В это время скороспелый барин наконец подошел к Бате и протянул ему руку.
– Здравствуй... – он явно хотел ограничиться этим, но под холодным и ироничным взглядом смотрящего закончил слово: – Здравствуйте. Меня Валерий Туманов прислал, я его заместитель. Голубев Дмитрий меня зовут.
Батя сделал секундную паузу, во время которой протянутая рука Голубева Дмитрия неловко висела в воздухе. Потом протянул свою густо татуированную кисть, пожал Голубеву руку и негромко сказал:
– Ну, здравствуй, Дима... А я Батя, вор российский. Слыхал о таком?
– Конечно-конечно, – с улыбкой ответил Голубев. – Вы простите, что я опоздал, дела...
– А ты не опоздал. Опоздал бы – с тобой другой был бы разговор.
– А... Ну да... – немного растерянно проговорил Голубев. – Это правильно... Точность – вежливость королей, да? – он сам засмеялся своей шутке, но тут же затих, видя, что его никто не поддерживает.
Пока смотрящий ставил коммерсанта на место, Коля Колыма внимательно приглядывался к нему. Его не оставляло ощущение, что лицо Голубева ему знакомо. То ли он его где-то видел, то ли просто похож на кого-то. И никак не вспомнить, где мог видеть и при каких обстоятельствах. Колыма наморщил лоб и еще раз внимательно осмотрел румяное лицо прибывшего. Точно, кого-то он ему напоминает... Кроме этого чувства Колыму заставила немного насторожиться одна деталь: он чувствовал в поведении этого человека едва уловимую фальшь. Он не мог точно определить, в чем она заключается, но в том, что она есть, был почти уверен. Коля Колыма привык доверять своему чутью.
– Ты все документы привез? – спросил тем временем смотрящий, не обращая внимания на попытки собеседника пошутить и вообще вести себя с ним на равных.
– Конечно, – торопливо ответил тот. – Все там, – он махнул рукой в сторону своего «Хаммера». – Пойдем...те, я вам все документы покажу, и уладим все формальности с продажей.
Батя неторопливо кивнул и спокойно пошел к джипу вслед за постоянно оглядывающимся на него Голубевым. Подбежав к своей машине, тот предупредительно открыл перед смотрящим переднюю дверцу. Батя поморщился. Он не любил, когда ему шестерили, тем более не по делу.
Устроившись в кресле, он поднял на Голубева тяжелый взгляд и сказал:
– Ну, давай свои бумаги!
Барин засуетился. Он как-то странно зашарил руками перед собой, потом обернулся, потянулся к заднему сиденью, где лежал черный дипломат, но, так и не прикоснувшись к нему, снова повернулся к смотрящему. Не поднимая глаз, спросил:
– А вы это... Чем расплачиваться будете?
– Как и договаривались – рыжьем, – со степенным достоинством ответил Батя.
– А у те... А у вас все на месте? Прямо здесь золото можно получить? Не кинете? – Голубев явно нервничал, глаза у него бегали, а руки все время дергались, не находя себе места.
«Дерганый какой, – подумал смотрящий. – Эх, тоже мне, бизнесмен...»
– А зачем я сюда, по-твоему, приехал? – брезгливо процедил он. – Зачем мне понапрасну метлой махать? Конечно, все здесь. Или ты Бате не веришь?
– Да нет, верю, – замахал руками Голубев, но смотрящий, не обращая на него внимания, высунулся из машины и махнул рукой Коле Колыме.
– Колян! Тащите сюда мешки!
Колыма кивнул, подозвал трех охранников, и они вытащили из багажника машины смотрящего четыре кожаных мешка. Мешки были относительно небольшого размера, но явно очень тяжелые – здоровенные мужики тащили их с трудом.
– Куда сгружать? – спросил Колыма, подойдя к «Хаммеру».
– Прямо на заднее сиденье кидай, – распорядился Батя.
Все четыре мешка были свалены на заднее сиденье, и «Хаммер» ощутимо просел под их тяжестью. Голубев еле успел выхватить оттуда свой дипломат.
– Все здесь, – сказал смотрящий, кивнув на мешки. – В каждом мешке по пятьдесят килограммов, я свое слово держу. А ты имей в виду, хотел бы я за бесплатно «Алазань» у твоего хозяина отобрать – отобрал бы. Ваше счастье, что не люблю я людей в угол загонять. Ладно, давай беседовать. Мое рыжье против твоих бумаг. А вообще-то жалко, что Валера не сам приехал, а тебя прислал. Я ведь ему два раза сказал, что с ним самим хотел бы поговорить. Ладно, доставай документы.
Голубев с готовностью открыл дипломат и вытащил оттуда огромную папку, битком набитую документами.
