид. И я решил, что информация Инессы просто запоздала. Так что не стоит заходить.
Впрочем, продолжал я жевать и думать, а почему бы и не зайти. Розендорф – очень любопытный человечек в белом халате. И мне кажется, у нас с ним теперь есть масса общих тем для обсуждения. Он же обещал мне быть безотказным консультантом. Можно его порасспрашивать про болезни и лекарства, которые описывал Запалин. Про то, что он думает о таких больных, и, кстати, про таких вот врачей из желтой тетрадки.
Впрочем, продолжал я жевать и думать, а почему бы и не зайти. Розендорф – очень любопытный человечек в белом халате. И мне кажется, у нас с ним теперь есть масса общих тем для обсуждения. Он же обещал мне быть безотказным консультантом. Можно его порасспрашивать про болезни и лекарства, которые описывал Запалин. Про то, что он думает о таких больных, и, кстати, про таких вот врачей из желтой тетрадки.
С каждой минутой я все больше и больше утверждался в мысли, что надо зайти к нему. Прямо сейчас. И я, закончив с ужином, пошел было в сторону коридора, в котором находился кабинет Розендорфа, но вспомнил про Анну. Посмотрел на часы. Она сегодня обещала прийти в кафе раньше обычного. А я что, выходит, опоздаю?
Решил, что поболтать с Розендорфом всегда успею. Свернул к выходу.
Я шел на встречу с Анной какой-то сам не свой. Меня пошатывало. Все вокруг виделось как-то очень необычно контрастно. Вокруг деревьев, зданий, столбов были небольшие переливающиеся радуги. И хотя солнце было на закате, теряющим силу, оно больно било в глаза. Я щурился до самого кафе. Позже я наткнулся в кармане на солнцезащитные очки. И почему же не надел сразу, а продолжал щуриться?
Чувствовал я себя, в общем, как-то не очень. Однако при этом был чрезвычайно весел. И мне неукротимо хотелось болтать. С кем угодно. О чем угодно. Обидно, но по дороге никто подходящий как-то под руку не попался.
У кафе я встретил Самсона и, как не спешил к Анне, а решил переброситься с ним парой десятков слов. О погоде. О его детях. В ответ на мои вопросы Самсон жаловался:
– Дочку хочу. У меня пять сыновей. Двое вот уже здесь помогают. Остальные подрастают. Другие отцы о мальчике мечтают. А я дочку хочу. Девочку красивую. Я б ее на руках носил. Я бы ей такие наряды покупал…
Я согласился:
– Дочка – это хорошо. Женщины, женщины – это, – я увидел укоризненно глядящую на меня из-за столика Анну, – это наше, наше все… Прости, Самсон, но меня ждут.
– Конечно-конечно, дорогой.
Я подошел к Анне и опустился перед ней на одно колено:
– Здравствуйте, богиня.
Анна была чрезвычайно удивлена:
– Вставай, ну что ты, в самом деле, вставай…
Я встал:
– Как скажете, прелестное создание.
Глаза Анны просто округлились:
– Что с тобой?
– С тобой?… Я с тобой. Всего лишь я с тобой. Слушайте, ваше высочество, а вы любите стихи?
Изумление не сходило с лица Анны:
– Стихи? Ну, не все. Не всегда…
Я махнул рукой:
– А если сейчас? А вот такие?
Я сел за столик. Закинул ногу на ногу. Сосредоточился и выдал:
– Я искал Вас под звездами
и на рассвете
Я заглядывал в лица
И взглядом молил
В толпе нам подобных
Я б узнал Вас,
томимую ожиданием
столь
Согласную звездам,
С рассветом в душе…
Нравится?
Анна была просто поражена:
– Нравится… Но что с тобой сегодня?
– Так, – пожал я плечами, – Прекрасный вечер. Прекрасная ты. И знаешь, мне хочется, хочется так много рассказать тебе.
Я говорил громко и, видимо, привлекал внимание людей с соседних столиков. Даже Самсон, проходя мимо, приставил к губам указательный палец:
– Тс-с…
Анна занервничала:
– Пойдем отсюда.
Теперь искренне удивился я:
– Зачем? Куда?
– Пойдем ко мне.
– А…, – это была неплохая идея, – Я и надеяться не мечтал. Но сначала давай поболтаем. Нам ведь есть о чем поговорить, Анна. Мы ведь еще так многое друг другу не сказали…
– Подожди, помолчи, – Анна достала из сумочки кошелек. – Сейчас я заплачу за свой кофе и пойдем, пойдем отсюда скорей.
Она за руку вытащила меня из-за столика.
Я не сопротивлялся, лишь посмеивался:
– Ну, куда, куда ты так спешишь…, – и подмигивал посетителям кафе, людям, попадающимся нам потом по дороге. – Ну, куда, куда она так спешит…
9
Я проснулся у Анны. Голова моя побаливала. Во рту было сухо.
Анна сделала мне кофе:
– Вчера ты вел себя очень странно.
– Странно?
Она была вся какая-то притихшая:
– Ты напугал меня.
– Напугал?
– Да.
– Чем?
– А ты не помнишь?
– Ну, как тебе сказать…
Анна запустила руку в мои волосы:
– Ты еще никогда не рассказывал мне так много о себе.
Я задумался:
– Может быть, просто наступило время?
