Снова взглянув на часы, которые отсвечивали на одном из экранов в моем кабинете, я отметил, что пора заканчивать труды. После чего встал из-за стола, оправил удобный мягкий мундир, накинул на себя куртку и вышел из помещения. Все как обычно, отпустить адъютанта и отправляться к семье. Однако в приемную вошел чем-то сильно озабоченный глава Ордена Меченых генерал-лейтенант Некрасов.
— Проблемы? — спросил я у Палыча.
— Да. Помнишь, как наши первые группы Меченых в Кресовом лесу тренировались?
— Конечно. Тогда еще два бойца в оборотней перекинулись и слились.
— Один из них объявился. И не просто так, а двух мелких торговцев невдалеке от крепости Крес убил.
— В волчьем обличьи?
— Нет, в человеческом. Что характерно, он забрал у убитых часть товаров, одежду, а на повозке рядом с телами записку оставил.
Некрасов вынул из кармана грязный и скомканный кусочек бумаги, на котором было написано следующее: "Эти двое редкостные гады, сделали зло и замышляли новое, поэтому я их убил. Природа все сильнее втягивает меня в свое коловращение, но сегодня ночь особая и я снова человек. Хочу поговорить с Тимофеем, есть дело. До полуночи буду ждать его в излучине реки Мошка, невдалеке от моста. Пусть приходит один. Если почую, что еще кто-то рядом, уйду".
— Кто из двух оборотней это написал? — задал я вопрос.
— Рома Макеев, позывной Мак.
— Сержант спецназа из полка Аленина?
— Он самый.
— А другой не светился?
— Нет. Второй оборотень, Егор Климчук, позывной Клим, рядовой мотострелок, был замечен год назад, в обличье волка бегущим куда-то на север. С тех пор от него ни слуху, ни духу, а Макеев всегда где-то неподалеку ходил и больше чем на триста километров не отдалялся.
— Угу, понятно.
— И что делать будем?
— Поеду с ним поговорю. Все же не случайный человек, а свой брат, Одаренный.
— Может быть, все-таки выслать тебе кого-то в прикрытие, мало ли что? Вдруг у него крышотек случился?
— А что твоя знаменитая интуиция говорит?
— Она молчит, а значит, опасности нет. Но для порядка пяток Меченых в Доспехах Пасынков я бы неподалеку держал.
— Не стоит. Пока возьми на контроль расследование о гибели местных жителей и разберись, что к чему. Переговорю с Макеевым, доложишь.
— Сделаю.
Некрасов отправился в Штир-Штарское отделение СБ, где намеревался узнать, кто ведет дело о происшествии в Кресовом лесу, и договориться с людьми Декера о взаимодействии. А я двинулся навстречу с Меченым, которому природа стала дороже человеческих ценностей, он перекинулся в оборотня, и теперь лишь изредка вновь превращается в человека.
Вскоре я оказался на Ардоне. До Кресова леса, древней дремучей чащобы, где некогда Предтечи бродили, а теперь мы своих молодых Одаренных из Учебного Центра "Изенгард" тренируем и в святилище родовых богов их в свои ряды принимаем, было порядка двухсот километров. И пока мой штабной броневик, по отличной дороге, мчался к мосту через речушку Мошка, я пытался разобраться в том, что произошло с Макеевым и Климчуком. Обоих парней я знал, каждому по двадцать пять лет, нормальные "акинаки", у которых была выявлена Одаренность, по "фейрам" оба воина чистые оборотни. Они вошли в третью группу, которая проходила тренинг в Кресовом лесу, и поскольку опыта у нас тогда было маловато, то за ними не уследили и зачарованная чащоба завлекла их в свои сети, они отстали от группы и ушли в лес. Время от времени их замечали, то наши дозоры, то крестьяне, но на контакт с ними выйти не пытались, чистые оборотни, слившиеся с природой, не любят этого. А вот теперь, Макеев сам на разговор вышел. Однако я не имею даже догадок, о чем речь пойдет.
