– «Мама, я летчика люблю», так, что ли?
– Именно!
– Надо мне с ним познакомиться, детка.
– Он сейчас в Якутске. Как вернется, так сразу. Написал, что девятого марта пойдем подавать заявление.
– Ладошка, зачем так спешить?
– Я сперва не хотела и вдруг поняла, что просто жить без него не могу. Совсем не могу!
– Он что же, две ночки с тобой переспал и уже сделал предложение?
– Нет, он мне его сделал, увидев меня второй раз в жизни. Правда, он специально за мной приехал…
И я все рассказала маме. При этом испытывала такое невероятное наслаждение, что сама себе удивлялась.
– Мамочка, ну почему ты на меня с такой жалостью смотришь? Я же счастлива без ума!
– Вот именно что без ума. Ну, пройдет у вас первый угар, о чем вы будете с ним говорить? Об авиации?
– Найдем о чем говорить.
– Я так понимаю, что он ас… Не только в небе, но и в постели?
– Ох, мама…
– Это тоже важно. Но разница в возрасте… Хотя какой смысл говорить об этом, ты же не в себе, моя девочка. Только, знаешь ли, нехорошо выходить замуж, когда и года не прошло. Да и полугода… Тебя осудят.
– Да плевать! Пусть.
– Нет, Ладошка, ты не права. Какие-то правила лучше не нарушать. Впрочем, с тобой говорить бесполезно. Я лучше поговорю с Иваном Тимофеевичем.
– Мамочка, – засмеялась я, – знаешь, какая у него любимая фраза?
– И какая же?
– «Это не обсуждается!»
– И тебе это нравится?
– Ага! Еще как нравится! Это так приятно, когда мужчина умеет принимать решения и брать все на себя.
– Ну да, можно расслабиться и потом сказать – это было твое решение, а я тут ни при чем, да?
– Не знаю. Просто…
– Просто ты влюбилась как мартовская кошка, тем более на дворе март.
– Нет, мама, не влюбилась, наверное, а полюбила.
– Ну, это будет видно, моя девочка. Но, по крайней мере, у тебя совсем другие глаза.
– Я, мама, после смерти Андрея и уж тем более после сороковин жила как будто в броне…
– А генерал твой оказался еще и бронебойным? – хмыкнула мама.
– Мамуля, я тебя обожаю! Мой бронебойный генерал! Прелесть!
– Хотелось бы с ним поскорее познакомиться.
– Думаю, скоро тебе такая возможность представится. Если девятого мы подаем заявление, думаю, он сочтет необходимым попросить у тебя моей руки. У него, кстати, превосходные манеры.
– А чего у меня руки просить, если ты уже сама предоставила ему и руку, и сердце, и все остальное? Нерационально!
– Все-таки у меня самая лучшая мама на свете!
Утром я собиралась на работу, как вдруг айфон издал звук, оповещавший о приходе сообщения. Я открыла. Там была фотография. Иван в незнакомой мне куртке с меховым капюшоном держит в руках какую-то здоровенную рыбину, на лице неописуемый восторг. И подпись: «Тут такие караси! А ты моя золотая рыбка!»
– Мама, смотри!
– Караси? Разве бывают такие караси?
– Ну, вероятно, в Якутии бывают.
– А ты знала, что он рыбак?
– Нет.
– Слушай, а он вообще… пьет?
– Ну, пьет как нормальный мужик. Но на алкаша не похож. И даже на пьяницу.
– Ты почему не ответила на послание, золотая рыбка?
– Сейчас! – Я обняла маму и сделала селфи. Отправила фото Ивану со словами: «Мы недоумеваем: разве бывают такие караси?»
– Ты зачем это?
– Пусть знает, как выглядит его теща.
Тут же пришел ответ: «Евгения Петровна, я люблю Вашу дочь! Будьте к нам снисходительны. А караси, как выяснилось, такие бывают!»
– Смотри, мама!
