Наконец, она поравнялась с лифтом и разглядела лежащее на пороге тело.
– Ну что, ну что с ним? – спросила сзади Катя, теребя ее за плечо. В этом вопросе, как в крепком коктейле, смешались в равных долях неистребимое Катино любопытство и животный страх.
– Посмотри сама, – проговорила Ирина, слегка отстранившись.
– Я боюсь! – Катя вцепилась в ее руку и зажмурилась.
– Катька, прекрати эту истерику! – прикрикнула Ирина на подругу. – Ты что, никогда трупа не видела? Ну, мертвый парень! Ну, лежит себе на полу! Ну, дырка у него в голове!
Только тут до Ирины дошел смысл собственных слов.
– Ой, мама! – завизжала она и стремглав бросилась вниз по лестнице. Следом за ней с оглушительным грохотом, напоминающим сходящую с гор лавину, неслась Катя. Где-то по дороге они едва не растоптали кошку. Несчастное животное взвизгнуло и спаслось на подоконнике.
Добежав до первого этажа, Ирина налетела на закрытую дверь подъезда и остановилась, с трудом переводя дыхание. Спустя несколько секунд на нее налетела Катя. Удар был страшен, но Ирина его ожидала и удержалась на ногах.
– Мамочки! – вопила Катерина. – Бежим скорее отсюда! Что ты остановилась? Скорее!
– Постой! – Ирина схватила подругу за плечи и как следует встряхнула. – Катька, прекрати истерику! Возьми себя в руки! Давай подумаем!
– Я… не могу… – с трудом выговорила Катя, стуча зубами.
– Ты хочешь, чтобы твой муж Валик женился на другой? – спросила Ирина как можно более внятно.
– Нет, – Катя уставилась на подругу совершенно осмысленным взглядом, – а почему ты спрашиваешь?
– Тогда возьми себя в руки и попробуй рассуждать здраво.
– По… попробую, – пообещала Катерина, – но только я все равно не понимаю, при чем здесь мой муж?
– Притом, что если мы погибнем из-за твоей глупости, у него просто не будет другого выхода!
– Ты не знаешь Валика! – возмущенно проговорила Катя. – Он будет верен мне даже после смерти!
– Но все-таки давай не будем до этого доводить, – призвала подругу Ирина.
– Давай, – на это Катя согласилась охотно.
– Ты видела этого убитого парня, Геннадия?
– Нет, – честно призналась Катя, – я поверила тебе на слово. Мне этого вполне хватило.
– Тогда тебе и дальше придется верить мне на слово. У него была дырка в голове. Только не впадай снова в истерику. Это была дырка от пули, если я в этом что-нибудь понимаю.
– Он что – застрелился? – испуганно пролепетала Катя.
– Катька, ну хоть иногда пытайся думать! Гнался за нами через весь город, почти догнал – и вдруг застрелился?
– Как-то не очень… – признала Катерина.
– Именно, что не очень! Тем более что никакого оружия рядом с трупом не было!
Ирина выдержала небольшую паузу и продолжила:
– Вот как, мне кажется, было дело. Я отправила пустой лифт вниз, он подумал, что мы спускаемся, и попытался остановить кабину. Не знаю, зачем, не знаю как – но он это сделал и вошел внутрь. И в это время кто-то выстрелил…
– Кто? – переспросила Катерина, расширив от ужаса глаза.
– Не знаю! Только думаю, что стреляли откуда-то сверху, с другой стороны двора. Судя по тому, что пуля попала ему в голову. Шахта лифта приделана к стене снаружи, кабина полуоткрытая…
Ирина подобралась к небольшому запыленному окошечку и привстала на цыпочки.
– Скорее всего, стреляли вот оттуда, – она показала на хмурое восьмиэтажное кирпичное здание.
– Я знаю! – зашептала Катя, схватив подругу за руку, – Стреляли не в него! Стреляли в нас!
– Что? – удивленно проговорила Ирина, с сомнением оглядев Катю. – Катюша, ты ведь обещала взять себя в руки…
– Не беспокойся, я в порядке! – широко открытые, горящие глаза Катерины плохо согласовывались с этим заявлением. – Я в полном порядке! Сама подумай, ведь ты отправила лифт вниз, чтобы Геннадий решил, что мы в нем спускаемся. И он, судя по всему, поверил! Но получается, что поверил не только он… кто-то наблюдал за нами, видел, как мы вошли в этот подъезд, видел, как за нами вбежал Геннадий… и этот кто-то, увидев, как лифт поехал вниз, решил, что в этом лифте находимся мы. Ну, и выстрелил… а поскольку внутри были не мы, а Геннадий, то… произошло то, что произошло!
