Инна Бачинская
Вторая невеста
…Напущу я на вас неотвязные лозы… и род ваш проклятый джунгли сметут, кровли обрушатся, балки падут, и карелою, горькой карелой дома зарастут…
Аркадий и Борис Стругацкие. Улитка на склоне, гл. 9
Пролог
Спасибо, что пришли. Нам нужно поговорить. Вы не знаете всего…
Они шли не торопясь по центральной аллее старого парка. Сгущались ранние осенние сумерки, было тепло и безветренно. Туман наползал с реки, затягивая все вокруг белой пеленой; желтые деревья наплывали, покачиваясь, и исчезали неторопливо.
Они свернули в глубь парка. Глухо зашуршали листья под их ногами.
— Снова осень… — В голосе слышны ностальгические нотки.
— Что вы хотите мне сказать? — Это прозвучало сухо и деловито. Красоты осеннего парка оставили женщину равнодушной.
— Вы хорошо знаете человека, за которого собрались замуж?
— Да. Я прекрасно его знаю. Еще что?
— Сомневаюсь.
— И вы решили открыть мне глаза? — Она обидно рассмеялась. — Что он пьяница, наркоман, бабник, вор?
— Вас это, кажется, не трогает?
— Нет! А такие, как вы… чего вы лезете? Чего свой нос суете? Что вам нужно? Он что, ограбил вас? Кинул в бизнесе?
— Он меня предал.
— Как громко! — Она снова рассмеялась. — Все мы кого-то предаем! А вы…
Больше она ничего не успела сказать. Человек, идущий рядом, вдруг выдернул из кармана плаща толстый витой шнур, быстрым движением набросил ей на шею и резко потянул. Она вскрикнула и, ломая длинные ногти, вцепилась в шнур.
Еще минуту они топтались на месте, разбрасывая шуршащие листья, и вскоре все было кончено. Оглянувшись, убийца потащил жертву в центр поляны.
Парк был пуст, тих и темен. Слабо светились желтые деревья. Клубящийся туман скрадывал звуки торопливых шагов…
Глава 1. Исчезновение
Капитан Коля Астахов запаздывал. Как всегда. Федор Алексеев, преподаватель философии местного университета, и Савелий Зотов, главный редактор местного издательства «Арт нуво», верные друзья и соратники вышеупомянутого капитана, сделали заказ, терпеливо его ждали и беседовали. Бар «Тутси», излюбленное место сбора троицы, был не заполнен и полутемен по причине раннего времени. Разгул начнется ближе к полуночи, если по отношению к «Тутси» применимо подобное словцо. «Тутси» был приличным баром для приличной публики. Здесь не случалось ни драк, ни скандалов, и полиция сюда, говорят, ни разу не приезжала — во всяком случае, завсегдатаи такого не припомнят. В этом баре все было чинно и солидно, для понимающих людей. По стенам — фотографии средней руки знаменитостей в обнимку с Митричем, хозяином — он же бармен, — неплохие урбанистические карандашные наброски местного художника, и певица с гитарой по средам, пятницам и субботам с репертуаром, не режущим ухо, — романсами в основном и фольклором. Голос у нее небольшой, но приятный.
Сияет разноцветно радующая глаз стойка бара, за ней незыблемо царит толстый Митрич с салфеткой через плечо, похожий на снулую рыбу. Все как всегда. Время не коснулось «Тутси», в его зале своя особенная неторопливая атмосфера закрытого аквариума, что особенно нравится завсегдатаям.
Коля Астахов примчался взмыленный, бросил «привет» и упал на стул.
— Ну, все! — воскликнул Федор, предупреждая первую фразу капитана. — Уходишь, на хрен, к брату в бизнес!
— Не дождетесь! — откликнулся Коля. — Думаешь, если ты смылся в свою бурсу морочить людям голову насчет смысла жизни, так и все такие? А работать кому? И так из толковых у нас никого не осталось, подались кто в бизнес, кто в киллеры.
