За ее манипуляциями наблюдал Петр Кузьмич Леднев - начальник цеха, которого все звали Кузьмичом.
Пресс снова заработал. Кузьмич подошел к Катерине.
- Сама, что ли, разобралась? - спросил он,
- Чего тут разбираться? - отмахнулась Катерина. - Мы в школе комбайн изучали, он и то сложнее.
И Катерина продолжила работу.
Кузьмич устроил разнос начальнику участка, молодой затюканной женщине, которая достаточно проработала на производстве, чтобы уяснить простую истину, что лучший способ защиты - нападение.
- Где эти слесари, где? - напирала она. - Или пьяницы, или бездельники. Что я могу сделать, если девчонки к ней бегут, а не к слесарям? Если хотите знать, она в электросхемах не хуже наладчиков понимает.
- А я чего, я ничего, - сказал Кузьмич.. - Значит, надо ее в наладчики готовить.
- Зарабатывать будет меньше.
- Стимулируй морально. Чаще хвали. Не первый год с бабами работаешь, знаешь сама, не похвалишь - не поедешь.
- К этому бы еще станки новые.
- Ну, с новыми станками и никакого руководства не надо. А эту девчонку держи на заметке, - посоветовал Леднев.
Постучав, в комнату вошел Николай.
- Здравствуйте, - пророкотал он.
- А я готова, - Антонина с опаской взглянула на Людмилу, как бы та чего не сказанула. - До понедельника, - предупредила Антонина подруг.
- Давай-давай, погни спину на чужих дачах, может, тебе и зачтется, прокомментировала Людмила.
- Побрякушка, - охарактеризовал ее Николай,
- А ты жлоб, - не осталась в долгу Людмила.
- Ну что ты к ним цепляешься? - сказала Катерина, когда Антонина и Николай вышли. - У них же серьезно,
- Да уж серьезнее некуда, - ответила раздраженно Людмила. - Тоска меня берет. Сами себе дуры хомут выбирают. Разве это жизнь?
- А почему не жизнь? - удивилась Катерина.
- А потому не жизнь, что все заранее известно. Вначале будут откладывать деньги, чтобы телевизор купить, потом гарнитур, потом холодильник, потом стиральную машину. Все, как в Госплане, на двадцать лет вперед известно.
- А какая может быть другая жизнь? - спросила Катерина.
- Эта дура не может понять одного: она живет в Москве. А это большая лотерея. Можно выиграть сразу. Москва - это... это дипломаты, внешторговцы, ученые, художники, артисты, писатели, и почти все они мужчины.
- Ну и что? - Катерина никак еще не могла понять,
- А мы женщины.
- Ну и что? А мы-то зачем нужны этим артистам и писателям? У них свои женщины есть.
- А мы не хуже ихних, - заявила Людмила.
- А потом, где их, этих дипломатов и художников, встретишь? - трезво рассудила Катерина. - Они у нас на заводе галантереи не работают.
- Во! - удовлетворенно заявила Людмила. - Ты смотришь в самый корень. Главный вопрос: где найти? Это я тебе объясню в следующий раз, А найти можно и, главное, надо!
А пока по воскресеньям Катерина осваивала Москву в одиночестве. Она шла мимо Кремля, разглядывая такие знакомые кремлевские башни,
Потом она шла по Большому Каменному мосту через Москву-реку.
Она свернула с набережной в переулок и оказалась в Третьяковской галерее.
Пораженная, стояла Катерина у "Трех богатырей", потом у "Аленушки". Знакомые с детства по репродукциям картины были большими и настоящими.
Даже в музей люди ходили парами: он и она. Катерина была одна. На нее с интересом взглянул молоденький солдат, и он ей вроде бы понравился, но солдат не решился заговорить, и Катерина перешла в следующий зал.
А вечером Катерина как бы между прочим сказала Людмиле:
- С завтрашнего дня я в другом месте жить буду.
