Поезд дернулся. Ярослав тревожно глянул в окно на заскользивший перрон. Очень весело получится, если Визитер отстанет. Что он будет делать в Москве?
Впрочем, занятие найдется. Попить водки со Скицыным, вина с Озеровым, потрепаться о фантастике и услышать полный набор столичных новостей, выклянчить из какого-нибудь издательства аванс под очередной роман… какой роман?.. а, придумать никогда не поздно…
На мгновение он почувствовал облегчение. Визитер исчез из его жизни как дурной сон. Затерялся в городе на северных окраинах Казахстана. Пообвыкнется, найдет хорошую девушку, устроиться на работу…
Ему снова захотелось смеяться.
В незакрытую дверь протиснулся Слава. С арбузом под мышкой и тяжелым, жалобно звякнувшим пакетом в руках.
— Что, потерял?.. Здравствуйте.
— Здравствуйте, — девушка растерянно посмотрела на него, потом на Ярослава, снова на Визитера. Неуверенно улыбнулась.
— Познакомь с гостьей, — опуская арбуз на полку, сказал Слава.
— А мы еще не успели познакомиться.
— Ох, джентльмен… Я — Слава. А этот заторможенный товарищ — Ярик.
— Тоня. Вы близнецы?
— Ну, в какой-то мере, — Визитер кивнул. — Я младшенький, он старшенький. Более мудрый и печальный, но вы на него не сердитесь.
Тоня засмеялась.
— Ой, я даже растерялась. Никогда не встречалась со взрослыми близнецами.
— Все, упущение исправлено.
— У нас в школе есть двое близнецов, но они совсем непохожие. Небо и земля.
— Вы учительница?
— Да, русский язык и литература…
Слава замахал руками.
— Не пугайте, Тоня! Я всегда боялся писать сочинения! Можно сесть?
— Садитесь, Слава, — Тоня безуспешно попыталась придать голосу строгий тон. — Ой, как забавно…
— И не говорите… давайте на ты?
— Конечно…
— Тоня, отметим знакомство?
Визитер жестом фокусника извлек из пакета бутылку шампанского и бутылку вина. Отложил пакет, едва ли ополовиненный.
— Ребята, я не пью…
— Да и мы не пьем. Дорогу коротаем. Ярик, не сиди столбом, а? Достань колбаски, шоколадку для Тони…
— У меня курица есть, еще горячая, — торопливо сказала девушка.
— Тоня, вы волшебница. Курица в поезде — это птица счастья, — серьезно произнес Слава.
— Такая же синяя… — одними губами прошептал Ярослав, открывая сумку.
Часть четвёртая. «Альянсы»
0
Они встретились в маленькой кафешке, которую Илья частенько использовал для подобных дел. Он не терял времени даром и успел пообедать, когда к нему за столик подсели двое — молодой парень с лицом, не обезображенным печатью интеллекта, и серенький, неприметный мужчина.
— Привет, Корректор, — обронил мужчина. Кивнул парню: — Давай, чего-нибудь пожевать организуй…
Илья кивнул, не отрываясь от тарелки. Аппетит был зверский. Видимо, из-за стимулятора. Впрочем, он же, наверное, и заглушал боль в распухшем и, очевидно, сломанном носу, делал ее неприметной, мелкой. Кровь перестала идти давно — у Карамазова была прекрасная свертываемость.
Забавно, что Плюгавый узнал его рабочее прозвище. Забавно…
— Привет, Харин, — отодвигая тарелку, сказал Илья. — Как, с ремонтом закончил? Уютнее в хате стало?
Мужчина вздрогнул, покачал головой. С легким восхищением сказал:
— Крут. Крут ты, Корректор. И смел.
— Те, кого я боюсь, долго не живут.
Харин посмотрел ему в глаза, отвел взгляд.
— Как ты мое имя узнал?
— Я же тебе не задаю этот вопрос? К делу.
