Было одиннадцать вечера, и, может быть, поэтому двери им открывать не спешили. Но просто так уезжать Вадим с Софьей тоже не собирались, и в конце концов за дверью раздались отборные маты, замки застрекотали и на пороге появился взлохмаченный, злющий индивид.
– Здрасте… – совершенно обворожительно улыбнулась ему Софья. – Вы не подскажете, где нам найти Сычова Михаила Игоревича… пятьдесят девятого года рождения…
– Ну я это, и чего? – хмуро уставился на непрошеных гостей хозяин.
Вадим вышел вперед, поднял «волшебную» бутылку и без вступления спросил:
– Мужик, пить будешь?
Оценив серьезность намерений, мужик резво отошел в сторону и кивнул:
– Заходи.
Тимофей, погонявшись за машиной Ефимова, приехал домой злой, как медведь-шатун. Он готов был разорвать каждого, кто бы ему сейчас ни встретился… или даже пусть кто-нибудь позвонит, он тогда!..
А звонок не заставил себя ждать.
– Тимочка, любимый… – виновато курлыкала в трубку Ольга. – Я сегодня была не права. Я так… я себя ужасно казню. Но ты же понимаешь, меня вымотала болезнь Юры! И эта… беспомощность!.. Я все никак не могу привыкнуть, что со мной рядом твое надежное плечо… слишком долго мне приходилось биться в одиночку… Тима, приезжай. Я уже измучилась. Звоню тебе, звоню, а ты недоступен. Я не могу так больше. Приезжай.
С первых же слов Тимофей хотел вылить на Ольгу весь негатив, все раздражение, которое накопилось за день. Но… сдержался. И только сухо ответил:
– Сегодня не могу. Занят.
– Но Тимочка…
– Ольга. Мне сейчас надо… сделать пару звонков… по поводу денег. Все, – скрипнул он зубами, но все же добавил: – Я завтра позвоню сам.
Он бросил трубку и еще некоторое время походил по комнате, успокаивая раздражение, а потом… потом ему стало стыдно. Он вдруг понял – она ведь дико несчастна! Вот на самого Тимофея только что свалились эти проблемы, и он уже не знает, на кого бы кинуться. А Ольга уже столько времени живет в постоянном страхе, в вечном напряжении… И разве она виновата в том, что сейчас Софья развлекается где-то с Ефимовым? И… и этот гад гладит ее по голове, по волосам! А она только что сделала новую прическу! И ей так идет эта стрижка! И ведь как специально – для нового кавалера сделала! А тот и рад!.. И, наверное, еще и целуются, заразы! А Тимофей тут сидит и… и у него даже скулы сводит, когда он о Сониных губах вспоминает! А еще руки! Ноги! Да что ж такое-то?!! Еще порядочная жена называется! Что она себе позволяет?!! Прямо хоть волком вой! Куда ж ее унесло-то, эту Софью?! Нет, ну понятно, он, Тимофей, виноват, но все же… хотелось бы, очень хотелось! чтобы жена… даже не бывшая еще! Чтобы она сидела у окна, тихо лила слезы и думала о разрушенной судьбе… Да ведь так оно и было! Сидела и лила, а он – Тимофей Огрёв – парил в объятиях Ольги. Теперь – получи и распишись! И никто не виноват… кроме него самого. Это он… дебил! Кинулся за воспоминаниями! Захотелось снова туда – на сеновал… А года-то и не рассчитал. Нет, здоровье-то еще позволяет, и силы хватит не на одну Ольгу, но… отчего-то теперь одних только постельных сцен маловато. Хочется семьи, уюта, понимающих глаз, близкого и родного человека рядом… посиделок с друзьями на дачном дворе, тихой музыки в машине, и чтобы Софья будто невзначай трогала его руки на руле… и почему ей особенно нравились руки? И ему нравились ее руки, ее пальцы и ногти. Не такие, какие сейчас модно – нарастят сантиметров пятнадцать, аж с души воротит! У Сони всегда были очень красивые, ухоженные ногти, хотя… почему были, они и сейчас есть, только теперь их любит уже Ефимов!.. А Ольга… она так и не стала любимой… как оказалось. Но она же не виновата. И сейчас… Сейчас ей одиноко, и ему – Тимофею – тоже. И Ольге нужен он – Огрёв. Нужен, чтобы поддержать, а он… устроил тут дамские истерики!
Тимофей еще полежал некоторое время, потом нехотя поднялся и поплелся из дома – заводить машину. Сегодня надо было быть вместе с Ольгой.
Соня с Вадимом уже второй час сидели в гостях у Сычова, и тот им, не скупясь, описывал свое житье-бытье. Правда, он не сразу согласился вот так душу выворачивать, даже бутылка сработала не вдруг. Михаил сначала дико заинтересовался – чего это надобно таким приличным людям от него, от Сычова, в такой неприлично поздний час. И пить отказывался – ссылался на работу. Но после того, как Ефимов чуть не силой влил в него первую стопку, да еще напомнил, что завтра воскресенье, следовательно, пить можно и должно, Сычов сдался. А потом уже дело пошло: гости спрашивали – хозяин отвечал.
– Мы же специально приехали, чтобы про жену вашу узнать, – начала Софья. – Ольга Андреевна – это же жена ваша, да?
– Ольга Андреевна… – скривился Михаил Сычов. – Какая она, на хрен, жена! Так только… позорный штрих в моей биографии…
– Нет, ну этот штрих у вас даже в паспорте зарегистрирован, так ведь? – наседала Софья. – А вы с ней что, не живете?
– Да пусть с ней знаешь кто живет? Кобель дворовый, вот! – обиженно выкрикнул Сычов.
Ефимов заботливо пополнил стопочку огорченного мужа и с сочувствием произнес:
– Моя тоже… знаешь, такая стерва оказалась… Развелся. Теперь… встречаемся, но… Пьет, зараза! А твоя чего?
– Моя? – замахнул стопку Сычов и кивнул на Софью. – А на кой ты ко мне свою пьяницу приволок? Тем более ежели развелся…
– Да вы что? Совсем, что ли? – вспыхнула Софья. – Какая я вам пьяница?! А тем более – его жена! Я… я сама по себе! Я вообще к вам по делу!.. Пьяницу нашел…
– Ну, и я смотрю – такая приличная тетка, и чего б ей пить… – тут же согласился Сычов. – А по какому делу-то?
– По такому… – насупилась Софья. – Ваша жена… Ольга эта… она вовсе даже не кобеля дворового нашла, как вы выражаетесь… она мужа моего к рукам прибрала… Да и ладно бы, если б только мужа… она с него деньги трясет зачем-то! Хочет, чтобы он квартиру продал, дачу, машину…
– Конечно, хочет, – кивнул Сычов и вытаращился на гостей. – А иначе как она своего любовника спасет? Ей деваться некуда.
– Погоди-ка, Михаил… – прервал мужчину Ефимов. – Ты, наверное, что-то попутал… Она не любовника сейчас спасает, а сына! Он у нее… в общем, парень тяжело болен, лечится в Германии, и… понятное дело – деньги нужны во как! – и он рубанул себя по горлу.
И все же Сычов не удивился, не стал таращить глаза, а все так же степенно мотнул головой.
– Ну да, и я ж говорю – им сейчас очень деньги требуются. Только он не болеет… Любовник-то Ольгин… пока не болеет. А вот ежели деньги не соберет, тогда – да. Тогда сильно занеможет. Но только его потом ни одна Германия не спасет.
– Нет, я ничего не понимаю… – окончательно растерялась Софья. – Пока не болеет, потом заболеет, и Германия… что у нее вообще-то произошло с сыном?
– С сыном? – вытаращился Сычов. – С сыном, слава богу, все нормально – нет его, сына-то! У Ольги никаких детей отродясь не водилось. Ни сыночков, ни дочков! У нас же как все получилось…
Глава 5
Страсти в купейном вагоне
Михаилу недавно исполнился тридцать один год, он работал начальником цеха на крупном заводе, ехал из отпуска с юга, был холост, бодр, и жизнь играла только яркими красками. В купе помимо него тряслась еще седоватая хмурая семейная парочка, которая никак Мишиной жизненной радости не разделяла.
– Слышь, мужик, ну чего грустный такой, давай по коньячку, а? Армянский, настоящий! – теребил Михаил спутника, однако в разговор тут же вклинивалась пышная соседка – супруга спутника.
– Нечего! Споишь сейчас мужика, а потом оберешь нас до нитки! Гоша, не пей! У тебя язва!
– Точно, – соглашался Миша. – И на кой черт ты со своей этой язвой таскаешься? Пусть бы дома сидела, каши варила.
Мужичок Гоша только тихонько хихикал, но поддерживать компанию не отваживался. И Михаил совсем было загрустил, когда к ним в купе на одной из остановок вошла прекрасная девушка лет двадцати пяти.
– Простите, а где… где мое место? – растерянно спросила она.
– Вот! Вот здесь! – тут же вскочил со своего места Михаил. – Только тут!.. Не оставляйте меня, а? А то я с этими пингвинами скоро разговаривать разучусь.
– Гоша, ты подумай! Он еще и пингвинов с собой тащит! – немедленно отреагировала дамочка.
Пришедшая девушка фыркнула в кулачок, расположилась на нижней полке, и в купе сразу забурлила жизнь. Началось с того, что толстая тетка срочно переместила супруга Гошу на верхнюю полку и строго-настрого запретила ему спускаться.
– Нечего на посторонних баб пялиться! Они ж ведь… бесстыжие, натянут юбочку до пупа, а потом еще ногами двигают! Все прелести наружу! – и тетка злобно зыркала на коротенькую юбку новой пассажирки.
Юбочка девушки и впрямь мало чем отличалась от пояса. Но помимо дикого мини у девушки обнаружились проблески ума, сообразительности и целое море кокетства.
В первую же ночь Михаил с Ольгой (так звали новую пассажирку) проболтали до утра. Михаил узнал, что девушка сбежала от матери, так как та пила беспробудно и таскала в дом кавалеров со всего района. Ольга решила бросить квартиру в Москве и удрать куда глаза глядят, чтобы найти себе хорошую работу (она была готова даже на стройку – маляром, но только чтобы платили), обеспечить себе маленький уголок, а потом… потом свить семейное гнездышко и упиваться обычным женским счастьем – любимый муж, дети…
В первую же ночь Михаил с Ольгой (так звали новую пассажирку) проболтали до утра. Михаил узнал, что девушка сбежала от матери, так как та пила беспробудно и таскала в дом кавалеров со всего района. Ольга решила бросить квартиру в Москве и удрать куда глаза глядят, чтобы найти себе хорошую работу (она была готова даже на стройку – маляром, но только чтобы платили), обеспечить себе маленький уголок, а потом… потом свить семейное гнездышко и упиваться обычным женским счастьем – любимый муж, дети…
И уже во вторую ночь Михаил предложил Ольге руку и сердце. А что? Он, конечно, не столичный житель, однако ж под его началом целый цех, денег зарабатывает прилично, да еще и квартиру вот-вот получит, очередь подходит. Такой жених даже столичную жительницу смог бы потянуть. Ольга, видимо, решила так же, потому что на третьи сутки их знакомства они уже выходили на станции Михаила вместе, держась за руки.
Ольгу Сычов привел в дом к старенькой маме.
– Мам, знакомься, это Оля… мы с ней решили расписаться.
– А когда решили? – склонила голову старушка.
– Да вот… только вчера… – начал было объяснять Михаил, но Ольга его нежно потрепала по шее и, скромно потупясь, добавила:
– Я люблю его…
Мама Михаила пригляделась к будущей невестке, вздохнула и развела руками:
– Ну что же, сынок… может быть, она научит тебя жизни.
И Ольга стала «учить». Перво-наперво выяснилось, что Оленька была не столь одинока и обижена родителями. Во всяком случае, не от них она тогда бежала в купейном вагоне, потому как к своим двадцати пяти годкам была уже два раза замужем и именно от второго мужа так спешно выезжала после развода. Но это уже было не столь важно для Михаила, потому что Ольга развернула бурную деятельность и занималась квартирным вопросом. Именно она настояла на том, чтобы Михаилу дали двухкомнатную квартиру. И не тогда, когда соизволит подойти очередь, а прямо сейчас. Она обошла кучу инстанций, собрала кипу документов, и получилось, что мать Михаила уже давно нуждается в расширенной жилплощади, а живет в нечеловеческих условиях. Квартиру дали, правда, молодуха матушку из старой «хрущобы» забирать не стала. По ее мнению, бабушке и так неплохо, а вот у них с Мишенькой могут пойти детки, и как тогда?
Мишенька со своей старушкой мамой против деток возражать не смогли, и Ольга стала полновластной хозяйкой новой квартиры. Только вот с детками она не торопилась.
– Ну и куда мы их родим, если у нас нет даже приличной обстановки?! – каждый раз, как он заводил разговор о наследниках, округляла она глаза.
Миша старался вовсю, выходил на сверхурочные, покупал какую-то жутко дорогую «стенку», но потом оказывалось, что детей без автомобиля заводить просто преступление! А потом без дачи! А потом было унижением для детей рождаться у матери, у которой нет даже приличной шубки! И брильянтового колье! И вообще – как же можно выносить здорового ребенка, когда ты как следует не отдохнул на болгарских Песках?
Михаил год за годом работал и работал, а Ольга неустанно отращивала новые потребности.
А потом… потом все рухнуло. Грянула перестройка, приватизация, заводы стали продаваться, приходили новые хозяева и приводили новых управленцев. Михаил остался не у дел. Нет, работу, конечно, можно было найти, и он находил, но денежное раздолье закончилось. Время стабильных зарплат прошло, и теперь деньги зарабатывали не мозолистыми руками, а хитрыми махинациями. Михаил так не умел. И жить стало тяжело. И не столько материально, сколько психологически. Ольга никак не хотела примириться с тем, что ее супруг оказался за бортом, толкала его на какие-то свершения, аферы, однако Михаил был стоек – против закона не шел. И тогда в доме наступил ад. Ольга стала пропадать целыми днями неизвестно где, а потом и ночами не появлялась. Приходила изрядно навеселе и на все вопросы законного супруга только выливала на несчастного ведра словесных помоев. Очень скоро у Оленьки появился молодой кавалер. Ольга и сама помолодела – по квартире летала бабочкой, шила себе новые наряды и стала пропадать по неделям. Однако неизвестно, что там между влюбленными в конце концов произошло, но кавалер Оленьку оставил. Та не могла себе найти места, корила мужа, что если бы не его нищие копейки, то от нее ни один бы мужчина не ушел, и впала в депрессию. А потом… а потом у Ольги случилась новая любовь. Еще более серьезная. Правда, сначала Михаил ничего не сообразил, а просто… просто Ольга вдруг заявила, что ей нужны деньги на операцию по оплодотворению.
– Оля, неужели? – не мог поверить счастливый будущий отец. – Неужели ты собралась родить?
– Да, – опечалилась Ольга. – Я вдруг поняла, что… что жизнь проходит мимо, и мне… нам с тобой нужен ребенок. Но… поняла слишком поздно – у меня проблемы.
Конечно, Михаил и не думал сомневаться – как же не быть проблемам, если супруга созрела для материнства только к сорока двум годам? Но только… где же эти деньги взять?
– Можно… продать нашу квартиру, – со слезами на глазах прошептала Оля. – Мы с тобой переберемся в квартиру твоей матушки, но зато у нас будет ребенок!
Действительно, мать Михаила уже скончалась, а квартиру они сдавали. Сычов не думал ни минуты. Ради будущего дитяти он готов был душу продать, чего уж там о квартире говорить.
Квартира в центре города пошла с молотка, а ребенок… о нем Ольга и не думала. Она сделала себе операцию по круговой подтяжке лица, а остальные деньги… остальное она успешно стала тратить на молодого любовника. Теперь это был Юрочка! Красив, как картинка. Да к тому же с явной любовью к деньгам. Юрочка и от взрослых тетенек не отказывался, если у тех были купюры, и умело убеждал очередную «любимую» в своей пылкой страсти. А уж что творила «любимая»! Михаил сначала даже в суд подавал, но… остался ни с чем. Сохранилась только родительская квартира, где он теперь и проживал. Но, видно, бог есть на свете. Молодой жиголо лихо попался. Помимо Оленьки, Юрик успешно обхаживал еще пару-тройку девиц – для личного, так сказать, удовольствия. И на его несчастье, в эту тройку попалась доченька весьма крутого дяденьки с темноватым прошлым. Да и настоящее было у товарища не более светлым. Когда папаша узнал, с кем его дочка связалась, был очень недоволен. Особенно его обидело не то, что избранник дочери был гол как сокол, а то, что помимо его единственной, ненаглядной дочурки парень имеет наглость не просто заглядываться на девчонок, но и практически открыто жить со зрелой, хоть и изрядно подлатанной, дамой. Мужчина строго наказал молодого ухажера – повесил на паренька такой немыслимый долг, от которого у молодого любовника закружилась голова. Юра по неопытности даже пытался доказать, что не успел за всю свою недолгую, праведную жизнь эдак задолжать, однако с помощью кулака и бейсбольной биты парню доходчиво объяснили, что торг неуместен. И платить придется, даже если Юрочка потом за версту будет обходить приглянувшуюся барышню. Юра с переломанным носом и парочкой покалеченных ребер притащился к Ольге и покаялся. Ему ничего больше не оставалось делать – только влюбленная по самую макушку зрелая женщина могла чем-то помочь. К тому же он побожился, что после такого урока на молоденьких пигалиц и вовсе заглядываться не будет. А еще – и это было решающим пунктом – он заверил, что прямо на следующий день после получения денег они с Ольгой торжественно отправятся в загс. Ну и как могла любящая Ольга Андреевна не простить своего милого крошку? Правда, денег теперь было взять неоткуда, ее законный муж (а не разводилась она из чистого расчета – у Михаила в последнее время стало пошаливать здоровье и… кто его знает, вот помрет бедолага, а квартира уйдет государству!) больше ни за что не хотел менять жилплощадь. И, оказывается, имел все права! Но тут Ольге улыбнулось счастье – ей вдруг позвонила какая-то давняя подружка, с которой они вместе шалили в молодости и изредка перезванивались теперь, и сообщила, что встретила какого-то… как же там… Тимофея! С которым в далекой молодости, в деревне у Ольги был краткий, но очень пылкий роман. Из-за этого Тимофея, помнится, они с подругой тогда и рассорились. Но… парень ушел в армию, а девчонки еще не раз приезжали потом в деревню кружить парням головы. И вот – какое счастье – он объявился! Это был шанс! И Ольга просто не могла такой подарок судьбы оставить без внимания. Выяснив точный адрес Тимофея, опять же через подругу, Ольга обрадовалась еще больше – Огрёв жил в большом городе вовсе недалеко от их Новосибирска! Удача просто плыла в руки Ольги Сычовой. Она придумала великолепную фишку – с липовым сыном.
– Погоди, Миха… – уже изрядно заплетающимся языком проговорил Ефимов. – А ты-то откуда все это знаешь? Она тебе сама рассказывала, что ли?
– Да ну на фиг, – мотал головой тоже изрядно пьяненький Сычов. – Я ж говорю – жили как кошка с собакой… Она меня ни фига за человека не держала, понял, да? Здесь же жила и, прикинь, прям при мне такие разговоры по телефону вела. Тварь. А я ж не дурак, я все понял. Да чего тут не понять, она ж по десять раз своему этому… Юрику все разжевывала! Ну, чтоб он помог там ей, все дела. Она ж его за сына выставляет этого… ну мужика-то этого, как его…