— Ну так это совсем здорово! — Иван заметно воспрял и стал смотреть на моих соратников почти что ласково — примерно как рачительный крестьянин, которому по ошибке привезли вместо двух обещанных кроликофф на три кило легкоусвояемого мяса пару упитанных годовалых поросят. — Такие бойцы всегда нужны, тем более, сейчас… С такими бойцами можно много чего интересного наворотить!
Стёпа одарил меня укоризненным взглядом и покачал головой.
«Зачем зря обнадёживаешь человека?» — легко читалось в его взгляде. — «Не собираемся мы с этой ордой тусоваться. Сегодня перекантуемся, а дальше будем работать автономно, ты же прекрасно это понимаешь…»
— Ладно, завтра разберемся, что почём и какие планы. — Я благоразумно не стал развеивать чаяния Ивана, ему сейчас любой позитив — как лишний цинк патронов в самый разгар боя. — А сейчас пойдём отдыхать, посмотрим, как там наш раненый. День был просто адский, так что…
— Да, отдыхайте спокойно, — кивнул Иван. — Мы подежурим, так что можете спать всей командой, без караула…
* * *Всё то время, пока мы чаёвничали и слушали новости, Нинель возилась с Маратом.
— Господи, да что ж это за нелюди! Как можно с живым человеком такое вытворять…
Четыре рваных раны на теле, множество мелких порезов и крупных ожогов от кипящего масла, сквозное ранение бедра, минус мизинец и две фаланги безымянного пальца на левой руке и минус «восьмёрка» (это крайний зуб, если кто не в курсе) справа сверху. Промыла, обработала, что-то зашила, что-то залепила, вкатила по максимуму обезболивающее, буквально силком — пациент артачился, дескать, нельзя ему «плыть», надо быть в сознании.
— А от болевого шока загнуться не хочешь?! Лежи смирно и молчи, ты своё откомандовал.
Обработанный со всех сторон Марат был похож на мумию. Он наконец расслабился после мучительного марафона боли и страха и сразу же отключился, уснул беспокойным тревожным сном, периодически вздрагивая и бормоча:
— Я могу… Я справлюсь… Всё под контролем…
Да уж, досталось парню. Что ж там такое особо важное, что нужно было скрывать такой ценой? И что-то меня серые господа в этом плане озадачили: то ли у них не нашлось специалиста по наркоанализу, то ли слишком торопились, но в итоге сработали грубо, как мясники, и без результата.
— Можно его ненадолго оживить? — спросил Стёпа. — Надо обсудить ряд срочных вопросов.
— Будем кормить, тогда и обсудите, — сказала Нинель. — Мать там готовит, минут через десять-пятнадцать закончит. А пока пусть подремлет немного, надо алертность сбросить.
— Так это… Как он есть-то будет, после зуба? — проявил заботу Юра. — У него ж там всё распухло. Чем кормить будете, блинами? Может, ножом покрошить, мелко так…
— А вот это вас пусть не волнует, — строго сказала Нинель. — Кормить тяжело больных и раненных мы умеем, так что всё будет как надо.
После этого Нинель пошла к Ивану клянчить бинты из НЗ (почти вся наша перевязка ушла на Марата) — а мы остались одни и немного посекретничали.
Стёпа рассказал, что сейчас творится на Большой Земле.
Первое и главное (хотя это для кого как): доктор, Ольшанский и Гордеев живы. Они успели выбраться из города до тотальной блокады и теперь вовсю трудятся в составе Антикризисного Штаба, который, кстати, возглавляет наш шеф.
Как именно они там трудятся, Стёпа не сказал, но этот самый Штаб якобы с утра до ночи пашет не покладая рук и в лепёшку расшибается, чтобы побыстрее разрулить ситуацию с Городом.
Ага, заметно. Как всё было в самом начале, так и осталось. Разве что еды и горожан стало в разы меньше, трупов и пожарищ в разы больше, а так всё нормально.
Но кстати, для этого Штаба есть и хорошие новости!
В пределах Города не осталось ни одной бродячей собаки, и проехать тут можно только на транспорте с бульдозерным отвалом или на гусеничном ходу. Теперь, когда всё закончится, представителей Антикризисного Штаба никто не покусает и не задавит, и со статистикой ДТП будет полный ажур: два десятка тракторов и вездеходов на весь Город уж как-нибудь да разъедутся.
Тот факт, что старшие товарищи бросили меня на произвол судьбы и удрали при первой подвернувшейся возможности, меня нисколечко не покоробил. Тут, напомню, в первую же ночь рубанули разом всю связь, а сотрудников госслужб методично отлавливали и развешивали на фасадах гастрономов. Виселицы на центральной площади появились несколько позже, а в ту самую ночь и наутро следующего дня на этой площади шли кровопролитные бои за комплекс правительственных зданий. Так что гулять по Городу и расспрашивать боевые группы снующих там и сям вооруженных террористов: «А не видели ли тут такого славного мальчугана — Сашу Дорохова?» — сами понимаете, было как минимум некомфортно.
