— Тут я понимаю, капитан, — ворчит Добровольский. Он хмуро смотрит на фотографии. Берет две штуки в руки, вглядывается внимательней. — Минутку, капитан! — Откладывает снимки, тянется к телефону на столе. — Эй, Прилуцкий, дай мне Бояндина. Вообще, пришли-ка его сюда. Причем, вместе с фотоконтролем. Ну, ты знаешь, о чем я. Знаю, что секретные. Ну и вооружи его, если положено. Можешь, сам сопроводить, коль не лень. Все, жду!
— Сейчас нам кое-что принесут, — неопределенно поясняет он окружающим — Папёнову, Мордвинцеву и старшему лейтенанту Первушину.
Первушин в разговоре спецов не участвует, впрочем, как и Мордвинцев. Но Мордвинцев по случаю непродвинутости в узко-специальных вопросах атмосферной войны, а танкист старлей еще и потому, что у него другие обязанности. Постоянно держа руку на кобуре, он их даже подчеркивает, ибо его задание попросту охранять «великое собрание» от вторжения посторонних.
— Сколько ж вы завалили? — интересуется Добровольский, мацая по карманам — он ищет сигареты.
— Тройку средних… в смысле обычных истребителей-бомбардировщиков примерно вот тут, — Папёнов поворачивается и щурится на висящую за спиной командира истребительной бригады карту. Показать рукой не получается, не дотянуться. Папёнов бегает глазами по помещению в поисках указки. Он явно слишком спонтанно попал на этот доклад.
— Понятно, — отмахивается Добровольский, но все же подает ему большую древнюю линейку. — И еще?
— Вот отсюда перло что-то солидное. Боюсь ошибиться, но наши, судя по ЭОП[1], склоняются к мысли, что там были, как минимум «Эф — сто одиннадцатые», а то и…
— Думаете, «Лансер» — «Б — один»? — угадывает Добровольский.
— Не исключено, пан полковник.
— Да ну, это вы с Бубякиным уж совсем, — отмахивается Добровольский. — У турок нет такого добра.
— Может, это и не турки вовсе, — пожимает плечами капитан.
— А кто? Старший Брат? Россияне? — В смысле, какой-нибудь «Ту — двадцать второй»?
— Да нет, Олег Дмитриевич. Какие россияне? Они ж с юга перли, так? Что ж, по-вашему…
— А что, у «двадцать вторых» не хватит ресурса сделать маневр?
— Но не такой же, пан полковник, так ведь?
— Почему же, капитан? Допустим так и так, — он отбирает линейку и водит по большой оперативной карте театра военных действий. — Допустим, где-нибудь подальше нашего Змеиного они разворачиваются и…
— Зачем им такая сложность, Олег Дмитриевич? — в глазах Папёнова искорки.
— Ну… Ладно, капитан! Да понимаю я вашу мысль. Но конечно, если это, и правда, «Лансеры»… Хотя могут быть и «Сто одиннадцатые», да… Впрочем, нам бы заполучить их проводку от границы, тогда стало бы ясно, откуда вошли. И ведь не могу добыть такую простую вещь, не шлют из штаба, представляете?
— О чем и речь, пан полковник, — соглашается Папёнов. — Закурить разрешите?
— Конечно, капитан.
— Между прочим, Олег Дмитриевич, — говорит, затягиваясь «Прилуками», Папёнов, — могут быть не только снимки. Мы ж, вроде, свалили, одного. Так что где-то возле Белой Церкви что-то должно валяться на земле-маме.
В двери кабинета стучат. Старлей Первушин напрягается, со смешной в других обстоятельствах торопливостью выдергивает из кобуры ПМ.
— Разрешите, пан полковник? — в проем заглядывает старший лейтенант ВВС. Он тоже при кобуре. В этом мире уже началась паранойя.
— Давай, Бояндин! — подзывает его Добровольский широким жестом радушного хозяина. Жест не стыкуется с обстоятельствами — он бы оказался впору при застолье, но такого счастья, кажется, не предвидится. — Принес что ли?
— Так точно, пан полковник.
Вэ-вэ-эс-ник Бояндин ставит на стол истертый Независимостью, и похоже даже Перестройкой портфель. Извлекает наружу книгу с вклеенными снимками. Да, выходит, секретчики у авиаторов не спят и не волынят. Налет был только намедни, а здесь уже все подшито, пронумеровано.
