– Я уже четыре кило скинула, – гордо сказала она.
– Круто, ты молодец. А с детьми кто сидит?
– У нас очень хорошая няня по соседству.
– Повезло вам. Моим друзьям приходится самим справляться, – вырывается у меня.
Зачем я говорю о них?
– У них тоже двое? – спрашивает Маша.
– Нет, у них один, но он на троих потянет. Мы с Русей работаем вместе…
– Спортивный бар, я тебе говорил, – кивнул Эрик Игорю и тот смерил меня злобным взглядом, – Надо нам туда как–нибудь сходить. Клевое место.
– Не сомневаюсь, – буркнул Игорь.
– Так вот, мы работаем вместе, и Аня одна с ребенком, – продолжила я, – Руслан говорит, что он – неуправляемый и никак не может понять, как она справляется.
– Да, сейчас очень гиперактивные дети пошли, – вздыхает Маша, – Нам еще повезло, но у соседей настоящие сорванцы. А как его зовут?
Я не поняла вопроса и переспросила:
– Кого?
– Ну, малыша твоих друзей.
– Я… Я… Саша, – словно выплевываю я и чувствую, как Эрик напрягся, – Его зовут Саша, – шепотом повторяю я.
– Красивое имя. Я тоже так хотела назвать старшего сына, но Игорю больше нравился Алексей.
– Чушь какая, ты выбирала имена детям, – неожиданно заговорил Игорь.
Я старалась дышать не слишком громко. Пространство вокруг меня стало сжиматься и сужаться. Я ощутила ладонь Эрика у себя между лопаток.
– А вот и нет, – заверещала Маша, – Когда я предложила назвать его Александром, ты визжал как недорезанный поросенок!
Дыши, Дана, дыши.
По глупой иронии я назвала сына точно так же, как сына своего лучшего друга. Разница у них была в пару месяцев, и мы часто спорили, кому первому в голову пришла ассоциация «Александр Македонский».
Сейчас Руслан никогда не называл его по имени при мне. И вообще старался не говорить о сыне.
– Ты как? – прошептал Эрик у меня над ухом.
– Нормально.
– О чем вы шепчетесь? – неожиданно спросила Маша, и я вздрогнула.
– Я спросил, хватит ли еды или нам нужно заказать что–нибудь, – спас положение Эрик.
– Хватит, конечно! – махнула рукой Маша, – Все так вкусно. Вы сами готовили?
– Это все Дана.
– Я так давно не ела ничего такого, – не унималась Маша, – Все так просто, но из–за этого необычно и вкусно.
– Если честно, я устал от изысков, – рассмеялся Эрик, – Кстати, Руся мне выдал тайну.
– Какую? – прохрипела я.
– Он сказал, что ты варишь самый вкусный в мире харчо.
Я выдохнула и заморгала.
– Я хочу попробовать, – теперь не унимался Эрик.
Я постаралась улыбнуться.
– Тогда я как–нибудь сварю его для тебя. Предварительно убив Руслана. На его костях получится неплохой бульон.
Он рассмеялся и смачно поцеловал меня в щеку.
– Мисс загадочность злится, когда выдают ее тайны, – снисходительно пояснил он гостям.
Ох, Эрик, мои тайны… Лучше бы тебе их не знать.
– Я пойду покурю, – пробубнила я и вышла из гостиной в спальню.
Встав на балкон и почувствовав ногами прохладные доски, я выдохнула и расслабилась.
Я так давно не сидела вот так в компании, что уже разучилась общаться по–человечески. Но, самое ужасное, что разговоры, которые должны были быть простыми и ни к чему не ведущими, вводили меня в ступор и ужас. Как я могу говорить о детях, когда перед глазами встает образ окровавленного сына с торчащим обломком машины в груди?
Я усиленно заморгала и смахнула ресницами подступившие слезы. Затянулась покрепче – едкий дым обволок легкие и разлился по телу легкой истомой.
– Не угостишь? – услышала я за спиной.