Я спросил, как Стёпа с Юрой собирались меня искать и что бы они делали, если бы я не пришёл на дачу Гордеева, допустим, в течение недели с момента их прибытия.
— Тогда бы мы знали, что ты погиб. И действовали бы самостоятельно.
— Без Резидента, — совершенно серьёзно, без подначки добавил Юра. — Но мы верили, что ты жив. Как-то чувствовалось… Ну в общем, было такое чувство. Не мог ты пропасть, зря, что ли, мы в тебя столько труда вложили?
Очень приятно. Без пафоса и иронии, сразу стало тепло на сердце, радостно и привольно, будто бы внезапно душа оттаяла после долгого ледяного плена.
Коллеги в меня верили! Верили, что я не пропаду, устроюсь, обрасту связями, вникну в обстановку и буду не просто «случайно выжившим», а как раз таки Резидентом, во всех отношениях полезным для общего дела.
Очень, очень приятно… Ради таких моментов стоит жить.
— То есть основная задача — встретиться с Резидентом, — уточнил я. — А дальше что? Что мы теперь будем делать?
— Нет, Резидент — это так, мимоходом. Будет — хорошо, не будет — и Бог с ним, обойдёмся. Вот она, Основная Задача. — Стёпа кивнул на вздрагивавшего во сне Марата. — Найти последнюю РГ,[3] которая зашла в Город пять дней назад и пропала.
Упс… А что-то я расчувствовался, слишком возомнил о себе…
— Так… А третий вариант вы почему исключили? То есть я жив, а в явке не бываю по другим причинам?
— По каким?
— Да мало ли? Например, потому что не вижу смысла.
— С чего бы это вдруг? — удивился Стёпа. — Явка же подписана.
— Чёрт, опять это «явка подписана»!!! Объясните мне в конце концов, что это за дрянь такая: «подпись», «сертификат» и прочая чертовщина!
Стёпа с Юрой переглянулись и синхронно прыснули — Марат вздрогнул во сне и забормотал: «Контроль… Контроль… Я выдержу…»
— Получается, он так и не понял? — сказал Юра.
— Получается так, — подтвердил Стёпа. — Но в принципе всё сделал интуитивно правильно.
— А и хорошо, что не понял, — сделал неожиданный вывод Юра. — Всё натурально получилось, естественно, и «стилет» его не расколол.
Стёпа в два счёта объяснил, что такое «сертификат явки» и почему я о нём ничего не знаю.
Видите ли, доктор у нас всю жизнь работал с разведчиками и всякими хитрыми шпионами. Вот и нахватался всяких гадостей, которые нормальным людям типа лейтенантов войск связи и даром не нужны, поскольку в их жизни и рутинной деятельности никогда не пригодятся. Стёпа с Юрой у нас взяты как раз из этих хитрых, Петрович тоже некоторое время провёл в интересной Службе, так что они в курсе, что почём, но сейчас это не суть важно.
Суть важно то, что при внезапном разделении группы, когда нет возможности связаться друг с другом для установки сигналов взаимодействия, специально для отсутствующего члена команды (в данном случае для меня) создаётся легко узнаваемый символ — в месте наиболее вероятного появления, на предмете обихода (при отсутствии такового — в специально подготовленном фрагменте интерьера или на местности), имеющем отношение к его хобби или профессиональной ориентации.
В нашем случае это была начертанная рукой доктора дата рождения Петровича на детском мольберте, а для вящей идентификации добавлено «à propos». Это сугубо докторское словечко, он частенько им пользуется, а его почерк мне прекрасно известен. Мольберт имеет прямое отношение к моему хобби, а то и будущей профессии, а в усадьбу Гордеева я должен был прийти, если останусь в живых, даже не на сто, а на тысячу процентов, что и случилось.
В общем, это символ, понятный только посвящённому. Он и называется «сертификат явки» или «подпись». Это сигнал, что данный дом, участок местности, район, страна, планета — отныне является действующей явкой и посвящённый должен регулярно сюда наведываться… нет, понятно, что не в саму явку, а в удобное для наблюдения за явкой место поблизости, и проверять, не оставил ли кто из остальных членов группы «отзыв», «комментарий» — так же легко узнаваемый знак, намекающий на возможную встречу.
Уфф… Аж взмок, пока слушал, вроде так всё просто, а с непривычки необычно и местами не совсем понятно. Хотелось задать ряд вопросов по разным нюансам, по тому же «отзыву», например, но Стёпа в завершение выдал такое, от чего я буквально подпрыгнул.
