– Она ушла умирать, старая ведь уже, – сказал кто-то. Как ни больно нам всем было, пришлось смириться.
Прошло больше двух месяцев, сезон кончился, народ разъезжался и нам тоже через два дня предстоял отъезд. И вот утром за завтраком я глянула в окно и лишилась дара речи. За заборчиком дачи напротив я увидела призрак.
– Что с тобой? – всполошилась мама.
– По-моему там Китти, – пролепетала я.
– Что за бред! – поморщился папа, решивший, что это бабские истерики.
Но при взгляде в окно родители тоже остолбенели. Китти сидела на чужом участке у забора и ждала. Надо заметить, что она пропадала не раз, но сама никогда не возвращалась, ее надо было искать, умолять и ловить, что мы немедля и сделали. Правда, на сей раз, она легко далась в руки. Вид у нее был странный. Кожа на груди была совсем голая, шерстка, видимо, вылезла. И, конечно, она отощала, но в остальном все вроде было нормально! Мы ликовали. У всех тут же заработало воображение. Каково пришлось избалованной домашней кошке в лесу… По возвращении в Москву, выяснилось, что наша старушка еще и беременна!
– Вот старая блядь! – в сердцах заметил папа. Прошло года два или три и мы переехали с Ломоносовского на Самотеку. Папа подобрал в Переделкине чудного пса по имени Лорд. Поначалу Китти была безмерно оскорблена. Но потом вроде бы привыкла. А однажды она исчезла. Мы там жили на первом этаже, и она ушла в форточку. Сколько мы ее ни искали, все было тщетно. Видимо, на сей раз она действительно ушла умирать.
На Самотеку мы переехали из двухкомнатной квартиры в трехкомнатную, просто поменялись с доплатой. Это произошло в семидесятом году. Мама с восторгом говорила – слава Богу, я вернулась в Москву! Рядом с нашим трехэтажным домом располагался Екатерининский бульвар, где в иные вечера гуляло до семидесяти собак. Царство собачников. Там возникали романы, дружбы, и дружбы крепкие. Две семьи из моих собачьих друзей живут в Израиле, я бываю там довольно часто, мы всегда видимся, и вообще поддерживаем постоянную связь, хотя собак давно ни у кого нет.
Благодаря такой «собачьей» дружбе, я попала в геологическую партию на должность поварихи. Хозяин добермана по кличке Марс, геолог Саша Живкович, в процессе совместного выгуливания собак вдруг предложил мне поехать с его партией на Урал. И мне вдруг безумно этого захотелось, нас же всех воспитывали во вполне романтическом духе, мы ездили за туманом, за запахом тайги, и я не была исключением, опасаясь только, что родители будут против. Однако маму, почему-то, это не смутило. Папу, разумеется смутило, да еще как, но главной у нас была мама, и я поехала! Да еще мне пришлось взять с собой Лорда, поскольку у него незадолго до поездки приключилась тяжелая болезнь мочевого пузыря и ветеринар посоветовал взять его с собой, чтобы он там вылечился травами. Никто в партии не удивился, так как Сашка тоже брал с собой Марса. Мне было сказано, что в Свердловске мы остановимся на день в гостинице «Большой Урал» и я соответственно оделась. И вот представьте себе картинку: я приехала в аэропорт с огромной собакой на поводке, с пишущей машинкой (я как раз получила первую книжку для перевода), в шелковом костюмчике и на высоких каблуках. Увидев группу – все в кедах, драных джинсах, штормовках, я здорово смутилась, но меня спасло в глазах группы умение посмеяться над собой. Хотя чувствовала я себя до ужаса глупо, но переодеться до прибытия на место возможности не было: все вещи шли отдельно. В Свердловске мы не задержались, а сразу уехали. В Москве мне было обещано, что готовить придется на газовой плитке, но пока в баллонах не было газа, мне пришлось свой первый полевой ужин готовить на… паяльной лампе, которой до тех пор и в глаза не видела. Правда, мне ее в руки не давали. Шофер выкопал ямку, поставил туда лампу, включил ее и пламя с ревом и диким напором уперлось в земляную стенку. А сверху я поставила огромную кастрюлю картошки – ничего другого у нас пока не было, разве что мешок лука, привезенный из Москвы. Правда, на паяльной лампе я готовила всего два дня, дальше действительно появилась двухконфорочная плитка. Для кухни мне поставили большую палатку, и это было мое царство. А жила я тоже в отдельной палатке. Первые дни я пребывала в некоторой панике. Как я справлюсь со всем этим хозяйством в столь отличных от Москвы условиях? Однако, несколько дней и я вполне освоилась. Вставала ни свет, ни заря и мыла оставшуюся с вечера посуду, вода в такую рань была теплая, над рекой стлался легкий туман, тишина, красота… Затем я готовила завтрак из того, что Бог послал – какая-нибудь каша, яйца, помидоры. И шла будить народ. А так как по паспорту моя фамилия Вильям – Вильмонт, что повергало в шок работниц почты в городе Нижние Серги, – то кто-то мгновенно сочинил стишок: «Вставай, вставай, мудила!» – Вильям-Вильмонт будила».