– Может быть…
Мне стало интересно:
– Так о чем я тебе рассказывал?
– Ты не помнишь?
– А ты помнишь?
Она кивнула:
– Конечно. Ты рассказывал о своей семье, о бабушке в деревне…
Я поморщился вспоминая:
– О бабушке, которая поила меня противным полезным козьим молоком…
Анна тут же вступилась за бабушку:
– Да, и каждый вечер давала конфетку…
Тут уж я улыбнулся:
– Да, шоколадную, между прочим…
Анна продолжала:
– А еще рассказал, о том, как учился в школе. О том, как начал писать…
Я снова улыбнулся:
– В школьную газету… Да, это было мое первое в жизни расследование. Пропажа хомячка из школьного зооуголка…
Анна покачала головой:
– Никогда бы не подумала, что учитель может украсть хомячка у собственных учеников.
Я развел руками:
– Как оказалось, и такое в жизни случается…
– Потом про другие уже взрослые свои расследования рассказывал. Особенно неприятное, конечно, про братьев Карамазовых. Ну, про которых как раз сейчас твоя газета статьи публикует. У нас в «Янтаре» все читают. Моя местная приятельница каждый номер с «Алюминиевой смертью» покупает. Просится с тобой познакомить. А я не тороплюсь. Она, ведь, такая симпатичная…
Мне как-то не шутилось:
– А что еще я тебе рассказывал?
– Про своего главного редактора. Какой он замечательный деловой мужик.
– А еще?
Анна снова кивнула:
– А еще…, еще о своей первой любви. Это очень трогательная история.
Я вздохнул:
– О Лизе?
– О Лизе.
Сколько лет прошло… Я закрыл глаза и, как наяву, увидел ее:
– Две косички. Зеленые сережки… Целых два первых класса мы сидели за одной партой, а потом ее перевели в другую школу. В другом районе…
– Туда нужно было ездить на автобусе. – Анна легонько стукнула пальцем меня по носу, – И ты, лентяй, забыл ее.
Я открыл глаза:
– Я влюбился в другую.
– Ты рассказывал. Она была без косичек.
– С кудряшками…
Как же много я рассказал…
Анна словно услышала меня:
– И это не все. Еще ты рассказал о том, как соседка по дому лишила тебя девственности.
– Было дело.
– А еще про то, что у тебя есть девушка Вероника…
– Есть. Теперь уже была. Была. Разве я не сказал, что была?
– Сказал… Она замечательно готовила.
– Да, что было, то было… О чем еще я поведал?
Анна задумалась, вспоминая:
– А еще болтал про желтую тетрадку. Про какие-то страшные болезни. Жуть. И зачем ты мне про всю эту медицину рассказывал?
Я пожал плечами:
– Наверное, хотел тебя немного попугать этим страшным, жутким миром.
– Но зачем?
Что я мог ей сказать:
– Чтобы не было скучно.
– Спасибо. Мне было очень нескучно, – Анна вздохнула. – Я всю ночь не спала. Думала обо всем, что ты сказал, рассказал… Ты, наверное, вчера был болен, бредил. И эта желтая тетрадь. Ты просил о ней никому не рассказывать. Говорил, что это очень важно.
– Почему?
– Я точно не поняла. Но прямо посреди ночи ты мне хотел ее показать. Предлагал пойти в парк. Она у тебя там где-то спрятана. Потом передумал…
Я погладил Анну по спине:
– Это я так шутил.
Она кивнула:
– Я так и подумала… Ты не заболел?
Я поморщился:
– Да нет вроде. Хотя, если честно, мне как-то не очень хорошо.
– Зайди к доктору. У вас же в «Медозе» лучшие на курорте врачи.
– Хорошо, – согласился я, – если лучше не станет, то зайду.
– Да, – как будто решилась на что-то Анна, – Откровенность за откровенность. Я тоже хочу, чтобы ты знал обо мне все. Чтобы полностью доверял мне.
Я остановил ее:
– А, может, не надо?
– Надо. Раз ты начал, давай продолжим, – она вдохнула в себя побольше воздуха и вылила на меня целый поток информации. – Родители мои, слава богу, живы и здоровы. Но я живу отдельно. Снимаю квартиру. Работаю в одной фирме… И ты знаешь, я почти была замужем.
– Почти?
– Да, почти. Мой бывший жених – испанец, работал в Москве по контракту. Нас познакомила подруга. Мы ходили большой компанией на презентацию какой-то культурной программы в их посольстве. Он такой необычный оказался: и надежный очень, и постоянно веселый, жизнерадостный. Казалось, с ним рядом всегда будешь такой же веселой, жизнерадостной, счастливой. И он стал первым в моей жизни мужчиной… Практически сразу же я забеременела. А ему уже нужно было возвращаться в свою Испанию. Он предложил мне выйти за него замуж, переехать к нему в Мадрид. Он был очень хороший человек, и я согласилась. Он улетел. А потом к нему вылетела я. И на том же самолете вернулась обратно…
– Вернулась?
– Да. Он был хороший человек. Очень хороший. Это был первый мужчина, которому я смогла настолько довериться, доверять. Я верила в него, в наше с ним будущее. Но подлетая к Испании, думая о нас с ним, поняла вдруг, что не люблю его. Не люблю и все. А жить всю жизнь под одной крышей с нелюбимым мне показалось не очень хорошим решением. И я вернулась в Москву…