- Как это? - не поняла Людмила.
- У дальних родственников. Я, как приехала из деревни, жила у них немного. А сейчас они на юг едут, отдыхать, просят за квартирой проследить. Между прочим, у них фамилия тоже Тихомировы. Профессор из наших Бодренок, давно только в Москву приехал. Отказаться неудобно.
- Ни в коем случае не отказывайся. Мы там поселимся вместе. - заявила Людмила.
Ехали они до метро Краснопресненская. Профессор жил в высотном доме на площади Восстания.
Зеркальный лифт размером с небольшую комнату вознес их на двадцать первый этаж.
Коридор, куда выходили двери квартиры, по размерам не уступал станции метро.
И квартира была гигантская.
Старик профессор кивнул им, продолжая укладывать вещи в чемодан. А Катерина вступила в переговоры с профессоршей, средних лет женщиной.
- Значит, как и прежде, на тебе цветы, собака, выемка почты. Мы вернемся к ноябрьским праздникам.
- А можно, чтобы и Людмила поселилась? - попросила Катерина. - Вдвоем все-таки повеселее.
- Она аккуратная? - поинтересовалась профессорша.
- В высшей степени, - заверила Катерина.
И Людмила и Катерина поселились в высотном доме. Обязанности были минимальными; два раза в день выгулять собаку, полить цветы и достать почту.
В то субботнее утро все эти обязанности были выполнены, и Катерина, устроясь на диване, просматривала картинки из многочисленных журналов мод.
А Людмила за профессорским письменным столом составляла список. Закончив эту работу, она заявила:
- Завтра устраиваем прием!
- Ура! - подхватила Катерина. - Позовем всех девчонок!
- Нет, - сказала Людмила. - Будут художники, телевизионщик, поэт, хоккеист из второй сборной и так - по мелочи, парочка инженеров.
- И они придут? - усомнилась Катерина.
- Прибегут, - заявила Людмила. - Только одно условие: ты не штамповщица с завода галантереи, а я не формовщица с шестого хлебозавода.
- А кто же мы? - спросила Катерина.
- Мы - дочери профессора Тихомирова, Я - старшая, ты - младшая. Я в прошлом году закончила медицинский институт и работаю психиатром в Кащенко, ты - студентка химико-технологического института.
- А зачем? - спросила Катерина. У нее рано устоялась привычка задавать прямые вопросы.
- Понимаешь, - оживилась Людмила, - это повышает интерес мужчин. Лучше бы, конечно, ты была студенткой текстильного института, будущий, так сказать, художник-модельер. Это престижно, женщина всегда элегантно одета. Мужчины любят, когда у женщин интеллигентная профессия. Все мы болеем, и домашний доктор не помешает. Учительница музыки. Интеллигентно, и всегда можно развлечь гостей, и все-таки кое-какие деньги в дом принесет. Плохо котируются инженерши-строительницы. Грубая работа, и женщина грубеет. Какое-нибудь НИИ - уже другое дело. Будущий художник-модельер, конечно, интереснее, но боюсь, что без подготовки ты не справишься.
- А ты как психиатр справишься?
- Мне проще, - отмахнулась Людмила, - Я ведь до хлебозавода санитаркой в психбольнице работала. У меня миллион забавных историй из жизни психов. Кое-какие термины я знаю, и, в общем, я слежу, если что в психиатрии появляется, я почитываю. Пойми, главное - вызвать первоначальный интерес к себе.
- Но потом же все равно раскроется, что ты никакой не психиатр и живешь в общежитии на Водоканале, работаешь на хлебозаводе.
- А как раскроется? - спросила Людмила. - Во-первых, я могу поссориться со своим папочкой-профессором, потом, я хочу жить отдельно от родителей, поэтому я переселяюсь к нему. Попробуй определи - куда я езжу на работу. А когда я ему детей нарожаю, какая разница - где я когда-то работала,
- Нет, мне это не нравится, - заявила Катерина.
- Как хочешь. - Людмила не давила. - Я тебя представлю как свою знакомую. Пожалуйста. Будь штамповщицей. Может, переспать с тобой и захотят, но интереса не вызовешь. Возиться, учить тебя еще надо, культурные навыки прививать.
- А их все равно надо прививать, - сказала Катерина. - Какая я профессорская дочка, я всю жизнь в деревне прожила, это даже и без бинокля видно.
- Ты не права, - не согласилась Людмила. - Человека выдают два обстоятельства: если он неправильно ставит ударения в словах, а у тебя с этим нормально, все-таки десятилетка, и когда задает глупые вопросы. Так ты больше помалкивай.
- Глупых вопросов я не буду задавать, - согласилась Катерина. - Но не буду же я молчать, если меня о чем-то спросят. Вот тут-то я и ляпну.
- И ляпай, - сказала Людмила, - Но ляпай уверенно. Это называется точкой зрения. Все говорят - это плохо, а ты говори - нет, это хорошо! Точка зрения! И главное-быть естественной. Вот я хамовата, правда?
- Это есть, - согласилась Катерина.
- А у них это называется эксцентричностью. На том и стою.
- А на чем мне стоять? - спросила Катерина.
- Тебе? - Людмила задумалась. - Ты должна бить в лоб.
- Как? - не поняла Катерина.
- У тебя есть особенность. Ты все слушаешь, слушаешь, а потом прямо в лоб задаешь вопросы. И почти всегда точно. Это, я бы сказала, свойство мужского ума. И ничего. Будь такой. Некоторым мужикам даже нравятся такие женщины.
- Нет, - подумав, сказала Катерина, - сколько ни притворяйся, лучше, чем есть, не будешь. Да и обманывать противно.
Гости расхаживали по гостиной, когда Людмила ввела Катерину и представила.
- Моя младшая сестра!
Все смотрели на Катерину.
- Меня зовут Катериной, - сказала Катерина.
- Здравствуй, Кэт, - приветствовали ее.
- Не Кэт, а Катерина, - сказала Катерина.
Людмила с некоторым беспокойством следила за реакцией гостей.
- Тогда, может быть, Екатериной, чтобы было вполне официально, народно и по правилам? - спросил ее длинноволосый парень.
- Если по правилам, то Катерина. Так у меня записано в паспорте. Отец неделю убеждал начальника милиции, что глупо писать Екатерина, когда девку все будут звать Катькой. Вы что хотите, чтобы я и вас неделю убеждала в этом?
- Не хотим! - крикнули ей, - Хотим есть и пить!
Гости рассаживались за столом. Высокий молодой человек, светловолосый, голубоглазый, модно одетый, отодвинул стул, помогая сесть Катерине, улыбнулся ей.
- Рудольф Рачков, - представился он мимоходом и начал накладывать Катерине салаты.
Их взгляды встретились, он был красив: элегантен, хорошо подстрижен, совсем как с фотографии журнала мод, и Катерина вдруг опустила глаза.
Потом, как и принято на вечеринке, танцевали. Людмила - с молчаливым молодым человеком, хоккеистом Гуриным, Катерина - с Рудольфом.
- А где вы работаете? - спрашивала Катерина.
- На телевидении.
- Это, наверно, ужасно интересно?
- Это действительно интересно, - искренне сказал Рудольф. Телевидение сегодня приобретает возможности неисчерпаемые. Понимаете, всегда очень важно точно сориентироваться. Скажем, когда начиналась авиация, надо было вовремя начать именно с авиации. Тогда авиаторы были героями. Или атомная физика. Те, кто вовремя пришел в физику, сегодня имеют все. Тех, кто начал заниматься космонавтикой десять лет назад, никто не знал, сегодня их знает весь мир. Телевидение сегодня у самых истоков, но будущее принадлежит ему.
- А вы что-нибудь кончали? - спросила Катерина.
- А кончать пока нечего, - объяснил Рудольф. - Еще никто не готовит таких специалистов. Но у нас будет со временем все. И вообще телевидение перевернет жизнь человека. Не будет газет, книг,
- А что же будет?
- Телевидение. Одно сплошное телевидение. Кстати, вы были на телецентре?
- Конечно, не была.
- А приходите прямо завтра.
- А как?
- Я вам выпишу пропуск.
Рудольф встретил Катерину в проходной на Шаболовке. Это был удивительный вечер в жизни Катерины. По коридорам шли известные дикторы и дикторши. Две красивые, нарядные, правда не очень молодые, женщины куда-то вели настоящего маршала.
Рудольф вел передачу Клуба веселых и находчивых - КВН. И он нашел Катерине место в первых рядах зрителей. На сцене соревновались в остроумии, и она все это видела... Правда, отвлекала женщина, стоящая в углу сцены и время от времени поднимавшая плакатик с надписью "Аплодисменты". В это время надо было аплодировать.
Катерина видела Рудольфа за телекамерой. Он стоял в наушниках, спокойный, элегантный, на виду у всего зала и нисколько не смущался.
Она не знала, что Рачков несколько раз предлагал режиссеру ее крупный план и что режиссеру понравилась эта так непосредственно реагирующая девушка. Катерина и не предполагала, что ее увидит вся страна.
Катерина ворвалась в квартиру, потрясая письмами.
- Меня видели дома по телевизору. Меня видела вся страна! - Катерина закружилась по комнате.
- Молодец, - сказала Людмила. - Теперь остались только Америка и Китай, и ты в полном порядке.
Растрепанная Людмила курила на диване.
- Ты представляешь, за это время я увидела столько знаменитостей, что другой не увидит и за всю жизнь, - радовалась Катерина.
- Видеть - не проблема, - мрачно прокомментировала Людмила. - Кого только в Москве не увидишь! Проблема - их ощущать рядом, в постели, лучше на законном основании, со штампом и пропиской в паспорте. А моя знаменитость, кажется, улетучивается.
- А что случилось? - спросила Катерина,
- Моего нападающего не переводят в сборную, а, наоборот, задвигают в Челябинск. Неперспективен, предложили перейти на тренерскую работу.
- Но он же тебе делал предложение?
- Ои и сейчас делает. А может, он еще и тренер никакой? А потом, что я буду делать в Челябинске? Тут сразу все откроется. Новое место, надо устраиваться на работу. Санитаркой, что ли? Это тебе не Москва, там все на виду. Ладно, Будем думать. Что у тебя?
- Сегодня он представляет меня родителям. Боюсь ужасно. А если не понравлюсь?
Рачковы жили в новом блочном доме в двухкомнатной малогабаритной квартире. Кроме отца и матери, был еще маленький брат, который, поев, молча направился в другую комнату.
- А спасибо где? - спросила Рачкова-мать.
- Надоело, - буркнул мальчик.
- Что значит - надоело?
- Перестань, - сказал Рачков-отец.
Ребенок удалился непобежденным. Рудольф снисходительно улыбнулся. Он был выше этого.
- А кем вы будете после окончания института? - поинтересовалась Рачкова.
- Химиком-технологом.
- А ваш папа знаменитый химик Тихомиров? - спросила Рачкова.
- Это он знаменитый, я здесь ни при чем, - ответила Катерина.
Над ответом посмеялись.
- А наш обалдуй не учится, - зачем-то сказал Рачков-отец, - Катает тележку с объективом,
- Зачем же так? - сказала Рачкова. - Он хороший телеоператор. Будет учиться заочно, когда создадут институт телевидения.
- А если не создадут? - спросил Рачков-отец. - И вообще это не профессия, а барахло.
- А вы кем работаете? - поинтересовалась Катерина.
- Я - токарем, рабочий класс, а они интеллигенция. Про него ты и сама знаешь, тележку катает, а она директриса детского сада. Но ее скоро оттуда попрут.
- Это почему же? - спросила Рачкова.
- А потому что у тебя среднее педагогическое, а у твоих подчиненных высшее. Как ни интригуй, все равно обойдут.
- Может, мы переменим тему разговора? - сказал Рудольф.
- А чего менять? - удивился отец. - Ты привел Катерину с нами познакомиться, так пусть и знакомится.
Людмила пылесосила квартиру.
- А когда они приезжают? - спросила Катерина. - Завтра?
- Завтра.
- Ты можешь сегодня переночевать в общежитии? - спросила Катерина.
- Это почему же?
- Рудик говорит, ну... что это мы все втроем да втроем.
- Ладно, - сказала Людмила.
- Я хочу поговорить с ним откровенно.
- Поговори, поговори...
Катерина и Рудольф остались вдвоем.
Они сидели за маленьким столиком. Были зажжены свечи. Рудольф разлил вино.
- За тебя!
- За тебя, - сказала Катерина.
- Прекрасно, - сказал Рудольф.
- Что? - спросила Катерина,
- Все это. Книги. Высокие потолки. Здесь можно жить и радоваться.
- У вас тоже хорошая квартира, - сказала Катерина,
- Барахло, - отмахнулся Рудольф. - За тебя!
- За нас! - сказала Катерина.
Катерина включила проигрыватель. Зазвучала музыка. Они танцевали в громадной квартире, переходя из комнаты в комнату...
А на следующий день постоялицы сдавали квартиру хозяевам. Профессорша проводила пальцем по шкафам, по корешкам книг, по подоконникам. Пыли не было.
- Ладно, - сказала она. - Принимаю,
Тихомиров уже углубился в изучение накопившейся корреспонденции и помахал девушкам на прощание.
Катерина и Людмила взяли в передней приготовленные чемоданы и поехали вниз в громадном зеркальном лифте.
- Все Рудольфу рассказала? - спросила Людмила.
- Не получилось, - призналась Катерина. - Подходящего момента не нашла... Что же теперь будет-то?
- Ничего не будет, - сказала Людмила. - Если нам будут звонить, их домработница Петровна все запишет. Она из деревни завтра приедет, и мы с ней договоримся. А если что-то срочное, она звонит вахтерше в общежитие, а та нам передает. Не вешай носа. Как говорил один древний: битва не проиграна, пока полководец не отказался от сражения. - И Людмила, подхватив чемодан, бодро зашагала к метро.
Рудольф провожал Катерину. Она остановилась у подъезда высотного здания. Катерина взглянула на часы. Был первый час ночи.
- Я чего-то не понимаю, - заговорил Рудольф. - Я звоню, а тебя все время нет.
- Я занята в студенческом научном обществе. Мы ставим интересный опыт, приходится задерживаться. И пожалуйста, не звони так часто. Это нервирует отца, он пишет книгу. Лучше я сама тебе буду звонить. Извини, мне пора.
- Может быть, ты разрешишь мне подняться? - спросил Рудольф, - У тебя же отдельная комната.
- Не сегодня, - сказала Катерина и вошла в подъезд.
Она поднялась на лифте, постояла в холле, потом поехала вниз. Из подъезда она вышла с предосторожностями и, убедившись, что Рудольфа нет, бросилась к метро.
Уже подбегая к метро, она увидела Рудольфа, который стоял у самого входа и курил.
Катерина бросилась обратно. Было уже без двадцати час. Катерина стояла за углом киоска, ожидая, когда Рудольф войдет в метро. Когда он ушел, она еще несколько секунд подождала и только тогда осторожно вошла в метро.
В общежитии были все в сборе.
- Все, - сообщила Антонина радостно. - Съезжаю. Сегодня мне сделали предложение. - И она закружилась по комнате.