— Щас, — говорит Добровольский, хапая книгу и листая с таким усердием, будто должен обнаружить там карту острова сокровищ.
— Ага, вот! — восклицает он почти сразу, ибо явно знает, что ищет. — Помнишь, Бояндин, мы с тобой изучали?
— Так точно, — подтверждает старший лейтенант.
Окружающие ракетчики и танкисты безропотно ожидают объяснений: была охота гадать.
— Смотри, капитан, — обращается Добровольский к Папёнову и сует открытую, удерживаемую толстющим указательным пальцем страницу. — Время видишь?
Папёнов молча, и даже несколько панически изучает снимок.
— Это в момент вашей работы, правильно? — смотрит на него Добровольский. — Итак, вы завалили одного… пусть уж для допуска, будет «Эф — сто одиннадцать»… Другой, вот, развернулся и ушел. Правильно? Но вот смотри, что тут, на азимуте… — Добровольский наклоняется для уточнения.
— Это? — тычет Папёнов. — А оно…
— Ну да, двигалось, конечно. Еще как! Смотри дальше распечатку. Видишь?
— Нам бы… В смысле, я все ж «Ка-одинщик», не разведчик. Если б глянул наш…
— Потом глянет. Эта штуковина… ну, номер видишь… она шла на сверхмалых. Наша «Пэ-восемнадцать»[2] ее не всегда видела. Секёшь? Вы ж сюда обстрел не вели, так?
— Нет, не вели. Беспилотник какой-нибудь?
— Какой, к едрёной фене, беспилотник, пан капитан? Скорость вычисляешь?
— Понял, полков… Олег Дмитриевич. А куда он прошел?
— Да, никуда не прошел. Вы его точно не подсвечивали? В «луч» не брали?
— Нет, все цели, что видели — обстреляли.
— Короче, думаю, это была еще одна. Причем, не исключено, главная.
Добровольский опять закуривает. Некурящий Мордвинцев недовольно косится на него, но здесь не его танковая вотчина.
— Возможно, это как раз то, что должно было вас прикончить, — спокойно поясняет Добровольский. — Обычная же тактика… Еще в Ливии, кажется… Эти три — «шестнадцатые»[3] или «пятнадцатые» — были отвлекающей группой. Одиночка наверняка со «ШРАЙК-ом»[4]. Должен был подкрасться и садануть. Спасла вас ваша дальнобойность — это раз. А потом, наверное, это я чисто умозрительно предполагаю, этот гад трусанул. Обычное дело в авиации, кстати. Думаю, когда вы отвлекающую тройку сбили, он переписял, сбросил к черту боезапас и трухнул назад на своих сверхмалых.
— Ух ты, — говорит Папёнов. — Ну а те, два тяжелых?
— Эти должны были вас добить, как я понимаю.
Добровольский откидывает на стуле. Все окружающие изучают его фас с уважением. Но вот Папёнов неумолим:
— Нет, полковник, так все же не получается, — трясет головой капитан ПВО. — Этот все сбросил, тройка не добралась, пара тяжелых опять же. Но кто-то ж разнес наш технический дивизион, так?
— Хрен знает, — гасит бычок авиатор. — Может все ж эти три «пятнашки» успели что-то отцепить? Какую-нибудь АЛКМ, туды ее в качель. Или все ж тот кабель неопознанный. Какая-нибудь джи-пи-эс-наводящаяся дрянь пошла к цели, и все дела.
— Да уж, не «ШРАЙК», — вставляет слово старлей Бояндин. — Тот бы в локатор влупил.
— Если РПЦ[5] выключился, то мог промазать, — подсказывает Папёнов. Сам он в неком сомнении.
— Странно как-то промазал, — вклинивается Мордвинцев. — Прямиком в склад боевых частей.
— Ну… — пэ-вэ-о-шный капитан снова тянет из пачки сигарету. — Оно, конечно, больше километра расстояние, и…
— Однозначно спутниковое наведение! Что же еще? — сообщает Добровольский. — Я б даже допустил некий «Томагавк» со стороны моря. У него размаха хватит пройти даже вдоль Днепра; просифонить над водой в десяти метрах и «оп!». Что «пендосам» впервые заводить носители в Черноморье? Уж имелись прецеденты. Однако зачем тогда эти самолетные изыски? Для маскировки первого процесса?
