Что он сказал еще?
Она молчала.
Карла Джин?
В трубке послышались всхлипы.
Что он еще сказал, Карла Джин?
Он сказал ты нарываешься на то чтобы тебя убили.
Ну конечно, а что он должен был сказать.
Она надолго замолчала.
Карла Джин?
Ллуэлин, я даже не хочу тех денег. Я просто хочу чтобы все было как прежде.
Так и будет.
Нет не будет. Я думала об этом. Это ложный бог.
Да. Зато деньги настоящие.
Ллуэлин, сказала она и расплакалась.
Он пытался успокоить ее но она не отвечала. Он стоял слушая как она тихо рыдает там в Одессе. Наконец спросил:
Что ты хочешь чтобы я сделал?
Она продолжала плакать.
Карла Джин?
Я хочу чтобы все было как прежде.
Если я скажу что постараюсь все уладить ты сделаешь о чем я тебя прошу?
Сделаю.
У меня тут есть номер по которому я могу позвонить. Человеку который поможет нам.
Ему можно доверять?
Не знаю. Знаю только что никому другому доверять нельзя. Завтра я тебе позвоню. Уверен что там тебя не найдут иначе я никогда не отправил бы тебя туда. Перезвоню завтра.
Он положил трубку и набрал номер который дал ему Уэллс. После второго гудка в трубке раздался голос но это был не Уэллс.
Я наверно ошибся номером, сказал Мосс.
Ты не ошибся. Приходи, нам надо встретиться.
Кто это?
Ты знаешь кто.
Мосс тяжело привалился к стойке и подпер лоб кулаком.
Где Уэллс?
Он уже ничем не может тебе помочь. Какую ты заключил с ним сделку?
Никакой сделки я не заключал.
Заключал. Сколько он тебе пообещал?
Не знаю о чем ты.
Где деньги?
Что ты сделал с Уэллсом?
Мы с ним взглядами не сошлись. Больше Уэллс не должен тебя волновать. Придется тебе разговаривать со мной.
Не придется.
А я думаю придется. Знаешь куда я собираюсь поехать?
Какое мне до этого дело?
Знаешь куда я собираюсь поехать?
Мосс молчал.
Ты слушаешь?
Я слушаю.
Я знаю где ты.
Неужели? И где же?
В больнице в Пьедрас-Неграс. Но я поеду в другое место. Знаешь куда?
Да. Я знаю куда ты поедешь.
Ты еще можешь все изменить.
Почему я должен тебе доверять?
Ты же доверял Уэллсу.
Я не доверял Уэллсу.
Но позвонил ему.
Потому и позвонил.
Скажи как по-твоему мне поступить?
Мосс молчал. Переступил с ноги на ногу. Лоб у него взмок от пота.
Скажи что-нибудь. Я жду.
Я мог бы поджидать тебя там куда ты собираешься, ответил Мосс. Зафрахтовать самолет. Об этом ты не подумал?
Неплохо. Но ты этого не сделаешь.
С чего ты взял?
Иначе ты бы не сказал об этом. В любом случае я поеду.
Ты же понимаешь что их там не будет.
Нет никакой разницы где они.
Тогда зачем туда ехать?
Ты ведь знаешь чем это закончится, знаешь?
Нет. А ты?
Да. Я знаю. Уверен и ты знаешь. Только еще не смирился с этим. Поэтому я сделаю вот что. Ты приносишь мне деньги и я ее не трогаю. Иначе она тоже влипла. Как и ты. Тебе решать насколько такое предложение тебя устроит. Но это лучшая сделка какую ты можешь заключить. Не стану говорить что ты сам спасешься потому что ты не спасешься.
Хорошо ты получишь кое-что, ответил Мосс. Я решил сделать тебе особое предложение. Тебе больше не придется меня искать.
Рад это слышать. А то я уже боялся разочароваться в тебе.
Я тебя не разочарую.