— В общем, Док был уверен, что ты обо всём догадаешься. Ты же у нас смышлёный мальчуган, вот они с Петровичем и решили, что ты до всего допрёшь своим умом.
Вот это старшие товарищи упороли косяка.
Вот это учудили.
Да я ни за что в жизни о таком не догадался бы! У меня даже мысли не возникло, что сюда нужно вернуться, после того как я побывал здесь единожды и понял, что соратники куда-то удрали.
— Поэтому мы и были уверены, что ты туда явишься. Нет, на каждый день не рассчитывали — без транспорта тут у вас особо не разгуляешься, — но думали, раз в три дня будешь наведываться. Вычислили наиболее удобные для тебя НП в округе, застолбили местечко поблизости и ждали.
— А ты ничего не понял, — без особой укоризны, но с явной насмешкой добавил Юра. — Но говорю же, так даже лучше вышло.
— Согласен, — кивнул Стёпа. — А то бы «отзыв» увидел, сразу бы напрягся, и «стилет» это в момент бы просчитал. Их такие вещи с детства учат подмечать. Ну и неизвестно ещё, чем бы тогда всё кончилось.
— Так, секунду… Какой отзыв?!
— Ну ты что, вообще ничего не заметил?
— Да там не было ничего во дворе! Ни-че-го-шень-ки! Только девственно чистый сугроб. «Стилет», кстати, тоже ничего не заметил. Так и сказал: «Нет отзывов».
— Ну так надо не только двор, но и подступы смотреть, — ворчливо заметил Юра. — На будущее учти, может, пригодится ещё.
— Похоже, перестраховались, — сделал вывод Стёпа. — Далековато оставили.
— Ага, похоже, далековато. Если уж «стилет» не взял в поле зрения…
— А что там за отзыв такой?
— Да там было нассано, на снегу, — простецки пояснил Юра. — «С» в ромбике с полоской, тире и «Ч». «Спартак — чемпион». Аккурат между явкой и соседней усадьбой. Хм… В два смычка старались.
Спартак — это наш инженер, самоделкин на все руки. Когда он делает что-то мастерски, мы частенько говорим: «Спартак — чемпион!» Простейший символ, несущий в себе, помимо общего значения, сугубо командный смысл. Вот только формат исполнения несколько… гхм… необычный. Никогда бы не подумал, что ТАКОЕ может иметь отношение к конспирации.
— Блин… Вы что, издеваетесь, что ли?!
— А чем тебе не отзыв? — мило улыбнулся Юра. — Отзыв может быть любым!
— Согласен, — поддержал Стёпа. — Оригинально, необычно, никто даже и не подумает, что это ТО САМОЕ. Вон «стилет» твой, такой матёрый зверюга, а не подумал. Мотай на ус, может, в самом деле когда-нибудь пригодится.
Ага, я тоже не подумал. Да я даже и не заметил… Хотя нет, когда стояли у ворот и ждали вездеход, заметил что-то жёлтенькое, но не обратил внимания. Ну сами посудите: такой напряжённый момент, решается вопрос «повесят — не повесят», вы лихорадочно перебираете все возможные варианты — вам есть какое-то дело до «чего-то жёлтенького» под соседским забором?!
— Ладно, Бог с ним, с «отзывом», с «сертификатом»… В общих чертах ясно. Я оказался на порядок тупее, зря доктор с Петровичем так хорошо обо мне подумали… А что там с этой пропавшей разведгруппой?
Тут пришла Нинель, принесла ужин для нашего раненого, и мы ненадолго прервались.
* * *Для кормления раненого наши женщины пожертвовали Катиным неприкосновенным запасом. Отварили куриную грудку, извлекли мясо, в этом же бульоне сварили немного перловки, извлекли, перетерли на мелкой тёрке кашицу и мясо, высыпали в бульон, как следует взболтали. Получилась этакая взвесь-болтушка наподобие детского питания, которую можно пить из бутылки. Так что это было скорее не кормление, а поение, если будет позволительно так выразиться.
Нинель возилась с Маратом, как с больным ребёнком, это его здорово смущало (ну как же, такого крутого перца кормят из бутылочки на виду у чужой команды), и он пытался отказаться от приёма пищи, уверяя, что… сыт и совсем не хочет есть!
Интересное заявление для Города, где люди буквально мрут от голода и за еду могут запросто убить.
— Чтоб быстро встать на ноги, нужно питаться, — менторским тоном заявила Нинель. — Это любому ребёнку понятно! Не будешь принимать пищу орально, введём ректально.
— Это как? — опешил Марат.
— Это через зад, — компетентно вставил Юра, злодейски цыкнув зубом. — Клизмой.
После такого шокирующего пояснения Марат сдался и послушно высосал всю болтушку. Да, из бутылочки, на виду у чужой команды — нехорошо, но ректально, сами понимаете, — это ведь вообще ни в какие ворота.