ГЛАВА 26
От хриплого голоса Игоря я вздрогнула и резко развернулась. Напряжение повисло в воздухе и накрыло меня волной. Я протянула ему пачку, и он медленно достал оттуда сигарету и зажигалку.
– Не знала, что ты куришь, – сказала я, пытаясь скрыть дрожь в голосе.
– Иногда балуюсь, – он пожимает плечами, выдыхая первые клубы дыма.
Я промолчала и уставилась на крыши частных домов вдалеке. Где–то там тот дом, который купил Эрик. В котором мы будем жить. Вместе.
– Итак, Дана. Давно хотел пообщаться с тобой.
– Что тебе мешало все это время?
– Присутствие посторонних, – он выпустил дым прямо мне в лицо.
Жест презрения и недоверия.
– О чем ты хочешь поговорить? – я сдержала порыв скинуть его с балкона и попыталась придать себе невозмутимый вид.
– Не о чем, а о ком. Я очень заинтересовался твоей персоной, – сказал он, опираясь одной рукой на балконные перила.
– Вот как? Спрашивай, – пожала плечами я.
– Это не мой метод, – протянул он, оглядывая меня с ног до головы.
Я снова замолчала, ожидая, что он скажет дальше. Игорь, молча, осматривал меня, задержав взгляд на животе. Меня затошнило.
– Я пытался навести о тебе справки. Правда, наткнулся на одну проблему, – он снова затянулся, а потом стукнул пальцем по сигарете, стряхивая пепел.
Белые хлопья закружились в воздухе, и разлетелись в разные стороны.
– Какую?
– О тебе ничего не известно. Точнее, все данные, которые мне удалось на тебя найти, имеют давность три года. Мне показалось это странным.
Вот черт!
– Я копнул глубже и нашел одну интересную личность. Катерина Смирнова, в девичестве Ольховская.
Я навалилась на балконные перила и отвернулась от него. Страх парализовал меня, сковал мое тело, и я просто молча, продолжала слушать то, что он говорит.
– На самом деле, Катюша не интересная личность. Интересны обстоятельства ее… Исчезновения, – Игорь ухмыльнулся, когда я бросила на него гневный взгляд, – Она попала в страшную аварию со своим сыном и мужем. Оба погибли на месте, а вот Катя выжила. И после этого… Инцидента исчезла.
– Заткнись, – прошипела я, резко метнувшись к нему.
– А то что? – довольно хмыкнул он.
– А то я расскажу твоей жене, какой ты козел и чем ты занимаешься вечерами в ночных клубах.
– Ты не посмеешь, – его лицо побагровело, – Хоть слово пикнешь, и папка с твоим досье упадет на стол Эрику.
– Эрик все знает, – решила сыграть ва–банк я и лицо Игоря на секунду исказила гримаса удивления, – Так что ты его не удивишь.
Я стояла вплотную к нему, и, слава Богу, он был одного со мной роста. Мы смотрели друг на друга в упор, словно хотели прожечь дыру насквозь.
– Если еще раз приблизишься ко мне с разговорами, я все ей расскажу. И тогда твоей «дольче вита» придет конец.
Я толкнула его плечом и вылетела с балкона. Он рванул следом и схватил меня за руку.
– Отпусти, – взвыла я, пытаясь выдернуть руку из цепкой хватки холодных пальцев.
Игорь прижал меня рукой к стене, и я оцепенела.
– Мне просто любопытно, – прошептал он, сверкнув глазами, – В медицинском заключении говорилось о пожаре в машине…
Все остальное происходило, как в тумане. Я поняла, что свободной рукой он тянет мою футболку вверх и попыталась вырваться, но он впечатал меня в стену.
– Господи Боже, – вырвалось у него, и он поднял глаза на меня.
За секунды на его лице промелькнула лавина эмоций. Ужас. Удивление. Отвращение. Жалость. Меня затрясло.
– Отпусти, – крикнула я, сглатывая слезы.
В ту же секунду Эрик влетел в спальню и уставился на нас. Он посмотрел на мое лицо, потом перевел глаза на Игоря и все, что я увидела, это руки, оттаскивающие Игоря от меня.
– Какого хрена ты к ней прикасаешься, – заорал Эрик и, кажется, стены затряслись.
– Твою мать, друг, с кем ты связался? Она же вся…
Игорь заткнулся на половине слова, потому что кулак Эрика впечатался ему в лицо. Я снова заморгала, и увидела боковым зрением Машу, стоящую в дверях.
Игорь размазал кровь, хлещущую из носа по лицу, и злобно сверкнул глазами. То, что он сказал дальше, добило меня, Эрика, и, кажется, Машу тоже.
– С каких пор ты стал извращенцем, Эрик? Тебя возбуждают шрамы? Она же урод!
– Пошел вон из моего дома! – прошипел Эрик, хватая Игоря за грудки.
Он потащил его в прихожую, Маша покорно отступила, продолжая смотреть испуганными глазами на меня. Я рванула в ванную, и, только закрыв за собой дверь, разревелась в голос.
Комната начала сжиматься вокруг меня. Воздух стал тяжелым. Я попыталась протолкнуть его через легкие, но у меня не вышло. Пронзительный визг в ушах постепенно становился громче и громче, став невыносимым. Я закрыла уши руками и закричала.
Пип–пип–пип–пип–пип
– Март, пристегнись! – пропищала я, когда он просунул руку между моих ног.
– Тогда мне будет неудобно, – шепнул мне в ухо муж, прикусывая мочку.
Я застонала от желания и истомы, которая разлилась по телу.
– Я за рулем.
– Плевать. Немного экстрима разнообразит нашу скучную семейную жизнь. Тем более, Сашка спит и ничего не увидит.
Март стянул бретельку платья и бюстгальтера, обнажив мою грудь. Я почувствовала его губы на своем соске, а потом он легонько прикусил его. От неожиданности я всхлипнула.
– Я знаю, что тебе так нравится, – промычал он, а я вцепилась в руль руками, – Я люблю тебя, Катя.
– Я знаю, что тебе так нравится, – промычал он, а я вцепилась в руль руками, – Я люблю тебя, Катя.
Я закрываю глаза от слепящего солнца и отвечаю:
– Я тоже тебя люблю.
Визг тормозов выдернул меня в реальность. На нас летел серый внедорожник. Время замедлилось. Я увидела за рулем машины мужчину, который в ужасе смотрел мне в глаза. Ударив по тормозам, я открыла рот в беззвучном крике, и в следующую секунду меня настигла темнота.
Когда я открыла глаза, я увидела только клубы дыма. Что–то в кровавых пятнах лежало на капоте. Я почувствовала, что горю и опустила глаза. Меня зажало между сиденьем и подушкой безопасности. Я судорожно начала ее спускать, обжигаясь о плавящийся пластик, и увидела языки пламени, поднимающиеся по платью.
Кто–то кричит.
Так громко…
Это я кричу.
– Саша! Сашенька! Саша!
Мне никто не отвечает. Только скрежет металла, хруст моих костей и треск огня. Кто–то режет машину снаружи, и кричит мне на эстонском, но я не понимаю ни слова.
– Саша! Сашенька! – рыдаю я и жду, что мой сын мне ответит. Жду, что он издаст хоть какой–то звук.
Но он не отвечает.
Я кричу, воплю во все горло.
Я чувствую холодный осенний воздух, ворвавшийся в салон того, что когда–то было нашей машиной. Я чувствую чьи–то руки, которые подхватывают меня.
Я больше не чувствую боли. Я ничего не чувствую.
Я вижу удаляющийся силуэт моего мужа, наполовину вылетевшего из машины. Он лежит на капоте, повернув голову в мою сторону. Я пытаюсь разглядеть его лицо, но у меня не получается.
Потому что у него нет лица. Только кровавое месиво там, где, когда–то были голубые глаза, точеный нос и полные губы. Просто череп, покрытый разорванной кожей и кровью.
Я смотрю на заднее сиденье и вижу то, что было моим сыном всего несколько минут назад.
Его крошечное тело неестественно изогнуто в детском автокресле. Голова практически оторвана от тела и болтается на чем–то тонком. Наверное, это сухожилия.
Я моргаю.
Я не вижу его лица. Оно залито кровью и в груди что–то торчит. Какой–то осколок. Он не двигается, ручки безвольно повисли сквозь ремень безопасности.
Этого не может быть. Эти кресла признаны самыми безопасными в мире. Он надежно зафиксирован, я всегда следила за этим. Его кресло всегда стояло на самом безопасном месте в машине, посередине. Все исследования говорили о том, что это самое безопасное место – ребенка не может зажать передним сиденьем, и он защищен от боковых ударов.
Он должен был выжить. Он был в безопасности. Это нереально.
Я – Катерина Смирнова. Я отвлеклась за рулем. Я убила своего мужа и своего сына.
Потом было расследование, водитель серого внедорожника был пьян. Его автоматически признали виновным в аварии. Я могла бы дать показания, рассказать, как все было, и тогда дело закрыли бы. Но я не смогла. Его осудили, а могли бы оправдать.
Я – Катерина Смирнова. Жена Марта Смирнова, мать Александра Смирнова. Их больше нет. И меня тоже больше нет. Я сменила имя, потому что умерла в тот день вместе с ними.
– Дана, открой! – кричал Эрик, барабаня в дверь, – Детка, открой, пожалуйста!
Теперь я – Дана. Дана Ольховская. Имя я выбрала наугад, фамилию вернула девичью. Когда меняешь имя, это нигде не фиксируется. Просто события предыдущей жизни перестают появляться. Новый человек рождается, как по волшебству, одним взмахом руки и парой строчек в компьютере.
Эрик вышиб дверь в ванную, и подхватил меня на руки. Приступ начал отпускать, когда я прижалась у его груди, и я задышала.
– Все хорошо, Дана. Все хорошо. Я с тобой.
– С ней все в порядке? – беспокойно прошептал голос Маши где–то надо мной.
– Нет, ей плохо, – сухо ответил Эрик, укладывая меня на кровать, – Принеси воды.
– Секунду…
Маша выбежала, а я осталась лежать без сил на руках у Эрика.
– Все хорошо. Это пройдет, – прошептал он, гладя меня по голове, – Девочка моя, все хорошо.
Из коридора послышались торопливые шаги.
– Держи, – сказала Маша, и я приоткрыла глаза.
– Детка, тебе надо попить. Ты так кричала.
Эрик протянул стакан к моим губам и аккуратно приподнял меня. Я сделала глоток, и почувствовала, как вода пробежала по высохшему горлу, причиняя боль.
– Вот так, так лучше. А теперь отдохни.
– Эрик, расскажи мне все, – тихо говорит Маша, но он не отвечает.
Только гладит меня по голове, пока я медленно погружаюсь в сон. Темнота снова наступает, но на этот раз тихая и спокойная.
– Все хорошо, – шепчет голос Эрика в этой темноте, – Я с тобой.
ГЛАВА 27
Утренний свет пробивается сквозь жалюзи, и я медленно открываю глаза. Эрик спит рядом, положив руку мне на талию. Я пошевелилась, и он сразу открыл глаза.
– Проснулась?
– Ага, – я пытаюсь улыбнуться и чувствую боль в губах. Дотрагиваюсь до них рукой и ощупываю небольшие ссадины.
– Ты вчера все губы искусала, – шепчет Эрик, кладя руку поверх моей, – Дана, мне так жаль. Я не хотел, чтобы все так вышло.
– Как Маша?
– Я ей все рассказал, – говорит он, отстраняясь и запуская руку себе в волосы.
Я замолчала, открыв рот от удивления.