– Да… А знаешь, он мне нравится. Он обаятельный, улыбка чудесная… Дай вам Бог счастья…
Она обняла и поцеловала меня. Я так поняла, что получила материнское благословение.
Выйдя на улицу, я написала ему: «Когда тебя ждать? А то мне уж замуж невтерпеж!»
И тут он позвонил, впервые за все дни.
– Девчуха моя, прости, что не звонил раньше, но только сейчас смог остаться один в нормальное время. Я так дико по тебе скучаю!
– Ванечка, ты эту рыбину из-подо льда выловил?
– Да, но…
– Смотри, не простудись, там же кошмарный холод!
– Не волнуйся! Тут по-другому ловят.
– А ты вообще рыбак?
– Да нет. Но иногда люблю… Только не с удочкой. Мне метод – на одном конце червяк, на другом дурак, как-то неинтересен. Боже мой, о чем мы говорим! Деточка моя… Я прилечу седьмого ночью, если будет погода. Но прогнозы не очень утешительные. Могу и задержаться. Если все-таки задержусь, значит, пойдем в ЗАГС не девятого, а десятого. А почему ты вдруг передумала?
– Потому что поняла – не могу без тебя жить. Совершенно не могу. Ты вон рыбу ловишь… А мне что делать?
– А ты пройдись по магазинам, купи новое платьице… Ой, я второпях не спросил, может, тебе деньги нужны?
– Нет, Ванечка, деньги у меня есть. А мысль хорошая насчет нового платьица. Здравая.
– Скажи, а твоя мама… Что она сказала про нас? Не говорила, что я для тебя староват?
– Ну, сначала говорила, но потом сказала, что ты ей нравишься, это после твоей просьбы о снисхождении. Ох, генерал, я уверена, вы с ней найдете общий язык.
– Ну и чудно! Все, девчуха, меня уже ждут! Будет возможность, позвоню, а нет, не сердись.
И он отключился.
У меня в животе порхали бабочки и расцветали незабудки! В таком состоянии я спустилась в метро и вошла в вагон. Народу было не очень много, и мне даже удалось сесть. И вдруг я ощутила на себе взгляд. Подняла глаза, и мне стало нехорошо. Напротив меня сидела Мария Афанасьевна, моя бывшая свекровь. Она смотрела на меня с ненавистью! И вдруг вскочила и шагнула ко мне. Я автоматически вскочила тоже, уступая ей место. Она села.
– Ну, здравствуй! Ты, я вижу, цветешь! И как совести хватает! Бесстыжая ты!
Я боялась, что она устроит публичный скандал.
– Мария Афанасьевна!
– Да я-то помню, как меня зовут, а вот ты, шлюха, забыла, кто ты есть. Веселая вдова!
– Мария Афанасьевна! – Я пристально посмотрела ей в глаза. – Если вам нужно со мной поговорить, извольте. Я сегодня после работы заеду к вам, и мы поговорим с глазу на глаз!
В этот момент поезд подошел к станции, и я выскочила из вагона. Дождалась следующего поезда, мне оставалась еще одна остановка. Во что бы то ни стало после работы заеду к ней и выясню отношения. Скажу ей открытым текстом все, что наболело. И пусть знает, что я… Да, черт возьми! Я веселая и ужасно счастливая вдова очень неверного мужа. Да, это правильно. Так поступают настоящие индейцы!
Едва я в боевом настроении вышла из метро, опять зазвонил телефон. Егор! Господи, я просто забыла о его существовании!
– Ладочка, я вернулся! Очень скучал! Пришлось задержаться… Устал страшно. А как ты?
– Я? Бурно!
– Да? Как интересно! Может, вечерком повидаемся?
– Я бы с радостью, но обещала вечером зайти к Марии Афанасьевне.
– Да? А может, я туда за тобой заеду? Она ко мне хорошо относится.
– Она ко мне плохо относится. Поэтому не стоит.
– Что-то случилось? Вы повздорили?
– Ну да.
– Слушай, а если в обеденный перерыв? Часа полтора сможешь выбрать? Я привез тебе подарок из Китая.
– С добрым утром, тетя Хая, вам посылка из Шанхая!
– Ладка, я тебя обожаю! Ну так что?
– Давай! Сможешь подъехать к двум? У нас там рядышком есть недурное заведение.
– А у вас там стоять можно?
– Позвони за десять минут. Я выскочу. А у кафе есть парковка.
– Договорились! До встречи!
Я обрадовалась, разговор с Егором перебил неприятное послевкусие от встречи с бывшей свекровью.
В вестибюле я столкнулась с Лидой. Она обрадовалась.
– Привет! Выглядишь просто супер! И, похоже, у тебя уже кто-то завелся? А?
– Ну… – смутилась она, – еще нет, но… может быть! И все благодаря вам!
– Знаешь, давай на «ты»! Мы же скоро будем одной семьей.
– А папа, он вам… то есть тебе, звонит?
– Сегодня первый раз позвонил. Говорит, возможности не было. А так только сообщения присылал. Вот, взгляни, как он там развлекается! – Я показала ей фотографию с рыбиной.
– Здорово! Как я за него рада! Он вообще-то суровый чел, хотя и добрый. А тут улыбка во весь рот! Надо же… Ой, мне пора, Ладочка!
– Анютка в порядке?
– Да! Она в саду.
И вдруг я подумала: я сапожник без сапог. Надо мне тоже поехать к Элеоноре, моей школьной подружке, потрясающему стилисту и парикмахеру, к которой я не раз уже отправляла своих подопечных и результат всегда был стопроцентным. Надо бы и мне перед встречей с моим бронебойным генералом навести немыслимую красоту, но так, чтобы он ничего не понял, просто увидел бы и ахнул. Ничего радикального, просто новая стрижка. А вдруг Ванечке новая стрижка не понравится? Да ерунда! Он ничего не поймет. Сказано – сделано! Я позвонила Эльке.
– Привет, подруга!
– Ох, Лада, спасибо тебе!
– За что?
– За цепную реакцию!
– За что?
– За цепную реакцию!
Я решила, что ослышалась.
– За что?
– Ну, ты ко мне всяких мымр присылаешь, я из них делаю конфетки, и все их окружение тоже жаждет ко мне попасть. Я, кстати, одна уже не справляюсь. Пришлось взять еще девочку. А у тебя что? Еще для меня мымра?
– Ну, в известном смысле. Сама хочу отдаться в твои умелые руки.
– Есть повод?
– Да нет… просто…
Мне не хотелось пока всем рассказывать про моего генерала. А еще я позвонила Сергею, Ксюхиному мужу. Считала себя обязанной что-то предпринять.
– Сережа, можешь сейчас говорить?
– Привет, Ладочка! Да, если быстро.
– Сережа, надо встретиться. С глазу на глаз. Хорошо бы завтра. Поговорить надо.
– О чем это?
– Ну, о Пашке… о Ксюхе.
Он молчал. Похоже, ему этот разговор был неприятен.
– Ладочка, знаешь… Я лучше сам попробую со всем разобраться. – В голосе прозвучало раздражение.
– Дело твое! Извини.
Странно. Он вообще-то прекрасно ко мне относится. Но, видимо, там и вправду завелась какая-то дама… И что я с этим поделаю? Они с Ксюхой живут уже более четверти века. Седина в бороду… Господи, какое счастье, что Ваня мой не женат и я не разрушу ничью семью. Надо просто попробовать поговорить с Ксюхой. Ссора с ней отравляла мне жизнь. Но сейчас пора заняться работой.
Без десяти два позвонил Егор. Я накинула пальто и вышла из здания. Егор стоял возле машины. Высокий, красивый, радостно улыбающийся.
– Привет, Лада!
– Привет!
Едва мы сели за столик, как Егор протянул мне красивый пакет.
– Вот, держи, тетя Хая!
– А что это?
– Это очень красивая вещь, выбирал долго-долго!
Я сунула руку в пакет, там была какая-то тряпочка, прикрытая шелковой тонкой бумагой. Я в нетерпении сорвала бумагу и увидела невероятной красоты шелк. Пестрый, в цветах.
– Как красиво!
– Да ты достань, это что-то вроде кимоно.
– Ой, и вправду. А я думала, просто ткань! Ох, какая расцветка…
– В Шанхае есть магазинчик, где продает свои изделия один художник. В фасонах он придерживается традиций, а вот ткани у него с современным рисунком, там нет драконов и всей этой рыночной пошлятины. И ткань не атласная… Нравится?
– Не то слово! Спасибо тебе огромное, Егор!
– На здоровье! Подразумевается, что это домашнее платье, но, мне кажется, его можно и на люди надевать.
Я сразу представила себе, как надену эту красоту на голое тело… для моего генерала.
– Ладка, а ты потрясающе выглядишь! Что-то случилось за это время?
– Да. Случилось! – расплылась я в идиотской улыбке.
– И что же? – как-то сухо и настороженно спросил Егор.
– Я влюбилась! И выхожу замуж!
– Да? Поздравляю. И кто же этот счастливец? Вот не думал… Как там у Вильяма нашего Шекспира? Нет месяца, и целы башмаки?
– Представь себе!
А ведь именно этой цитаты я ждала, когда впервые подумала о реакции ближайшего окружения.
– А знаешь, у Вильяма нашего Шекспира ни слова не говорится об экзотических красотках у Гамлетова папаши, которые в соцсетях трындят о своей неземной любви с моим покойным мужем.
– Права! – хлопнул он в ладоши. – Кругом права. Прости! Я привык к стереотипам. И кто же все-таки этот счастливец?
– Сбитый летчик.
– Это как?
– Ты что себе представил, если говорить о стереотипах? Какого-нибудь спившегося художника-неудачника? Да?
– Ну, я еще не успел даже оформить мысль…
– Егор, стереотипы – губительная штука иной раз.
– Так кто же все-таки он?
– Он и вправду был летчиком-испытателем, но уже два года не летает, носит звание генерал-майора и «Героя России».
– Позволь, но почему же он сбитый, твой бывший летчик?
– Потому что я сразила его наповал! Сбила с ног и с толку!
– Господи, Ладка, что с тобой? Ты сроду таких вещей не говорила.
– Понимаю! Просто я все время как пьяная от любви, Егорушка! У меня крыша едет!
– Да не едет, а уж съехала и ее унесло ураганом…
– Ага!
– Ну ни фига себе!
– Хочешь, покажу его?
– Покажи!
Я показала ему фотографию с рыбиной.
– Красивый мужик, только старый, сколько ему? Полтинник есть?
– Нет. Ему сорок семь почти.
– Ладка, а ты чего с таким вызовом? Я ж тебе не враг. Я, если хочешь знать, рад видеть тебя такой счастливой. От нашей последней встречи у меня осталось ощущение, будто ты внутренне застыла, а сейчас вся светишься. Тебя из-за этого Мария Афанасьевна гнобит?
– Ну, она меня не гнобит, просто увидела случайно в метро и наехала…
– Так зачем же ты к ней идешь?
– Расставить все точки.
– Как настоящий индеец? – улыбнулся он. Улыбка была грустная.
А я вдруг подумала: я от любви стала такая нечуткая… Он же явно ко мне неравнодушен, Егор, а я с восторгом сообщаю ему о своей любви. Нехорошо, даже жестоко. Но что сделано, то сделано.
– Да, а что риелтор? – счел за благо сменить тему Егор.
– Да пока ничего подходящего не находится. Но она старается, не придерешься, и вообще славная тетка.
Больше к разговору о моем генерале мы не возвращались. Егор рассказывал о своих путешествиях по Китаю.
Уже в машине он спросил:
– На свадьбу пригласишь?
– Никаких свадеб!
– Ну, а с мужем познакомишь?
– Обязательно!
Егор был убит. Как же так? Как быстро это все… Но до чего ж хороша, зараза! Она и раньше была прелестна, а сейчас это сияние, невыносимый блеск глаз… Но мне почему-то не верится, что это будет долгий брак. Они люди из разных песочниц, Лада и генерал. Наиграется она в эту игрушку, да и бросит его. Скучно ей будет в генеральшах. А другие генеральши будут ей завидовать и всячески портить жизнь… Знаю, навидался я таких дам… Или это очередной стереотип? Надо будет постараться сдружиться с генералом. Во-первых, надо, чтобы она привыкла к моему присутствию, полагалась на меня… Черт, что за мерзкая чушь? Что ж мне, втираться в доверие к незнакомому человеку, чтобы при первом удобном случае перехватить у него жену? Куда ты скатываешься, Егор? Стыд и срам. Надо просто постараться как можно скорее выкинуть Ладу из головы и из сердца. Не желаю я быть на вторых ролях! Но легко сказать – выкинуть из сердца… Да и звучит как-то пошло, в духе дешевой мелодрамы девятнадцатого века. Тьфу! Надо просто уехать в Китай на полгода, раскрутить на полную катушку свое дело, а там, глядишь, и встретить другую девушку. А этот генерал, видно, тот еще жеребец, вон как она светится. Небось, только и думает, как бы поскорее залечь с ним в койку. И мой халатик наденет, чтобы генерал поскорее снял его с нее… Тьфу!
Я позвонила в дверь.
– Кто? – раздался голос свекрови.
– Лада.
Дверь распахнулась.
Недобрый взгляд исподлобья.
– Явилась все-таки? Ну, заходи. Туфли сними. Ступай на кухню!
Это надо пережить, сказала я себе и молча пошла на кухню.
– Чай-кофе будешь?
– А можно стаканчик вашего гриба?
– Можно. Вот, пей!
– Спасибо! Вкусно!
– А вот Андрейка терпеть не мог… Ну, говори!
– Что говорить?
– Как живешь, веселая вдова? С чего веселишься-то? Я вон на могиле третьего дня была. Ты там давненько не появлялась. А с квартиры чего съехала? Чтоб я часом не приметила, как ты мужиков водишь?
– Мария Афанасьевна, позвольте, я кое-что вам объясню.
– Ну, попробуй, а я послушаю.
– Мне казалось, что мы с Андреем хорошая пара, что у нас гармоничный брак.
– Да уж, гармоничный, без детишек-то!
– Я никогда не скрывала, что не смогу иметь детей. А Андрей их и не хотел. Никогда.
– Значит, оба вы были уроды.
– Допустим. Но я не о том. Когда Андрей разбился… Не знаю, как я жива осталась. Горе меня буквально сглодало. Но в день сороковин… кое-что выяснилось.
– И что ж такое выяснилось?
– Туда заявилась одна девица с его работы, некая Даша. Знаете такую?
– Нет.
– И я совершенно случайно услышала, как другая коллега Андрея выговаривала этой… Она… Короче, она спросила, как Даша посмела явиться в мой дом, а та ответила, что ей интересно… И сказала, что у них с Андреем была любовь, что они собирались покупать квартиру и вообще… А через несколько дней выложила в Интернет фотографии с Андреем и рассказ об их неземной любви.
– Ты… ты правду говоришь?
– О да! А еще она тогда сказала… на лестнице… «Пестик нашел свою тычинку».
Мария Афанасьевна перекрестилась.
– И что ты сделала?
– Выгнала ее к чертям собачьим.
Она сидела молча. И была очень бледна.
– Лада, пожалуйста, достань мои сигареты.
Мария Афанасьевна не курила, а покуривала. И сама от себя прятала сигареты на верхнюю полку кухонного шкафа. Чтобы нельзя было достать, не взгромоздившись на стул.
– Мария Афанасьевна, не надо!
– Пожалуйста, достань.