— Темное дело, — пожимает плечами Папёнов.
— И точку на нем ставить рано, — констатирует командир Сороковой бригады тактической авиации украинских ВВС. — Но как я понимаю, господа, вы прикатили сюда на танках не для того только чтобы обсудить прошлое?
— Да, Олег Дмитриевич, — очень серьезно кивает полковник танковых войск. — Будущее важнее.
* * *Я просто цель и средство.
Для чего?
Не в том щас дело — действие вершится.
Красотка, губы сквозь экран просунув,
Прикрытым выменем раздвинула зрачки,
Подобно катапульте, вбившей в нутро
Ворота города.
По щепкам, через ров,
Пехота в латах, стражу опрокинув,
Причем бесшумно, не подняв тревоги,
Топча убитых, с тылу заходя,
Нацеливает тусклое железо
В защитников бойниц.
5. Майна! Вира!
Кто бы докумекал во времена конквистадоров, будто колонии можно использовать и таким образом тоже? В самом деле, даже когда некто чуть погодя предположил, что со временем, с ростом урбанизации, Лондон покроется слоем навоза ледниковой толщины, даже тогда не предсказали, что эти транспортно-отходные заморочки надо вывезти в какую-нибудь Новую Зеландию. Никакого воображения, понимаешь? Хотя чего тут эдакого гениального? Любая биологическая штуковина — «выдох-вдох». Тут скушали, там выбросили — не в себе же хранить? Биоценоз Золотого Миллиарда — та еще био-машина, помещенная на большом теле маленького прыща, несущегося по эллипсу вокруг пылающего газового светильника мощью в триста восемьдесят восемь септиллионов ватт. Лучшим вариантом, конечно же, стало бы сбрасывание этого самого навоза именно туда, на светильник полуторамиллионнокилометрового поперечника. Пусть перемелется, добавит окраса в спектральную составляющую. Помещенные в галактических далях сверхцивилизации выпучат глаза, разглядывая маркеры в спектре, даже зауважают за разнообразие мусора. Однако настоящий навоз уж тем паче, но даже радионуклиды и то нерентабельно. Пока эту трехступенчатую вавилонскую башню разгонишь до второй космической, пока… Так еще, не дай Яхве, сотворит пакость как «Челленджер». Не хватало распылить над любезной, давно и досконально очищенной от семинолов, Флоридой тонн, эдак, тридцать ОЯТ — отработанного ядерного топлива, в смысле. Так что делаем вдох-выдох в ближайшее окружение. Конечно, тут свои тонкости.
Допустим, те же ОЯТ-ы просто так, куда ни попадя, не вывезешь. Нужна, понимаешь, первичная инфраструктура. Но не самим же ее создавать, в самом деле? Разные Сомали годятся для многого, но не здесь. Удобно, когда туземцы не просто меж пальм с автоматами голопузят, а поколение-два ранее значились чуток поумней, то есть, всякие ЖД-дороги, портовые пакгаузы и промышленную базу хоть какую сами предварительно соорудили. Ибо вот только теперь можно, наконец, засаживать туда тяжеленные контейнеры «Холтек». Будет там местный бетон и даже сварочный аппарат, да и некоторое количество обученных стропальщиками аборигенов.
У «Холтека», конечно с контейнерами еще та песня. Попытка выковырять бонус относительно честными методами провалилась с треском. Наивняк из Атомно-Энергетического агентства требуется гнать метлой. Сами ж в курсе, что российско-германская технология хранения куда круче в плане безопасности и вообще. Спелись птенчики. Куда смотрит ЦРУ? Этих дружков давненько не стравливали. Пора бы. Пусть подерутся за чего-нибудь. К примеру, за Калининград. Но Атомное агентство надо, и правда, вычистить. Даже несведущему дебилу покажи мультиком метод транспортировки, то есть как в конкурентном — русско-прусском проекте кран берет с корабля контейнер, ставит на ЖД-платформу, а потом, по прибытию, уже другой, не портовый, а простой автокран подхватывает тот же контейнер и спокойно кладет на автотягач. Никакой мороки, понимаешь? А у «Холтека» еще та песня-баллада. При перекладывании с корабля на ЖД, сделай смену тары. Во время перестановки на прицеп, опять же волоки спец-тару другого образца. Последнему дурню ясно, что утечка неизбежна; недаром поезд отогнан на совсем заброшенную ветку-аппендикс, а все вокруг в спецзащите, даже одноразовые стропальщики.