После завтрака все уезжали в маршрут, но кто-то обычно оставался со мной и двумя псами. Потом у нас появился и третий: из Свердловска привезли родного брата Марса, добермана Тимку. До него псы жили мирно, а с его явлением начались собачьи свары. Однажды, когда я вышла из кухни с огромной кастрюлей в руках, чтобы слить картошку, мне под ноги подкатился рычащий и хрипящий ком дерущихся собак. Только чудом мне удалось удержаться на ногах и не уронить кастрюлю. Иначе я бы и сама ошпарилась, собаки бы пострадали и люди остались бы голодными. Вообще, надо заметить, я за три месяца не получила ни одной производственной травмы. Сашка уверял меня, что я первая повариха, которой это удалось. Считаю это доказательством высокого класса, разве нет? И до сих пор горжусь.
Итак, все уезжали в маршрут, а я брала свой старенький «ундервуд» и садилась за стол с книжкой и словарями. Вокруг летало несметное количество слепней, но наши шоферы нашли выход. Они ставили рядом со мной жестяную банку из-под селедки с дымящимися гнилушками – создавали дымовую завесу. Я сидела и переводила книжку гэдээровского писателя Якобса «Пирамида для меня». Совершеннейшая социалистическая муть, но начинающему переводчику выбирать не приходилось.
А вечером, к возвращению ребят я опять-таки готовила, что Бог послал. Стабильно у нас была картошка, макароны, лук, помидоры, томатная паста и сгущенка в огромных банках. Как-то ребята достали ящик свиной тушенки, но она была такой отвратительной, что ее никто есть не желал и все не съеденное продали кому-то в деревню. Спасали грибы. Иногда я с кем-то из шоферов ездила на добычу в Нижние Серги или Михайловск. Помню как-то, когда я уже освоилась и приобрела вполне полевой вид – штормовка, мятые штаны, кеды, в продуктовом магазине в Сергах я купила ящик яиц. Ко мне вдруг подошел какой-то мужик, окинул меня оценивающим взглядом и спросил:
– Геолог, что ли?
– Да, – с невероятной гордостью ответила я.
– Сама шоферишь? – уважительно осведомился он.
– Нет, – говорю, – я на хозяйстве.
– Молоток! – оценил он меня.
Почему-то этот разговор доставил мне невероятное удовольствие. И весьма повысил, как теперь принято выражаться, мою самооценку.
Супы, которые я там варила, буквально из топора, я называла «уральской фантазией». Как правило, это были постные супы, куда шло все, что было под рукой, но однажды в Михайловске я купила кусок мяса, правда, не настолько большой, чтобы приготовить из него что-то на всю команду. И я сварила бульон. Настоящий прозрачный бульон, к нему отдельно рис, как иногда делала дома, а мясо измельчила, поджарила с луком и оставила на ужин, чтобы добавить к макаронам.
Меня не поняли. Прозрачный бульон, даже с рисом, был воспринят как пустое хлебово. Интересно, что «уральскую фантазию» все трескали и не роптали, и я поняла – для работяг главное, чтобы ложка в супе стояла. И учла этот опыт. Больше никто не роптал, правда, когда у нас ничего кроме картошки не было, мужики шутили: «Кать, имей в виду, от крахмала только воротнички стоят!». Но это была расхожая партийная шутка.
После довольно долгого постного периода – мяса просто негде было взять – нашим мужикам удалось купить барашка. Нашлись умельцы, барашка зарезали, освежевали, но к мясу меня, слава Богу, не подпустили. Помощник начальника партии Саша Болтанский по кличке «Болтик» все хлопоты по приготовлению шашлыка взял на себя. Шашлык не женское дело. Итак, нам предстоял праздник желудка, и мы решили отметить его как настоящий праздник! Одному из шоферов было поручено купить спиртное, Болтик оставался на хозяйстве, а мы поехали в Нижние Серги в баню! Кроме меня у нас была еще одна женщина, очаровательная Наташа Горева по прозвищу Пеночка. И вот мы с Пеночкой намылись в бане, подушились (у меня был с собой маленький флакончик французских духов) и, чувствуя себя, несмотря на все тот же полевой прикид, неотразимо прекрасными и счастливыми, вышли на улицу, где нас уже ждали чистые и даже отчасти выбритые ребята. Все были в приподнятом настроении – еще бы, шашлык и в обычной-то жизни праздник, а тут, когда так давно не видели мяса… Подъехали к лагерю, в нос ударил запах шашлыка и у всех голова пошла кругом. Болтик расхаживал возле самодельного мангала с гордым видом – шашлыки готовы, стол накрыт, можно садиться. Правда, увидев то, что купил шофер, Сашка Живкович заметил: «Жадность может фраера окончательно сгубить!». Дело в том, что в целях экономии и в погоне за количеством, был куплен вермут местного производства по цене один рубль две копейки за бутылку. «Этим можно только заборы красить! – резюмировал Сашка, – но с шашлыком пойдет»-. И вот на столе целый таз упоительно пахнущего мяса. Мы все схватили по куску и у всех тут же глаза полезли на лоб. Есть это было нельзя! Кислятина такая, что слезы из глаз. Что же выяснилось? Болтик замариновал мясо в… неразбавленной технической уксусной кислоте! Есть его было просто опасно для жизни. Даже собакам не отдашь. А из все той же жадности замариновано было все мясо! Чтобы ненароком собаки его не сожрали, пришлось немедленно вырыть глубокую яму и закопать там наш праздник! В результате мы опять ели картошку, запивая горе вермутом по рубль две! Мат, обрушившийся на голову несчастного Болтика, по сей день стоит у меня в ушах!
Бедой Болтика было то, что он считал себя компетентным буквально во всем! И тем не менее, я всегда с огромной нежностью и благодарностью вспоминаю, как зимой, когда у папы буквально отобрали Лорда люди, отлавливавшие в городе бездомных животных, я в панике позвонила Болтику, он сразу примчался и поехал со мной к ветеринарной лечебнице на улице Юннатов, куда к вечеру свозили едва живых животных. Мы полдня простояли там на морозе, и Болтик утешал меня. За эти часы мы выяснили, что ни в коем случае нельзя «качать права», надо сразу предлагать деньги. «Вы, ребятки, с ними осторожно, – учил нас сторож, – это ж нелюдь, разве человек будет таким делом заниматься». Стемнело, стали возвращаться эти жуткие душегубки. Мы кидались к ним. «Не, мы сегодня на Самотеке не были, мы Измайлово бомбили!».
В какой-то момент я уже потеряла надежду и замерзла как цуцик. Болтик отправил меня куда-то греться. И через десять минут подбежал ко мне с Лордом! Что за вид и запах были у моего несчастного пса! Болтик рассказал: «Когда я к ним кинулся, они сразу ухмыльнулись: знаем за какой ты собакой! На Самотеке старик за нами бежал, палкой стучал!;. Кать, если у тебя кошка пропадет, ты ее тут лучше не ищи… Они и кошек и собак в одну клетку кидают»… Тоже ведь дети галактики!
Пробыв два месяца в Свердловской области, мы стронулись с места и поехали в Пермскую. Переезд занял три дня, если не ошибаюсь. По пути мы остановились в Кунгуре, городе, знаменитом своей пещерой. Остановились в гостинице, как белые люди. И решили пойти пообедать в местном ресторане, куда нас благополучно не пустили. У нас, оказывается, вид был недостаточно элегантный для этой убогой забегаловки. Мы уж готовы были смириться, но недавно присоединившаяся к нам Тамара Дмитриевна Троицкая, профессор МГУ, не могла такого стерпеть. Она пошла к директору и выдала ему там по первое число. В результате нам удалось пообедать в ресторане! После обеда решили ехать в пещеру. Чтобы попасть в нее, надо было переправиться на лодке через реку Ирень. День был жаркий, солнечный, мы встали в очередь на переправу. И вот стою я у поручней на мостиках, разморенная, довольная, на мне красивая заграничная кофточка с большим вырезом, а рядом со мной Наташа – тоненькая, изящная, в обтягивающих джинсиках. А в уходящую лодку усаживается парочка провинциальных туристов – толстая тетка в коротком кримпленовом платье, взмокшая от жары и синтетики, с газовой косынкой на «хале». А ее муж весьма заинтересованно на меня поглядывает. И вдруг тетка говорит, тоже глядя на меня и даже не понижая голоса: «Наверное, проститутка!». Муж потупился и пробормотал: «Не знаю!». Мы с Наташей чуть не упали от хохота. Узнав об этом Сашка, а с его легкой руки и все остальные, стали звать нас «Две подруги, бельдюга и простипома». Так изящно называлась тогда рыба, которую поставляли детям галактики.
Следующей нашей стоянкой был поселок Кусьё-Александровский в Пермской области. О нем я писала в книге «Нашла себе блондина!».
В нашей шестьдесят первой партии за три месяца перебывало много народу, но отношения сохранились лишь с Сашей Живковичем. Мы с ним по-прежнему друзья, он живет в Израиле, в маленьком городке Арад, и его жена Наташа, тоже моя подруга, со смехом недавно сказала мне: «Что ж ты прямо из-под нас продала нашу квартиру?». Я даже не сразу смекнула, в чем дело. В романе «Хочу бабу на роликах!» бабушка героини продала свою двухэтажную квартиру с видом на пустыню, то есть такую, как у них.
Сашка неоднократно приходил мне на помощь в тех крайних ситуациях, в которых я иной раз оказывалась. И я всегда это помню с благодарностью, не говоря уж о том, что поездка на Урал стала для меня необычайно важной вехой. Я почувствовала себя после этого опыта иначе, мне стало легче жить.
Осенью, когда все уже вернулись домой, я пригласила в гости наиболее близких людей из нашей партии и закатила им пир, мне ведь не очень удавалось проявить свои кулинарные возможности в полевых условиях. Я наготовила уйму всего, но главным блюдом был мой фирменный форшмак, о котором столько говорилось в «Курице в полете». Недавно мне показали рецепт форшмака «от Вильмонт», почерпнутый из Интернета. Он ничего общего с моим рецептом не имел и тот, кто взялся его готовить по Интернетовскому рецепту, наверное, меня проклял. Мой рецепт полностью приведен в «Курице», кроме того он был опубликован в кулинарном журнале «На здоровье!» и все-таки я приведу его здесь, ведь это одно из моих коронных блюд.
Итак, из расчета на трех – четырех человек, в зависимости от аппетита едоков (можно вполне, справиться вдвоем). Итак, берем четыреста граммов отварной нежирной говядины, три-четыре картофелины, в зависимости от размера, двести граммов сметаны, одну малосоленую селедку, не пряного посола, еще нам понадобится немножко сливочного масла для обмазки сковороды. Пропускаем через мясорубку мясо, вареную картошку и селедку. Селедка должна быть небольшая, если она все-таки соленая, лучше взять половинку. Перемешаем все это, добавив сметану, затем месим, пока не получится приятное на ощупь тесто. Попробуйте – уже вкусно! Важно, чтобы вкус селедки ощущался где-то на горизонте, не сильнее. Если все в порядке и ничего– добавлять не нужно, берем сковороду, лучше чугунную, но можно, в принципе, любую, даже глиняную или стеклянную, просто для некоторых блюд чугунная предпочтительнее, но, повторяю, если у вас в доме ее нет, то берите любую. Смажьте сливочным маслом, выложите на нее форшмаковое тесто половинкой колобка, прижмите слегка руками и ножом сделайте надрезы, как на котлетах. И ставьте в духовку минут на сорок, до появления румяной корочки. И сразу на стол, ни в коем случае не снимая со . сковородки! На худой конец извинитесь перед гостями, тем более, что потом они с удовольствием будут соскребать присохшую корочку.
Но пока форшмак в духовке, приготовьте соус. Что-то вроде тартара. Возьмите майонез, бросьте в него мелко порезанные маринованные огурцы или же просто укроп. Можно и каперсы, словом, как вам больше понравится. Без соуса тоже будет вкусно. Пусть вас не смущает, что форшмак не режется на аккуратные куски. Вооружитесь большой кухонной ложкой и накладывайте гостям на тарелки. Успех вам обеспечен. Многие из тех, кто этого блюда еще не пробовал, говорили: какая гадость, мясо с селедкой… Но попробовав, они буквально вылизывали сковородку. Форшмака всегда бывает мало. Но если вдруг по какой-то причине его не доели, то и холодный форшмак тоже очень недурен, а можно его ненадолго сунуть в микроволновку. Но все же с пылу с жару он куда лучше.26
Разумеется, я собиралась и впредь ездить с геологами в поле, но в силу разных обстоятельств больше у меня не получилось, однако дружбу с Сашкой Живковичем сохранила по сей день, и он все так же элегантно кроет меня матом, что меня нисколечко не обижает, я же знаю, что он тоже меня нежно любит. Иногда по телефону спрашивает: «Тебя там, в Москве никто не обижает?». И я уверена, что это неформальный вопрос, хотя чем он мне поможет из своего Арада?
Хотя кроме Сашки я ни с кем из нашей достославной шестьдесят первой партии сейчас не встречаюсь, но вспоминаю то лето с душевным трепетом. Оно оказалось необычайно важным для меня. Я многому научилась, многое поняла, многому узнала цену. По окончании сезона Сашка спросил: «Слушай, я раньше всех поварих премировал стихами Асадова, но тебе, наверное, это не подойдет? Тебе, наверное лучше Даррелла подарить? „. С чем я согласилась. Книги в то время были жесточайшим дефицитом, а в глухих уральских поселках можно было иной раз напороться на весьма редкие издания. Ах боже мой, что только тогда не было дефицитом! Помню, на Урале получила письмо от мамы: «Мы с папой вчера шли домой от Колхозной. В обувном давали туфли на платформе. И очередь была небольшая. Мы тебе купили, надеюсь, окажутся впору“.
Из экспедиции я вместе с Тамарой Дмитриевной Троицкой возвращалась поездом, а Лорда мне должны были привезти несколько позже самолетом. Своих я не предупреждала, решила сделать сюрприз. Поезд приходил рано утром. Я позвонила в дверь. Открыл мне папа. При виде меня он ошеломленно отступил назад с возгласом: «Катя, ты с ума сошла!». И захлопнул перед моим носом дверь! Но тут же распахнул ее, и выскочившая в прихожую заспанная мама крикнула: «А где же Лорд?».
Там же на Екатерининском бульваре я подружилась с супружеской парой, Милой Каганской и Володей Житницким и с живущей в Риге сестрой Милы Тамарой. Володя – типичный пример инженера-гуманитария, порождение той эпохи, когда мальчику как-то совестно было учиться в гуманитарном ВУЗе. Основные его интересы по сей день остаются в сугубо гуманитарной сфере. А сестры, мои дорогие подруги Мила и Тамара – врачи-психиатры. Сейчас все трое живут в Израиле, и я регулярно их навещаю. Особенно запомнился первый приезд к ним в Реховот. Я приехала в Израиль в гости к своей подруге Любе, о которой речь впереди. По моей просьбе Любка, которая немного знакома с Житницкими, позвонила и сказала им, что у нее есть для них письмо от Кати Вильмонт и завтра она будет в Реховоте, Они обрадовались, дали ей адрес и мы с утра отправились в Реховот, пришли по адресу и Любка позвонила в дверь. Открыла Тамара, не знакомая с Любкой, но предупрежденная о ее визите. Сделав вежливо-приветливое лицо она пригласила ее войти, но тут за Любкиной спиной увидела меня, открыла от удивления рот и вдруг как заорет: