Данилова – на свою беду – познакомила потенциального жениха Глебова со своей старшей сестрой. Светлана сразу по окончании юрфака устроилась на работу в НИИ МВД, вышла замуж за начальника своего отдела, который старше ее на четверть века, родила от него мальчика, а спустя всего год с небольшим развелась, передоверив воспитание своего отпрыска проживающим в Сергиевом Посаде маме и младшей сестре. Ей удалось затем устроиться в крупный негосударственный фонд «Новая стратегическая безопасность», за которым стоят интересы части высокопоставленных чинов из спецслужб (как отставников, так и действующих руководителей довольно высокого ранга). Фонд этот курировал, или, если угодно, «крышевал», целый ряд научных учреждений, унитарных предприятий и уже приватизированных, перешедших в разряд акционерных компаний, фирм, профиль и сфера занятий которых не всегда соотносятся напрямую с целями и занятиями самого фонда, руководство которого поддерживает тесные связи с МВД, ФСЕ, Минюстом, с лоббистами из Федерального собрания РФ, а также с избранными чиновниками, оказывающими серьезное влияние на внутреннюю политику страны.
– Светлана… у нее властная, напористая натура, – завершая свой рассказ о том, как родная сестра увела у нее жениха, сказала Данилова. – Сестра всегда брала от жизни то, чего ей хотелось в данную минуту. Зачем-то ей понадобился Игорь, и тогда она отобрала его… у меня.
Данилова все время порывалась накормить своего гостя домашним обедом, но Швец, поблагодарив, отказался, полушутя заметив, что не заслужил. Выпил под кофе две или три рюмки коньяку и тем решил себя ограничить.
– Итак, примерно два года назад, как вы утверждаете, Глебов и… еще кто-то из его коллег отправились стажироваться в Германию?
Данилова задумчиво покивала головой.
– Насколько я понимаю, – сказала она, – эта поездка была больше связана с необходимостью поиска и закупки на Западе специального оборудования, некоторых препаратов и материалов, из которых можно создать современные трансплантаты. Последние годы наряду с научно-исследовательской работой, о которой мне мало что известно, Игорь, чтобы не потерять квалификацию, провел большое число операций в одной из московских клиник. Он один из лучших в своем ремесле. Будь иначе, его не звали бы работать в Западную Европу и даже в США.
– Сколько времени Глебов провел в Германии?
– Немногим более года. Светлана летала к нему в Мюнхен два или три раза… Но к окончанию этой его… командировки их отношения окончательно разладились.
– Они собирались развестись?
– Инициатором здесь является Игорь. Он, кстати, писал мне из Германии. Просил прощения, называл себя глупцом… ну и так далее. Я не отвечала. Вернее, написала одно письмо, очень короткое. После этого он какое-то время мне не писал, и объяснились мы несколько позже, месяца через два после его возвращения из Германии… Случилось это в октябре прошлого года. Игорь сказал, что он намерен подать документы на развод. Говорил, что его зовут работать в крупнейшую немецкую клинику в Мюнхене. Что он там уже обо всем договорился, что к Новому году желательно переехать в Германию и что зарплата его будет составлять в первый год не менее шестидесяти тысяч евро ежемесячно плюс бонусы. И что если мы только захотим, то сможем навсегда там остаться, перевезя постепенно в Мюнхен родственников.
– Кроме Светланы, естественно? – усмехнулся Швец.
Данилова печально улыбнулась:
– Я тогда Игорю не сказала ни «да», ни «нет». Он ведь оставался женатым мужчиной, да к тому же мужем моей родной сестры… Кстати, от того же Глебова, неделями двумя позже, когда мы встретились с ним в следующий раз – Игорь сам приехал в Сергиев Посад, – я узнала… кое-что о моей сестре…
– Например?
– О том, что пока он работал в Германии, у Светы… был роман с Абросимовым, который не прекратился даже после его, Игоря, возвращения домой. Я вот только не уточнила, с каким именно Абросимовым «крутила» Света: со старшим или с младшим…
Глупо было бы делать вид, что он никогда не слышал этой фамилии. Тем более, что сама Данилова указала ее в «шпаргалке».
– Абросимов там… в этом их фонде, наверное, большая шишка? – выдержав паузу, сказал Швец. – Говорите, их там двое?..
По его прикидкам получалось, что том у Абросимову, тому жутковатому типу, что заведовал в конце сороковых и начале пятидесятых расстрельным «бутовским» полигоном, сейчас, будь он еще жив, было бы восемьдесят с хвостиком, а то и все девяносто. В таком возрасте не то что крутить романы с молоденькими женщинами, но даже участвовать в делах отставных и действующих гэбистов как-то уже поздновато… Да, вряд ли это тот Абросимов, о котором что-то бормотал малость тронувшийся умом Леонтьич. Скорее всего однофамилец… вернее, однофамильцы, поскольку их двое.
– Старший, Николай Дмитрич, если судить по довольно редким высказываниям на эту тему Светланы, если и не де-юре, то де-факто является руководителем фонда. – Данилова, как показалось Валере, вновь бросила на него испытующий взгляд. – О младшем, которого, кажется, зовут Дмитрий… Дмитрий Николаевич… Известно, что он работал в управлении, которое заведовало системой тюрем и трудовых лагерей. Еще в ту пору, когда местами лишения свободы занималось МВД…
– Сейчас ГУИН входит в структуру Минюста.
– Я не разбираюсь в таких делах, – почти равнодушно сказала Данилова. – Знаю только, да и то со слов Глебова, что с кем – то из этих двоих Света в ту пору поддерживала оч-чень близкие отношения…
Валера по просьбе Даниловой рассказал о своем единственном контакте с ее старшей сестрой. Потом, покончив с этим эпизодом, в свою очередь, поинтересовался:
– Маша, а было такое, чтобы сестра вам… угрожала?
Данилова ответила без запинки:
– Нет, такого не было. После того, как Игорь куда то запропастился, я пыталась поговорить с ней начистоту… но куда там! В последний раз, когда мы виделись, Света обозвала меня дурой, сказала, чтобы я не лезла в ее семейные дела и не поднимала бучу на ровном месте.
– А сам Глебов что? Он так ни разу не позвонил вам за последние полгода?
Всхлипнув, Данилова покачала головой.
– И ни строчки не написал?
Она опять покачала головой.
– У нас ведь уже все было договорено, – чуть позже, придя в себя, сказала Данилова. – Игорь даже подал документы на развод! Он, правда, говорил, что его не очень-то хотят отпускать из балашихинского филиала, просили хотя бы до весны еще поработать… Но сам он был с этим категорически не согласен! Ну а дальше случилось то, о чем я вам уже рассказывала: Игоря куда-то перевели или даже услали, как я подозреваю, насильно…
– Этот НПК «Новые индустриальные технологии», он, наверное, имеет еще какие-то филиалы, кроме балашихинского?
– Контора эта закрытая, режимная, недостучишься… Как и фонд, в котором трудится Светлана. Родители Игоря, как я уже говорила, время от времени получают короткие записки: «У меня все в порядке… тружусь… очень занят… по возможности позвоню или даже напишу подробное письмо…»
– Сейчас можно позвонить даже с Северного полюса, – хмыкнув, сказал Швец. – И маляву, если угодил в изолятор или крытую, с каким-нибудь сообщением о себе отослать на свободу не проблема.
– Вот и я так думаю. – Данилова встала с кресла, открыла шкаф, порылась на полке, а затем выложила на стол перед Валерой конверт. – Я уже говорила, Валерий, что ваша помощь в этом деле… деле поиска…
– Розыска, – уточнил Швец, не притрагиваясь к конверту.
– Пусть будет так… Возьмите в качестве аванса пять тысяч долларов. В декабре Игорь положил на мой счет в одном из московских банков двадцать тысяч долларов США. Он сказал – «на всякий пожарный». Я не хотела их тратить, но вот… приходится.
Поскольку хозяйка не садилась в кресло, Валере тоже пришлось встать. В сущности, разговор закончен. Эта молодая женщина хочет, чтобы он по своим каналам «пробил» нынешнее местонахождение Игоря Глебова. А для этого придется в той или иной форме потревожить не только секретную лавочку в окрестностях Балашихи, но и, что вероятнее всего, поинтересоваться деятельностью больших и суровых дядек из фонда, любой из которых может доставить Швецу массу неприятностей.
Решиться на такие дела в одиночку, без санкции руководства?
Надо быть совершенным идиотом и при том еще сильно не любить себя…
– Это только аванс, – заметив его колебания, сказала Данилова. – Как только вы добудете информацию о возможном местонахождении Игоря Глебова, я передам вам еще пять тысяч… А после его освобождения – еще десять. Ну и сам Игорь Валентинович, я уверена, если все закончится благополучно, выплатит уже от себя вам дополнительную премию.
– Денег пока не нужно, Маша, – сказал Швец, направляясь к выходу (кто бы знал, что стоило ему, нищему менту, гордо завернуть аванс в пять штук американских рублей!). – Сами мне не звоните, ни на служебный, ни на сотовый! Никакой самодеятельности, слышите! Ждите меня здесь, на съемной квартире, в среду, с семи вечера! Если нужно будет встретиться раньше или перенести следующее наше рандеву в другое место, я сам об этом сообщу!..
– Денег пока не нужно, Маша, – сказал Швец, направляясь к выходу (кто бы знал, что стоило ему, нищему менту, гордо завернуть аванс в пять штук американских рублей!). – Сами мне не звоните, ни на служебный, ни на сотовый! Никакой самодеятельности, слышите! Ждите меня здесь, на съемной квартире, в среду, с семи вечера! Если нужно будет встретиться раньше или перенести следующее наше рандеву в другое место, я сам об этом сообщу!..
У входной двери, когда он уже собирался попрощаться с ней, случилось вдруг неожиданное… Маша прижалась к нему… плотно. Длилось это – для Валеры – долго, так что он вначале почувствовал себя неловко, а затем… как бы даже стало приятно.
Прежде чем выпустить его на лестничную площадку, Данилова обожгла его коротким и отчаянным поцелуем:
– Помогите мне, пожалуйста! Ну а я вас отблагодарю… всем, чем только смогу!..
Глава 14
ДЕЛО ПАХНЕТ КЕРОСИНОМ
Покинув квартиру Даниловой, Валера неторопливо направился к станции метро «Братиславская». Вел он себя как обычно, так, словно ничего и не произошло, из-за чего бы ему стоило беспокоиться. Если Швец на кого и обращал внимание, то исключительно на красивых девушек, юных прелестниц, одетых легко, смело… Духота ближе к вечеру сменилась легкой прохладцей; судя по слабому громыханию, доносящемуся изредка с северо-востока, и темно-серому краешку неба в той стороне, где-то по области прошли первые майские грозы, но столицу на этот раз они обошли стороной.
Он думал о красивых девушках, о грозе, прошедшей стороной, о том, что неплохо бы иметь свою квартиру в разноцветных, нарядных новостройках в районе той же станции метро «Братиславская», где бы его ожидал, беспокоился о нем, скучал без него какой-нибудь близкий человек. И крайне желательно, чтобы это была не слишком испорченная столичной жизнью, не очень требовательная по части импортных тачек, мехов и драгоценностей, ласковая, покладистая и в то же время хорошенькая, красивая молодая женщина… Словом, кто-то вроде той же Маши Даниловой.
В таком вот романтическом настроении он добрался в Южные Черемушки, где располагается опостылевшая ему милицейская общага.
Первым делом Валера постучался в дверь своего соседа-муровца, но Миронова на месте не оказалось. В принципе, Виктор и не обязан торчать весь день в общаге; если он даже и выполнил поручение Швеца, то на это у него должно было уйти немного времени. А значит, остаток выходного дня он может тратить уже по собственному разумению.
Валера сварил пачку пельменей, купленных им по дороге в общежитие. Поужинал, затем, вставив в ухо наушник от диктофона «Сони», стал заново прослушивать особо интересные куски тайно записанного им разговора с Машей Даниловой.
Прошло довольно много времени, прежде чем кто-то пару раз громко стукнул в его дверь.
Валера выщелкнул кассету из диктофона, сунул ее в нагрудный карман, где лежала еще одна, убрал портативный аппарат в свой рабочий кейс и лишь после этого открыл дверь, которая стояла на защелке.
Выглянув в коридор, он увидел Миронова – со спины, – который, так и не обернувшись на звук отпираемой двери, свернул за угол, явно направляясь в сторону курилки.
Швец хотел окликнуть муровца, но затем, передумав, запер свою комнату на ключ и отправился вслед за ним.
Выйдя на лестницу черного хода, он поднялся одним пролетом выше, где и обнаружил своего соседа по общежитию Миронова.
Они одновременно закурили. Виктор, пустив колечко табачного дыма к потолку, сказал:
– Мобила… рация… еще какая-нибудь электронная хренотень? Что-нибудь такого рода сейчас имеешь при себе?
– Сотовый оставил в комнате. А что не так, Витя?
– За вами была слежка, Валера. За тобой и за той девушкой, с которой ты отправился на «Братиславскую».
Швец в этот момент сделал глубокую затяжку; дым пошел не в то горло, и он закашлялся…
– А чего ты так удивляешься? – сказал муровец. – Ты же сам первый заподозрил, что вокруг тебя какая-то хрень творится! Просил меня аккуратненько проверить, нет ли за тобой хвоста… Я еще про себя удивился: что это еще Валера Швец о себе возомнил? Кому он на фиг нужен, рыжий опер с московской окраины? Тем более, что ты говорил, что не при делах, что никаких оснований для наезда на тебя нет.
– Ты думаешь, мою мобилу могли поставить на прослушку? – наконец врубился Швец. – Или даже «жучка» где-то пришпандорили в моей комнате?
– Все может быть, – философски заметил Миронов. – Могут и со стекол лазером разговоры списывать. Если только, конечно, твой базар, как и лично ты сам, представляет интерес для каких-то серьезных структур.
– Но на какую тему? Блин!
– Тебе виднее, Валера, – пожал плечами муровец. – Ты попросил меня об одолжении, верно? Ну теперь слушай, что мне удалось накопать.
Витя Миронов, сотрудник одного из подразделений МУРа, специализирующегося на наружке, опытный спец в своих делах, человек наблюдательный и дотошный, сделал даже сверх того, о чем его просил Валерий Швец.
– Я выбрался из общежития, как мы и договаривались, через запасной выход, – понизив голос до полушепота, принялся рассказывать Миронов. – «Девятку» свою я еще утром перепарковал, чтоб, значит, через парадняк не выходить и не светиться. Завел движок и поехал себе, типа не при делах. Сделал кружочек, потом припарковался недалеко от той точки, куда ты собирался отправиться с целью перекусить…
– Я исподтишка шныркал глазами по сторонам, – сознался Швец, – но тебя, Виктор, как-то не заметил.
– На том и стоим, Валера, – усмехнулся муровец. – Зато я вас хорошо смог разглядеть: и тебя, и дамочку, подъехавшую на «десятке», которую ты мне раньше описал. И еще кое-кого…
– Пока мы добирались до «Братиславской», я твоей «девятки» тоже что-то не видел.
– Я держался чуть в отдалении от другой тачки, которая аккуратно висела у вас на «хвосте» до самого дома. Серебристый «Опель-Кадет», машине три или четыре года, малость тонированные стекла… Я тут, Валера, выписал кое-что, держи… Марка, цвет, госномера… Остальное, если понадобится, пробьешь по вашим базам данных. Тут сразу четыре тачки…
Швец удивленно присвистнул. – Даже так?..
– Сейчас, Валера, я тебе все объясню, – закуривая новую сигарету, сказал муровец. – Ты только учти, что я действовал с листа, что при мне не было моей бригады и спецсредств… ну и так далее.
– Ладно, Витя, я понял.
– Так вот… Этот джип «Тойота», который стоит вторым в списке… Я его срисовал у знакомого тебе дома в районе «Братиславской». Через несколько минут после того, как вы с дамочкой вошли в подъезд, водила «опеля», который шел хвостом за «десяткой», – а я, значится, прицепом за вами и за ним, – пересел в этот самый джип, который был припаркован там же, во дворе. Минут только через сорок он вернулся обратно в свою легковушку, и больше никаких перемещений данного людского контингента я не отмечал…
Швец хмуро покивал головой. Джип «Тойота»… Именно такой джип с какими-то мордоворотами на борту опекал приехавшую на рандеву с капитаном Швецом старшую сестру Даниловой.
– За пару минут до того, как ты вышел из подъезда, – продолжил муровец, – «Тойота» снялась с места и куда-то отъехала… но ненадолго…
– В принципе можно было уже и двигать обратно в Южные Черемушки. – сказал после паузы Миронов. – Но… дай-ка, думаю, поработаю еще на Валеру, раз уж подписался изначально.
– Виктор, ты меня знаешь… За мной не заржавеет!
– Ладно, как-нибудь сочтемся, – сказал Миронов. – Слушай сюда… Через несколько минут после того, как ты отчалил, вернулся во двор того же дома этот самый джипяра. Понял, да? Оттуда вышел рослый подтянутый мужик, которого я видел только мельком, со спины, и… скрылся в знакомом тебе подъезде! Случайно все так сложилось и к кому именно он направился, судить уже не мне… Я из тачки своей выходить не стал… и правильно сделал. Потому что спустя короткое время из дверей подъезда показалась известная тебе молодая женщина… Села в свою «десятку», тронулась, за ней пристроился «Опель». Я осторожненько сел им на «хвост». Сегодня выходной, так что пробок по дороге в центр почти не было… С Большой Лубянки они свернули в переулок, ну и я за ними… Вот, держи адрес офиса…
Миронов передал приятелю еще один вырванный из записной книжки листочек.
– Трехэтажное здание, бежевый фасад, один подъезд, собственный паркинг… И как минимум четыре телекамеры, глядящие на обе стороны. Поэтому я, оставив тачку, эдак бочком, бочком… но не близко, чтобы не засветиться… Возле двери есть какие-то вывески, я без спецтехники не смог их срисовать. Да, минут через пять после них у офиса нарисовался тот же джип «Тойота»; его водитель тоже прошел внутрь здания.
– А эти два номерка, что у тебя записаны последними? – поинтересовался Швец. – «Тридцать первая» и черная же «Ауди»?.
– Я уже собирался отчалить, когда в переулок свернули эти две тачки. Припарковались они все у того же офиса…