В случае Чернобыльского хранилища, в ста км реликвия, занесенная в каталоги Юнеско — Печерская Лавра. Может, для альтернативы, в Фивах, прямо в пирамиды сложить? А что? Там слой гранита с песчаником такой, что никакая альфа-частица не выпрыгнет, а гамма-квант заблудится во входных лабиринтах. Ладно, делов-то. Потом по другому министерству пошлем прокламацию: «Не рекомендуем туристам «Made in United States of America» прохлаждаться вблизи Печерской Лавры, а так же Софийского собора и вообще в городе Киеве. Ищите экстремальные удовольствия в других, менее радиационно-проблемных местностях». Допустим… Вот город-герой Львов, например. Тоже по старине продвинут ой-ой. И старина та, между прочим, приемлемой, католической направленности. Да кстати, если уж совсем с дальним прицелом, то когда какие-то местные недоперевоспитанные экстремисты-коммунисты развопятся, у правительства будет повод перетащить столицу куда-нибудь в более подходящие, в смысле человеко-популяции, западные области. Тот же Львов, допустим. Почему «нет»? Он, в конце-концов, расположен куда более безопасно, в плане грядущего освободительного похода НАТО на Юго-Восточном ТВД. Однако об этом ни-ни. Покуда о «Холтеке».
Естественно, все для блага человека, независимо от цвета кожи и… Кстати, о цвете кожи! Есть научные данные, что деление на расы — чушь собачья. И хочется сказать, что это правильно. В самом деле, на этих аборигенов Хрещатика посмотришь, ну никак не отличить от расово полноценного американца, а на самом деле… Во-во. Короче, по сути, им от атомного хранилища под столицей хуже не будет. Им даже лучше… В эмоциональном плане, например. В натуре! Ведь раньше, в «до-холтековские» времена, отстегивали этим клятым москалям по шестьдесят семь миллионов зеленых бумаг «кожєн рік»[6]. Сумасшедшие деньжища! За что, спрашивается! За какие-эдакие заслуги? Подумаешь, где-то в своей малозаселенной Сибири складируют шлак от атомных станций. На фик нам вообще эти атомные станции? Заберите и их тоже! Ладно, покуда рано. Несознательный, расово… ну, в смысле, либерально не сложившийся народ еще не готов жить воистину вольно, расселившись по лесам, полям и дубравам, на свежем ветру, вдыхая свободу полной грудью. Он, до сей поры, все еще привязан к скученности мегаполисов. Ничего, вот со временем, когда страшные наследия тоталитарного прошлого, в виде пятиэтажек и девятиэтажек с горячей водой и ванной, и многочисленность как таковая, наконец-то канут в историю… В смысле, мимо, ибо негоже вольному казацкому народу в шароварах грустить о какой-то майданной толкотне и сберкассовых очередях за пенсиями.
Так вот, покуда атомные чудища во всяких «запорожьях» и прочих местах дуют радиоактивный пар по первичным и вторичным контурам, отработанную нечисть надобно куда-то девать. С одной стороны, вот для москаликов как раз и не жалко, однако платить… Сколько можно, в самом деле? Вот если бы они нам, тогда… Ладно, уж теперь-то есть альтернатива — милый сердцу «Холтек». Тихонечко даем ему миллиард долла… Что значит, много? Кто такой-сякой высказался? Найти, обезвре… Люди, понимаешь, трудились, изобретали контейнер, старались для нас как могли. Проект же совместный, общечеловеческий! Главное, москалям ни копейки более. Пусть свою Сибирь засевают чем хотят. А проект многоплановый. Вначале, значит, со всяких «запорожских» АЭС-ов складируем, затем, вторым этапом, начинается завозка контейнеров из-за океана. А что? Там разве не люди? Они не могут сюда чего-нибудь привезти? Опять же, увеличение товарооборота с Америкой. Он же совсем слабенький, на тоненьких ножульках. Тут мы его и… Славный порт Одесса: не зря ж за него борьба? И вот еще доброе дело. Охрана природы, заповедные места, ГРИНПИС и… Да не, не у нас. В штате Монтана развернут зону охраны ландшафтов и диких зверюг. Раньше планировали очередной могильник, а ныне вот, пожалуйста, для народа. Что значит, для какого народа? Для общечеловеческого народа! Каждый волен приехать, погостить, посмотреть, полюбоваться. Нет, вот на контейнеры не каждый. Тут зона охраняемая, десять тысяч милиционеров по разнарядке в цепочку. Возможно, пятнадцать. А что такого? Наоборот, занятость среди молодежи повысится. Силовые структуры — это почетно и возжелательно. А вы, говорите, платить. Как не стыдно, как не общечеловечно, не по гринписовски мудро даже.
