— Что тут можно сделать? — вяло отвечает она. — Управление — это искусство, а мы пытаемся преподавать его как науку. Это не может работать, не работает и не будет работать.
— Я не согласен, — не сдается Бернард. — Это не искусство. Организации имеют процедуры. Они оперируют посредством определенных структур. Они устанавливают правила. Управление не основано на впечатлениях и интуиции. Кроме этого, в организациях многое может быть измерено в цифрах.
Она думает над его словами.
— Может быть, ты и прав, — говорит она, не желая спорить.
— Ты на самом деле считаешь, что в его нынешнем состоянии управление похоже на точную науку?
— Если бы было похоже, у нас бы не было проблем, — соглашается он.
— Ты согласен, что мы не можем рассчитывать на чудо? Что мы не можем ожидать, что ноу-хау бизнеса превратится в ближайшем будущем в науку? — она не ждет, пока он согласится. — Одно ясно: мы не можем сидеть, сложив руки, и ждать неизбежного конца наших бизнес-школ. Бернард, мы должны что-то предпринять, это наша обязанность.
— И что ты предлагаешь? — его голос звучит так тихо, что она едва его слышит.
— Единственное, что мы можем и должны сделать, это разумно сократить наши бизнес-школы.
На протяжении трех миль они не говорят ни слова. Бернард думает о том, что это будет означать. БиДжей занята тем же.
— БиДжей, я должен сказать тебе горькое спасибо, но ты навряд ли летела сюда только для того, чтобы открыть мне глаза. У тебя проблема. Какая?
— Берни, это не для меня, — признается она. — Я сражалась за то, чтобы стать президентом университета для того, чтобы строить. Строить то, где молодые и не очень молодые люди могли бы расти. Теперь я знаю: я должна резать по живому, это единственный выход, но я не могу заставить себя стать мясником.
— Я понимаю, — тихо говорит он. — Послушай, БиДжей, теперь мы оба знаем, что случится, если мы будем продолжать закрывать глаза. Бизнес-школы пострадают в любом случае. И если мы сейчас не начнем резать, травма будет значительно больше. Бизнес-школы могут потянуть за собой другие факультеты. На нас лежит ответственность за сотни, тысячи людей.
— Я знаю. Можешь мне поверить, я знаю. Но, Берни, я не могу этого сделать. Я не могу сделать даже первого шага. Я пыталась заставить себя остановить назначение на тенуру. Наша бизнес-школа квалифицировала восемь кандидатов. Я прочитала их файлы. Там немного информации, но даже из того немного, что там есть, видно, как много они работали для этого, сколько времени этому отдали. Я могу представить себе их семьи. Я могу представить себе, что это их сломает. Только не пойми меня неправильно, — добавляет она, — я без всяких проблем могу освободиться от того, кто не справляется со своей работой. Меня никто не назовет мягкосердечной, но эти люди заслуживают лучшего. Это хорошие, яркие, трудолюбивые люди.
— Когда отвечаешь за омлет, приходится разбивать яйца.
— Пусть кто-нибудь другой разбивает людей, — с горечью отвечает она. — Я думаю подавать в отставку.
БиДжей не такой человек, чтобы говорить такие вещи просто так. С усилием он удерживает себя от того, чтобы отреагировать на ее шокирующее заявление, и говорит:
— Ты их не разобьешь. Ты им окажешь большую услугу.
От неожиданности у нее перехватывает дыхание.
— Послушай меня, — жестко говорит он, — дай им возможность уйти сейчас. Они молоды и ярки. Они найдут для себя хорошую нишу. С каждым годом, который ты позволишь им остаться, их шансы будут уменьшаться. Рынок будет все меньше и меньше ценить их знание, и им будет все труднее и труднее адаптироваться.
Она не отвечает. Через какое-то время она накрывает его руку своей и просит:
— Отвези меня в аэропорт. Я еще могу успеть на шестичасовой рейс.
Они едут молча.
На прощание она целует его в щеку со словами: «Берни, ты хороший друг».
8
В дверь стучат. Я поднимаю глаза от работы и вижу Джима, входящего с пачкой бумаг в руке.
— Прекрасно, — говорит он. — Твои двадцать шесть кейсов в дополнение к моим за два последних года — теперь у нас достаточно материала для хорошей статьи.
Он придвигает к себе стул.
— Я написал мои предложения по ряду разделов. Он пролистывает бумаги и наконец вытаскивает лист с написанными от руки заметками. Я эксперт по расшифровке его почерка, но этот экземпляр бьет все рекорды.