– Вообще-то в этом что-то есть, – вынуждена была согласиться Ирина, – но из этого следует…
– Из этого следует, что нам скорее надо отсюда удирать!
– Да, но очень может быть, что он… тот, кто застрелил Геннадия, все еще следит за этой дверью, и как только мы из нее выйдем – он исправит свою ошибку!
– Ой! – вскрикнула Катя и попятилась. Отступив до самой стены, она без сил уселась на ржавую батарею. – Что же нам делать?
– Думать! – безжалостно проговорила Ирина. – Причем быстро думать! Пока тот, кто застрелил Геннадия, не сделает следующий шаг!
Она огляделась по сторонам и вдруг оживилась.
– В таких старых домах обычно есть вторая лестница, на которую можно попасть через любую квартиру.
– Ну да, – согласилась Катя, – черный ход.
И она тут же затянула:
– Со двора подъезд, известный под названьем черный ход,
В том подъезде, как в поместье, проживает черный кот…
– Прекрати петь! – воскликнула Ирина, – Не напелась в ресторане? Ты мне думать мешаешь!
Она глубоко вздохнула и решительно направилась к ближайшей двери квартиры, бросив Катерине:
– Молчи и поддакивай!
На двери, как во времена расцвета классических коммуналок, красовалась целая коллекция звонков. Лампочка над дверью отсутствовала, поэтому разобрать надписи на табличках было затруднительно, и Ирина нажала на самую нижнюю кнопку.
За дверью раскатился хриплый простуженный звонок.
Больше ничего не произошло.
Ирина немного подождала и позвонила еще раз.
Спустя полторы – две минуты в квартире началось некоторое оживление: послышался сиплый кашель и нетвердые приближающиеся шаги.
– Ну чего звонят? Другого дела им нету, как звонить! – проговорил прерываемый кашлем недовольный мужской голос.
Неожиданно что-то гулко загрохотало, и другой голос – женский, визгливый и раздраженный, истерически выкрикнул:
– Мишка, урод, опять ты корыто своротил!
– А нечего свои прибамбасы посередь дороги развешивать! – отлаялся мужчина, и наконец загремели дверные запоры.
Дверь распахнулась, и на пороге появился небритый тип в состоянии сильного и давнего похмелья. Одет он был в вытянутые на коленях тренировочные штаны, когда-то синего цвета, и рваную майку, судя по всему созданную на заре развитого социализма. Под левым глазом обитателя квартиры красовался внушительный густо-лиловый фонарь. За спиной его на выщербленном дощатом полу виднелось огромное оцинкованное корыто – должно быть, то самое, которое только что обрушилось с таким грохотом.
– Чего надо? – прохрипел прекрасный незнакомец, подозрительно уставившись на Ирину.
– Пожарная инспекция! – ответила та, и, не давая жильцу времени на размышления, затараторила:
– Плановая проверка загромождения проходов! Осматриваем наличие путей эвакуации в случае пожара!
Абориген покачнулся, с заметным трудом восстановил равновесие и удивленно проговорил:
– Чегой-то? Не понял!
– Запасной выход в квартире имеется? – четко и вразумительно осведомилась Ирина.
– В смысле черный ход! – пояснила выглянувшая из-за ее плеча Катя.
Ее появление отчего-то очень обрадовало жильца. Он широко улыбнулся и жизнерадостно воскликнул:
– О, девчонки!
Далее он попытался приблизиться к Кате, но при этом едва не упал, наступив на хвост вынырнувшего из-за корыта черного кота. Кот возмущенно мяукнул и выскочил на лестницу. Жилец не очень расстроился, восстановил равновесие и снова проговорил, подозрительно уставившись на Ирину:
– Чего надо?
– Пожарная инспекция, – снова начала Ирина, чувствуя, что ситуация пошла по кругу.
– Черный ход у вас где? – осведомилась Катя.
– А зачем вам черный ход? – удивленно спросил абориген.
– Проверить насчет загромождения, – терпеливо повторила Ирина, – на предмет запасного выхода. В случае пожара.
– А! – жилец развернулся и побрел по коридору, сделав подругам знак следовать за собой. На третьем шаге он споткнулся о корыто, которое с гулким грохотом откатилось к стене.
– Мишка, скотина, опять ты на корыто налетел! – послышался из-за полуоткрытой двери истошный вопль.
– А нечего свои хреновины посередь коридора раскидывать! – отозвался абориген и громко запел:
– Собака лаяла
На дядю фраера…
– Ирка, ты уверена, что он приведет нас куда надо? – опасливо прошептала Катя, схватив подругу за локоть.
– В чем можно быть уверенным в наше время? – философски ответила та. – Во всяком случае, какой-то шанс выбраться целыми у нас появился.
– А нечего свои хреновины посередь коридора раскидывать! – отозвался абориген и громко запел:
– Собака лаяла
На дядю фраера…
– Ирка, ты уверена, что он приведет нас куда надо? – опасливо прошептала Катя, схватив подругу за локоть.
– В чем можно быть уверенным в наше время? – философски ответила та. – Во всяком случае, какой-то шанс выбраться целыми у нас появился.
– Мишка, зараза, ты кого в квартиру привел? – снова раздался прежний визгливый голос, и из – за приоткрытой двери высунулась багрово-красная женская физиономия. – Сразу видать, что мошенницы! Тебе-то хорошо, у тебя нечего красть, кроме пустой стеклотары, а у меня одних ковров четыре штуки!
– Своими коврами вы только повышаете по-жароопасность жилого фонда! – строго проговорила Ирина и сделала шаг в сторону красномордой тетки. – Как представитель пожарного надзора я могу поставить вопрос…
Тетка не стала выслушивать суть вопроса и поспешно исчезла, захлопнув за собой дверь.
– На дядю фраера! – еще раз прочувствованно пропел Михаил и свернул по коридору налево.
– Ну вот он, черный ход! – проговорил он с явной гордостью, как хранитель музея говорит о каком-нибудь особо ценном экспонате своей коллекции. – Какое вам тут нужно закромо… загромождение?
Подруги оказались на кухне.
Казалось, что они на машине времени перенеслись в те времена, которые описывал в своих рассказах Михаил Зощенко.
Кухня была огромная и ужасная. Закопченный потолок украшала застарелая паутина. Вдоль одной стены были плотным сомкнутым строем расставлены разнообразные столики и столы, покрытые разноцветной клеенкой и пленкой всевозможных видов и расцветок. Столы были старые, покосившиеся и совершенно некомплектные. На них красовались груды немытой посуды.
По другой стене стояли две четырехконфороч-ные газовые плиты белорусского производства, образца времен диктатуры пролетариата, грязные и закопченные до самой последней степени. На одной из этих плит кипел огромный котел с подозрительным темно-серым бельем и грелся допотопный чугунный утюг, на второй плите варился борщ, причем он давно и уверенно выкипал, распространяя невыносимый запах подгорающей свеклы.
– Кажись, у Макаровны борщ сбежал! – проговорил Михаил с непонятным удовлетворением.
– Это тоже непорядок, – заметила Ирина, принюхиваясь, – только это не по нашей части, а по части санитарного врача. А где же у вас запасной пожарный выход?
– Черный ход, что ли? – переспросил Михаил, на всякий случай придерживаясь за стенку. – Так вот же он! – И указал подругам на цветастую ситцевую занавесочку, стыдливо загораживавшую нишу в стене за плитой с борщом. – Вот он, черный ход, и при нем все наше закрома… загромождение!
Усилие, которое он при этом использовал, нарушило его и без того неустойчивое равновесие, и многострадальный Михаил грохнулся на пол в непосредственной близости к ситцевой занавеске.
– Вот так! – пробормотал он с непонятной гордостью. – Всю жизнь иксключи… исключительно для людей стараюсь, а в результате что? В результате никакой благодарности!
Эта фраза окончательно лишила его сил, и неутомимый труженик забылся богатырским сном.
Ирина осторожно перешагнула через него и отдернула ситцевую занавеску. За ней оказалась целая груда картонных коробок, ящиков и мешков с непонятным содержимым, а также огромная сетка с пустыми бутылками самого разного достоинства. К этой коллекции стеклотары героический Михаил наверняка имел самое прямое отношение. В глубине ниши, за всеми этими материальными ценностями, действительно виднелась облупившаяся дверь черного хода, запертая на огромный железный крюк.
– Да, с загромождением запасных выходов у них все в порядке, – констатировала Ирина, бочком протискиваясь мимо тюка со стеклотарой и расчищая себе и подруге дорогу к двери. – Если бы мы действительно были из пожарного надзора, жильцам пришлось бы туго!
Она протиснулась к двери и с трудом отомкнула доисторический запор. Видно было, что до нее этого не делали, по меньшей мере, лет двадцать.
– А как же я? – жалобно пропищала Катя, безуспешно попытавшись втиснуться в узкую щель между коробками и мешками.
– А ты, подруга, можешь здесь оставаться… я чувствую, что тебе приятно в компании славного Михаила! Тем более, скоро борщ сварится, тебя, наверное, угостят…
Это было жестоко, но действенно. При упоминании о борще, кошмарный запах которого наполнил собой всю кухню, Катя испуганно взвизгнула и немыслимым напряжением сил проскользнула к двери.
– Ну вот, молодец, – похвалила ее Ирина, помогая преодолеть последнюю преграду, – значит, борщ отменяется!
Катя посмотрела на подругу диким взглядом и наконец перевела дыхание.
– Катерина, теперь расходимся! – твердо сказала Ирина, когда они, едва не свалившись на крутой скользкой черной лестнице, выскочили наружу.
В этом доме все было неправильно. Парадный, если можно так выразиться, ход был со двора, черная же лестница выходила в узкий переулочек, весь уставленный мусорными баками. Баки были современные, на колесиках, выкрашенные яркой зеленой краской. Помойка же вокруг них была самая типичная, застарелая – с ржавыми пружинными матрацами, ломаными стульями и треснутыми унитазами.
– Но я боюсь, вдруг он на нас нападет… – лепетала Катя.
– Не бойся! Если злоумышленник охотится за нами, в чем я все же не уверена, то его уже и след простыл. Тело же найдут, милицию вызовут, ему сматываться надо! И нам тоже…
– Но что делать? – заныла Катя.
– Идти домой, к носорогу! И сиди там тихо! – рассердилась Ирина. – Эх, зря я согласилась с тобой пойти в эту галерею. Какие-то там темные дела творятся…
– Вот видишь! – торжествующе сказала Катя. – Где темные дела, там и убийство может быть, а вы мне не верили… теперь-то ты понимаешь, что я ничего не придумала?
– Потом, Катька, все потом, а пока поддай ходу! – на бегу подгоняла Ирина.
Мобильный зазвонил как всегда не вовремя – Ирину вынесло из вагона метро, и теперь в толпе пассажиров она пыталась вписаться в эскалатор. Ирина поморщилась – открывать сумочку в такой толпе, это значит провоцировать карманников. Пока она будет искать завалившийся мобильник, можно запросто вытащить кошелек и ключи. Да и тот же мобильник вырвать. Чертыхаясь про себя, Ирина полезла в сумку – может и правда что срочное…
– Ириша, – раздался в трубке незнакомый голос, – прости меня…
– Да кто это? – вскричала Ирина, увидев на экране неизвестный номер.
– Это я, Майя…
Час от часу не легче!
– Кто дал тебе номер моего мобильника? – от неожиданности не слишком вежливо спросила Ирина.
– Ну-у, твоя дочь.
– Наташка вернулась? – удивилась Ирина.
Дочка в этом году поступила на биологический факультет университета и уехала на практику, прихватив с собой Иринино сокровище – симпатичного рыженького кокера Яшу. Ирина отпустила обоих скрепя сердце, строго-настрого велев присматривать друг за другом.
– Ира, я хотела извиниться за прошлый разговор, – сказала Майя, – наверное тебе показалось, что я веду себя ужасно грубо.
«Не показалось, а так и есть», – подумала Ирина, но вслух не стала ничего говорить.
– Я так одинока, – Майя всхлипнула, – понимаешь, после развода совершенно никого не осталось. То была куча знакомых и подруг, а теперь они все только злорадствуют при встрече!
«Еще бы, – подумала Ирина, – они мстят тебе за прошлое отношение. Представляю, сколько гадостей ты наговорила в свое время подругам, когда была еще замужем за своим богатеньким Михаилом!»
Однако язык не повернулся спросить, чего же Майе надо на этот раз. То есть Ирина знала – адвоката, чтобы он помог вытрясти из бывшего мужа побольше денег. Однако обращаться с такой просьбой к Жанне она не станет – подруга явно ее избегает.
– Понимаешь… – начала Ирина, – я…
– Я понимаю, тебе некогда, – перебила Майя, – и не обижаюсь. Просто мне так нужно с тобой поговорить! Все-таки мы с детства знакомы, от тебя я не жду никаких неприятностей…
Ирина усовестилась. Очевидно сводной сестре и вправду плохо, раз она ищет ее, Ирининого сочувствия.
– Давай созвонимся позднее, – предложила Майя, – ты дома когда будешь?
– Вот сейчас иду, – сказала Ирина, и тут же пожалела о вырвавшихся словах. Майя начнет трезвонить, а ей хочется пообщаться с дочерью и кокером.
Она отключилась и тут же набрала домашний. Двое ее детей вернулись. Ничего не случилось, просто там все закончилось пораньше. Нет, не простудилась, нет, не влюбилась, паспорт не потеряла, никаких вещей там не оставила. Яша здоров, только очень растолстел, потому что все его баловали и кормили напропалую.