— Что случилось, Коля? — спросил Зотов.
— Разве ты не знаешь, Савелий, пропала девушка, — ответил за капитана Федор. — В городе только и разговоров, что о ней.
— Какая девушка?
— Ты хоть иногда газеты читаешь, романтик? — вызверился на Савелия Коля. — Или только свои бабские книжки? Какое сегодня число, знаешь?
— Обыкновенная девушка, Савелий. Исчезла почти неделю назад. Коля, что-нибудь есть по этому делу? — спросил Федор.
— Да почти ничего… — махнул рукой капитан, остывая. — Ее зовут Алина Полякова. Исчезла восемь, возможно, десять дней назад, точная дата неизвестна. Подруга говорит, видела ее в последний раз пятнадцатого июля, они провели вместе весь день, вечером, около десяти, разбежались. Алина собиралась в «Магнолию» за продуктами, на другой день, шестнадцатого, возвращался ее жених, а в доме шаром покати, жрать нечего. У них свадьба через неделю. Жених задержался на день, вернулся семнадцатого, ее не застал, думал, осталась у подружки. Искать не стал, сразу дунул на работу — он занимается перевозками, заключил выгодный договор, не терпелось обсудить в коллективе. Говорит, спохватился на другой день, восемнадцатого, позвонил подружке, а та ни сном ни духом. Расстались вечером пятнадцатого, говорит, она позвонила Алиночке на другой день, хотела узнать, как там он, Павлик, и вообще, но та не ответила. Подругу зовут Полина Скорик, работает массажисткой в спа-салоне «Альбина». Алина Полякова трудится там же менеджером мужского зала, у них и мужики, оказывается, ошиваются. — В голосе капитана прозвучало неодобрение. — Познакомилась с будущим женихом тоже в салоне, он что-то им привозил. Зовут его Павел Зинченко, у него транспортный бизнес. Встречались два года и решили пожениться. Свадьба первого августа, а невеста исчезла. Сегодня у нас… — Коля Астахов задумался.
— Двадцать пятое, — подсказал Савелий Зотов.
— Да, двадцать пятое, и ничего! Ни следов, ни звонков с требованиями выкупа. Машину ее обнаружили в Бородинке восемнадцатого июля, в семь утра — красная «Тойота»… кстати, принадлежит жениху… в сорока километрах от города. Не в самой Бородинке, а не доезжая пару кэмэ, в роще. Обнаружил ее местный житель Родион Крот, по прозвищу Родик-с-Приветом, который собирает грибы и ягоды и ловит рыбу, тем и живет. Огородом не занимается по причине слабого здоровья. Увидев бесхозную машину, попытался ее «раздеть», но не успел — подошли другие грибники. От нечего делать они стали строить версии, разошлись искать владельца, кричали, аукали, а потом позвонили нам.
Мы пробили номер, вышли на жениха. Поехали, забрали машину. Она чистая — в салоне и в багажнике следов крови нет, следов борьбы тоже, все в полном порядке. Простояла там, похоже, несколько суток. Из-за ливня грибники притормозили, потому и не нашли ее сразу. Она стояла в небольшой впадине в лещиннике, почти незаметная.
— А пальчики? — спросил Федор Алексеев.
— Пальчики исключительно жениха и невесты, внутри. Снаружи… дождь смыл.
— Или вытерли.
— Или вытерли. Хотя все знают, что без перчаток ни один уважающий себя… короче, даже любитель не действует, я уже не говорю о профи. Так что ничего и вытирать не нужно.
— Ее вещи? Сумочка? Одежда? Губная помада под сиденьем?
— Ничего, пусто.
— И что это, по-твоему?
— Что, что… откуда я знаю? Полякову могли вызвать туда, она приехала, а ее… Мы там облазили всю рощу с собакой, показывали фотографию в самом поселке, спрашивали про машину. Никто ничего, в девять вечера поселок вымирает. Встают в шесть, а ложатся в десять. Ее могли привезти туда… не факт, что за рулем была именно она.