— «Опоздания и превышения бюджета», — мне, наконец, удается догадаться, как звучит первый подзаголовок.
— Рик, на эту тему опубликовано много исследований. Для большинства наших кейсов у нас нет точных цифр. Я предлагаю, чтобы ты собрал наиболее подходящие ссылки, и мы напишем, что результаты нашего исследования подтверждают предыдущие исследования.
Это означает как минимум два скучных дня в библиотеке, думаю я про себя, размышляя, что за этим последует.
— Акцент должен быть на категоризацию официальных и неофициальных причин проблем с проектами, — продолжает он. — Я тут набросал список подразделов. Добавь, что считаешь нужным.
Ясно: эти ползущие змеи — это названия подразделов. Я возвращаю ему лист со словами:
— Будет лучше, если мы обсудим каждый из них.
Минут через двадцать у меня в руках полный список. Я прикидываю, что в стопке около семидесяти отчетов. Сколько времени уйдет на то, чтобы проработать все отчеты и сделать такой тщательный анализ их содержания? Много. Это скучная работа, но мне придется ее сделать. Я не могу отдать ее кому-нибудь из студентов-докторантов Джима.
Но это была наша договоренность. Я преподаю этот курс и делаю грязную работу. И затем мне будет оказана честь написать первый вариант статьи, и второй, и… И на каждом из них имя Джима будет стоять впереди моего.
Пожалуй, мне не стоит думать таким образом. По сути дела, это его курс и его идея, и мне нужно печатать статьи. Я должен прекратить все эти негативные мысли и быть благодарным за предоставленную мне возможность.
Я рассказываю ему о модели поведения, которую обнаружил класс: чем ниже в управленческой структуре находится менеджер, тем больше обвинения направлены внутрь компании, а не только за ее пределы.
— Интересно, — замечает он. Какое-то время он думает, потом берет пачку с кейсами и начинает их просматривать. Я возвращаюсь к моей работе. Проходит минут десять. Он кладет кейсы на стол и начинает мерить шагами комнату.
— Интересно, — говорит он.
Я удерживаюсь от замечания, что пятнадцать минут назад он высказал это же самое мнение.
— Рик, я думаю, мы должны сделать это очень интересное наблюдение центром нашей статьи. Наши кейсы однозначно его поддерживают. Сорок четыре организации в разных сферах, начиная от некоммерческих организаций сферы обслуживания до промышленности, семьдесят восемь различных проектов от тридцати тысяч до трехсот миллионов долларов, и та же самая модель проявляется повсюду. Рик, это замечательно! Наконец у нас есть что-то значимое, вокруг чего мы сконцентрируем наше впечатляющее, глубокое исследование. Мы должны выбрать соответствующее название.
Столько шума вокруг такой мелочи. Но он эксперт того, как украшать статьи, так что спорить я не собираюсь. И все же…
— Джим, — неуверенно начинаю я, — прорабатывая отчеты, я заметил кое-что еще, — я перебираю работы, пытаясь найти отчет Фреда. — Ну где же он?
Его терпение на исходе, когда я нахожу отчет и подаю ему.
— Прочитай раздел «Финансовый статус». Он быстро находит его.
— О'кей. «В результате превышений бюджета на 16,2 процента и из-за опозданий запуска производства изначальный период окупаемости три года был увеличен до пяти лет.» Типично. И что ты хочешь сказать?
— Превышение бюджета всего на 16,2 процента не может изменить первоначальную оценку периода окупаемости больше, чем на полгода.
— И?
— Они были вынуждены увеличить период окупаемости с трех лет до пяти. Кстати, автор этого отчета — аудитор проекта, и он утверждает, что его друзья уже пытаются протолкнуть изменение официальной оценки на семь лет.
Джим все еще не понимает. Это на него не похоже. Не торопясь, я продолжаю:
— Если превышение бюджета никак не может вызвать такое изменение в периоде окупаемости, основной причиной должно быть отставание в завершении проекта.
— Похоже… — он опять принимается ходить по комнате. — Похоже… — повторяет он. — Дай мне подумать. Ты утверждаешь, что главное и негативное финансовое последствие вытекает не из того, что тратится слишком много денег.
— С финансовой точки зрения превышения бюджета намного незначительнее, чем опоздание с завершением проекта, — подчеркиваю я.
— В данном конкретном случае ты прав.
— Я обнаружил это еще в шести случаях.
— В данном конкретном случае ты прав.
— Я обнаружил это еще в шести случаях.
— А остальные? — это его не особенно воодушевило.
— Я не знаю, — признаю я. — Как ты сказал, во многих случаях у нас нет цифр по превышениям бюджета и опозданиям по срокам проекта, не говоря уже о периоде окупаемости.
— Жаль, — говорит он, откладывая отчет Фреда. — Это было бы интересное дополнение, но ничего, у нас и так достаточно материала.
— Джим, оставь на минуту статью. С моей точки зрения, это важный пункт. Достаточно важный, чтобы указать на него студентам.
— Специфический, может быть. Но важный? Чем он важен?
— В этом же самом отчете, — не сдаюсь я, — указано, что они предпочли дешевых поставщиков более надежным. Как ты думаешь, сколько они сэкономили?
— Откуда я знаю? Может быть, пять процентов. Не думаю, чтобы значительно больше.
— Ты также увидишь, что опоздание этих поставщиков с поставкой оборудования было главной причиной опоздания с завершением проекта.
— Я понимаю, что ты хочешь сказать, — он берет в руки отчет Фреда и сосредоточенно смотрит на него. Помолчав, он говорит: — Итак, скажем, они сэкономили около пяти процентов на оборудовании, что, скорее всего, составляет меньше трех процентов общей инвестиции в проект. Эта экономия привела к тому, что проект с периодом окупаемости три года превратился в… — он останавливается.
— Экономия несчастных трех процентов привела к тому, что очень хороший проект превратился в полный провал, — подвожу итог я.
— Рик, не спеши. Мы основали это на ряде исходных посылок, которые мы сами сделали. Все не так просто.
Я не понимаю, о чем он говорит. Эффект совершенно очевиден. Компании настолько привержены менталитету экономии, что забывают, что проекты предпринимаются не с целью того, чтобы экономить деньги, а с целью того, чтобы их делать. Вслух я говорю:
— Это просто факт того, что они пытались сэкономить несколько процентов на бюджете и вызвали увеличение периода окупаемости вдвое.
— Да, я согласен с тобой, но это не так просто. Мы должны учесть распределение инвестиции в течение жизни проекта. Затем мы должны учесть еще одно распределение — чистой прибыли от результатов проекта, в данном случае прибыли Малазийского завода. Мы также должны заложить в расчеты процентную ставку и инфляцию. А также амортизацию оборудования и жизненный цикл продуктов, производимых заводом в Малайзии. Математическое моделирование будет довольно детальным, — он поднимает руку, не давая мне ответить. Потом он садится и говорит:
— Знаешь, это хорошая идея. Слишком хорошая, чтобы отмахнуться от нее, не проверив. Выясни, что уже опубликовано на эту тему, и если мы сможем найти пробел, я уговорю Джонни сделать математическую работу. Ты знаешь, как он умеет это делать. Это может сработать. Точно может.
— Тебе не кажется, что это стоит включить в статью об исследовании? Это позволит нам поддержать математическую модель примерами из жизни.
— Зачем нам объединять в одной статье две темы только для того, чтобы поддержать модель, выявленную в отчетах? К тому же, я могу позвонить моим прошлогодним студентам, а ты спросишь у своих, и, может быть, мы сможем собрать достаточно данных для третьей статьи.
Я чувствую себя неловко. Это так очевидно, что Джим взрывается смехом:
— Рик, Рик, ну когда ты повзрослеешь? Когда ты начнешь принимать мир таким, как он есть? Ну кто объединяет две статью в одну? Надо всегда стараться сделать из двух статей больше.
Он подходит ко мне и треплет меня по спине:
— Когда-нибудь мы сделаем из тебя человека.
И идет к выходу. Уже открывая дверь, он спрашивает:
— Класс не восстал, когда ты им дал новое задание?
— Почти, — улыбаюсь я.
— Это будет еще одна отличная статья. Стряпаем.
И с этими мудрыми словами он покидает мою комнату.
— Джим, подожди! Джим!
Он не слышит. Я спешу за ним, догоняю его у лифтов — поразительно, как быстро он ходит, — отвожу в сторону и задаю вопрос, тревожащий меня после быстрого разговора с Мириам.
— Я слышал, что ходят слухи о сокращении бюджета, — я аккуратно выбираю слова, чтобы не выдать мой источник информации. — Как ты думаешь, это может поставить под угрозу мои шансы на получение тенуры?
— Не беспокойся, Рик.
— Конечно, я беспокоюсь. Ты же знаешь, как это важно для меня. У меня никогда не будет третьего шанса.
— Ричард, все в порядке! Ты получишь свою тенуру. Ты ее честно заработал. Так все думают. Я лично поинтересовался у каждого члена комитета. Тебя должна беспокоить не тенура, а назначение на должность полного профессора. У тебя очень мало публикаций. Ты когда-нибудь сконцентрируешься на том, что действительно имеет значение? Работай над статьями. Они твое будущее.
— А что насчет сокращения бюджета?
— Расслабься. Это игры между БиДжей и деканом. Высокая политика. Поверь мне, это не имеет к тебе никакого отношения.
И он исчезает в лифте.
9
— Кто из вас знает методы PERT и Гантт? Почти все поднимают руки.
— Что вы имеете в виду под «знает»? — спрашивает Рут.
— Хорошее рабочее знание, — не придумав лучшего ответа, говорю я.
— Тогда, боюсь, я не знаю.
— Рут, я не имел в виду, что вы должны иметь докторскую диссертацию на эту тему. Вы когда-нибудь сталкивались с диаграммами Гантта?
— Да, не раз. Но краткий обзор не повредил бы.
Глядя на класс, я понимаю, что Рут не единственная, кто хотел бы услышать краткий обзор. Честно говоря, я этого не ожидал. Они должны были проходить эти основы на начальных курсах. У меня такой хороший набор диаграмм, с помощью которых можно продемонстрировать любую возможную конфигурацию. Жаль, я не взял их с собой. Может быть, сходить за ними в офис? Это значит потерять время, которого у нас и так не много. Ничего, сымпровизирую.
— Давайте возьмем какой-нибудь очень простой пример, просто чтобы продемонстрировать концепцию.
— Отлично, — соглашается Рут.
Класс смеется. Студенты не любят сложных примеров. Я тоже.
— Предположим, — начинаю я, все еще не зная, какой пример мне привести, — что наш проект — это строительство завода. Нам нужно построить задание и затем сделать его функциональным.
Не дожидаясь, пока Рут спросит, что я имею в виду под «функциональным», я поясняю:
— Провести электричество, воду, систему кондиционирования и так далее. Нам также надо выбрать поставщиков для строительства нашего оборудования и заключить с ними контракты. Нам надо дать поставщикам достаточно времени, чтобы они успели построить оборудование. Как только здания и оборудование будут готовы, мы можем установить оборудование. Завод почти готов.
— Не раньше, чем вы наберете и обучите людей, — напоминает Фред.
— И в чем смысл твоего замечания? — Тед реагирует раньше меня. Я бы сделал это более вежливо. — Тут точно так же не указана масса других деталей.
— Сделаем пример простым, — говорю я Фреду и прошу его пройти к доске и начертить соответствующий график PERT.
Он уверенно выходит к доске. У него уходит пара минут на то, чтобы начертить график.
— Можете сделать оценку длительности каждого элемента? — спрашиваю я его.
— С удовольствием, — отвечает он и, будучи финансовым менеджером, не может удержаться от вопроса: — Вы также хотите оценку инвестиций?
— Нет.
Я жду, пока он закончит и вернется на свое место.
— В соответствии с числами, выбранными Фредом, потребуется 90 дней на то, чтобы построить здание, и 30 дней на то, чтобы сделать его функциональным. В общем 120 дней.
— Фред, ты откуда взял такие нереальные цифры? — интересуется Тед.
— С потолка, — спокойно отвечает Фред.
Я игнорирую их перепалку.
— На то, чтобы выбрать поставщиков — 15 дней.
— Только в мечтах, — это опять Тед.
Я выразительно смотрю на него.
— Извините, — машет он мне рукой.
Я продолжаю:
— На то, чтобы они поставили оборудование, уйдет еще 90 дней. Установка оборудования займет еще 30 дней. Что будет критическим путем?
— Здание, — Тед сегодня не замолкает.
— Почему?
— Потому что, в соответствии с нелепыми цифрами Фреда на подготовку здания уйдет 120 дней, в то время как на подготовку оборудования — 105 дней.
— Вы слишком спешите, — говорю я ему. — Критический путь определяется как самая длинная цепь зависимых элементов проекта. Самая длинная по времени, конечно.
— Знаю, — нетерпеливо говорит он. И добавляет медленнее: — Критическим путем будет путь, проходящий через элементы построения здания, перевода его в функциональное и установки в нем оборудования. В общем, 150 дней.