— Утром у меня брали карты, просили приехать, так я того человека послал... — Ивашев развел руками.
Сидевший напротив Гуров устало взглянул на инженера:
— Семен Константинович, напишите заявление. Все, что обещал полковник, будет выполнено. Потом мы с вами поговорим.
В голубых глазах человека, сидевшего напротив, Ивашев не заметил ни участия, ни доброты, лишь усталость и злость. Однако инженер понял, что злость направлена не на него, инженера по подземным коммуникациям, на кого-то другого, и этому человеку не позавидовал.
Заявление Ивашева уместилось на одной странице. Гуров посмотрел ее, отметил вслух:
— Не пристегнут ремень... Нет денег... Отделение... Восемь часов содержания. — Он кивнул, отложил бумагу в сторону. — Этого вполне достаточно.
Совершенно неожиданно для себя Ивашев быстро сказал:
— А в этом, — он тронул глаз, — я сам виноват, хотел убежать к машине. А майор вечером со мной и не разговаривал, сказал только, что, сидя за рулем, нужно иметь деньги на штраф, и отпустил.
Гуров скупо улыбнулся, вынул из стола знакомую карту, расстелил, сказал:
— Зайдите с моей стороны, пожалуйста. Ивашев обошел столы, взглянул на карту, пожал плечами.
— Здесь все верно.
— Хорошо. В каком году чертили карту? — спросил Гуров.
— До меня. Значит, три года назад, — ответил Ивашев.
— В каком месте на поверхности расположены техстанции обслуживания?
— Разрешите карандаш? — попросил Ивашев. — Здесь и здесь, — он тонкими линиями обозначил кружки в самом низу карты, где никаких коммуникаций обозначено не было. — Ну, все, что положено, было подведено. Лично моя вина, что на карте коммуникации не отмечены.
— Значит, случается и ваша вина, — рассеянно произнес Гуров, раздумывая над тем, как задать главный вопрос, не употребляя слов “убийство” и “трупы”. — Вы лично в работах по прокладке не участвуете?
— Когда работают экскаваторщики, я не нужен, — ответил Ивашев.
— Семен Константинович, а не могли экскаваторы копнуть лишнего, создать большую яму? — спросил Гуров.
— А зачем? Им строго указано проложить траншею от сих и до сих, глубина и ширина. Никому лишняя работа не нужна, — ответил инженер.
— Допустим, я хочу организовать под станцией погреб, комнату, куда можно водить девиц. Заплатили экскаваторщику, ему работы на час. Такое случается? — спросил Гуров.
— В жизни разное случается, но я не слышал, — ответил Ивашев. — Вы располагаете такими данными?
Гуров посмотрел на инженера внимательно, осторожно ответил:
— Мы предполагаем, что подобная комната существовала под одной из техстанции. Позже за ненадобностью ее засыпали, замуровали, черт ее знает, — Гуров пожал плечами. — Теоретически подобное могло произойти?
— Теоретически возможно что угодно. — Ивашев уже освоился и поглядывал иронически. — Ищете склад наркотиков?
— Вроде этого, мы ищем склад, который, по нашим данным, находится в данном районе. — Гуров вновь посмотрел на инженера, и Ивашев понял: дело у людей серьезное.
— Складирование неких веществ? Они бы давали излучение, и их давно засекли бы, — рассуждал Ивашев.
— Человеческое тело, захороненное на кладбище, излучений не дает, — сказал Гуров. — Вернемся к экскаваторам.
— Это совсем не мое ведомство. Вам придется разыскать организацию, которая проводила работы. Текучесть кадров там огромная, но экскаваторщик — работник ценный. Впрочем, я в этом ничего не понимаю.
— Естественно, — согласился Гуров. — Каждый занимается своим делом. У нас нет времени искать строительную организацию, которой сегодня и в городе-то не существует. Вы инженер подземных коммуникаций, можете ли вы нам помочь обнаружить подземное помещение, которое недавно имело выход на поверхность?
Глава последняя
Илья Титов с главным инженером тех-станции по ремонту и обслуживанию “Мерседесов” и “Ауди” осматривали новое, только что сданное в эксплуатацию помещение. Строилось оно долго, изначально задумывалось как совместное предприятие. Но взаимоотношения немецкой фирмы и русской стороны, которую практически возглавлял один человек — “новый русский” миллионер Шишов Николай Николаевич, не сложились.
Немецкая сторона относилась к проекту строительства техстанции в Москве с предубеждением. Немцы уже имели дело с русскими миллионерами, обожглись и на новое сотрудничество согласились неохотно и при непременном условии — стопроцентная предоплата со стороны русских. Но Шишов, человек образованный, выпускник МАДИ, оказался человеком честным, но принципиальным.