— Ее могли увезти в другой машине, а «Тойоту»…
— Сами не дураки, — сказал Коля с досадой. — Думали уже. Потому и тачку спрятали.
— Зачем ее прятать? — не понял Савелий.
— Чтобы не засветить, — объяснил Федор. — Убрали с парковки, чтобы не засветить раньше времени.
— С какой парковки?
— С любой. Девушку увезли, а машину забросили в Бородинку.
— Почему она не могла приехать сама? Ее позвали, и она… приехала, — осведомился Зотов.
Коля и Федор переглянулись. Капитан ухмыльнулся, а Алексеев объяснил:
— Могла, Савелий. Коля же сказал. Это по одной версии. Ей позвонили, и она поехала. Но есть и другие. Например, наша девушка приехала в магазин за продуктами и запарковала машину на стоянке. А оттуда ее увезли…
— Как увезли? — не понял Савелий.
— Пока не знаю. Возможно, она села в чужую машину по своей воле, поговорить, например, встретился старый поклонник, то-се, а он взял и умыкнул ее. А возможно… не добровольно. То, что человек этот или его сообщники убрали со стоянки ее тачку, говорит… о чем, Савелий?
— Ну, они не хотели, чтобы машину нашли сразу, наверное, — сообразил Савелий. — И чтобы узнали, откуда она исчезла и когда.
— Верно. Представь себе, что она отправилась в «Магнолию», как сказала подружке, встретила там кого-то… и так далее. — Федор рассуждал увлеченно. Савелий внимал, сверля его напряженным взглядом. — Магазин работает до одиннадцати, потом парковка пустеет, и ее «Тойота» привлекла бы внимание охранника. Таким образом, у розыскников были бы дата и время исчезновения, а теперь поди знай — то ли пятнадцатого, то ли шестнадцатого, то ли вообще восемнадцатого. Кроме того, никто ее не хватился, вот такое благоприятное стечение обстоятельств, для преступника то есть.
— Не канает! — с удовольствием сообщил Коля. — Она вернулась домой после «Магнолии», в холодильнике полно продуктов.
— Ты думаешь… ее… — Савелий запнулся.
— Не знаю, будем надеяться на лучшее. Невесты, Савелий, случается, иногда сбегают из-под венца. В дамских романах это частый сюжет, сам знаешь. Многие из них кончаются свадьбой, другие начинаются с исчезновения невесты. Девушки с артистической натурой могут обставить собственное исчезновение с креативом. Может, она мстила жениху за… мало ли за что. Хотела свадьбу устроить на полную катушку, а он сказал: понимаешь, экономический кризис, так что извини. Кстати, ты говоришь, Зинченко задержался, вернулся на день позже… — Федор повернулся к Коле.
— Задержался, потому что на радостях напился с клиентами и за руль сесть не смог. Он был на своей машине — «Лендровер» последней модели. Как я понял, этот Павел без нее и мусор не выбросит. Живет за рулем. Остался в гостинице, выехал около двенадцати на следующий день, то есть семнадцатого. Гнал как ненормальный, в пять был уже дома, одолел шестьсот километров и сразу помчался на работу. Алиби, как вы сами понимаете, у него нет. В гостинице был один, никто его там не видел.
— Ты думаешь, он мог вернуться домой и… Он же был пьяный! — воскликнул Савелий.
— Мы этого не знаем, Савелий, — сказал Коля на удивление миролюбиво. — Это он так говорит. Мы вышли на двоих, с которыми он обмывал сделку, — один вообще ничего не помнит, другой показал, что они сидели до восьми вечера. Потом Зинченко сказал, что ему надо ехать… Когда — тот не понял, то ли сразу, то ли на другой день. На том и распрощались. Так что с восьми вечера до полудня следующего дня, как в том анекдоте — можно многое успеть до прихода санитаров. Четыре туда, четыре обратно.
