– Мама!
– Ну ладно-ладно, я ж шучу, тебе оттуда, наверное, просто не видно. Ну как ты там?
Анечка подробно отчиталась, как она «там», и, услышав в трубке облегченный вздох, попрощалась.
Едва она положила трубку, как телефон зазвонил, будто только этого и дожидался.
– Аня… привет.
– Ой, Георгий! А я тебе только что звонила, ты чего трубку не брал?
– Н-не мог… заработался я, – говорил возлюбленный, едва шевеля языком. – Я работал… как конь, а телефон… он сдох.
– Георгий… Жорка, я так хочу тебя увидеть, если б ты только знал! – заскулила в трубку Аня.
– Я… я поннимаю, – согласился с ней Жорка. – Но… ни фига не выйдет, заяц. Я тут… у меня ж комнанди… командировка!
– Жорка! Да ты пьяный, что ли? – насторожилась Аня.
– Ну да! Ага! Вот сейчас все бросил и пьяный! – возмутился Георгий на другом конце провода. – Я тут р-работаю, работаю… я тут весь как выжатый лимон! Как… тертое яблоко! Яблочное пюре! Сок я тут морковный! А она там…
– Ладно, Жор, я потом перезвоню, – пообещала Аня и отключилась.
Надо срочно позвонить этой самой Ольге. Может, она что-нибудь прояснит. Эх, черт…
Ольга Васильевна оказалась уже проинформированной о том, что ей будет звонить Аня. Мало того, она даже была в курсе того, что у какой-то Сонечки с сердцем нечто непоправимое и что Аня сильно за нее переживает. Это было понятно – ей только что звонила Зося Никодимовна. Удивляло другое: как всего за три минутки маменька успела выдать столько информации?!
– …Скажите, а что говорят вашей Сонечке врачи? – серьезно интересовалась Ольга. – Только, если можно, точный диагноз?
– Ольга Васильевна… – начала было Аня, но в трубке ее прервали.
– Погоди-ка… – остановил ее чуть насмешливый голос. – Давай для удобства перейдем на «ты», и еще: зови меня Ольгой, мы же теперь вроде как родственницы. Итак, какой диагноз у твоей подруги?
– Понимаете… понимаешь, Оля… Это не у подруги, – запинаясь, начала Аня. – Я приехала, а мой сосед – бывший одноклассник, друг. Нет, он правда друг, не какой-то там возлюбленный или принц, а… ну товарищ. И вот его матери сообщили, что он… я не помню, как диагноз называется, потому что… потому что его мама держит все это в секрете, никому не говорит, а он сам не знает. Это только случайно… в общем, разговор матери с одним врачом подслушали, ну и он сказал, что Даньке жить-то всего месяца два, а он… Он уже два года тянет. А болезнь смертельная.
– А почему ему не предлагают операцию? Почему врачи бездействуют, если такой тяжелый диагноз? И как это он протянул целых два года, если со своим смертельным диагнозом умудрился не попасть ни к одному врачу? Тут что-то непонятное. Приводи его ко мне в кабинет, мы пройдем все анализы, сделаем…
– Не получится, – вздохнула Аня. – Он ничего не знает о летальном исходе… И потом… у него мать, она такая деятельная женщина! И уж она-то так просто не смирилась бы, но уж если Вера Павловна руки опустила… Может, она просто не хочет его мучить?
– М-да… ну и рассуждения у вас… Вот черт, и я завтра на семинары еду, приеду только через месяц…
– Но что делать-то?! – в отчаянии воскликнула Аня. – Я не могу вот так ходить и ждать!
– Н-ну-у… Во-первых, успокоиться, – спокойным, мягким голосом проговорила Ольга. – Кто-то что-то слышал, кто-то что-то сказал! Сама ведь говоришь: обещали месяц, а парень уже два года… И потом, я при-еду – и никаких тайн! Потащу его по всем врачам уже сама. Если нужна операция – сделаем, если что-то другое понадобится, постараемся помочь, так что – продержитесь месяц.
– Да? – всхлипнула Аня. Она только сейчас поняла, насколько все серьезно. – Оля, а что мне месяц… как его держать?
Оля минутку подумала, а потом просто выдала:
– Знаешь, люби его. Говорят, любовь чудеса вытворяет.
– Нет, Оля, ты все неправильно поняла… – смутилась Аня. – Это мы раньше друг друга любили, а теперь… нет, я никак не могу… Он, конечно, может, и рад был бы… а может, и не рад, но я…
– Погуляй с ним, – не слушала ее Оля. – Подними ему настроение, поболтайте, вспомните что-нибудь. Положительные эмоции еще никому не мешали. И еще: хорошо бы его что-нибудь здесь держало. У него дети есть?
– Нет, детей нет, – прилежно доложила Аня и тут испуганно затараторила: – Но вот детей я точно не могу! Ну куда мне дети-то! Ему-то, может, и надо, а я…
– Это плохо, что детей нет… – задумчиво проговорила Оля. – Тогда тебе необходимо чем-то его заинтересовать. У него есть хобби?
– Хобби? – Аня на минутку задумалась. – Наверное… он у компьютера пропадает все время.
– Нет, с компьютером здоровья не наживешь. Узнай, что его еще интересует, ну и… поддержи. Сама этим заинтересуйся. Увлеченного человека многое на земле держит.
– Хорошо, – охотно согласилась Аня. – Я его завтра же заинтересую… мы марки будем собирать, нормально?
Ольга хихикнула, а потом принялась советовать:
– Ты постарайся, чтобы он сам тебе что-нибудь рассказывал. Вот и узнаешь, что ему нравится.
– Хорошо, а потом… можно, я завтра вечером позвоню – отчитаюсь о его здоровье?
– Даже нужно, – проговорила Ольга и добавила: – Только сама не паникуй.
После разговора с Олей Ане заметно полегчало. Все совершенно нормально – завтра она… черт, как же с Сонькой быть? Если с ними на прогулку увяжется, никакого спокойствия не получится – начнет кудахтать «Савушка-Савушка», а Даньке это неприятно, Аня же видела. И как от нее отделаться? Ничего, утро вечера мудренее, завтра что-нибудь придумается.
Утром она встала с чувством тревоги. Еще глаза не раскрыла, а какое-то неясное беспокойство почувствовала.
– Предчувствие, что ли? – испугалась она. – Неужели с Жорой?
Но тут же вспомнила вчерашний звонок Ольге – своей только что обретенной сестре, – и все встало на места.
– Данька… – вздохнула Аня. – Нам с ним надо продержаться месяц. Если б он еще помогал мне…
Она полезла под душ, а после сразу же поставила бигуди в маленькой старенькой кастрюльке. Сегодня надо быть красивой, чтобы Данька не вздумал отказаться пойти с ней на прогулку.
– Черт… – бубнила она себе под нос. – И как гулять? Как собачку его выводить, что ли? Или как влюбленным первоклашкам – за ручку по городу таскаться? Вот Сонька-то увидит, она ручки-то нам повыдергивает, обоим.
Все же Аня накрутилась и встала к гладильной доске приводить в порядок свое самое любимое платье – такое простенькое на первый взгляд, но очень дорогое и стильное – на все последующие взгляды.
Прогулка была намечена на вечер, а потому целый день у Ани был свободен, и она уселась к телефону.
– Ань, ты, да? – спросил в трубке чуть глуховатый, самый дорогой на свете голос. – А я тебе вчера звонил, звонил…
– А… мы ж с тобой говорили, – напомнила ему Аня. – Ты был немного пьян, да? Не помнишь?
– Ой, Анют, вчера пришлось с компаньонами посидеть, ну никак на трезвую голову контракты подписывать не хотели, заразы такие… – честно признался Георгий. – И как только люди столько пьют? С ума сойти…
– Жор, я… ты когда домой – в Питер? – спросила Аня, горько осознавая, что, вероятно, и через две недели ей не удастся вырваться в Санкт-Петербург.
Это был крах, провал всей ее прежней жизни: кто будет ждать ее на фабрике столько времени? Но и бросить Даньку она не могла. Ольга со своих семинаров вернется только через месяц, она вчера сама сказала, а кому еще нужен Данька? Его даже собственная жена не любит! И мать… Любит, конечно, но… она же тоже не всемогущая! И что получается? Анечка остается, порхает возле Даньки, спасает его, а в финале – Сонечка имеет здорового мужа, а она сама – покореженную судьбу и брошенного Жору? Нет!
– Анют! Эй, ты спишь, что ли? – пытался докричаться до нее Георгий. – Ты где?
– Я здесь, Жора, здесь, но… как только приедешь домой, я сразу же, в этот же день вылетаю! – быстро и пылко заговорила Аня. – Нет, Жор, даже не так, не так. Ты только позвонишь мне и скажешь, когда прилетает твой самолет, а я уже в Питере тебя встречать буду! Прямо в аэропорту! С цветами!
– Ну… чего уж и с цветами… – засмущался Георгий. – Я и сам тебе цветы привезу.
– Да! Правильно! – обрадовалась Аня. – Лучше ты мне! Правильно, это же я женщина, а не ты, а я тебе… я тебе… вот все, что хочешь, только приезжай скорее, а?
– Так я тебе и говорю! Я б и сам рад! Хоть прямо пешком беги! – яростно заскрипел зубами Георгий. – Уже тоже… и измучился без тебя, и соскучился… Но вот эти дела…
– Жора! А у меня здесь тоже… дела… друг болеет, – решилась поделиться Аня. И быстро пояснила: – Он такой друг, настоящий, никакой не любимый, он муж моей подруги, моей самой близкой подруги. И вот – неизлечимая болезнь сердца. Так что… сегодня мне бы надо с ним на процедуры сходить, нам врач знакомая сказала, можно?
Георгий все понял правильно.
– Заяц, ну какие вопросы. Надо – значит надо, тем более, если непорядок с сердцем. Это я тебе по секрету скажу: он и умереть может, да. Конечно, можно.
Георгий все понял правильно.
– Заяц, ну какие вопросы. Надо – значит надо, тем более, если непорядок с сердцем. Это я тебе по секрету скажу: он и умереть может, да. Конечно, можно.
– Жорка! – взвизгнула Аня. – Ты у меня такой… такой умница – ну прямо все понимаешь!
– А чего непонятного… у меня вот тоже… одна тут… сердечница… и ведь не бросишь на верную гибель, правильно же?
– А что с ней? – насторожилась Аня. – У нее какой диагноз? Что врачи говорят?
– Ой, Ань, я тебя умоляю… я же не стану спрашивать, это некрасиво, правильно? Но очень больная.
– Жора, ей нужна консультация серьезного кардиолога, я тебе точно говорю, – сразу же начала Аня. – Сначала пройдет кардиолога, а потом ей назначат лечение. И не надо пугаться, надо… если надо, Жора, ты ее убеди и на операцию лечь!
– Хорошо, – согласился любимый. – Вот сегодня лечь и уговорю. А что делать, никак бросить нельзя!
Аня поговорила с Георгием, и будто камень с плеч упал. Конечно, это дурно – так думать, но… сердечные болезни встречаются не так уж и редко – вот пожалуйста, и Жора столкнулся. Но самое главное было то, что ее замечательный Георгий все понял. Ну не хотелось Анечке без его ведома гулять с Данькой. Она-то понимает: между ними ничего нет и быть не может, но злые языки всегда все исказят! И пусть между ней и Жорой не будет никаких темных пятен!
Зорким глазом Аня оценила проведенную работу и осталась довольна. Теперь можно и завтрак соорудить, и в магазин сбегать…
Завтракать было уже поздно – время подбиралось к полудню, а обедать еще рано, поэтому она быстренько хлебнула горячего кофе, заела его йогуртом и… и схватила мусорное ведро. Просто удивительно – откуда берется этот мусор? Вроде, не сорит, не тащит грязь в дом, а мусор все равно появляется.
С мусорным ведром она решила идти уже во всеоружии – мало ли, вдруг Даньке тоже приспичит на улицу выскочить, пусть он увидит ее прекрасной!
Но Даньке не приспичило, зато ее увидела соседка – пожилая тетя Лида, которая крутилась возле песочницы с маленькой внучкой.
– Эля! Эля, не сыпь песочек бабе в голову… Элечка! Ну сколько тебе повторять!.. Что ты говоришь? Это не песочек? А что это, дитя мое? Это семечки? И ты садишь бабе волосики? Детонька моя, после твоих посадок у бабы последние волосики выпадут… Анечка! Ты приехала?! – обрадовалась пухленькая тетя Лида. – А мне Зося говорила, что ты к нам собираешься! Ну как там Санкт-Петербург?
– Ой, тетя Лида, здравствуйте, – весело прощебетала Аня. – Стоит Петербург, хорошеет.
– Анечка, а ты видела там Зимний? – затаив дыхание, спросила тетя Лида. – Ты видела? Впечатляет, да? Сама-то я не была, но так хочется… Эля!! Прекрати обсыпать бабу пылью!..
Девочке надоели взрослые разговоры, и она решила добавить в беседу ярких моментов, а потому набрала полные ручонки пыли и устроила над бабушкой фейерверк.
– Видишь, что делается? – вздохнула женщина. – Гуляем вот. Да какое там гуляем – сидим в этой песочнице, а песок сюда последний раз привозили прошлой зимой. Машу, дочку мою, срочно на работу вызвали, вот и оставила Элю со мной. А у меня сейчас на даче помидоры пересыхают! Ты дачу-то нашу помнишь?
Аня прекрасно помнила дачу тети Лиды. Тетя Лида и Анина мама брали эти дачи в Шуваево вместе, и два домика стояли рядом, разделенные низеньким заборчиком. Каждую субботу соседки вместе добирались до автобуса и помогали друг другу тащить сумки. Аня хорошо помнит и Машу – дочку тети Лиды, – они тогда убегали от мамаш к озерам, а потом придумывали всякие небылицы, чтобы те их не ругали. Но только тетя Лида свою дачу до сих пор лелеет, а Зося Никодимовна продала.
– Ой, у меня там помидоры, – не умолкала соседка. – Я ведь пятнадцать тысяч прошлый год наторговала, да-а. Мои соленья с руками отрывают! Прямо с руками! Ой! Хорошо, что вспомнила! Анечка, мама мне хотела передать пустые банки, сейчас опять засолка пойдет, а у вас на балконе, мама сказала…
– Да я принесу, теть Лида, – пообещала Аня, стараясь продвинуться с ведром к контейнерам.
Но соседке было куда интереснее болтать со знакомой, нежели выгребать песочек из шевелюры, поэтому она не умолкала:
– Дак и как не брать-то у меня? У меня ж травиночка к травиночке, все полито – удобрено! Я себя не жалею, нет-нет-нет. И вот в этот раз всю неделю думала – в субботу съезжу, а вон видишь, как получилось. И завтра нельзя: ко мне сестра приезжает. Ой, прям все сердце изболелось.
– Сердце… – вспомнила Аня про Даньку. – Тетя Лида, а давайте я съезжу. Чего там не полить-то? Кран включил и стой – шланг держи.
– Ой, вот бы хорошо, а? – оживилась соседка, но тут же сникла. – Так где ты там все найдешь-то?.. А чего тебе не найти? Вы ж с моей Машуткой там каждый закоулок знаете!
– Мы же поливали, – усмехнувшись, напомнила Аня. – Я хорошо помню, сначала мы у меня все полили, потом у нее, а после… а после вы сами включали шланги и все поливали заново, потому что мы больше друг друга обливали, чем всякие там… помидоры.
– Точно, – улыбнулась тетя Лида. – Мы, помню, ворчали тогда, ругались… А чего ворчали? Вы девчонки – вам бы поскакать, побаловаться, а мы… мы в то время моложе были… Ой, Ань, помню, за мной тогда ухаживал один дачник! Такой высокий, правда, худющий, ну чисто рельса! Но какой обходительный! А я-то, дура такая, нет чтоб его приветить, так мы с Зосей-то еще и подшучивали над ним. Попросим, бывало, ведра донести, а сами-то специально ведро побольше выберем да песком мокрым нагрузим. А он-то корячится возле этого ведерышка, пыжится, а поднять не может… Интеллигентный такой…
Тетю Лиду бросило в воспоминания, и Аня догадывалась, что это надолго.
– Теть Лид, ну значит, я сейчас в магазин сбегаю и к вам за ключами от дачи, хорошо?
– Хорошо, только чего ко мне за ключами? – удивилась соседка. – Они ж там, в поленнице, неужели не помнишь?
Аня помнила. Вот уж точно: дружно они тогда жили – все тайники у соседей знали. Ведь, бывало, и зимой ездили – дачи-то от города рукой подать! И если кто раньше приедет, бежали не только себе, но и соседке печку топить, чтобы с работы приехала, а ее уже и домик теплый поджидает.
– Побежала я, теть Лида, а то день хороший, жалко время терять.
– Беги… – кивнула соседка и уже в спину Ане крикнула: – Анечка! Ты там можешь из домика-то шезлонг вытащить! Позагорай, огурчиков поищи, может, поспели… своей-то дачи у вас нет уже, а моей Маше тоже некогда ездить-то… А чего ж в городе-то пылиться… Элечка! Не надо бабушке в ротик камешки толкать! Бабушка на лавочку присела отдохнуть, а не кушать камни! Ты ж мне все зубки разобьешь, а знаешь, сколько они теперь стоят?
Аня так обрадовалась этим помидорам, что чуть было не повернула домой вместе с мусором. Но все же опомнилась и домой прибежала уже налегке. Так, сейчас она сходит в магазин – как же здорово, что тетя Лида позволила у нее отдохнуть, им с Данькой даже в домик заходить не нужно будет – можно посидеть в беседке, перекусить бутербродами и попить сока. Только… сердечникам ведь нужно хорошее питание. Надо будет купить что-нибудь мясное: грудинку какую-нибудь, окорока…
Аня собралась в магазин, но вспомнила про банки и потратила еще минут десять на то, чтобы погрузить их в здоровенную клетчатую сумку.
Гремя стеклопосудой, она еле вышла из квартиры.
– Ой! – встретила ее на площадке Сонечка. – А ты чего, опять уезжаешь?
– Уезжаю, – буркнула Аня.
Она все никак не могла простить Соньке равнодушия к Данькиной смертельной болезни.
– А я на пляж. Савушке нельзя, вот и приходится одной, – вздохнула Сонечка, поигрывая яркой, легкой сумочкой. – А ты насовсем, что ли?
– Сонька, топай давай на пляж, – раздраженно проговорила Аня. – Там сейчас молодые самцы просто табунами скачут. Таких вот ищут – кобылиц! Беги, а то не успеешь.
Сонечка не обиделась, только жеманно дернула плечиком:
– Удивляюсь я с тебя, Мальцева. И чего ты желчью плюешься? Мужика б тебе хорошего. Я ж предлагала!
– Ну, знаешь, вкусы у нас разные…
– А по-моему, так одинаковые, – размышляла Сонечка, но Аня ее уже не слушала.
Она быстро заскочила к тете Лиде, сбагрила стеклотару, а потом легко понеслась в магазин – Даньке нужны хорошие продукты.
Вернулась Аня не скоро. Вот у нее всегда так – хочется все сделать побыстрее, а получается, как всегда. Нет, она купила окорок, сервелату, сметаны даже взяла, непонятно, правда, с чем ее есть. Потом еще кураги и меда. В конце концов, если что-то и не съедят, можно привезти в город. И вот, когда уже совсем можно было идти домой, вдруг вспомнилось, что для дачи у Ани совсем нет обуви. Ну то есть совершенно – не поедет же она на шпильках! Пришлось забежать в маленький обувной и купить обыкновенные кеды, которые оказались не только страшно удобными, но и входили в моду. А к ним тут же потребовались шорты. И непременно белые. Вот их пришлось поискать. Зато, когда нашла, Аня пришла в дикий восторг: почти в таком же одеянии они бегали в десятом классе на физкультуре. И Данька обязательно должен был это вспомнить!