– легальность в использовании силы и других средств властвования в пределах страны и за ее пределами;
– моноцентричностъ, наличие единого центра принятия решений в лице государства;
– многообразие ресурсов, применение большого спектра средств для завоевания, удержания и реализации власти.[71]
Субъектами политической власти являются: 1) социальные общности (классы, этносы, социальные группы и т. д.); 2) государство; 3) политические партии и организации; 4) правящие элиты, бюрократия, лобби; 5) групповое и индивидуальное лидерство; 6) личная власть; 7) отдельные личности в рамках легитимизированных процессов (митинги, выборы, демонстрации и т. д.). Социальным носителем власти может стать любой субъект политики. Однако история показывает, что реальной политической властью чаще всего обладает господствующий класс, правящие политические группы или элиты, политические лидеры. Это и есть основные социальные носители политической власти.
Субъект определяет содержание властных отношений через: 1) приказ (распоряжение) как властное повеление подчиниться воле субъекта власти; 2) подчинение как подведение частной воли под всеобщую волю власти: 3) наказание (санкции) как средство воздействия на отрицание господствующей воли; 4) нормирование поведения как совокупность правил в соответствии с всеобщим интересом. От приказа, характера содержащихся в нем требований и механизма его реализации во многом зависит отношение к нему объекта (исполнителей) – второго важнейшего элемента власти. Власть – всегда двустороннее отношение, взаимодействие субъекта и объекта. Власть немыслима без подчинения объекта. Где нет объекта, там нет власти.
Объекты политической власти – индивид, социальная группа, класс, общество и т. д., то есть агент власти, на который направлено властное воздействие. Качества объекта политического властвования определяются, прежде всего, политической культурой населения. Перефразируя известную политическую максиму, можно сказать, что каждый народ имеет ту политическую культуру, которой он достоин и которая отражает глубинные архетипы его общественного самосознания. Политическая культура определяет характер народных ожиданий и особенности стереотипов поведения, без учета которых невозможна эффективная деятельность власти. Скажем, преобладание в обществе людей, не знающих законов общественного развития, слепо доверяющих СМИ и привыкших беспрекословно подчиняться, является благодатной основой для функционирования деспотических и авторитарных режимов.
Сила власти, подчиненность объекта субъекту в значительной степени зависит от такого важного фактора, как неравенство. К примеру, власть, основанная на социальном неравенстве, утрачивает свою персонифицированную форму. На службе мы вынуждены выполнять распоряжения начальника независимо от того, нравится он нам или нет, сильнее он физически или слабее. Именно такая власть носит более определенный и устойчивый характер. Она воспроизводится в обществе независимо от конкретных участников: руководитель предприятия или лидер партии обладают исключительным правом принимать решения, обязательные для подчиненных.
Однако механизм властного отношения предполагает давление «снизу», со стороны различных групп и слоев гражданского общества, имеющих свои зоны влияния и сферы интересов, которые по каналам «обратной связи» – через систему представительства и другие формы демократического волеизъявления – оказывают воздействие на функционирование власти в том или ином государстве. По мнению А. А. Дегтярева, в этих зонах имеется регулятивный механизм коммуникативного взаимодействия, три проекции власти и влияния, получившие в современной политологии следующую интерпретацию:
1) символическая власть (отношения «господства и подчинения», определяющие легитимный порядок в соответствии с доминирующими ценностями общества);
2) структурная власть (отношения «контроля и влияния», связанные с регулированием ресурсов и распределением зон влияния между элементами политической системы);
3) инструментальная власть (отношения «управления и давления», определяющие средства и способы взаимного действия встречных процессов руководства людьми со стороны правящего слоя и давления на правящие структуры со стороны гражданского общества).[72]
Сложность понимания власти как регулятора совокупной деятельности людей обусловлена не столько необходимостью учета при анализе ее функционирования в современном обществе различных и зачастую разнонаправленных способов ее политического действия, сколько имманентными закономерностями развития самой власти, нацеленной на изменение социальности как одной из ее характеристик.
Основную цель политической власти достаточно точно сформулировал В. В. Ильин: посредством прямого или косвенного воздействия на людей, их объединения или разъединения: а) противодействовать деструкции, кризису, упадку, снимать напряжение, нейтрализовывать конфликты; б) стремиться к максимальной стабильности общественного целого, способствовать его совершенствованию, упрочению, прогрессу. Средство власти – богатый арсенал тактики – от патронажа до администрирования, заигрывания и устрашения через применение силы. Поскольку механизмы власти сосредоточиваются у отдельных лиц, реализующих основные цели власти в соответствии с законом ее укрепления, возможны противоречия между субъектом власти и ее объектом – народными массами.[73]
Специфическим признаком власти как общественного явления выступает доминирование властной воли, а не просто властного влияния. Власть связана с общественной организацией, она есть качество, внутренне присущее организации общества. Следует видеть различия между властью организации (на первых ступенях развития человеческого общества) и организацией власти (в классовом обществе). Не последнее место в понимании власти как явления, связанного с процессами, происходящими в жизни общества, занимает такое понятие, как легитимность. Там где легитимность власти не бесспорна, устанавливается беззаконие и возникает опасность революционных потрясений.[74]
Легитимность власти – это положительная оценка, принятие населением власти, признание ее права управлять, согласие подчиняться.[75] Легитимная власть воспринимается людьми как справедливая, правомерная. Сам термин «легитимность» часто переводят с французского как «законность». Такой перевод, с нашей точки зрения, не совсем точен: нелегитимная власть может действовать законно, т. е. опираться на существующие законы.
Легитимность, или согласие с законом, формирует авторитет власти, доверие к правительству, убедительно оправдывает непопулярные меры – принуждение, насилие, применяемые если другие методы и действия не достигают необходимого результата. В наши дни легитимность – обязательный признак цивилизованной власти. Власть, пренебрегающая требованиями легитимности, недолговечна. Такое пренебрежение характерно для деспотической, тиранической власти, легитимность которой поддерживается методами насилия. В меньшей мере в легитимности нуждается власть демократическая, поскольку она в силу своих принципов действует на основе таких ценностей, как общественная польза, справедливость, разумность.
Исходя из анализа используемых в управлении ресурсов власти, М. Вебер выделил три основных типа ее легитимности[76]:
• традиционный – основан на вере в необходимости издавна существующих порядков, традиций и обычаев, устанавливающих, кто имеет право на власть, а кто ей должен повиноваться. Традиционное господство имеет место в патриархальных обществах, организованных по подобию семьи, где повиновение отцу, главе рода, представляется естественным, считается в порядке вещей и схоже по своим психологическим механизмам с простым подражанием;
• харизматический (от греч. harisma – божественный дар) – базируется на вере в исключительные личные качества политического лидера, на его способности должным образом осуществлять власть. Личность носителя харизматического авторитета заслоняет стоящие за его спиной политические институты.
• рационально-легальный – опирается на веру участников политического процесса в справедливость существующих правил формирования власти.
Необходимо отметить, что на практике вышеперечисленные типы легитимности власти не всегда существуют в чистом виде, они взаимно дополняют друг друга, создавая новые смешанные типы.
Политическая власть как одно из важнейших проявлений власти характеризуется реальной способностью класса, группы, индивида реализовывать свою волю, выраженную в политике. Подчеркнем, что понятие политической власти гораздо шире понятия власти государственной, так как политическая деятельность осуществляется не только в рамках государства, но и в других составных частях социально-политической системы: в рамках партий, профсоюзов, международных организаций и т. д.
Таким образом, государственная власть – это политическая власть, осуществляемая специальным обособленным аппаратом на определенной территории, на которую распространяется государственный суверенитет. Она имеет возможность обратиться к средствам организованного и законодательно закрепленного насилия. Это – самая полная, самая развитая, высшая форма политической власти.
Государственная власть имеет свою внутреннюю структуру. Обычно ее составляют органы, выполняющие законодательные, исполнительные и судебные функции. Мировая политическая теория и практика выработала систему, согласно которой эти органы должны быть автономны и независимы друг от друга. Таким образом исключается возможность монополизации, узурпации власти каким бы то ни было органом, партией или личностью.
Механизм политической власти в современном демократическом государстве имеет сложную иерархическую структуру, в которой формальным первичным «субъектом» и источником власти выступает народ, передающий властные функции своему официальному представителю, опосредующему его агенту – государству. Государство, в свою очередь, распределяет полномочия среди «носителей» по «горизонтали» (законодательная, исполнительная, судебная отрасли власти) и по «вертикали» (центральные, региональные и местные органы власти) с тем, чтобы управлять населением страны («объектом» властвования) от имени всего общества («субъекта» властвования). Именно такой формально-юридический механизм заложен и в систему политической власти Российской Федерации, определенный ст. 3 Конституции РФ (1993 г.). Статья эта звучит так: «1) Носителем суверенитета и единственным источником власти в Российской Федерации является ее многонациональный народ. 2) Народ осуществляет свою власть непосредственно, а также через органы государственной власти и органы местного самоуправления».[77]
По нашему мнению, принцип «политическое многообразие» был заимствован и привнесен в Конституцию РФ 1993 г. из зарубежной политологии, о чем свидетельствует широко распространенное в общественной литературе в доперестроечное и особенно перестроечное время такое иностранное понятие, как «политический плюрализм».[78] Надо иметь в виду, что термин «плюрализм» (от лат. pluralis – множественный) впервые был использован в нормативно-правовой базе России в Федеральном законе РФ «Об образовании» от 10 июля 1992 г. № 3266-1, который закреплял свободу и плюрализм образования (п. 5 ст. 2).[79]
Однако мы не можем допускать нивелирование содержания и полностью отождествлять понятия «политическое многообразие» и «политический плюрализм». Это не тождественные, но рядом положенные категории. Постараемся в этом разобраться.
Понятие «политический плюрализм» впервые ввел в научный оборот в 1712 г. немецкий философ X. Вольф. Толковалось оно как «принцип устройства правового общества, утверждающий необходимость многообразия субъектов экономической, политической и культурной жизни общества»[80]. Являясь сторонником теории естественного права и выразителем идей просвещенного абсолютизма, ученый использовал этот термин для замены устаревших схоластических компендиумов новыми философскими категориями. Плюрализм, допускающий множественность взглядов, позиций, концепций, независимых и несводимых друг к другу, противоположен монизму (единственному способу рассмотрения многообразия явлений мира, исходящий из одного начала, единой основы (субстанции) всего существующего и построения теории в форме логически последовательного развития исходного положения) и дуализму (признающему два независимых начала)[81].
Поэтому исходным теоретическим началом политического плюрализма служит признание существования множества разнородных (а не однородных) факторов и механизмов политической власти, противоборство и равновесие социальных групп. При этом достигается единство общества по коренным проблемам его развития; оно предполагает многообразие интересов социальных, профессиональных, национальных, демографических групп, сопоставление их позиций с точки зрения экономики, социально-духовной жизни, политики, национально-культурных отношений. Это позволяет экономике, политике, морали, культуре быть относительно самостоятельными явлениями исторического процесса, не соотнесенными друг с другом по принципу соподчиненности и иерархической зависимости. Позитивное значение политического плюрализма в данной интерпретации состоит в том, что он объективно и априори ориентирует исследователя на познание отличительных черт изучаемого явления. А это значит, с точки зрения политологии, что политические принципы нельзя отождествлять с правовыми, как и юридические факторы с нравственно-психологическими и т. д.
К сожалению, в отечественном обществознании политическому плюрализму уделяется крайне мало внимания. В советское время вообще утверждалось, что теории политического плюрализма представляют собой реакционный идеологический миф, с помощью которого идеологи капиталистического мира пытаются доказать превосходство буржуазной демократии и завуалировать ее классовую сущность[82]. Несостоятельность доктрины плюралистической демократии усматривалась даже в том, что она выступает против социалистической демократии, пытается увековечить демократию в ее буржуазном содержании[83].
Безусловно, изложенное выше мало подходитполитико-правовой науке и политико-правовому анализу. Что касается современной научной интерпретации категории «политический плюрализм», то мы должны признать, что до сих пор она не имеет солидной теоретической основы, и весь политико-правовой анализ сливается в информационные потоки средств массовой информации или представляется в политических шоу. А в некоторых учебных пособиях, включающих в себя главы по социологии политики, «политический плюрализм» не упоминается ни как понятие, ни как общественное явление. Таким образом, «плюрализм», тем более «политический плюрализм», не попали в поле зрения представителей общественной мысли. Поэтому эти категории оказались пропущенными в «Кратком словаре по социологии». Очень возможно, что подписанный к печати в октябре 1988 г., он еще не успел вобрать в себя новую политическую терминологию, рожденную в эпоху реформирования российского общества.[84] Следует отметить, что аналогичная ситуация сложилась и с «Социологическим энциклопедическим словарем», выпущенным в 1998 г., в котором термин «политический плюрализм» тоже не рассматривается[85].
К сожалению, нет упоминаний о политическом плюрализме как социальном явлении в статьях «Философской энциклопедии», посвященных вопросам социологии. Плюрализм же рассматривается как разновидность способа решения онтологической проблемы, т. е. философской концепции бытия.[86] В справочной политологической литературе, в частности, в энциклопедическом словаре «Политология» под «плюрализмом в политике» понимается «система власти, основанная на взаимодействиях и „противовесах“ основных партий и организаций».[87] В «Кратком энциклопедическом словаре» по политологии значительно расширена сущность данного понятия, «политический плюрализм» определяется как тип политических отношений, который «предполагает осуществление власти противоборствующими и уравновешивающими друг друга политическими партиями, а также взаимодействующими с ними группами; разделение властей; наличие легальной оппозиции; признание принципа большинства, т. е. демократическую форму политического устройства»[88].