– Все–все?
– Да. Все, с первой минуты. И про похождения Игоря тоже.
– Как она это восприняла? – сердце неровно подскочило.
– С достоинством. А у меня будто тонна с плеч свалилась, – он вздыхает и опускает плечи.
– Стало легче? – я села на кровати.
– Да. Надоело скрывать все это… Так лучше.
– Наверное, сейчас они выясняют отношения.
– Не думаю. Зная Машу, она, скорее всего, просто собрала детей и уехала к родителям.
– Игорь будет в бешенстве.
– Так ему и надо, – Эрик тоже сел и потянул шею, – Не хочешь рассказать, что вчера произошло?
Я замолчала. Рассказать – значит признаться в том, чтобы была за рулем нашей машины. Признаться в том, что я виновата в этой аварии. Если бы я не отвлеклась, все было бы иначе.
Я много раз прокручивала тот день в голове, как слайды. Март выпивает бокал пива за обедом. Через два часа мы собираемся ехать в город. Я забираю ключи. Пристегиваю Сашку. Солнце бьет в глаза. Март начинает приставать ко мне.
– Я люблю тебя, Катя.
– Я тоже тебя люблю.
Говорят, одно решение может изменить все. Если бы я позволила ему сесть за руль, даже с учетом того, что он был слегка выпивший, все было бы иначе. Мы были бы пристегнуты. Он не отвлекся бы от дороги. Солнце не ослепило бы мне глаза, и я не закрыла бы их. Он бы сумел увернуться от проклятого внедорожника. Мы все были бы живы.
– Не хочу. Это неважно, – я покачала головой и отвернулась.
– Хорошо. Неважно, – повторил Эрик.
Я поднялась с кровати и пошла на кухню. Включила кофемашину, и вернулась обратно, чтобы умыться. Эрик уже был в ванной. Я вошла в тот момент, когда он раздевался. Какая–то неведомая сила потянула меня к нему, и я прижалась губами к его груди. Он обнял меня и поцеловал в лоб. Я поняла, что плачу, и он отстранился.
– В чем дело? – спросил Эрик, вытирая мои щеки.
– Я люблю тебя, – прошептала я, зарываясь лицом в его ладони.
Его запах, его тепло обволакивали меня. Он стал таким родным, таким знакомым. Каждый изгиб его тела, каждый вдох и движение. Интонации голоса. Легкий акцент. Мягкие волосы. Медовые глаза и маленькие морщинки под ними. Светлая и теплая кожа. Он был моим спасением, моей жизнью, которую я потеряла три года назад.
– Я тоже тебя люблю, – шепнул он в ответ.
– Обещай, что это не изменится. Обещай, что не бросишь меня, – говорила я, как заколдованная.
– Обещаю.
***
После этих событий, Эрик избегал разговоров об Игоре. Я, естественно, тоже. Правда Маша позвонила через пару дней, спросила о моем самочувствии и рассказала о том, что он во всем признался. Ползал, как таракан, перед ней, пока она собирала вещи.
В тот день была пасмурная погода. Наверное, августовское небо предчувствовало беду. Я собирала вещи по коробкам, Эрик подписывал и наклеивал на них стикеры. Через три дня я перееду в новый дом. В наш дом. Эту квартиру я предложила Маше в аренду, и она с радостью согласилась, предварительно побывав у меня в гостях с огромной коробкой шоколадных конфет и пакетом кукурузных палочек. Мы с ней проговорили несколько часов, я рассказала свою историю. Маша спокойно выслушала, а потом улыбнулась и сказала:
– Господь не посылает нам испытаний, которые мы не в силах выдержать, – сделав паузу, она продолжила, – Я горжусь, что знакома с тобой. Я не встречала таких сильных людей.
Я, как обычно, громко включила музыку, поэтому мы не услышали звонок домофона. И не сразу услышали стук в дверь. Когда в нее начали долбить со всей силы, я выключила звук, и мы с Эриком переглянулись.