Это хорошо.
Клянусь ты не будешь разочарован.
Он ушел затемно как был в больничном миткалевом халате накинув поверх только пальто. Босой. Одна пола заскорузла от крови. Во внутреннем кармане сложенная пополам пачка денег тоже в засохших пятнах крови.
Он стоял на улице глядя на светофор впереди. Не представляя где находится. Под ногами холодный бетон. Он дошел до угла. Мимо проезжали редкие машины. Потом дошел до светофора на следующем перекрестке остановился и оперся рукой о стену здания. В кармане у него были две таблетки которые он приберег и сейчас он проглотил одну, запить было нечем. Он подумал что сейчас его стошнит. Он долго стоял так у стены. Рядом было окно и он бы сел на подоконник не торчи из него острые прутья решетки чтобы отпугивать бродяг. Показалось такси и он поднял руку но оно не остановилось. Надо было оторваться от стены и ему наконец это удалось. Некоторое время он шатаясь брел по улице пока не появилось новое такси. Он поднял руку и машина остановилась у тротуара.
Водитель внимательно оглядел его. Мосс наклонился к окну. Сказал:
Можете перевезти меня через мост?
Через мост?
Да, на ту сторону.
Деньги есть?
Есть. Есть у меня деньги.
Водитель колебался. Наконец сказал:
Двадцать долларов.
Идет.
Охранник у шлагбаума заглянул в машину и уставился на него сидевшего в полутьме на заднем сиденье.
Страна рождения? спросил он.
Соединенные Штаты.
Что ввозите?
Ничего.
Охранник продолжал разглядывать его. Сказал:
Выйдите пожалуйста из машины.
Мосс открыл дверцу оперся о спинку переднего сиденья и выбрался из такси. Встал рядом.
Где ваша обувь?
Не знаю.
А одежда?
Я одет.
Второй охранник показывал машинам проезжать не останавливаться. Потом махнул водителю такси:
Отведите пожалуйста машину вон туда на площадку и поставьте во второй ряд.
Таксист включил сцепление.
Отойдите пожалуйста от машины, сказал охранник Моссу.
Мосс отступил в сторону. Такси отъехало на площадку остановилось и водитель выключил мотор. Мосс взглянул на охранника. Тот явно ждал что Мосс даст какие-то объяснения но Мосс молчал.
Они отвели его в КПП и усадили на металлический стул в маленьком белом помещении. Вошел еще один охранник и оперся о металлический столик. Окинул Мосса взглядом.
Много выпил?
Вообще не пил.
Что с тобой случилось?
Вы это о чем?
Где твоя одежда?
Не знаю.
Документы какие-нибудь есть?
Нет.
Никаких?
Никаких.
Человек выпрямился сложил руки на груди. Сказал:
Как думаешь кто проходит через этот пропускной пункт в Соединенные Штаты Америки?
Не знаю. Граждане Америки.
Некоторые граждане Америки. И кто по-твоему решает кого пропустить?
Наверно вы.
Правильный ответ. А как я это решаю?
Не знаю.
Я задаю вопросы. Если получаю вразумительные ответы они проходят в Америку. Если не получаю не проходят. Что-нибудь непонятно?
Все понятно.
Тогда начинаю спрашивать.
Я готов.
Нам нужно знать почему ты оказался здесь без одежды.
Но на мне пальто.
Ты что шутки шутить вздумал?
Нет сэр.
Не шути со мной. Служишь?
Нет сэр. Ветеран.
По какому ведомству?
Армия Соединенных Штатов.
Вьетнам?
Да сэр. Два срока.
Какая часть?
Двенадцатый пехотный батальон.
С какого по какое?
С седьмого августа шестьдесят шестого по второе сентября шестьдесят восьмого.
Охранник помолчал испытующе глядя на него. Мосс выдержал его взгляд потом отвернулся. В открытую дверь был виден пустой коридорчик. Он сидел в своем пальто сгорбившись и опершись локтями о колени.