– Смотри, – сказал он деловым голосом. – Вот гендоверенность, дальше бумаги из Госкомрыболовства. Так, а тут бумаги из Судового реестра, страховки, техпаспорт на «Алазань»...
Батя сунул руку во внутренний карман пальто и вытащил очки. Последнее время зрение у него здорово ухудшилось, что делать, возраст есть возраст, против него не повоюешь. Батя положил раскрытую папку себе на колени и принялся внимательно изучать документы.
Глава 10
Через две секунды после того, как рука Голубева скрылась в кармане пальто, со стороны свалки, располагавшейся возле заброшенной метеорологической станции, раздался громкий ухающий звук, такой, какой бывает при выстреле из гранатомета. На этот звук охрана Бати среагировать не успела, спустя мгновение раздались два взрыва, последовавших друг за другом так быстро, что словно слились в один.
Микроавтобус, в котором сюда приехали охранники смотрящего, вспыхнул. Взрывная волна бросила стоявших вокруг людей на землю, а мгновение спустя со стороны свалки раздался грохот автоматной очереди. Стрелявший явно не жалел патронов. С Батей, не считая Колымы, приехали восемь человек охраны. Из них двое – водитель и начальник охраны – оставались в микроавтобусе, а остальные шестеро боевиков заняли места вокруг места стрелки, взяв ее в полукольцо со стороны моря и свалки. Те двое, что были в микроавтобусе, погибли мгновенно, не успев даже понять, что происходит. Остальные охранники, сбитые ударной волной, боеспособности не потеряли и сумели быстро сориентироваться. Они залегли между камнями и тут же открыли огонь по свалке и метеорологической станции. Подбираясь все ближе к свалке, все охранники повернулись спинами к морю и корабельному кладбищу, так что никто из них не видел, что там происходит. Казалось бы, и правильно – во время боя все внимание надо сосредотачивать на противнике, а не глазеть по сторонам, однако на сей раз это оказалось роковой ошибкой. Огонь со стороны свалки и метеостанции был в основном отвлекающим, и теперь профессионализм и тонкий расчет нападавших дали себя знать. Из боевой рубки списанного сторожевого катера, стоявшего в нескольких метрах от берега, высунулся пулеметный ствол и хищно нацелился на беззащитные спины парней.
Правда, одному из шестерки, тому, кто стоял к свалке ближе всех, не повезло сразу. В этом месте не оказалось нормального укрытия, и для неизвестного стрелка он был прекрасной мишенью. Однако оглушенный взрывной волной парень все же решил не сдаваться без боя. Когда в полушаге от него каменистую землю вспорола длинная очередь, он мгновенно понял, что залегать без толку, укрыться ему негде и он не видит противника, а тому нужно только получше прицелиться. И он принял рискованное, но не безнадежное решение – вскочил на ноги и со всех сил рванул к метеостанции, на ходу стреляя по окнам из своего «ТТ». Расчет был на то, что автоматчик не успеет среагировать или испугается шальной пули и не сможет срезать его на открытом пространстве. А если удастся добежать до станции, то он окажется в мертвой зоне, и тогда уже у него будет выгодная позиция.
Рискованный план мог бы удаться. Когда парень рванул с места, стрелявший со станции и правда растерялся. Его первая очередь прошла значительно левее, но, когда до спасительной стенки оставались уже считаные шаги и охранник поверил в победу, его правая нога зацепилась о какую-то торчавшую из земли железку. Он взмахнул руками, пошатнулся и чуть не упал, все-таки сумев восстановить равновесие. Но было уже поздно. За эти секунды задержки автоматчик успел сориентироваться и прицелиться. Скупая очередь из трех пуль прошила грудь боевика и отшвырнула его на несколько шагов назад.
Все это заняло считанные секунды. Остальные охранники дернуться не успели, да, впрочем, если бы и успели, то не стали бы. Им до свалки было бежать куда дальше, и без прикрытия шансов не было. Они сделали ставку на другой вариант – начали планомерно обстреливать метеобудку. За прошедшие мгновения они успели определить, откуда стреляет автоматчик, и теперь не давали ему высунуть носа. Обстрел был поставлен грамотно и профессионально. Оставшиеся в живых пятеро охранников не стреляли одновременно, чтобы не оказаться всем вместе с разряженным оружием, и пули постоянно чиркали по раме окна, из которого велся автоматный огонь.
– Женек, Сало, прижмите его покрепче, прикройте меня, – крикнул лежавший у кромки моря светловолосый охранник в короткой кожаной куртке. Огонь по будке на секунду усилился, и кричавший вскочил, пробежал несколько метров и залег за здоровенным валуном. Теперь от свалки его отделяло метров двадцать.
– Женек, Сало, прижмите его покрепче, прикройте меня, – крикнул лежавший у кромки моря светловолосый охранник в короткой кожаной куртке. Огонь по будке на секунду усилился, и кричавший вскочил, пробежал несколько метров и залег за здоровенным валуном. Теперь от свалки его отделяло метров двадцать.
– Двигаемся перебежками, под прикрытием, – крикнул он. – Зря не рисковать! И аккуратно возьмем эту суку тепленьким! Корявый, жми теперь ты, прикрываю! – он высунулся из-за валуна и выпустил четыре пули в оконный проем.
В ответ прогрохотала длинная очередь, но чувствовалось, что стреляют неприцельно, боясь высунуться. Второй из охранников за это время успел пробежать метров десять и залег за небольшим холмиком, подходя к свалке и станции с другой стороны. Залегший за валуном светловолосый парень, сделавший перебежку первым, не высовываясь из укрытия, выпустил еще две пули и быстро перезарядил пистолет. Затем он снова высунулся из-за валуна, готовясь стрелять прицельно, прикрывая следующий рывок кого-то из своих, но в этот момент другое окно метеостанции озарилось вспышками, и противно взвизгнувшая в воздухе пуля врезалась в камень в нескольких сантиметрах от лица парня.
– Мать вашу! – выдохнул он, отдергивая голову. – Братва! Он там не один! Смотрите за вторым окном слева!
– Прокоша, ты цел?! – донеслось до него сзади.
– Цел! – отозвался он, ощупывая лицо. Ладонь наткнулось на что-то теплое и липкое. Щека была в крови, но, как через несколько секунд понял Прокоша, задело его не пулей, а отлетевшей от валуна острой каменной крошкой, так что на эти царапины внимания можно было не обращать.
Дальше разборка пошла сложнее. У охранников был большой численный перевес, но зато у засевших в метеостанции были автоматы и более хорошее укрытие. Однако примерно через минуту стало ясно, что охранники все же одерживают верх. Они, прикрывая друг друга плотным огнем, подбирались все ближе и ближе к метеостанции. Двое стреляли по одному окну, двое по другому, не давая противникам целиться, а пятый охранник в это время делал перебежку. Они подбирались все ближе и ближе, готовились к решительному штурму и думали уже только об одном – не дать сукам скрыться, отомстить за убитых корешей. Победа уже казалась боевикам делом чистой техники, но тут на поле боя появился еще один не учтенный ими фактор, резко изменивший ситуацию.
Глава 11
Место пулеметчика было выбрано грамотно. Боевые рубки сторожевых катеров делают бронированными, и с этого катера, когда его списывали, броню, разумеется, снимать не стали – больше возни было бы, чем пользы. Поэтому теперь пулеметчик мог чувствовать себя совершенно спокойно, достать его пистолетным выстрелом с берега было практически невозможно. А учитывая неожиданность его вступления в бой, шансы на успех становились и вовсе почти стопроцентными.
Среднего возраста мужик, широкоплечий и низкорослый, стоял в боевой рубке, широко расставив ноги и приникнув к крупнокалиберному станкачу. На его широкоскулом лице была написана жестокая радость, рот кривился в хищном оскале, к нижней губе прилипла погасшая сигарета. Перед ним было пять спин, и пулеметчик старался рассчитать все так, чтобы успеть срезать всех, прежде чем они успеют опомниться. Так, первыми нужно мочить самых дальних, тех, кто уже совсем близко к свалке подобрался. Потом того, кто ближе всех, а то еще рванет сюда, может ведь и успеть добежать. Так, ну а потом, в последнюю очередь, остальных двоих. Все правильно? Все. Значит, решено. Охрана смотрящего была перебита полностью. Весь бой – с гранатометного выстрела и до гибели последнего из охранников – занял не больше пяти минут. Такие перестрелки всегда скоротечны.
Все эти размышления заняли у пулеметчика не больше пяти секунд. Он навел ствол на самого дальнего от себя охранника и нажал на спуск. Грохот пулеметной очереди мгновенно перекрыл весь шум перестрелки, прокатился над бухтой и отозвался гулким эхом в прибрежных скалах.
Охранники смотрящего совершенно не ожидали нападения со стороны моря, и поэтому расчет пулеметчика оказался верен. Первая же длинная очередь смяла подобравшегося уже метров на десять к свалке Прокошу, прежде чем он успел хоть что-то осознать. Он умер мгновенно и спустя секунду сполз по серому валуну, оставляя на нем широкие кровавые потеки. Крупнокалиберные пулеметные пули, попав в спину, прошили парня насквозь, проделав в нем четыре дыры размером с крупный абрикос. Срезав первого, пулеметчик тут же, не отпуская гашетки, перевел ствол станкача на второго боевика, подбиравшегося к метеостанции с другой стороны. Патронов он не жалел – все-таки пулемет есть пулемет. Очередь прошла по каменистой земле, взрывая ее и вышибая фонтанчики мерзлой глины и каменной крошки.
Парень, услышавший сзади грохот очереди, успел только обернуться. Очередь поднималась снизу, от земли, и поэтому погиб он не сразу. Первая пуля попала ему в бедро и отшвырнула на два шага в сторону, сместив пулеметчику мишень. Впрочем, тот сумел сориентироваться быстро. Упавший на спину боевик успел увидеть хлещущую из своего разорванного крупнокалиберной пулей бедра струю крови и удивиться, почему же ему совсем не больно, когда вильнувшая в его сторону очередь навсегда закрыла ему глаза. Две пули пробили грудь, а третья попала в середину лба, практически полностью снеся всю верхнюю половину черепа.
Все это заняло секунды три-четыре. За это время трое оставшихся в живых охранников успели понять, что происходит. Однако понять было мало, надо было в считанные мгновения, пока пулеметчик переводил прицел своего тяжелого орудия, придумать, что делать. Если бы стрелявший из катера был один, то можно было бы обежать валуны, за которыми они прятались, и укрыться за ними. Однако этого делать было никак нельзя. Тогда они попали бы под автоматный огонь со стороны метеостанции. Сейчас автоматчики перестали стрелять и, видимо, спрятались, опасаясь попасть под шальную пулю из пулемета, стрелявшего в их сторону. Но стоит только парням выскочить на простреливаемый участок, как они дадут о себе знать. Ведь они с пулеметчиком действуют заодно, так что скоординировать действия будет просто, не исключено, что у них даже какая-то связь есть.
Все эти мысли пронеслись в головах оставшихся в живых со скоростью молнии. Однако пользы от этого было мало. Лежавший ближе всех к морю и к катеру охранник сначала дернулся вперед, чтобы обогнуть камень, но тут же вернулся назад. Он решил сделать то, чего и опасался пулеметчик – рвануть к катеру и попытаться попасть в мертвую зону. Он даже успел вскочить на ноги и один раз выстрелить в сторону рубки. Беда в том, что этот рывок был просчитан противником заранее, и, прежде чем боевик успел сделать хоть один шаг, грудь и живот ему распорола пулеметная очередь.
Парень отлетел назад и рухнул на землю. Как ни странно, он умер не сразу, еще секунд десять он видел постепенно меркнущий дневной свет и слышал отдаляющиеся звуки выстрелов. Потом свет погас и звуки умолкли. Но тех секунд, которые пулеметчик потратил на него, оставшимся в живых двоим хватило на то, чтобы сделать что-то осмысленное. Когда пулеметчик начал огонь, они лежали метрах в семи друг от друга, за крупными валунами, лицом к свалке и спиной к морю.
Но между ними, примерно посередине, был еще один камень, правда, раза в три ниже тех, за которыми они прятались, укрыться за ним можно было только скорчившись в три погибели. Зато он был довольно длинным и широким и, самое главное, обращен широкой частью к морю. С той стороны этот камень прикрывал небольшой холмик, оставляя небольшое пространство, которое было защищено и со стороны моря, и со стороны свалки. Единственное возможное решение созрело у боевиков практически одновременно, и они, каждый со своей стороны, метнулись к возможному укрытию. Рванувший слева сделал три шага, потом изо всех сил прыгнул вперед и, перекатившись, скрылся за камнем.
Воздух снова рассекла пулеметная очередь, но стрелявший опоздал, самая близкая к парню пуля прошла в полуметре от его ног. Зато второму повезло меньше. Бежать ему было не дальше, но зато стреляли в него из автомата, которым намного легче ловить в прицел быстро движущуюся мишень, чем тяжелым станкачом. Он успел добежать до укрытия, но одна из пуль попала ему в левое плечо чуть ниже сустава. Он ощутил сильный толчок и сразу за ним резкую боль.
– Серый, к камню! – прохрипел ему второй, дергая за рукав на себя. – Прижмись, не достанут!
Однако спустя секунду оказалось, что он был не прав. Позиция между холмиком и камнем была, конечно, лучше прежней, но и она простреливалась. Валун прикрывал их от пулеметчика, но земляной холмик был не точно между ними и метеостанцией, а чуть сбоку, поэтому при должной выучке попасть в них оттуда было можно. Особенно если бы автоматчики переместились немного вправо и стреляли из другого, крайнего окна. Оставшийся невредимым охранник понял это моментально.