Рис. 6. График демографической динамики
Короче – народ в нашей стране вымирает, и это самый точный показатель «эффективности» капитализма в России. А если эти тренды сохранят свое действие и в дальнейшем, то это будет означать начало новой демографической рецессии в России, причем уже не в условиях глубочайшего социально-экономического и политического кризиса, как это было в начале 1990-х годов, а в условиях некоторого роста благосостояния. Но, может, все не так уж плохо в сфере труда и занятости, развития бизнеса? Ведь стоит выглянуть в окно, и взору предстанет двор, забитый иномарками, вдали виднеются строящиеся жилые дома, а на окраинах целые районы застроены коттеджами. Но стоит зайти в заводской район, как взору предстанут аварийные дома, дворы которых свободны от транспорта, а если отъехать за пределы крупного города, предстает еще худшая картина – покосившиеся избы, поля, зарастающие кустарником, и остовы заброшенных ферм, немощеные дороги. Однако в центре любого города не радуют прекрасные торговые центры и обилие различных контор и заведений, поскольку ими стали заводские корпуса и здания НИИ и КБ. А куда делось производство своих промышленных изделий, что мы теперь буквально вопием об импортозамещении, попав в зависимость от импорта буквально по всей номенклатуре ранее производимой нами продукции? Разве такое было возможно при советской власти? Нет. Но если бы процесс преобразований был действительно рыночным, как в Китае, то страна не растеряла бы своего промышленного потенциала, и заводы продолжали работать, и в торговых центрах продавалась в основном продукция отечественного производства.
Неконкурентная Россия. В преддверии нашей второй буржуазной революции – перестройки – в обществе открыто шла бурная дискуссия о построении в стране «конкурентоспособной экономики», поскольку поднявшая голову прозападная пропаганда преподносила состояние дел так, что социалистическое производство априори является по факту неконкурентоспособным. Причем – все, опуская достижения в наукоемких отраслях промышленности и то, что СССР победил в войне не только потому, что моральный дух русских людей оказался крепче, но и потому, что к концу войны он имел вооружение, превосходящее по своим техническим параметрам немецкое. А писатель и экономист Андрей Паршев, задавшись вопросом «а может ли быть конкурентоспособной наша экономика в принципе?», попытался научно доказать, что производство в России не может быть конкурентоспособным в принципе[64]. Надо признать, что если арифметически сравнивать затраты на производство продукции в разных странах, то он безусловно прав. Но при одном условии – что таможенные границы страны открыты настежь. Возьмем промышленное производство сельхозпродукции в России. Оно у нас имеет и всегда будет иметь более высокие затраты по совершенно объективным причинам, не зависящим от производительности труда, применяемой техники и технологий, – в западных и южных странах зима короче, а то ее и вовсе нет, поэтому корма не надо заготавливать, да и урожайность в 2–3 раза выше. А что либерасты сделали в первую очередь? Открыли для них рынок, мясо везут из Аргентины, Парагвая, Бразилии, где вечное лето, а в России, даже с субсидиями, это почти всегда убыточное производство. Поэтому удельный вес импорта продовольствия сейчас достиг такой величины, что остро стоит вопрос о продовольственной безопасности страны. Вот данные по молоку:
Таблица 5
С производством промышленной продукции положение еще хуже. Бездумный переход к рынку, когда разом открылись границы для потока импорта, превратившегося в селевой, разрушил до основания предприятия и целые отрасли, выпускающие аналогичную продукцию, нанес экономике страны сокрушительный удар – предприятия один за другим стали закрываться. Действительно, мог ли конкурировать наш видеомагнитофон ВМ-12, который выпускался в конце 1990-х, с таким же «Панасоником»? Да и вся радиоаппаратура? Нет, конечно. Тем не менее, если бы был выбран сценарий мягкого вхождения в рынок, то шанс выпускать радиоаппаратуру и электронику мирового класса в условиях рынка у нас был – за это время соответствующие предприятия могли бы разработать аналоги и подготовить инженерно-технический персонал. Именно по такому пути пошел крестьянский Китай, где вообще не было ни радиоэлектронной промышленности, ни кадров, а сейчас он наводнил весь мир этой продукцией. Но дерьмократы всех перекричали – это же хорошо, слабые уйдут, а сильные станут еще сильнее. Сильные и остались, вернее, пришли – шоколадные конфеты с маркой «Большевик», «Бабаевский», «Россия – щедрая душа» сейчас производит фирма «Нестле», а наша промышленность не производит не только радиоэлектронику, но и станки, тракторы, текстильную продукцию и много всего, что указано в таблице 1.
Надо понимать простую истину, что если отечественные товаропроизводители не могут конкурировать на внутреннем рынке с иностранными, то умирает соответствующее производство в стране, следом исчезает и платежеспособный спрос, поскольку источником средств к жизни для большинства граждан служит только работа на производстве.
Давайте более детально разберемся, почему не следует открывать границы для той продукции, производство которой в России связано с непропорционально большими издержками. А. Паршев приводит такие данные в своей книге: в середине 1990-х годов себестоимость производства промышленной продукции в России была выше, чем в Японии, в 2,8 раза, чем в США – в 2,7, Франции, Германии, Италии – в 2,3, Великобритании – в 2 раза. Но почему же в России так высоки затраты? Как известно, чтобы вести прибыльное производство, надо, чтобы выручка превышала затраты на производство, которые включают в себя следующие основные элементы: энергию, отопление, материалы, заработную плату, транспорт, амортизацию, налоги.
Электроэнергия. По данным за 2013 год, она у нас дешевле, чем в странах Европы, в 2–5 раз за счет того, что энергоресурсы наши собственные. Однако это преимущество уменьшается год от года в связи с беспрерывным ростом тарифов и, кроме того, и удельные затраты энергии на единицу продукции выше вследствие отсталости применяемых у нас технологий.
Отопление. Россия – северная страна, в которой не то что в Европе или Америке, полгода надо отапливать все помещения, где работают люди. И квартиры, где живут семьи работников, – тоже. А стены всех зданий должны иметь такую толщину, чтобы они не промерзали и хранили тепло, соответственно и фундаменты должны быть более мощные. То есть если построить завод у нас, то в сравнении с таким же в Америке или Китае стоимость капитальных сооружений будет в 2–4 раза выше и соответственно амортизация будет составлять больший удельный вес, чем в теплых странах.
Заработная плата. Даже на начальном этапе демократического плюрализма средняя зарплата в России по данным за 1993–1998 годы в нефтяной, электроэнергетической, металлургической промышленности была 200–300 долларов, в швейной – около 60. А в странах – производителях «товаров народного потребления» (Юго-Восточная и Южная Азия, Латинская Америка) вполне приличной считается зарплата 40 долларов в месяц. Вот к этой зарплате и тянутся инвесторы, а не к тому, чтобы внедрять в России высокие технологии и сделать ее продукцию конкурентоспособной. Но ниже у нас она и не может быть, так как не обеспечит в условиях северной страны физического выживания, просто ее не хватит на отопление, теплую одежду и питание. Поэтому ее повышение всегда проблема, которую хочешь не хочешь, а надо решать даже чересчур жадным собственникам, чтобы рабочие не разбежались.
Транспортные расходы. Как патриотично поется: «Широка страна моя родная!» Но вся правда в том, что «я другой такой страны не знаю», пересечь которую от края и до края нужно 8–10 дней. Поэтому сырье из Норильска дешевле доставить морем до Европы, чем в центр. Если уголь добывается в Кузбассе, а железная руда – под Курском, то будет ли конкурентной выплавка чугуна и стали? Россия, мало того что северная страна, она еще и сухопутная, а самый дешевый вид транспорта – морской. Именно его у нас нет, а реки текут не вдоль страны, а поперек, и с юга на север, в то время как доступ к внутренним районам Индии, Китая или Аргентины возможен даже на океанских судах довольно далеко в глубь материка, по рекам, каналам, озерам и водохранилищам. А у нас реки еще к тому же не могут эксплуатироваться круглый год – замерзают. Так что транспортные расходы в стране настолько велики, что даже по одной этой причине материалоемкое производство у нас невыгодно.
Материалы. Это такая же продукция, в производстве которой принимают все перечисленные выше элементы затрат. Любые материалы, сырье и полуфабрикаты не могут у нас стоить дешевле, чем у конкурентов с теплым климатом и низкими транспортными издержками.
Амортизация. То же самое, стоимость основных фондов по причине высокой стоимости зданий и сооружений, а также инфраструктуры в России всегда выше, чем в странах с более теплым климатом и низкими затратами на транспорт. А сейчас еще выше и потому, что свое оборудование прекратили производить, а приобретенное за валюту требует более высоких амортизационных отчислений.
Налоги. В России, пожалуй, самая сложная налоговая система – взимается 16 видов федеральных, на региональном – 5 и местном уровне 7 различных видов налогов, которые в сумме изымают около 60 % вновь созданной стоимости. А кроме этого, есть и скрытые налоги, которыми обложили россиян. Инфляционный налог – платят все, и работники, и бизнес, совершая покупки. Коррупционный налог (откаты) – во всех сделках, где чиновник может потребовать откат – дается откат. Цена отката – до 30 %. Налог на алкашей, наркоманов – их лечат на деньги работающих людей. Добавьте сюда травматизм, преступность, мелкие кражи, содержание заключенных, детей-сирот. Кредитный налог – современный бизнес невозможно вести без кредита. Но если в Европе он 1,5–3 %, то в России с декабря 2014 года 25–30 %. «Налог» на частную защиту от криминала и организованной преступности – содержание вооруженной охраны, строительство неприступных цитаделей, утыканных камерами и с бункерами внутри, плюс затраты на «крышу», неважно, ментовская она или бандитская. В конечном счете все эти налоги повышают затраты и снижают конкурентоспособность. По сравнению со всеми этими налогами, официальными и скрытыми, ордынское иго было бонусом, стимулом – размер податей тогда составлял ВСЕГО 10 %! Неясно, почему рыночные реформаторы не сохранили систему, в основе которой – взимание налога с продаж, или налога с оборота, который был главным в Советском Союзе и используется в развитых странах. Ведь это самая надежная система, которая обеспечивает почти стопроцентную собираемость, на его использовании базируется борьба с теневыми финансовыми потоками и сокращение числа посредников, расплачивающихся «налом», например, как в Англии, где взимается 28 % с каждой продажи.
Подведем итог – производство промышленной продукции в России неконкурентоспособно из-за неэффективной промышленной политики, поскольку не действуют заградительные таможенные пошлины (Тп), которые бы приводили к единому знаменателю цены импортной продукции (Ци) по отношению к отечественной (Цо) по формуле: Ци + Тп > Цо. И потому каждый буржуй, что забугорный, что наш, понимает, что если формула вот такая: Ци + Тп < Цо, то значительная часть его денег, вложенных в российскую промышленность, будет потрачена просто на борьбу с неблагоприятными условиями.
Нас давно призывали сломать преграды на пути инвестиций, ожидая, что они хлынут потоком. Сломали, обеспечили законодательно свободу перемещения капиталов, и они хлынули. Только не оттуда, а туда, потому что закон бизнеса един для всех: найди потребность и удовлетвори ее. Поэтому когда руководители страны и регионов на всех форумах буквально заклинают иностранных инвесторов – придите, вложите свои деньги, инвестиции, инновации… они куда предлагают их вложить? В воздух? Каждый доллар, появившийся в нашей стране, выгодней вкладывать не у нас, и это экономический закон. Сталин смог его преодолеть, сможем и мы – при определенных условиях. Но об этом – в третьей части книги.
Россия под протекторатом Запада. События 2014–2015 годов наиболее ярко продемонстрировали, каково истинное отношение к России на Западе. Но пришло ли к руководству страны осознание, что с дезавуированием коммунистической идеологии, как показало время, противостояние с Западом никуда не исчезло? Вроде бы да. На встрече с руководителями мировых информагентств 24 мая 2014 года на вопрос Джона Данишевски (агентство Associated Press, США) Владимир Путин ответил так: «Я хочу вам, Джон, совершенно откровенно сказать, что… если у нас созданы какие-то площадки для совместной работы, то… весь бонус России заключается в том, что ей разрешают рядом посидеть и послушать, что говорят другие». И добавил, что «это не та роль, на которую Россия может согласиться»[65]. Хорошо ответил! Но судить надо не по словам, а по делам. А дела-то как раз и показывают, что Россия по-прежнему довольствуется местом на задней скамейке ассоциированного члена западного сообщества, в силу чего принимает как ниспосланное свыше первенство интересов стран Европы и США. Страстное желание понравиться Западу, овладевшее Горбачевым и в еще большей степени – Ельциным, принимавшим решения либо после встреч с «другом Джорджем» или «другом Биллом», а то и вовсе советуясь с послом США, – это что? Шизофрения в чистом виде или заслуга западной дипломатии, внушившей синдром неполноценности и зависимости, когда эти руководители страны шли на уступки, о которых их даже не просили? Трудно сказать, но за время своего правления Ельцин, находясь под наркозом психологической и алкогольной зависимости, сформировал и соответствующую своему болезненному состоянию правящую и олигархическую элиту, которая успела вписаться в систему западных ценностей и стала явным и скрытым проводником интересов Запада. Тогда своей демонстрацией покладистости не только на словах, а главное – в мыслимых и немыслимых преференциях Западу, Россия заслужила вхождение в G8, а затем и в G20. По итогу лет это не оказалось равноправным вхождением, что и просуммировал Путин вышеприведенным высказыванием. Теперь же, после присоединения Крыма, Россию решено не звать даже «посидеть вместе и выпить чай или кофе», и очередное заседание прошло без представителей России.
Нынешняя российская «элита» (ее трудно назвать элитой без кавычек) с момента разрушения ею Советского Союза из кожи лезет вон, чтобы всячески демонстрировать дружбу и заискивать перед Западом, полагая, что за это ее «возьмут в банду» и позволят вести себя так же, как (в представлении российской элиты) Запад себя ведет по отношению к остальным странам, а с нею – на равных. Проблема для нее – в непонимании того, что такое поведение для Запада означает лишь то, что Россия (а там не делают различия, элита это или страна в целом) тем самым относит себя к примитивным образованиям, с которыми могут быть только отношения безоговорочного подчинения, но никак не равноправного партнерства. На все попытки России «пристроиться к банде» они смотрели, не понимая, о чем речь, оценивая Россию не по ее «преданности и любви», а насколько ее политика отвечает их интересам и как ее можно использовать.
Они спокойно относились к безобразиям переходного периода внутри России, к отсутствию демократии и закона – в конце концов, это было за закрытыми дверями и им не угрожало. Они радостно вывозили из России нефть, газ и мозги. Они честно полагали, что Россия сама должна заботиться о своей выгоде, и если она продает нефть и газ, и мозги ей ни к чему, – значит, так и хорошо. Но наша «элитка» – то ждала совсем другого. Она смотрела на мир, как на банду, на США – как на главаря, на «Запад» – как на собрание авторитетов. Она пыталась преданностью заслужить место рядом с главарем, а он вел себя так, будто ему эта преданность совсем не нужна, что-то все время бубнил про взаимовыгодные отношения и советовал развивать демократию «дома»! И вот в украинском конфликте высокомерная Европа сухо и нелицеприятно указала, что с Россией они не только не друзья, но и не партеры. А Путина позвали в Минск, чтобы он скрепя сердце подал руку военному преступнику Порошенко, и вынудили взять ответственность России за происходящее на Донбассе.
До всех нас должно дойти, что мы для них – враги, а потому коллективный Запад проигнорировал и празднование 9 мая в Москве, и празднества в Пекине по случаю победы над японцами и юбилея победы во Второй мировой войне – показательно, намеренно и цинично. А если отдельно взятая страна находится во враждебном окружении, то надо понимать, что ее экономика должна быть всегда в боевой готовности. А если этого нет, а есть бесконечные уступки, то это лишь усугубляет зависимость в решении внешнеполитических и экономических вопросов. Но что значит держать экономику в боевой готовности? Это значит, что экономика страны должна быть самодостаточна. Только в этом случае можно ответить на любые санкции адекватно. А если нам помогают всеми силами угробить машиностроение, производство компонентов для радиоэлектроники, фарминдустрию и многое другое под предлогом их неэффективности, то смысл здесь один – нас хотят разоружить экономически и в военном отношении. И не для того вокруг наших границ строились базы НАТО, чтобы оградить мир от иранских ракет, а для того, чтобы стравливать Россию с соседними государствами, чтобы еще больше ее ослабить. Да еще по любому случаю вводить эмбарго на поставки продукции и различного рода санкции для ближайшего окружения руководства страны.