И вообще, безопасность столицы требует некоторых жертв. Не, не в смысле жертв по-настоящему. Жертв, в плане того, что милиции не жалко. Пусть хоть тридцатью тысячами стоит по кругу и бережет как зеницу ока каждый контейнер. Какие выбросы? Так потому и надо много на круг, что без скафандров и свинцовых бронеплит, а просто с дозиметром карманным. Радиус-то оцепления увеличен, и скафандр не потребен, так вот. Вы что ж думаете, президенты у нас геометрические круги не учили? В советских тоталитарных школах алгебры-математики были ого-го! Все математические олимпиады мы… Да, о чем это? Ага, вы думаете, что от выбросов бережет? Глупость какая. Контейнер «Холтек» сам себя от выбросов бережет. Он же их сбрасывает во внешнюю украин… во внешний слой атмосферы. Что значит, какой внешний? Вы «Природознавство»[7] не читали «николы»[8]? Вся атмосфера — она с внешней стороны Земли. Да, великий польский, между прочим, астроном Коперник доказал, и что крутится тоже. И вот, милиция никак от фона не защищает. Она сама… В смысле, защищена, потому как отбор по здоровью, уму и…
Да, зачем она вообще? А вы что забыли? Наша ридна Ненька когда-то будет в НАТО. А НАТО — оно мир во всем мире. В плане и смысле, несет. А когда оно несет его высоко… ну там, В-2, В-1… то всякие несознательные, шахидские люди… Они начинают террористически вооружатся. Ядерной «зброи»[9] у них нет. Потому как Ирану и Южной Корее, обоим им немножко вставили килдык… Сделали миротворческую операцию. Вот нужной «зброи» и нет. А тут, понимаешь, в НАТО новый мирный член. А у него, оказывается, около столицы… Так что никак не жалко, хоть тридцать, хоть пятьдесят тысяч милиционеров в оцепление. Дабы никакая шахидская… В общем, чтобы никто к контейнерам «Холтек» никак ни-ни. Только специалисты в скафандрах. А что, будем платить. И за скафандры и за обслуживание, и командировочные, и билет на самолет в выходные, и медстраховку. Да, не милиции, не милиции. Чего ей платить? У них есть служба и долг. Не им, и не нашим вообще. Рассмешили тоже. А? Что? Какой расово отмененный заокеанский специалист будет… Свои? Извините! Свои уже когда-то в Чернобыле наработали, ой, наработали. Пора за дело браться нормальным специалистам. Только «Холтек» и его гении — без вариантов.
— Майна! Вира!
* * *Не скрипнет дерево, никто не обернется.
Кулек без щелей тянут на лицо,
Какое-то лото, и приз, ненужный,
Зато блестящий сильно,
Может деньги?
Причем огромной кучей…
Интеллект?
Имеет отношение?
Как будто.
6. Неуставные примочки
Дежурящий на КПП солдат не нравится танкисту Первушину категорически. Точнее, солдат может быть и ничего, но выглядит… Под глазом ссадина, по виду довольно свежая, смотрит затравленно, одежда явно и давно жаждет стирки и глажки, в разговоре запинается, сапоги… Лучше не смотреть. Похоже у него еще что-то со щекой. Может, выбит зуб? Обращается, кстати, на «мове»[10], с коей явно не дружит.