Ты в порядке?
Да сэр. Я в порядке. Если пропустите на ту сторону жена приедет и заберет меня.
Какие-нибудь деньги есть? Мелочь чтобы позвонить?
Есть.
Он услышал царапанье когтей по плитке пола. Это вошел другой охранник с овчаркой на поводке. Допрашивавший выставил подбородок.
Скажи кому-нибудь чтобы помогли человеку. Ему нужно в город. Такси уехало?
Уехало сэр. Все было чисто.
Знаю. Пусть помогут ему.
Он посмотрел на Мосса.
Ты откуда?
Сан-Саба, Техас.
Жена знает где ты?
Да сэр. Только недавно разговаривал с ней отсюда.
Не поладили?
Кто не поладил?
Ты с женой.
Ну. Что-то в этом роде. Да сэр.
Тебе нужно сказать что ты сожалеешь.
Что?
Тебе нужно сказать что ты сожалеешь.
Да сэр. Конечно.
Даже если считаешь что это она виновата.
Да.
А теперь проваливай.
Да сэр.
Иногда случается маленькая неприятность и ты ее никак не уладишь а потом вдруг раз и неприятность уже вовсе не маленькая. Понимаешь о чем я?
Понимаю сэр.
Ну давай. Иди.
Иду.
Было уже почти совсем светло. Такси давно уехало. Он двинулся по улице. Из раны сочилась сукровица и стекала по ноге. Прохожие почти не обращали на него внимания. Он свернул на Адамс-стрит остановился у магазина готовой одежды и заглянул внутрь через витрину. В задней части горел свет. Он постучал в дверь подождал и постучал снова. Наконец маленький человечек в белой рубашке и черном галстуке открыл дверь и уставился на него. Мосс сказал:
Знаю вы еще не открылись но мне позарез нужна одежда.
Человечек кивнул и распахнул дверь шире.
Заходите.
Они пошли рядышком между полок к обувной секции. «Тони Лама», «Джастин», «Нокона». Тут стояли низкие кресла. Мосс с облегчением опустился в одно из них и крепко стиснул подлокотники.
Мне нужны сапоги и одежда. У меня кое-какие проблемы со здоровьем и я не хочу расхаживать больше чем это необходимо.
Да сэр, понимающе кивнул продавец. Конечно.
Есть у вас «Ларри Махэн»?
Нет сэр. Не имеем.
Ну хорошо. Тогда джинсы, «рэнглер», полнота тридцать два длина тридцать четыре. Рубашку, большой размер. Несколько пар носков. И покажите мне «Нокону», сапоги десять с половиной. И еще мне нужен ремень.
Хорошо сэр. Не желаете шляпу?
Мосс обвел взглядом магазин. Сказал:
Пожалуй шляпа не помешает. Ковбойские с небольшими полями есть? Семь и три восьмых?
Есть. Неплохие «резистолы» и отличные «стетсоны». Думаю это то что нужно.
Покажите «стетсоны». Вон те цвета герреса.
Белые носки подойдут?
Я только белые и ношу.
Как насчет белья?
Может пару жокейских трусов. Тридцать второй. Или средний.
Сейчас все принесу. Устраивайтесь поудобней. Как себя чувствуете?
Нормально.
Продавец не успел уйти как Мосс спросил:
Часто к вам заходят в таком вот виде?
Нет сэр. Я бы не сказал что часто.
С охапкой новой одежды Мосс направился в примерочную скинул пальто и повесил его на крючок на двери. Впалый живот стал землистого цвета и поперек него тянулась бледная корка засохшей крови. Мосс прижал концы пластыря но тот не приклеивался к коже. Он опустился на деревянную скамеечку натянул носки вскрыл пакет с трусами вынул пару встал и осторожно надел поверх повязки. Снова сел и вынул из рубашки картонку и бесчисленные булавки.
Он появился из примерочной с пальто переброшенным через руку. Прошелся вперед и назад по скрипучим деревянным половицам. Продавец поглядел на его сапоги. Сказал:
Из ящерицы дольше разнашиваются.
Точно. Но и жарковато будет летом. Все равно беру. Теперь примерю шляпу. С тех пор как уволился из армии никогда не выглядел таким пижоном.
Шериф отхлебнул кофе и поставил чашку точно в мокрый кружок оставшийся от нее на стекле письменного стола. Сказал:
Они думают закрывать гостиницу.
Меня это не удивляет, кивнул Белл.
Работники увольняются. Тот парень всего-то и отработал две смены. Я себя виню. В голову не приходило что тот сукин сын вернется. Представить себе такого не мог.
Он может и не уходил.
Я тоже подумал об этом.
А никто не знает как он выглядит так это потому что умирают прежде чем успеют сказать.
Просто какой-то сумасшедший маньяк-убийца, Эд Том.
Да. Хотя не думаю что он сумасшедший.
Ну а как бы ты его назвал?
Не знаю. Когда они закрываются?
Если ты о гостинице то она уже закрыта.
Ключ у тебя есть?
Есть. Ключ есть. Это ж место преступления.
Почему бы нам не пойти туда и не осмотреть еще разок.
Это можно.
Первое что они увидели была коробочка транспондера стоявшая в коридоре на подоконнике. Белл повертел ее в руках глядя на шкалу и кнопки.
Это не какая-нибудь чертова бомба?
Нет.
А то нам только этого не хватало.
Это приборчик для слежения.
Значит они нашли то что искали.
Видимо. Как считаете давно он здесь стоит?
Трудно сказать. Хотя мог бы предположить что они искали.
Сомневаюсь, сказал Белл. Кое-что меня смущает во всем этом деле.
Не должно бы.
Мы тут нашли отставного полковника почти без головы так что пришлось опознавать по отпечаткам пальцев. Тех которые не были отстрелены. Кадровый. Четырнадцать лет службы. Ни единого клочка бумаги при нем.
Обчистили?
Да.
Что вы еще знаете но умалчиваете, шериф?
Вам известны те же факты что и мне.
Я не о фактах говорю. Как по-вашему вся эта заваруха на юг переместилась?
Не знаю, покачал головой Белл.
Там что, кто-то из ваших задействован?
Не то чтобы задействован. Просто одна парочка из моего округа которая вроде как могла быть замешана в чем не следовало.
«Вроде как»?
Да.
Родственники?
Нет. Просто люди из моего округа. Люди которых я должен найти.
Он протянул транспондер шерифу.
И что мне с ним делать?
Это собственность округа Маверик. Улика.
Шериф покачал головой. Сказал:
А все наркотики.
Они самые.
Они продают это дерьмо школьникам.
Хуже другое.
Что же?
Что школьники его покупают.
VII
Не имею привычки болтать о войне. Меня считали героем а я потерял целое подразделение. И за это получил награду. Они погибли а мне орден. Мне даже ни к чему знать ваше мнение. Дня не проходит чтобы я не вспоминал об этом. Знаю некоторые парни как вернулись поехали получать образование в Остин по закону о льготах для ветеранов и с презрением говорили о своих родителях. Некоторые из них. Дескать деревенщина неотесанная и все такое. Мне их поведение не по душе. В этой стране два поколения это уже такая даль. Вы вот толкуете о первых поселенцах. А я всегда говорю что когда у людей убивают жен и детей да снимают с них скальп и потрошат как рыбу то люди начинают ожесточаться но меня похоже не понимают. Думаю шестидесятые годы в этой стране отрезвили некоторых. Надеюсь что так. Недавно я читал в газетах что в тридцатые годы во многих школах проводился опрос среди учителей. На предмет того с какими проблемами им приходится сталкиваться в их работе. Разослали анкеты по стране и учителя прислали ответы. И самыми большими проблемами с какими им приходилось сталкиваться они назвали болтовню во время уроков и беготню на переменах. Жевание жвачки. Списывание домашних заданий. И тому подобные вещи. И вот взяли чистые анкеты напечатали кучу и снова разослали по тем же школам. Сорок лет спустя. Ну вернулись они с ответами. И что же называют теперь: изнасилования, поджоги, убийства. Наркотики. Самоубийства. Так что я задумался. Потому что давно уже когда я говорю людям что мир катится в тартарары люди просто улыбаются и отвечают что я старею. Что это один из симптомов. Но чувствую у всех кто не видит разницы между изнасилованиями с убийствами и жеванием жвачки будут куда более серьезные проблемы чем у меня. Сорок лет не такой уж долгий срок. Может следующие сорок заставят кого-то из них спохватиться. Если будет еще не слишком поздно.
Год или два назад мы с Лореттой ездили на конференцию в Корпус-Кристи, штат Техас, и рядом со мной сидела та женщина, супруга какой-то там шишки. И она все повторяла что консерваторы мол такие да консерваторы сякие. Даже не уверен что она имела в виду. Люди с которыми я общаюсь люди самые что ни на есть обыкновенные. Как говорится простонародье. Я сказал ей это и она странно посмотрела на меня. Решила что я их осуждаю. Но конечно в моих краях считается похвалой если назвать человека простым. Она болтала без умолку.
Наконец говорит: Не нравится мне куда катится эта страна. Я хочу чтобы моя внучка могла сделать аборт. А я в ответ: Можете мэм не волноваться о том куда катится страна. У меня на этот счет нет особых сомнений но ваша внучка сможет сделать аборт. Я хочу сказать что она не только сможет сделать аборт но еще и усыпить вас. Ну тут она и замолкла.
Чигур хромая одолел семнадцать пролетов бетонной лестницы в холодном бетонном колодце выбил привычным способом цилиндр замка в стальной двери на площадке этажа ступил в коридор и закрыл за собой дверь. Сжимая двумя руками обрез постоял прислонясь к двери и прислушиваясь. Дыша не чаще чем если бы встал со стула. Поднял с полу выбитый цилиндр сунул его в карман дошел до лифта и снова остановился и прислушался. Потом разулся поставил сапоги возле двери лифта и двинулся по коридору в носках, медленно и стараясь легче ступать на раненую ногу.
Двери кабинета были распахнуты в коридор. Он остановился. Подумал что возможно человек в кабинете не замечает на стене коридора собственной тени пусть и смутной. Странная оплошность хозяина кабинета. Впрочем Чигур знал что страх перед врагом часто делает людей слепыми к другим вещам таящим в себе опасность вплоть до самого места которое их тело занимает в пространстве. Чигур тихо снял лямку с плеча и поставил баллон со сжатым воздухом на пол. Изучил положение тени человека на фоне светлого дымчатого прямоугольника окна у него за спиной. Проверил есть ли патрон в патроннике и спустил предохранитель.
Человек держал маленький пистолет у пояса. Чигур шагнул на порог и выстрелил ему в горло зарядом дроби десятого номера. Такую используют орнитологи добывая образцы птиц. Человек упал вместе со своим вращающимся креслом и лежал на полу корчась и булькая. Чигур поднял с ковра дымящуюся гильзу спрятал ее в карман и вошел в кабинет сопровождаемый бледным дымом еще струящимся из пивной банки глушителя. Обошел стол и встал глядя на упавшего. Тот лежал на спине зажав рукой горло но кровь хлестала фонтаном меж его пальцев и текла на ковер. Все его лицо было в крохотных пробоинах но правый глаз остался цел и он глядел им на Чигура пытаясь что-то сказать сквозь пузырящуюся кровь. Чигур опустился на одно колено и оперся на ружье. Спросил: