– Собери народ, чтобы мне по три раза не повторять, – сказал он.
Через пять минут вся команда собралась около него. Народу было немного, всего человек пятнадцать, ведь основная часть команды траулера, то есть те, кто должен был заниматься ловлей рыбы, еще не была набрана. К тому моменту, как все собрались, Туманов как раз успел полностью прийти в себя после недолгого сна и приготовить деньги.
– Короче, люди, – сказал он, – сейчас «Алазань» нужно будет затопить... Ну, про это капитан вам уже сказал. Зачем мне это надо – не ваше дело, да, я думаю, никому это особенно и не интересно, потому что деньги я вам все равно плачу. Притом все то время, пока «Алазань» будет здесь, вы будете получать вдвое больше, чем во время работы на корабле. Вот деньги, – Туманов достал две толстые пачки баксов и протянул их капитану. – Я даю капитану на всю команду, он с вами рассчитается, как только на берег сойдете.
Туманов подождал, пока затих недоуменный, но одобрительный гул, и продолжил:
– Но имейте в виду – вы ничего не видели, ничего на знаете. Если кто стуканет, на дне морском достану! И вообще вам лучше исчезнуть из Магадана. Езжайте на материк на пару месяцев. А там видно будет.
– А как мы объясним потом наше исчезновение? – спросил капитан.
Туманов ненадолго задумался.
– Запиши в судовом журнале, что сломались в нейтральных водах, прямо в море и ремонтировались.
Капитан кивнул.
– Ну что, всем все ясно? – спросил Туманов. Команда молчала, и, не дождавшись вопросов, судовладелец договорил:
– Тогда заканчивайте все поскорее и отваливаем.
Моряки быстро разошлись в разные стороны, а Туманов подошел к борту и осмотрелся. Да, Антон молодец, хорошее место выбрал. Корабельное кладбище еще только начиналось, но полузатопленных судов вокруг было уже достаточно, чтобы одно лишнее не бросалось в глаза.
Тут Туманов почувствовал, что палуба под ним слегка качнулась. Он оглянулся и, увидев капитана, встревоженно спросил:
– Антон, вы что, эти... как их... кингстоны открыли уже, что ли? А не рано? Мы вместе с «Алазанью» так не потонем?
– Не беспокойтесь, Валерий Игоревич, – успокоил его капитан. – Такой корабль, как «Алазань», за пять минут не потонет, у нас еще больше часа есть, десять раз отвалить успеем.
Капитан оказался совершенно прав. Когда через двадцать минут моторная шлюпка с Тумановым и командой отвалила от «Алазани», супертраулер еще не погрузился в воду и наполовину. Туманов посмотрел на неровное пятно краски, находившееся на месте, где раньше красовалось название корабля, и ему стало немного грустно.
– Ничего, это же не насовсем, – тихо сказал он себе под нос.
Впрочем, даже если бы и насовсем, Туманова это вряд ли остановило бы. Он принадлежал к той породе людей, которые ради выгоды не то что пустой, но и со всей командой корабль потопят и не поморщатся.
Они так и не увидели, как затонула «Алазань». Прежде чем траулер окончательно скрылся под водой, шлюпка успела отойти от него достаточно далеко и уже быстро шла вдоль берега в сторону Магадана. От качки Туманов снова задремал и проснулся, только когда на траверзе показался пригород. Шлюпка уже сбросила скорость и медленно двигалась в сторону Ногайской бухты. Туманов заранее предупредил капитана, чтобы он был поосторожнее, случайные свидетели их возвращения ему не нужны.
Заметив, что Туманов проснулся, капитан негромко спросил:
– Валерий Игоревич, а когда мы понадобимся, как вы команду соберете? – Только капитан на правах старого знакомого и мог задать такой вопрос.
Ответ на этот вопрос у Туманова был готов заранее, и он не задумываясь ответил:
– Секретарю моему звони, на офис в НИИ рыболовства. Вся связь через него.
Капитан согласно кивнул и хотел было уже отойти, но Туманов жестом удержал его. Судя по всему, в голове у судовладельца родилась какая-то идея. Он еще немного подумал, а потом спросил:
– Послушай, Антон... Ты говорил, у тебя загородный домик есть где-то на берегу залива. Там сейчас как, никто не живет? – Голос Туманова изменился, теперь он говорил не как владелец судна с его капитаном, а просто как со старым знакомым.
– Никто, – ответил капитан. – А что?
– Ключи оставишь? Мне бы там пожить малость... Ты не против?
– Не вопрос, – кивнул капитан. – Сейчас ключи дам.
Он вытащил из кармана здоровенную связку ключей, отделил от нее три и протянул Туманову.
– Этот от ворот, этот от гаража, а этот от входной двери. Пользуйтесь сколько угодно.
– А как туда добраться? – спросил Туманов, принимая ключи и пряча их в карман.
– Очень просто. Нужно по трассе, которая вдоль моря идет, ехать на восток от Магадана. Ну, восточная дорога, знаете ведь?
– Конечно, – кивнул Туманов. – А дальше?
– А дальше там будет ответвление, которое как раз к морю ведет, между семьдесят пятым и семьдесят шестым километром, оно никак не обозначено, но не ошибешься, там другого нет. Вот по этому ответвлению поедете и как раз в мой домик упретесь. Запомнили?
– Чего ж тут не запомнить, – кивнул Туманов. – Спасибо, Антон. Ты только никому об этом не рассказывай.
– Не вопрос! – ответил капитан «Алазани». – Да и зачем?
– Ты как деньги потратишь? – спросил Туманов, резко меняя тему разговора. – На материк свалишь? – В вопросе Туманова был подтекст. Он был бы очень рад, если бы капитан и правда отвалил подальше от Магадана, куда-нибудь, где все их местные проблемы никого не волнуют. Однако ответ капитана его разочаровал.
– Зачем? Неужели в Магадане баб мало? – хмыкнул он и подмигнул Туманову.
Глава 27
Трущобы во всех городах выглядят примерно одинаково. Конечно, есть небольшие различия в зависимости от географии, но в целом картина везде одна и та же – обшарпанные двух-трехэтажные дома, грязные улицы и дворы, многочисленные шинки с дешевой выпивкой, плохо одетые люди с мутными глазами и расхлябанной походкой. Почти нет машин, крупных магазинов и прочих признаков цивилизации. Представители органов правопорядка заходить в такие места как правило очень не любят, это попросту опасно, особенно в темное время суток. Даже патрули ППС обычно здесь ходят только по двум-трем самым широким улицам, и не по двое, а по трое, усиленным вариантом.
Да и это не всегда помогает. В магаданском «Шанхае», например, с недавнего времени патрули получили негласное распоряжение ходить только по самой середине улиц, ни в коем случае не заходя на тротуары. Этот приказ начальник райотдела, который отвечал за «Шанхай», отдал после того, как за месяц три сотрудника ППС попали в больницы с травмами разной степени тяжести. Обитатели трущоб выражали свое отношение к милиции, швыряя из окон верхних этажей разные тяжелые вещи. В одного из тех троих попали утюгом и сломали ключицу. Бросавшего, разумеется, не нашли. Когда в дом нагрянули менты, там все мирно спали и ни о каком утюге слыхом не слыхивали. Молчание Колымы можно было растолковать только однозначно. И именно так его понял смотрящий. Губы его искривила презрительная ухмылка, и он, обращаясь к Колыме, протянул с издевательским сочувствием:
Переулок Жабина располагался в самом центре «Шанхая». Это был именно переулок, маленький, кривой и узкий, в нем располагалось всего десятка два домов, по большей части двухэтажных бревенчатых бараков, бывших казарм конвойных войск МВД, переделанных потом под жилые дома с коммунальными квартирами. Дом семнадцать был как раз одним из таких бараков: потемневшие от времени бревна, крытая шифером крыша, окна через равные промежутки, никаких балконов и прочих архитектурных излишеств. Двор был здорово загажен, прямо под окнами красовалась здоровенная куча мусора, окружавшая два переполненных бака. Вывозящая мусор машина последний раз показывалась здесь недели три назад, и когда появится в следующий раз, было неизвестно. Городским властям было мало дела до обитателей трущоб.
Впрочем, сейчас жителей дома эта проблема особенно не волновала. Наступала зима, и мусор постоянно присыпало снегом – и не видно, и не воняет. А про то, что будет, когда снег стает, никто не задумывался. Жившие здесь люди вообще не имели привычки заглядывать в будущее больше, чем на неделю. За мусоркой виднелось несколько чахлых деревьев. Окружавшая их ограда была наполовину разобрана. Железные прутья, из которых ее когда-то сделали, очень хорошо подходили для выяснений отношений среди тех, у кого не было средств на более серьезное оружие.
Сейчас двор был почти пуст – ни старух, ни детей, только у крайнего подъезда стояли два мужика в потрепанных бушлатах и о чем-то разговаривали. Со стороны улицы раздался шум мотора, и через несколько секунд, обогнув кучу мусора, во двор въехала неприметная белая «Тойота». Вообще-то в «Шанхае» даже такие машины были редкостью, но здесь эта тачка особого внимания не привлекла. Местные жители знали, кто живет в четвертой квартире их дома, и привыкли к частым визитам крутых парней, которым требовалось срочно поправить здоровье, пошатнувшееся в результате распространенной в последнее время на территории нашей страны болезни – передозировки свинца в организме. Стоявшие у подъезда мужики, едва завидев машину, тут же куда-то ретировались. Они знали, что некоторых вещей лучше не видеть, а то потом можно стать нежелательным свидетелем и очень об этом пожалеть. Здесь уже бывали такие случаи.
«Тойота» остановилась напротив первого подъезда. Сидевший на переднем сиденье Коля Колыма распахнул дверцу, выскочил из машины, обежал ее и раскрыл вторую переднюю дверцу, с той стороны, где лежал раненый смотрящий.
– Сашка, что сидишь? Помогай! – бросил Колыма брату, явно не спешившему к нему на помощь.
– Колян, лучше тебе одному его дотащить. А я рыжье покараулю, здесь ведь знаешь какой народ, тачку только так увести могут.
Колыма не мог не признать справедливости слов брата, но интонация, с которой Филин их произнес, ему почему-то не понравилось. Что-то с братом было не так. Или ему кажется?
– Ладно, – кивнул он. – Только помоги хоть из машины пахана вытащить.
– Колыма, ты, что ли? – раздался в этот момент из машины слабый голос.
– Батя?! – Колыма нагнулся к смотрящему. Тот пришел в себя. Глаза были открыты, а губы шевелились. Пахан явно хотел сказать что-то еще, но ему не хватало сил.
– Батя, ничего не говори, тебе сейчас нельзя! – решительно сказал Колыма. Он понимал, о чем хочет спросить его смотрящий, и решил, что нужно в нескольких словах объяснить ситуацию. Он заговорил короткими рублеными предложениями:
– Всех наших там, у моря, перебили. Я в тачку того хрена влез, его выкинул и рванул оттуда вместе с тобой. По дороге брата встретил, тебя в его тачку перетащили. Сейчас мы в Магадане, на Жабина, только что приехали. Теперь я тебя до лепилы дотащу, а потом начнем тех отморозков, что на нас наехали, искать и хвост им в мясорубку засовывать.
Смотрящий опустил веки. На большее у него, судя по всему, просто не было сил. Но Колыма и этому был рад. Раз пришел в себя и слышит, что ему говорят, значит, жить будет. Колыма повернулся к подошедшему Филину и скомандовал:
– Давай, Сашка. Так же, как в прошлый раз вытаскивали.
Филин кивнул, и они вдвоем осторожно вытащили смотрящего из машины. Колыма бережно подхватил его – одной рукой под колени, а второй – под мышки. Батя не издал ни единого звука, только зубами скрипнул, когда Колыма его подхватывал.
Старику явно было очень больно, но он держался.
– М-да. А я ведь и правда бывал тут когда-то. До отсидки. И не только в тот раз с тобой, – неожиданно сказал Филин. – Кентуха тут мой живет. Автовор.
– Я его знаю? – спросил Колыма со все возрастающим подозрением. К чему это Филин об этом заговорил? Надо бы выяснить... Но это позже. Сейчас не было времени расспрашивать брата подробно, нужно было скорее нести пахана к лепиле.
– Нет, – помотал головой Филин. И с каким-то странным напряжением в голосе добавил: – Ладно, я тачку пока на соседнюю улицу загоню. Во-он в тот дворик, где гастроном, – он кивнул в сторону находившегося на другой стороне улицы магазина.
Колыма молча кивнул и двинулся к подъезду, стараясь идти медленно и ровно, чтобы не трясти раненого старика. За спиной у него заурчал мотор, и прошуршали по снегу шины «Тойоты».
Филин отъехал.
«Как же я его по лестнице потащу? – подумал Колыма, поднося смотрящего к подъезду. – Ведь у меня...» – Однако додумать эту мысль до конца он не успел.
Тишину трущоб разрезал громкий вой сирен. Он доносился со всех сторон и стремительно приближался. Колыма рефлекторно бросился в сторону, но не успел он сделать и нескольких шагов, как дорогу ему перекрыла ментовская машина в полной боевой раскраске, ворвавшаяся во двор слева. Колыма развернулся, но с другой стороны уже оказалась такая же машина. Она успела затормозить, и из нее повалили здоровенные парни в камуфляжах и с автоматами.
На руках у Коли Колымы был раненый, и он не мог двигаться быстро. Да если бы даже и смог, вряд ли это ему бы помогло. Как раз в это время переулок Жабина и вся прилегающая территория грамотно блокировались СОБРом, которому было не привыкать проводить подобные операции и иметь дело с блатными. Хотя, не будь у него на руках Бати, шанс у Колымы все же был бы. «Шанхай» есть «Шанхай», и он знал его получше ментов. Но бросить пахана Колыма не мог, такая мысль просто не пришла блатному в голову, и поэтому шансов у него не было. Он не мог даже попытаться защищаться – обе руки у него были заняты.
Первый подлетевший к нему собровец сделал резкую подсечку и свалил Колыму на землю. При падении блатной здорово ударился локтем о какой-то камень, потому что старался уберечь от травм беспомощного пахана. Второй собровец тут же рванул его за плечи, оторвал от смотрящего, завел руки за спину, зафиксировал их наручниками и, схватив за шиворот, ткнул лицом в землю.
– Лежать и не рыпаться! – рявкнул он прямо в ухо Колыме, упирая ему в висок ствол автомата.
– Ах вы суки позорные, – прошипел Колыма, видя, что другой собровец, подлетевший сзади, заламывает руки за спину Бате. – Он же раненый, уроды, что вы делаете!
– Молчать!
Колыма тут же получил сильный пинок под дых и несколько секунд не мог не то что говорить, а даже вдохнуть.
– Добейте, гады... – прохрипел Батя, когда его тоже ткнули лицом в снег. – Добейте...
– Молчать!
– Слышь, да это ж Сестринский! Смотрящий! – донесся до ушей Колымы шепот кого-то из ментов.
Он мгновенно понял, что нужно использовать этот шанс. Вряд ли собровцы захотят получить здесь труп такого уважаемого в городе человека и фиксировать это в документах. Ведь смерть смотрящего потом могут списать на ментовское гнулово при задержании. Прокуратуры и прочих официальных инстанций они, конечно, не особенно испугаются, но вот магаданская братва за такое может и отомстить, и они это должны понимать.
– Он ранен! Помогите ему, уроды вы долбаные! Он же умрет сейчас! – рявкнул Колыма, прекрасно понимая, что нарывается на очередной пинок. При задержании опера не позволяют говорить вообще ничего. Но даже когда носок берца врезался ему в солнечное сплетение, и на этот раз значительно сильнее, он не пожалел о сказанном. Замолчать-то они его заставили, но сказанное все равно услышали. Сейчас найдется среди них кто-нибудь поумнее, проверит...
Так и получилось. Командир СОБРа, майор Саяпин, услышав слова Колымы, нагнулся к смотрящему и тут же увидел рану на груди.
– Сержант, аптечку сюда, быстро! – резко скомандовал он.
Один из камуфляжников метнулся к ментовской машине и через несколько секунд вернулся с аптечкой. Колыма облегченно вздохнул. Теперь хоть за жизнь смотрящего можно не волноваться. Оказывать первую помощь при ножевых ранениях собровцев наверняка учат. А все остальное... Их нужно ведь еще уличить в чем-то незаконном, прежде чем посадить!
Сержант СОБРа раскрыл аптечку и склонился над смотрящим, а командир отряда раскрыл рот, чтобы отдать своим людям какую-то команду, но промолчал. Как раз в этот момент он увидел въезжающую во двор дома машину с прокурорскими номерами.
«Вот и хорошо, пусть теперь дальше этот рулит», – подумал Саяпин.
Из остановившейся машины вышел высокий мужчина в длинном черном пальто и быстрым шагом подошел к лежащим на земле блатным. Саяпин знал этого человека – это был Нестеров, один из доверенных людей прокурора. Тот самый, о котором Свердлов предупреждал его по телефону. Какой-то сержант дернулся было остановить прокурорского посланника, но, подчиняясь жесту командира, тут же вернулся на свое место.
– Все в порядке? Взяли? – спросил Нестеров.
Саяпин не ответил. Зачем слова тратить, когда и так все видно? Кроме того, прежде чем разговаривать с Нестеровым, нужно бы отойти в сторону, подальше от лишних свидетелей. Ему совершенно не светило, чтобы потом его начальство узнало о том, что он выполняет какие-то неофициальные просьбы прокуратуры.
– Поставить оцепление! – скомандовал Саяпин своим людям. – Никого сюда не подпускать! Этих, – он кивнул на блатных, – обыскать.
После этого он сделал Нестерову приглашающий жест и отошел на несколько шагов в сторону. Прокурорский посланник последовал за ним.
– Ну? Что дальше? – спросил Саяпин. – Мы свое дело сделали, теперь ваша очередь.
– Мне нужно еще одного человека дождаться, прежде чем браться за дело, – ответил Нестеров. – А пока их так надо подержать.
– Как скажете, – пожал плечами Саяпин.
«Интересно, кого это он еще ждет? – подумал про себя Саяпин, глядя на Нестерова. – Его ведь сюда сам Свердлов послал. Или Свердлову нужно с кем-то посоветоваться? Хм, интересно, с кем же это у нашего областного прокурора дела? Да еще такие – с явным душком? Ох, нечисто тут что-то... Скорее бы со всем этим развязаться».
В этот момент к Саяпину подошли двое его подчиненных. Один доложил, что первая помощь раненому оказана и жизни его опасность не угрожает, а другой – с результатами обыска. Результаты были неутешительные – ничего противозаконного у задержанных обнаружить не удалось.
– Нам сообщили, что они вооружены, – сказал Саяпин, отпустив собровцев. – Но мои люди при них ничего не нашли.
– Наверное, оружие в машине, – сказал Нестеров. – Вы машину уже обыскали?