— К делу… легко сказать. Ты бы еще базуку попросил.
— Может и попрошу. С этой просьбой справился?
Харин быстро оглянулся, чуть понизив голос сказал:
— «Стечкин» и «Клин»… «Клина» нет.
— Жаль.
— «Кедр» возьмешь?
— Я с ним не работал.
— Не сложнее, поверь. И лучше.
Илья пожал плечами — посмотрим…
— Сколько?
— Две.
Карамазов покачал головой.
— Разговор был о другой цене. Совсем о другой.
— Срочность, друг мой. Срочность.
— Две сотни скинь. Я на мели остаюсь.
Харин даже руками развел от несерьезности предложения.
— Да ты что, Корректор? Опомнись. По два магазина на ствол!
— Сотню скинь. У меня больше нет.
— Не могу, поверь.
Илья молча снял с руки часы, положил на стол перед Хариным. Тот недоуменно взглянул на циферблат:
— Полчетвертого… ты что?
— Они стоят две сотни. И штука девятьсот зелеными.
Харин нервно засмеялся:
— Ты что, парень, помидоры на базаре выторговываешь?
— Я же тебе говорю — у меня нет при себе больше! Ты называл штуку шестьсот, помнишь?
— Встретимся завтра.
— Мне срочно надо. Я не шучу.
Вернулся охранник Харина с подносом. Торговец молча взял стакан сока, подозрительно осмотрел кусок мяса в тарелке, ткнул в него вилкой. Спросил:
— Можем мы пойти навстречу хорошему человеку?
— Хорошему? — равнодушно поинтересовался охранник, садясь рядом. — Можем.
— Сотни у него не хватает, вот, часы отдает, — сообщил Харин, терзая бифштекс. — Совсем прижало, видно.
Охранник взял часы, повертел на ладони.
— Это че?
— Это платина.
— Меня сын забодал, хорошие часы просит, — сообщил парень. — Точно платина?
Карамазов смерил его презрительным взглядом.
— Я возьму, — решил охранник. — С меня будет сотня, ладно?
Харин кивнул, полюбопытствовал:
— А не снимут с твоего шкета часики?
— С моего — не снимут, — уверенно сообщил охранник.
Илья усмехнулся. Он придерживался твердого мнения, что на всякую хитрую дырку есть свой болт с крутой резьбой, но высказывать его не собирался.
— Довольно вкусно, — сообщил ему Харин. — Гляди-ка, с виду неказистое заведение, а кормят хорошо.
— Жизнь полна неожиданностей.
— Да, да, ты прав, — Харин заторопился. — Деньги.
Илья достал бумажник, демонстративно вытряс на стол.
— И впрямь — больше нет, — согласился Харин, пересчитывая деньги. — Ладно, Корректор. Посиди пару минут.
Он поднялся, за ним встал и охранник, снисходительно поглядывая на Илью. Дурак. Карамазов мог сделать его за пару секунд, голыми руками. На него-то точно еще не придуман свой болт…
Когда собеседники вышли, Илья взял с подноса нетронутый стакан с соком, жадно выпил. Грейпфруты — это очень полезно для здоровья.
Минут через пять рядом с ним присел ненадолго еще один паренек. Торопливо, давясь, сожрал пирожок и ушел, забыв у столика простенький пластиковый дипломат. Вскоре поднялся и Карамазов, подхватив дипломат с его тяжелым грузом.
Простые мишени на деле оказались весьма зубастыми. Что ж, тогда надо проверить самую сложную. Экипировка, по крайней мере, теперь была подходящей.
1
Тоня опьянела быстро. Обманчивая мягкость купленного Славой муската была ей в новинку.
— Ребята… — она засмеялась, хватая Ярослава за руку. — Нет, скажи, вы правда — писатели?
— Держи, — Слава вытянул из сумки книжку, протянул ей. — «Ярослав Заров», «Тени снов». Видишь?
— Ну…
— Вот паспорт Ярика…
— А твой? — со смехом спросила Тоня. Она сидела на полке напротив «братьев», по-восточному, на корточках, и Ярослав, каждый раз глядя на нее, непроизвольно задерживал взгляд на туго обтянутых джинсами бедрах.
— А у меня нет паспорта. Мы пишем под общим псевдонимом, понимаешь?
— Так можно?
— Можно-можно…
— «Тени снов», — торжественно прочитала Тоня. — Как интересно… почитать бы…
— Дарим, — легко согласился Слава. — Тебе невозможно отказать, Тоня.
— Тогда автограф!
— Сейчас… Ярик, напишешь?
— Сам пиши. У тебя лучше получится.
Слава улыбаясь достал ручку. Помедлил секунду, хищно нацелившись на титульный лист. Одно из удовольствий автора — безнаказанно писать на книгах…
— Только… — Тоня качнулась, потеряла равновесие, повисла на плечах Визитера. — Только, чур, пиши без фамильярностей! У меня муж — рев-ни-вый!
— Как я его понимаю, — Слава быстро, размашисто, зачиркал по бумаге.
— Тонечка, держи…
Ярослав с любопытством смотрел, как Тоня читает длинный, на полстраницы, автограф. На мгновение показалось, что она абсолютно протрезвела.
— Ой… спасибо… — она слегка покраснела. Интересно, как Слава ухитрился соблюсти запрет на «фамильярности» и добиться такого эффекта? — Спасибо…
Она опустила ноги на пол, выпрямилась над Славой. Тот улыбаясь смотрел на нее.
Тоня нагнулась, целуя его в губы. Ощутимо дольше, чем требовала просто благодарность.
— А меня? — спросил Ярослав.
— И тебя! — великодушно согласилась Тоня. Села между ними, обнимая Ярослава — тот непроизвольно сомкнул руки на ее спине. Они поцеловались — глубоко, с поразившей самого Ярослава страстью. Через мгновение Тоня отстранилась: — Вы совершенно одинаково целуетесь, ребята.
— Мы во всем одинаковы, — с прорезавшейся хрипотой сказал Ярослав. Тоня нахмурилась, погрозила пальчиком:
— Ярик! А если я захочу проверить?
— Проверяй — нам даже курить хочется одновременно, — сообщил Слава. — Пойдем, Ярик?
Они вышли из купе — причем Визитер не забыл вылить в стакан Тони остатки шампанского и прихватить пустую бутылку. Вагон уже затихал, готовился к небрежному «дорожному» сну. Лишь из пары купе, где тоже «коротали путь», доносились шумные, перекрывающие стук колес возгласы.
— Ты к чему клонишь? — глядя в спину Визитера спросил Ярослав.
— Я? О чем ты?
— Дорожных приключений захотелось?
— А почему бы и нет? — они остановились в холодном продымленном тамбуре. — Ярослав, я не понимаю, ты вроде последний раз сексом занимался с месяц назад?
— Нас же двое!
— Ну и что? Девочку явно это и привлекает.
— Слава…
— Что — «Слава»? — Визитер повысил голос. — Я хочу жить, понимаешь? Не только твоими воспоминаниями, засохшими огрызками эмоций! Можно сформулировать так — я хочу потерять невинность! Если хочешь, возьми бутылку и присоединись к иной компании, примут, наверное. Или у проводника посиди, с ним выпей.
— А почему бы тебе этим советом не воспользоваться?
— С какой стати? Милая девушка Тоня достаточно откровенно высказалась. Если рога у ее супруга удлинятся на дюйм-другой, то я своей вины не почувствую, извини.
— Я тоже, но нас двое…
— Что ж, рога будут симметричными… Очнись! Тебя что смущает? Ревность, брезгливость перед групповухой? В нашем случае эти причины смешны.
Он выбросил так и не зажженную сигарету.
— Я пошел в купе. Решай.
Ярослав медленно достал свою пачку сигарет. Закурил. За покрывшимся испариной стеклом проплывала ночь.
Как странно и печально. Как мерзко и обыденно. Человеку достаточно оказаться перед своим отражением, перед фантомом, порожденным Бог знает чем, чтобы лоск морали полетел ко всем чертям.
Зеркала не лгут.
И смешно бить зеркала, когда не понравилось отражение.
Сигарета обожгла пальцы. Он уронил ее, коснулся холодного стекла, унимая секундную боль.
Интересно, на несуществующих весах, где взвешены будут все грехи, эту ночь Тоне засчитают за одну измену — или за две?
Он быстро прошел по коридору. Осторожно дернул дверь купе — та легко уползла.
Слава стягивал с Тони блузку. Девушка вздрогнула, поднимая глаза на Ярослава — и заулыбалась, смущенно и возбужденно одновременно. Он закрыл дверь, повернул фиксатор, присел на другую койку. Тоня, которую продолжал раздевать Визитер, не отрывала от него взгляда. Спросила, приподнимаясь на лопатках, помогая Славе расстегнуть бюстгальтер:
— Я… тебе не нравлюсь?
— Ты меня привлекаешь, — честно сказал Ярослав.
— Иди… иди сюда… — она протянула к нему руку. — Ребята… я вас обоих хочу… сразу… у меня так еще не было…
— У меня тоже, — поднимаясь ответил Ярослав.
Тоня лишь засмеялась.
Он встал на корточки в узкий проход между койками, и Тоня стала расстегивать ему брюки.
СМЕШНО БИТЬ ЗЕРКАЛА…
2
Кирилл помнил еще пять или шесть телефонов — людей, которые могли бы его приютить на ночь. Ребята из «Штурмана», пятнадцатилетний увалень Алик, с которым он пару раз снимался в рекламных клипах и немного подружился. Тот же самый Максим…
Только ни к одному из них он был не в праве прийти.
Убийца нашел его у Веснина — найдет и в другом доме. На Кирилла словно наложили проклятие — убивающее всех, кто был рядом с ним.
Впрочем, проклятие казалось вполне материальным. Оно называло себя Визитер.
Кирилл остановился в паре шагов от витрины какого-то шикарного магазина, посмотрел в небо. Звезд видно не было — слишком много света вокруг. Он вспомнил тот миг, когда Визитер увел его — парой небрежных слов…
Бесконечная тьма — но не страшная, наполненная жизнью, черные иглы, скользящие между мирами. Осознать свою цель… дать ее всей Земле…
Да какая у него может быть цель? Кирилл хотел, чтобы мама его любила, и любила не только за то, что он такой умный и хороший — а просто так! Чтобы Максим перестал тереться в своих уголовных компашках, а хоть чем-то нормальным заинтересовался! Чтобы его друг Ромка, уехавший год назад с родителями в Канаду, поскорее ответил на очередное письмо! Чтобы попалась в руки такая книжка, от которой на секунду оторваться не захочется! Чтобы ему подарили собаку — большущую и страшную на вид, а он бы ее воспитал ласковой и доброй! Мало ли чего он хотел? И ничего особенного в его мечтах не было… не мечтал же он, например, чтобы кончились все войны, и все стали счастливы…
Или мечтал? Просто понимал, что это смешные мечты…
Разве он сможет теперь, хоть когда-нибудь, хоть на миг — стать счастливым?
А если они с Визитером все же победят?
Кирилл вздрогнул от надежды, нереальной и призрачной.
МАМА НЕ УМЕРЛА…
Ведь он же не хочет этого! Он мечтает, чтобы все было как прежде!
Может, это случится — если все враги умрут?
Он придет в милицию — и окажется, что маму просто ранили. Что она в больнице, но обязательно поправится. Это возможно — если они победят?
Кирилл торопливо вошел в магазин, уворачиваясь от спешащих внутрь и наружу людей. Снял трубку таксофона, опустил жетончик, взятый на сдачу днем, когда он поел гамбургеров в киоске.
— Алло!
Веснин чуть ли не кричал.
— Это я, Валя.
Пауза, и усталый вопрос:
— Какой именно?
— Который у тебя ночевал, — покорно объяснил Кирилл.
— Где ты?
— Далеко. Валя, я не могу вернуться. Меня, видно, выследили. Я еле убежал.
— Это за тобой гнались у детского сада?
— Да. Ты как узнал?
— Я все вокруг оббегал, идиот…
— Все вы, «штурманы», ненормальные. Радовался бы, что одной заботой меньше.
— Ненормальные, — охотно согласился Валентин. — Давай я к тебе приеду. Что-нибудь придумаем… где тебя спрятать. Давай?
На мгновение Кирилл едва не поддался искушению. Это было бы так просто и правильно — согласится на чью-то бескорыстную заботу, позволить спасать себя…
— Нет. Не могу, Валя.
— Почему?
— Это моя игра, — раздельно сказал Кирилл.
— Какая, к черту, игра?
— Я же еще ребенок, забыл?
— Ребеночек… — Веснин нервно рассмеялся. В трубке предупреждающе бикнуло. — Кирилл, еще жетон есть?
— Нет…
— Звонил ты… другой. Сказал, что ждет тебя на Казанском вокзале, в десять, у справочного.
— Спасибо! Валя, я деньги тебе потом верну, ладно?
— Да забу…
Связь прервалась. Кирилл постоял, глядя на трубку.
Почему у него нет друга-убийцы? Спецназовца какого-нибудь. И чтобы он поверил… и помог.
Кирилл глянул на простенькие электронные часы. 21:11. Метро рядом, он успеет.
И задаст Визитеру главный вопрос — может ли измениться уже случившееся, если они победят?
Если да — то он готов убивать.
Визирь достал из кармана попискивающий телефон, тронул клавишу. Машина шла так ровно, что не расплескался бы чай в чашке, гул мотора был почти не слышен.
— Да?
— Рашид?
Он узнал голос Романова не сразу. Тот, похоже, был изрядно пьян.
— Здравствуй, дорогой. Что-то срочное?
— А ты телевизор не смотришь, деп-путат?
Проигнорировав издевку в голосе Владимира, Визирь сухо ответил:
— Был очень тяжелый день, дорогой. Сам понимаешь — страна в кризисе.
— Да?!
— Смею тебя уверить, — Визирь приготовился отключить связь.
— Странное дело сегодня случилось, — словно почувствовав его движение сказал Романов. — Нашли на одной даче дедка-профессора. Мертвого.
Визирь замер, ожидая продолжения.
— А рядом двух мужиков. Может, он их шлепнул, а потом сам застрелился, Рэмбо престарелый… Только вот кто потом пистолету ноги приделал? Ты еще кому-то поручил дело, шакал?!
— Проспись, — прерывая связь, ответил Визирь. Покачал головой. Придурок!
Болтать такие вещи по сотовому телефону… как бы там не гарантировали секретность и скремблирование, но…
И никому он не поручал устранить старика… тут должны были справиться и романовские прихвостни. Кретин. Пьяная русская сволочь. Не зря старики говорят — «подружился с русским — жди беды…» Но не из Узбекистана же творить Великую Страну!
Не мог этот кабинетный червь шлепнуть двух мужиков. А если бы шлепнул — то не стал бы сам стреляться. Они, интеллигенты, лишь на словах такие чувствительные.
Значит, кто-то другой из Посланников вмешался в акцию.
Девчонка и вояка утром были в Сасово. Писатель ехал поездом, ему еще полтора дня телепаться. Пацан? Чушь…
Визирь заерзал на просторном сиденье.