— Просто оставь меня, — наконец шепнула она. — Перейди через мост. Если меня с тобой не будет, ты ведь сможешь?
— Да, — сказал я.
— Так иди. Я подойду к полицейским, после того, как ты уйдешь. Или сделаю что-то вроде того.
Она лгала. Я не знаю, как я это понял, но был уверен.
Она пошла бы к мосту.
Говорят, храбрость заключается в том, что ты делаешь то, что должен, несмотря на свой страх. Но, мне кажется, храбрость намного более сложна. Когда мы повержены, она заставляет нас вновь подняться с земли. Совершить последнюю попытку, даже если ни желания, ни сил уже не осталось. Хотя, может быть, это простое упорство. Я не знаю. Это не имеет значения. Для меня.
Я — волшебник. Я не принадлежу этому.
Наш мир, конечно, сплошное болото. Это удовлетворяет и троллей, и вампиров и всех тех, отвратительных, потусторонних существ, что часто посещают наши кошмары (в то время как мы прижимаем к груди книги по физике и уверяем самих себя в том, что они не существуют), но я не таков.
Я вздохнул в темноте и спросил:
— Как тебя зовут?
Мгновение она молчала, прежде чем прозвучал ее неуверенный голос:
— Фейт. (faith — вера, англ.)
— Фейт, — я улыбнулся так, чтобы она почувствовала улыбку в моем голосе. — Меня зовут Гарри Дрезден.
— Привет, — прошептала она.
— Привет. Ты когда-нибудь видела что-нибудь вроде этого?
Я изогнул чашей ладонь, вызвал немного оставшейся силы, и бросил её в кольцо, засиявшее теплым, полыхающим светом. Он осветил лицо Фейт и я увидел мокрые полоски от беззвучно текущих слез на ее щеках.
Она покачала головой.
— А теперь, позволь показать тебе ещё кое-что, — я снял кольцо со своей руки и надел Фейт на большой палец, где оно болталось почти свободно. Свет погас, поскольку я перестал поддерживать его, оставив нас в темноте.
— Батарейка кончилась, — буркнула девочка. — А у меня нет денег на другую.
— Фейт, ты помнишь самый лучший день в своей жизни?
С минуту она молчала, затем промолвила бесцветным шепотом:
— Да. Рождество. Когда Гремма ещё была жива. Гремма была добра ко мне.
— Расскажи мне об этом, — сказал я убеждающе и накрыл ее руку своей.
Я почувствовал, как она пожимает плечами.
— Гремма приехала в Сочельник. Мы играли — она играла со мной. А потом мы сидели под Рождественской елкой, поджидая Санта Клауса. Она позволила мне открыть один подарок до Сочельника. Тот, который она приготовила для меня.
Фейт прерывисто вздохнула
— Это была куколка. Куколка, похожая на настоящего ребенка. Мать и отец купили для меня набор Барби, всю линию, выпущенную за тот год. Она говорили, что если бы я оставила их в первоначальных упаковках, тогда позже их можно было перепродать за большие деньги. Но Гремма слушала меня и знала, что я действительно хочу, — в ее голосе появилась легкая улыбка. — Гремма заботилась обо мне.
Я шевельнул рукой и мягкий розоватый свет полился из кольца — любящее, нежное сияние. Фейт задохнулась от неожиданности, а затем восхищенная улыбка расцвела на ее лице.
— Но как? — пролепетала она.
Я улыбнулся ей:
— Магия. Самая лучшая её разновидность — немножко света в темноте.
Она вглядывалась в меня, изучая лицо и глаза. Я уклонился, стараясь не встретиться с этим пристальным взглядом.
— Мне ведь нужно вернуться, правда? — спросила она.
Я отвел выбившуюся прядку с ее лба.
— Есть люди, которые любят тебя, Фейт. Или когда-нибудь будут. Пусть ты не видишь их рядом с собой — прямо здесь и прямо сейчас, они существуют. Но если ты позволишь тьме застить глаза, то можешь их никогда не найти. Лучше иметь с собою в пути немного света. Как думаешь, ты сможешь это запомнить?
Она кивнула мне, а кольцо освещало ее лицо.
— Всякий раз, когда тьмы станет слишком много, вспоминай хорошие времена, что у тебя были, хорошие вещи, которые у тебя есть. Это поможет, я обещаю.
Она прижалась ко мне в простом, доверчивом объятии. Я почувствовал, как мои щеки нагреваются. Блин!
— Нам нужно идти. Мы должны перейти через мост и встретить моего друга Ника.
Она сразу же заволновалась и прикусила губу.
— Но тролль…
Я подмигнул:
— Оставь его мне.
Девочка не казалась такой тяжелой, когда я нес ее назад. Я изучал мост, по мере того, как мы приближались. Возможно, если удача повернется ко мне, я успею перебежать мост безо всяких троллей.
Ага. А возможно, я однажды приду в художественный музей и стану хорошо образованным.
Мосты — специальность троллей. Какая магия или просто способность в том виновна, неизвестно, но никогда нельзя пересечь мост, не столкнувшись с троллем. Такова жизнь, я думаю.
Я поставил девочку на землю рядом с собой и шагнул на мост.
— Ну, Фейт, — сказал я. — Что бы ни случилось, ты должна перебежать этот мост. Мой друг Ник подъедет с минуты на минуту.
— А как же ты?
Я отвесил ей небрежный поклон.
— Я - волшебник. Я смогу справиться с ним.
Фейт одарила меня в высшей степени скептическим взглядом, а потом нащупала мою руку. Ее пальчики казались очень маленькими и теплыми в моей ладони и волна свирепой решимости прокатилась сквозь меня. Может случиться всякое, но навредить этому ребенку я не позволю.
Мы вышли на мост. Те немногие фонари, что ранее светили, теперь потухли. Работа Гогота, несомненно. На мосту правила ночь, а где-то под нами булькала Чикагская река, гладкая и холодная.
— Мне страшно, — прошептала Фейт.
— Он — всего лишь хулиган большого размера, — сообщил я ей. — Осади его и он отступит, — я надеялся, очень сильно надеялся, что не ошибся.
Мы продолжали идти и обошли люк в середине моста, причем я поместил себя между девочкой и входом в логово тролля.
Гогот наверняка рассчитывал на это.
Услышав крик Фейт, я повернул голову и увидел толстую, волосатую руку тролля, протянутую к нам, в то время как сам тролль огромным, жирным пауком висел на краю моста. Я зарычал и опять ударил его ногой по пальцам, отчего тролль гневно взревел. Фейт была свободна и я почти швырнул ее к дальней стороне моста.
— Беги, Фейт!
Рука тролля сбила меня с ног, а затем он выпрыгнул из-за перил моста, невероятно ловкий и гибкий для своих размеров. Горящие глаза соредоточились на убегающей Фейт и струйки склизской слюны брызнули из его рта. Он рассек топором воздух и присел, чтобы прыгнуть к ребенку.
Я вскочил на ноги и с криком бросился вперед, обхватив лапу тролля своими длинными ногами, чтобы помешать прыжку. Рыча от ярости, тролль кувырком полетел на землю. Я услышал собственное придушенное кудахтанье и ощутил, что одна из моих ног свободна.
Тролль сгреб меня за края куртки и швырнул на перила моста так, что у меня в глазах замелькали звезды.
— Волшебник, — из пасти тролля летела слюна и пена. — Сейчас ты умрешь и я разгрызу твои кости.
Я поднялся, но слишком поздно. Не убежать и не перепрыгнуть через перила.
— Гарри! — раздался крик Фейт, вспышка розового света затопила мост, отчего уродливая голова тролля резко отвернулась к дальней стороне реки. Я повернулся влево и бросился бежать — к Фейт, прочь от тролля. Посмотрев вперед, я увидел как ревущий автомобиль Ника на высокой скорости подъезжает к мосту — мой партнер видел, что происходит.
Тролль преследовал меня и, хотя я имел небольшую фору, у меня появилось подозрение, что чудовище куда легче на ногу, чем я. Раздался свист воздуха, рассекаемого топором, и я ощутил как что-то пролетело мимо моего скальпа. Я пригнулся, увернувшись вправо. Второй сильный удар прошел на более близком расстоянии. Я споткнулся и упал, а спустя один удар сердца, тролль уже стоял надо мной. Я перевернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как он поднимает свой топор и заносит над головой, и почувствовать брызги слюны на своей груди.
— Волшебник! — проревел тролль.
Вдруг раздался вопль, а потом коп, преследовавшая нас раньше, прыгнула на спину троллю и перехватила полицейской дубинкой его горло. Она профессионально крутанула дубинкой, отчего глаза тролля выпучились. Огромный топор выпал из ослабевшей хватки и, кувыркаясь, с лязгом ударился о тротуар.
Полицейская отклонилась назад, чтобы согнуть хребет тролля — но он не был человеком, с которыми она прежде имела дело. Существо повернуло голову, скорчилось и высвободилось из ее захвата, а затем распахнуло пасть в взбешенном реве. Этот рев буквально сдул форменную кепку с головы полицейской и отбросил назад ее саму с изумленно распахнутыми глазами. Взбешенный тролль хлопнул кулаком о тротуар, взломав его, и протянул другую лапу, чтобы сокрушить череп женщины.
— Эй, урод! — выкрикнул я.
Тролль обернулся и успел увидеть, как я, хрюкнув, обрушил на него его же здоровенный топор.
Грязная, гниющая плоть ниже ребер взорвалась с громким, воющим звуком. Гогот запрокинул голову и пронзительно завопил. Я отступил, зная, что последует дальше.
— Эй, урод! — выкрикнул я.
Тролль обернулся и успел увидеть, как я, хрюкнув, обрушил на него его же здоровенный топор.
Грязная, гниющая плоть ниже ребер взорвалась с громким, воющим звуком. Гогот запрокинул голову и пронзительно завопил. Я отступил, зная, что последует дальше.
Бедная полицейская, побелев от ужаса, смотрела как из зияющей раны в брюхе тролля льются сотни, тысячи крохотных, извивающихся, орущих и визжащих фигурок. Массивные мускулы чудовища опадали, словно сдуваемые баскетбольные мячи, и оседали на поверхность моста. Мириады крошечных троллей усеяли его, подобно мелкому мусору, их уродливые маленькие головки были не больше головы президента на монете. Орда мерзко корчащихся существ хлестала из Гогота бурным потоком.
Щеки тролля запали, а глаза исчезли, рот его распахнулся в беззвучном крике. Кожистый, грязный мешок, оставшийся от Гогота, после освобождения кучи мелких троллей, опустился на землю, где остался лежать отвратительным, брошенным плащом.
Коп смотрела, пытаясь собрать слова не то для молитвы, не то для проклятия, но её рот все никак не мог закрыться. Свет фар Ника сделал разворот, осветил мост и с двумя десятками тысяч протестующих криков троллевая мелюзга врассыпную бросилась прочь от света.
Несколько секунд спустя, на мосту остались только я, коп, Фейт и Ник, идущий к нам. Фейт стремглав подбежала ко мне и обхватила за талию. Ее глаза ярко сверкали от волнения.
— Это было самое отвратительное зрелище, которое я когда-либо видела. Я хочу быть волшебником, когда вырасту.
— Это… Это был… — ошеломленно лепетала полицейская. Она была низкорослой и коренастой, а потеря кепки открыла туго заплетенные, светлые волосы.
Я подмигнул Фейт и кивнул полицейской:
— Тролль. Знаю.
Я поднял кепку и встряхнул ее. Несколько троллей, вереща, выпали на землю и пустились в бегство. Коп наблюдала за этим ошарашенным взором.
— Эй, большое спасибо, офицер… — я покосился на ее значок. — Мерфи, — улыбнулся и предложил ей кепку.
Она взяла ее негнущимися пальцами.
— О, Иисус, я действительно ее потеряла, — она моргнула несколько раз, а затем внезапно нахмурилась, всматриваясь в мое лицо. — Вы. Вы обвиняетесь в похищении ребенка Асторов.
Я открыл рот, чтобы начать защищаться, но, оказалось, нужды беспокоиться не было.
— Вы шутите? — расхохоталась Фейт Астор. — Этот… клоун? Похитил меня? Да он не сумел бы отличить свою задницу от сигареты «Мальборо», — она обернулась и подмигнула мне, а затем протянула свои запястья Мерфи. — Я признаюсь, офицер. Я сбежала. Посадите меня в тюрьму и выбросьте ключ.
Надо отдать Мерфи должное, для того, кто только что противостоял монстру из-под кровати, она казалась достаточно спокойной и собранной: — она повесила свою дубинку на пояс и подошла к Фейт, осматривая ее в поисках повреждений, перед тем, как вперить в нас с Ником подозрительный пристальный взгляд.
— Ого-го, мальчик, — сказал Ник, его широкая и грузная фигура остановилась прямо за моей спиной. — Вот так-так! Ты получишь верхнюю койку, ходуля, но пользоваться после тебя мылом в душе я не стану.
Коп посмотрела на меня и Ника. Потом на девочку. Затем, более задумчиво, на груду кожи, которая была троллем Гоготом. Ее взгляд метнулся назад к нам с Ником и она произнесла:
— Не вы ли те двое, что управляют «Оборванным Ангелом», тем агенством, которое разыскивает потерявшихся детей?
— Я управляю им, — сказал Ник смиренным голосом. — Он работает на меня.
— Да, всё, как он говорит, — добавил я, чтобы не дать Нику входить одному в большую, темную комнату.
Мерфи кивнула и взглянула на девочку:
— С тобой всё хорошо, сладкая?
Фейт фыркнула и улыбнулась.
— Немного голодна и хотела бы помыться, но в остальном — я в полном порядке.
— И эти двое не похищали тебя?
Фейт закатила глаза:
— О, пожалуйста…
Мерфи кивнула и ткнула полицейской дубинкой в меня и Ника:
— Я должна сообщить об этом. Вы, двое, исчезаете прежде, чем здесь появится мой напарник, — она хитро посмотрела на Фейт. Та усмехнулась в ответ.
Мерфи повела девочку на другую сторону моста, к остальным полицейским, а мы с Ником отправились к его автомобилю. На широком, честном лице Ника было написано выражение возбужденного ликования.
— Я не могу поверить, — говорил он. — Это просто невероятно! Это был, как бишь его там, тролль?
— Его звали Гогот, — сказал я бодро. — Ещё очень и очень долго на этом мосту разве что крошкам хлеба будут угрожать тролли.
— Мне всё не верится, — проговорил Ник снова. — Я уж думал — всё, наша песенка спета, а тут… Никак не могу поверить.
Я оглянулся. Вдали, на дальнем берегу реки, маленькая девочка встала на цыпочки, прощально размахивая рукой. Мягким розовым светом лучилось ее кольцо на большом пальце. Полицейская тоже посмотрела на меня с задумчивостью во взоре, а затем улыбнулась.
Современная жизнь — одна большая трясина. И мир, в котором мы живем, может быть темным местом. Но, по крайней мере, я не должен быть в нем один.
Я обнял Ника за плечи и ухмыльнулся:
— Разве я не говорил тебе, дружище? Просто верь.