В общем, вопрос решался долго, кончилось все тем, что Шишов откупил у немцев их долю, стал единоличным хозяином, и тогда работа двинулась с места и в конце концов пришла к завершению. Главный инженер, естественно, родной брат хозяина, познакомился с Ильёй Титовым, когда являлся еще автолюбителем и студентом. Илья собрал разбитый в аварии “мерс” Шишова, за работу взял по-божески. И тогда, шесть лет назад, клиент сказал молодому механику: мол, будет у брата своя техстанция, я стану главным инженером, а ты главным механиком. Илья рассмеялся и согласился; парни, почти ровесники, ударили по рукам, выпили по стопке и разошлись.
Титов отслужил армию; естественно, он уже забыл о мальчишеской договоренности, но неожиданно ему позвонил младший Шишов, и их взаимоотношения восстановились.
Илья работал в то время у Егора Рощина, местом был недоволен, подыскивал новое. Как-то раз его остановил хозяин соседней техстанции Анатолий Иванович Полоз.
— Привет, Илья, — сказал он неожиданно дружески, — давно к тебе присматриваюсь, хочу у Егорки перекупить. Но это подождет, сегодня подвернулось срочное и денежное дело. Ты парень порядочный, непьющий, мне подходишь.
Илья держался настороженно. Полоз парню не нравился, но деньги на дороге не валяются, и он молча выслушал предложение.
— Имею новенький “мерс-300”, документы в порядке, имею покупателя, но он живет в Ростове. Машину надо отогнать, получить деньги. Сам я станцию оставить не могу, а народ у меня сам видишь какой, да и внешность, одежда, манера говорить тоже имеют значение. Две тысячи баксов. Годится?
Таких денег Илья в жизни не видел, поэтому подумал и ответил:
— Посмотрю “мерс”, документы, получу доверенность на свое имя, могу выехать завтра.
— Давай паспорт для нотариуса, готовься, завтра поедешь. С тобой поедет охранник, машина дорогая. Обратно большие деньги повезешь, без охраны нельзя.
Илья засомневался: конечно, охрана хорошо, но каков человек? Все сделаешь, получишь доллары, а твой охранник тебя же и шлепнет?
Полоз словно его мысли читал, криво усмехнулся:
— Трофимов Гарик, его семья в моем доме живет. Абхаз, шалить не станет.
Илья этого парня знал, Гарик работал на станции Полоза на подхвате, так как в машине не разбирался.
— Анатолий Иванович, выходит, я и не нужен, — попытался отказаться Илья.
— Не крути. Гарик с купцом говорить не может, да и для ГАИ ты человек русский, в армии служил, а Трофимов, хоть фамилия и подходящая, настоящий чучмек. Деньги хорошие, работа чистая, плевая, так что берись.
Илья Титов вступил в банду проще, чем в комсомол, даже заявления не писал.
Все прошло гладко, купец оказался человеком культурным, взял у Ильи его доверенность, за час переоформил на свое имя, вручил деньги. Считали втроем, Гарик спокойнее и быстрее всех. Сорок тысяч долларов, у кого угодно руки задрожат.
Через два дня они вернулись, а еще через три погнали в Ростов роскошный джип “Чероки”.
На обратном пути в купе скорого поезда Ростов — Москва Гарик, наливая по стопке, спокойно сказал:
— Ты хоть и русский, Илья, а настоящий мужчина.
Илья выпил, хмыкнул, несколько удивленно ответил:
— Мужчина или нет, можно определить, когда увидишь человека под пулями. Мне в армии так говорили.
— А ты не под пулями? — Гарик слегка опьянел, гортанно рассмеялся. — Хозяева машин, которые ты гоняешь, покойники.
— А мне что за дело? — удивился Илья. — Живые они, мертвые, мне без разницы.
— Дурак, да. — Гарик выпил еще и лег на полку спать.
В Москве, передавая Полозу деньги, Илья попытался объясниться. Хозяин смотрел равнодушно, жевал жвачку.
— Вольному — воля, не желаешь — откажись. Только учти, судье без разницы, две машины ты перегнал или сто две. Прямое соучастие, так что приговор тебе светит.
Илья и не заметил, как начал меняться. Каждая пачка долларов, которую он клал в карман, превращала парня в другого человека.
Людей убивали, машины продавали, деньги платили, вся система работала четко, словно конвейер. Илья иногда, все реже, думал об убитых людях. Задумывался и тут же забывал. Вскоре и вспоминать перестал. Вернул Илью на землю опер Вагин.
Людей убивали, машины продавали, деньги платили, вся система работала четко, словно конвейер. Илья иногда, все реже, думал об убитых людях. Задумывался и тут же забывал. Вскоре и вспоминать перестал. Вернул Илью на землю опер Вагин.
Илья и не предполагал, что оперативник районного отделения милиции в курсе происходящего. Однажды Илью остановил у дверей техстанции мужчина среднего возраста, поздоровался, молча протянул служебное удостоверение и кивнул в сторону лежавших неподалеку бревен.
— Отойдем, Илья, хочу тебе несколько слов сказать.
Когда они сели на бревна, Вагин оглядел Илью цепким взглядом и спокойно спросил:
— Из всех подельников я выбрал тебя, как человека цивилизованного. Илья, ты полагаешь, ваша контора будет существовать вечно? Машины и люди пропадают. В конце концов мои коллеги заинтересуются.
— А что у них имеется? — нагло спросил Илья.
— Понятия не имею, — признался Вагин. — Знаешь, на чем основана оперативная работа? На информации. Кто владеет информацией, тот владеет и ситуацией. Нам необходимо знать, что думают о нас в розыске, какие шаги собираются предпринять, в какую сторону пойдут?
— Я тут при чем? — спросил Илья.
— На данный вопрос тебе ответит судья. Но тогда будет уже поздно. Ты знаешь, о чем мечтает каждый опер? О хорошем агенте. Тебе следует внедриться в уголовку. Тебе никто лишнего не скажет, но по заданиям, которые тебе будут давать, мы определим, чем они интересуются, — ответил Вагин.
— Внедриться? Это вроде разведчика в тылу врага? — спросил Илья.
Вагин спрятал усмешку и продолжал:
— Законтачить требуется на самом высоком уровне. В главке служит высокопоставленный опер, но какой бы он ни был головастый, агенты ему нужны. Без агентуры опер пустой человек, хуже участкового.
— А как я с ним познакомлюсь? — спросил Илья.
— Он сам с тобой познакомится, — ответил тогда Вагин. — Ты только ничего не изображай, судя по слухам, полковник Гуров — человек умный и чуткий. Ты держись, как есть — немного авантюрист, немного романтик, сам никаких вопросов не задавай. Если вы с Гуровым законтачите, он сам тебе все скажет. По моему разумению, активный опер обязан заинтересоваться твоей кандидатурой.
Как известно, Гуров отнесся к Илье Титову более чем прохладно. Узнав об этом, Вагин приказал Титову связь с полковником прекратить, не звонить, вести себя так, словно знакомства и не было.
Кроме того, оперативник встретился с Полозом и категорически потребовал “контору” закрыть, “деятельность” прекратить, подходы, всякие следы к захоронению уничтожить и, самое верное, техстанцию продать, а сотрудников разогнать.
А Илья Титов встретился с Викой и не на шутку влюбился. И без того тщеславный, парень начал строить воздушные замки.
Вчера Илье позвонил Шишов, сообщил, что приемная комиссия дала новой техстанции “добро”, можно приходить, оформляться, начинать работу.
Итак, главный инженер и будущий главный механик обходили свои владения. Илья был поражен размерами техстанции, новейшим оборудованием, от приятеля он скрывал, что многие станки и приспособления видит впервые.
— Ну, как? — спросил в конце обхода Шишов.
— Честно? — Илья подумал о Вике, как он приведет сюда эту избалованную женщину. — Потрясающе!
— Пойдем, покажу твой кабинет, — сказал Шишов.
— Нет. Твой братан подпишет приказ, тогда и посмотрим.
— Братан такой ерундой не занимается, существует директор. Чего ты не спросишь о зарплате? Хотя рано. Директор подпишет приказ, ты подмахнешь свое трудовое соглашение, тогда и назовут твой оклад. Заверяю, тебе мало не покажется.
Илья постоянно думал о Вике. Она красивая, умная женщина, наверняка понимает, что погуляла и хватит, пора устраивать жизнь серьезно. Ее клиентура, хахали, все они люди временные, продажные, ненадежные. Илья Титов имеет приличную заначку, теперь хорошую должность, высокий оклад, солидное положение. Прошлая жизнь Вики его совершенно не интересовала. Илья где-то читал, что из женщин легкого поведения получаются изумительные и преданные жены, великолепные матери.
Вспоминая Вику, он невольно возвращался мыслями к Гурову.
Полковник, опер-“важняк”, с первой минуты знакомства не понравился Илье Титову. Объяснялась неприязнь элементарно просто. Гуров был именно таким, каким мечтал стать Титов. Спокойным, красивым и значительным, с одной стороны — предельно вежливым, с другой — мало интересующимся мнением окружающих, молчаливым, с легкой иронией в голосе и взгляде.
Капитан Вагин утверждал, что каждый активный оперативник мечтает о хорошем агенте. Гуров, безусловно человек активный, не то чтобы отверг предложение Титова, но мягко, иронично отклонил его. Титов словно услышал: вы ошиблись дверью, молодой человек, хотя на ней ясно написано:
“Вход только для взрослых и умных людей”. И у него появилась неприязнь к полковнику. А когда Илья познакомился с Викой и неизвестно почему предположил, что роскошную женщину ему подставляет Гуров, он сыщика возненавидел.
* * *Анатолий Иванович Полоз продавал свою техстанцию. Покупали ее братья-азербайджанцы, не верившие буквально ничему. Не только серьезные документы, но даже обыкновенный паспорт хозяина станции они долго рассматривали, затем старший из братьев, Надир, бросил паспорт на стол и, скривившись, сказал:
— У меня много таких имеется. Дешевка. Обычно спокойный, уверенный в себе, Полоз поднялся из-за стола, сказал:
— Уважаемые, я вас не звал, сами пришли. Извините, в России в таком тоне торг не ведут.
— Националист! — крикнул младший брат Ариф.
— Правозащитник нашелся. Вы пришли в мой дом, а ведете себя как дикари.
— Мы не сами пришли, нас прислал Тофик, — сказал старший, замолчал и многозначительно посмотрел на Полоза.
Тот понял, что названо имя крупного авторитета; однако ранее с азербайджанцами не сталкивался и главу преступного клана не знал. Покупатель заметил это и напыщенно сказал:
— Тофик — уважаемый человек, не знаю, сколько у него стволов, но все соплеменники его слушаются.
— Батый здесь был и ушел, — решительно сказал Полоз, понимая: если проявит слабину, станцию могут просто отнять.
В дверь кабинета постучали, и вошел Сухой, подтянутый, стройный, державшийся не как бандит, а как офицер в штатском.
— Здравствуйте, — сказал он и сел без приглашения.
Азербайджанцы поклонились, смотрели настороженно. Сухой пожал удивленному Полозу руку, как человеку близкому, хотя виделись лишь один раз.
— Я слышал, Анатолий Иванович, ты станцию продаешь? Азеры покупают, дело ваше. Но Тофик порядок знает, гонцов ко мне должен прислать. Вы, уважаемые, на нашей земле собираетесь жить и дело делать или воевать?
— Валентин Кузьмич Сухотый, как и ваш Тофик, уважаемый человек, — пояснил Полоз.
— Так Крещеный погиб, его люди разошлись, — не очень уверенно сказал старший.
— Приятель, вы на нашей земле живете, — строго произнес Сухотый. — Я у вас не спрашиваю, кого вы схоронили, кого короновали. Эта станция находится под моей охраной. Если вы с хозяином в цене сойдетесь, я не возражаю. Передайте от меня Тофику поклон. — Он поднялся, кивнул и вышел.
Гости притихли, затем старший сказал:
— Хорошо, хозяин, договоримся, но нам надо увидеть Тофика, получить совет.
— Ваши дела, — ответил Полоз. — Я словом с вами не связан, торопитесь, покупатели у меня имеются. — Он врал, но визит Сухого придавал ему силы и уверенности.
* * *Подполковник Суворов вызвал к себе опера Вагина, взглядом указал на дверь: мол, прикрой плотнее, и, стараясь держаться как можно увереннее, сказал:
— Ну что, капитан, не так страшен волк, как его малюют? Слез с нас великий Гуров. Генералы его в другое место послали.
— Кто сказал? — спросил Вагин.
— Я говорю, — хохотнул Суворов. — А то я милицейской службы не знаю. Каждый день прибавляет новые заботы, людей не хватает. Потоптался здесь гений Гуров и двинул в места, где дичь дается легче.
— Ты большой оптимист, начальник. Тебе жить легче, — ответил Вагин. — Я Гурова лично не знаю, но, судя по разговорам ментов, он с дороги не сворачивает, идет до конца. — Он уже знал, что Робер арестован, знал и то, что убийца будет молчать. Но что Гуров в скором времени появится, не сомневался.
— Гуров — человек способный, — признал подполковник. — Но он служит третий десяток лет, значит, мент до мозга костей, и для него главное — это жить в мире с начальством. И он не решает, чем следует заниматься. Приказано вынести мусорное ведро — вынесет, прикажут чистить нужник — станет чистить. У нас не любят заниматься долго одним делом, будоражить прессу. Газеты заткнутся, и Гурова перебросят на другой пожар.
— Дай бог, — Вагину не хотелось спорить с начальником не потому, что опер его боялся, просто он считал это занятие бессмысленным. — Но ты приготовься на всякий случай к допросам, продумай линию поведения.