— Ну вот и умница, — похвалила Нинель. — А теперь можете поболтать минут десять, и спать. Десять минут, не больше. Ему нужно отдыхать.
— Так, а когда он сможет ходить? — озабоченно уточнил Стёпа.
— Не скоро, — не стала зря обнадёживать Нинель. — Рана воспалена — я ногу имею в виду, завтра позову Воробья, пусть посмотрит. Там такой сгусток нехороший, похоже, надо будет зондировать. В общем, даже если всё образуется, нужно будет как минимум месяц покоя.
— Месяц?! — ужаснулся Стёпа.
— Кто такой Воробей? — насторожился Марат.
— Хирург местный, — пояснил я. — Не хирург, а просто чудо, буквально реинкарнация Пирогова. Да ты не переживай, это свой парень, не сдаст.
После этого Нинель вновь покинула нас, на прощание намекнув мне, что ночевать в этой комнате всей командой будет тесновато и для меня заготовлено местечко на кухне.
В процессе кормления раненого я заметил, что Юра засматривается на Нинель (да не то что засматривается, а буквально облизывается).
Основания для такого поведения присутствовали в полном объёме: пышка моя за последнее время похудела и осунулась и совершенно неожиданно стала от этого ещё более привлекательной. Да и роскошный бюст никуда не делся…
В общем, я чётко уловил струящиеся от нашего мелкого котяры флюиды и, как только Нинель вышла, сразу принял меры:
— Так, дорогой наш сублимированный Казанова…
— О как! — Юра, разумеется, сразу всё понял, но по своему давнему обычаю прикинулся дурачком. — Это ты про кого?
— Не прикидывайся, ты всё прекрасно понимаешь. Давай-ка сразу внёсём поправку на ветер. Чтоб потом кое-кого не сдуло ненароком…
— Ну вот, зрасьте вам… Это ты про что вообще?
— В общем, довожу прямым текстом, без шифра: это моя женщина. Так что даже и не мечтай. Вопросы?
— Да ну, какие вопросы. И вообще, я даже и не думал…
— Вот и славно, и дальше так же не думай. Не надо привыкать к этому.
— Ну ты вообще молодец, резидент, — похвалил Юра. — Славную добычу взял.
Это ещё вопрос, кто кого взял, но я горделиво расправил плечи и приосанился. Проблема решена, больше к этой теме можно не возвращаться. Не знаю, как во всех прочих коллективах ратного труда, но у нас в команде чёткое правило: женщина товарища — это тоже товарищ. Не более того.
* * *Я опасался, что Стёпа сразу, что называется, «в лоб» спросит Марата, как нам связаться с его группой, и у нас тут же возникнут проблемы с доверительными отношениями в формате «свой — чужой». У меня были вполне обоснованные сомнения насчёт быстрого обретения консенсуса с нашим новым товарищем, и я хотел было намекнуть, что нам следует уединиться и выработать стратегию поведения, но Стёпа сразу дал понять, что рубить сплеча не собирается, и принялся аккуратно «плести кружева».
Для начала мы развернули трофейную карту, и Стёпа стал уточнять у меня детали обстановки. А я же Резидент, в сравнении с зашедшими позавчера в Город коллегами — просто кладезь информации по местной специфике.
По ходу дела Стёпа в двух словах пояснил, как они заходили в Город и что сейчас творится за «линией фронта», я живо подхватил тему и стал возмущаться, каким там местом Войска и Антикризисный Штаб груши околачивают, почему не ведутся разведывательные мероприятия и никто не пытается выкурить отсюда вконец оборзевших супостатов.
Стёпа сказал, что про мероприятия не в курсе, поскольку обратной связи пока что не было, но РГ (разведгруппы) сюда засылали неоднократно.
— Не понял насчёт обратной связи… Какие-то проблемы с передачей разведданных?
— Проблем нет. Потому что нет разведданных…
Стёпа пояснил, что с момента Блокады в Город заслали полтора десятка разведгрупп. Ни одна из них не вернулась обратно и не передала никаких данных. Вообще не было никаких сигналов, статистика всё время «в одни ворота»: группа заходит за рубеж блокирования и пропадает. Дважды была имитация возврата: на частоте радиоопознавания кто-то выходил от имени группы, сообщал код выхода и координаты «коридора»… а спустя полчаса встречающий блокпост был вырезан неизвестными, которые прикинулись возвращавшимися с задания разведчиками. Почему допустили такое во второй раз, непонятно, поскольку уже после первого была команда всех возвращающихся разведчиков тормозить на «нейтралке», держать под пулемётами в сотне метров от постов, разоружать, опознавать в личность офицерами родного подразделения и уже потом запускать по одному.