— Как-то все это… сложно… — пробормотал Зотов.
— А как бы ты действовал, интересно, если бы решил убрать невесту? — спросил Коля, и оба с интересом уставились на Савелия.
— Я? — испугался тот. — Зачем ее убирать? Можно просто расстаться.
— Можно, Савелий. Но люди почему-то убивают. Может, вернулся раньше времени, а она не одна, он и… — Коля прищелкнул языком. — Действовал в состоянии аффекта. Народ сейчас нервный. Кроме того, за два года накопилось. И вот, Савелий, сидит он в теплой компании и делает вид, что пьет, а сам не пьет — представляешь силу воли?
— Никогда не возвращайся раньше времени, Савелий, — сказал Федор. — Или предупреждай.
— Это ты ему как философ советуешь? — ухмыльнулся Коля.
— Как друг. Я пошутил. Это не наш случай, Зинченко вернулся не раньше, а вообще опоздал. К тебе это не относится, Савелий. Твоя Зося как жена Цезаря — выше подозрений. Как она, кстати? И дети?
— Хорошо! — просиял Зотов. — Настенька получила первый приз в певческом конкурсе…
— Она у тебя уже поет?
— Первое место в детсадике!
— Поздравляем! Чего ж ты молчал?
Савелий, улыбаясь смущенно, пожал плечами.
— Вернемся к нашим мутонам, — сказал Федор. — Какие у них отношения, Коля? Что говорит подружка-массажистка? И вообще, что ты можешь сказать о женихе и невесте?
— Павел Зинченко здоровый мужик, разменял сороковник, с характером, работа собачья, вечно в разъездах, может за себя постоять. Фирма процветает, есть постоянные клиенты, даже за рубежом. Под свадьбу сняли банкетный зал в «Прадо», а цены там сами знаете какие. Так что обижаться невесте не на что. Подруга Полина говорит, что Павел вроде был против банкета сначала, но Алина настояла, пригрозила, что уйдет, он и сдался.
— Он раньше был женат? — спросил Федор.
— Не был, но собирался… — сказал Коля. Выдержав паузу, добавил значительно: — Его первую невесту убили накануне свадьбы!
Впечатлительный Савелий ахнул.
— Убийцу нашли? — спросил Федор, помолчав.
— Не нашли, и дело зависло. Зинченко ходил в подозреваемых, свидетели показали, что жених и невеста часто ссорились, даже дрались. Но у него было алиби на сей раз железное — ночь, когда она была убита, он провел у своей старой подруги, загулял перед началом семейной жизни. Повезло ему, можно сказать. Родители невесты были уверены, что убийца — Зинченко, но ему удалось откупиться. Мать вообще была против брака — работа у него собачья, денег мало…
— Когда это случилось?
— Восемнадцать лет назад. Ему было двадцать два, сейчас сорок. Убийство надолго отбило у него охоту жениться, как я понимаю, и он догулял до сорока. С Алиной, теперешней невестой, встречался два года, все не решался узаконить отношения. Лично я думаю — боялся.
— Его можно понять. Люди за рулем, как правило, суеверны, — заметил Федор.
— Ты думаешь, он боялся, что… и эту? — спросил испуганно Савелий.
— А ты бы не боялся? Если он не убийца, то перепугался на всю оставшуюся жизнь.
— Ты считаешь, он… мог убить? — спросил Зотов у Астахова.
— А что говорят твои книжки, Савелий? Подумай, вспомни что-нибудь о пропавшей невесте… этакое, в готическом стиле, а?
Савелий пожал плечами и промолчал.
— Как ее убили? — спросил Федор.
— Задушили шнуром… видимо, от портьеры. Такой толстый, витой. Я поднял дело, просмотрел. Нашли ее в парке, была осень, октябрь, там цветные фотографии: она лежит на желтых листьях в красном пальто, черные чулки и перчатки, без туфель. Как будто позирует. Ноги длинные, тонкие… Шнур тоже черный. Причем упала она сначала лицом вниз, потом ее перевернули.
— А где туфли? — спросил Савелий.
— Не нашли. Убийца унес их с собой… видимо.
— Это говорит в пользу Зинченко, — заметил Федор.
Коля кивнул.
— Почему? — не понял Савелий.
— Зинченко не стал бы возиться с туфлями, не тот психотип, Савелий. Такие, как он, действуют спонтанно… кулаком или топором, да и переворачивать ее не стал бы. При ней были какие-нибудь личные вещи? Деньги, сумка? — спросил Федор.
— Ничего не было. Лежит, глаза открыты, смотрит в небо… даже непонятно, что мертвая. Пришлось повозиться, чтобы установить личность, — ответил Астахов.
— Какие еще есть версии?
— Ну, какие… сексуальный маньяк, месть — ей или Зинченко. Тогда, если помните, был вообще беспредел, людей мочили за копейку. Или случайный убийца. Перелопатили все их связи, старых друзей и любовников, нигде ничего.
— Сексуальный маньяк?
— Девушку не тронули, если ты об этом. Сексуальный в том смысле… как-то он разместил ее, разбросал ноги, руки сложил на груди, красное и черное на желтом… жуть, одним словом. Впечатление, что убийца больной на голову. Была объявлена свадьба, и вдруг за три дня до нее девушка не возвращается домой. Ее мать звонит Зинченко, а он говорит, что не видел невесту со вчерашнего дня, а назавтра ее нашли.
— А с кем он был той ночью?
— С подругой детства. Когда-то встречались в юности, потом разбежались и с тех пор не виделись. А тут вдруг случайно столкнулись, нахлынули воспоминания и… так далее. Мать этой девушки считала, что убил дочь Зинченко, как я уже сказал. У него была репутация бабника, пьяницы и скандалиста. Бычара, одним словом. Это сейчас он остепенился. А может, после того случая.
— А если перевернул не он? — вдруг спросил Савелий.
— Что перевернул?
— Если убил Зинченко, а перевернул тело и унес туфли кто-то другой?
Ни Федор, ни Коля не ответили…
Потом Астахов произнес неопределенно:
— Работаем, Савелий. — Вздохнул и добавил: — А чего это мы сидим, как на празднике в детсадике? Федя, давай, скажи что-нибудь жизнеутверждающее… из древних философов. Или спой.
— Знаешь, Коля, мнения философов в вопросе о смысле жизни расходятся. — Федор пожал плечами. — У каждого свое. Один отдает предпочтение материи, другой — духу. Один неглупый человек сказал по этому поводу: «Лучше быть недовольным Сократом, чем довольным дураком». В общем, выбирай, что нравится.
Коля хмыкнул:
— Так это что же получается… Если ты доволен, ты — дурак? А если недоволен, то Сократ? Я, например, редко бываю доволен, и что, я теперь Сократ?
— Он имел в виду, что не только материальным жив человек.
— Это ежу понятно, — сказал Коля, — не надо быть философом. Этот неглупый, как ты сказал, мужик не прав — между дураками и Сократом много еще всяких, ни туда и ни сюда. И потом, часто не мы выбираем, а нас. Вот я работаю в ментовке, потому что мне это нравится или потому что я так устроен от природы? Или ты, Федор? Или Савелий с бабскими книжками?
— То есть ты спрашиваешь, свободны ли мы в своем выборе? Или природа, или кто-то решил за нас? На этот вопрос четкого ответа тоже нет.
— Тогда зачем твоя наука, если она не может? На фиг она нужна?
— И этого мы не знаем. Я думаю, есть категория людей, которым нравится думать. Одному нравится охотиться, другому строить, а философам — думать.
— Знаешь, Федя, если не будет охотников или строителей, станет хреново, а вот если исчезнут философы…