С "акинаков", ставших настоящими волками, мысли перекинулись на вопрос оборотничества. Точнее сказать, на один из аспектов этой огромной темы. Не раз я задавал себе один и тот же вопрос, на который искал ответ в разговорах с мудрыми людьми и в книгах. Почему именно волк является тотемным зверем всех Одаренных нашего отряда? Ведь достоверно известно, что в принципе, ничто не мешает звериной сущности в нас, в потомках богов, преобразоваться в нечто иное, в медведя, например, рысь, вепря или еще кого-то. Но по неизвестной нам причине, каждый становится именно серым клыкастым хищником. Верного ответа я до сих пор не нашел. И хотя теорий в запасе имелось превеликое множество, ни одна из них, лично меня, не устраивала. С чем это может быть связано? Этого я не знаю. Впрочем, в жизни хватает иных загадок, а волк, как на него не посмотри, выглядит гораздо лучше оленя, зайца, бобра или какого-нибудь утконоса, так что если моему внутреннему зверю удобней персонифицировать себя как волкодлак, я не против.
За размышлениями и думками, время пути пролетело совершенно незаметно. Бронемашина остановилась на правом берегу Мошки, и я вышел наружу. Вокруг дороги, на которой застыли "Асхи", слева и справа темный угрюмый лес. Теплый апрельский ветерок с реки обдул мое лицо, глаза стали быстро привыкать к темноте и, скинув с себя куртку, я обернулся к Боромиру-варягу, и сказал:
— За мной не ходить. До утра должен вернуться.
Начальник охраны понимающе кивнул головой, про Макеева он уже знал, и остался на месте, а я рывком, быстро соскочил с дорожной насыпи вниз и мягко приземлился на полусогнутые ноги. На краткий миг я застыл на одном месте и, вдохнув в себя пьянящие лесные ароматы, в которых царили запахи ели и сосны, поправил клинок на правом бедре, дал немного воли зверю внутри себя и скомандовал ему: "Ищи брата своего!" Вторая половинка моей души моментально заполнила все тело и, перейдя на бег, я проломился через заросли боярышника, и сразу почуяв Макеева, который находился не очень далеко, уверенно помчался вдоль берега вверх по течению реки. Подошвы ботинок пружинили по старому еловому насту, тело огибало деревья и редкие кустарники и, отмахав два с половиной километра, я перешел на шаг, успокоил дыхание и вышел на уютную округлую полянку, двадцать на тридцать метров.
Здесь горел небольшой костерок, а рядом с ним, на разлапистой коряге пристроился высокий худощавый брюнет в новой белой рубахе и штанах, самый обычный ширпотреб, поставляемый нами для местных жителей. Человек как человек, сидит себя в лесу, возле костра греется, но в том, что он не совсем обычный представитель нашего рода, любой случайный прохожий, если бы, вдруг, таковой, оказался ночью в Кресовом лесу, мог бы убедиться сразу. Глаза мужчины выдавали его, чуть продолговатые, желтого цвета с красноватым оттенком, светящиеся во тьме. Это был мой брат по крови и Ордену, бывший спецназовец отряда "Акинак", Рома Макеев.
— Привет, Рома, — сказал я, присаживаясь рядом с оборотнем.
— Здравствуй, Тимофей, — ответил Макеев.
— Ты меня видеть хотел?
— Сразу к делам? — усмехнулся Рома и, обведя взглядом поляну, произнес: — И куда вы все время торопитесь? Посмотри вокруг, командор, вслушайся в ритмы природы, услышь ее сердцебиение, и ты поймешь, насколько все мы, по сравнению с ее силами, ничтожные существа, и вся суета, которой вы посвящаете свою жизнь, в конечном итоге никому не нужна.
— Рома, ты мне тут природный нигилизм не пропагандируй. Это у тебя все просто, взвыл на луну, выпустил зверя, перекинулся в волчару, и гулять, ни о чем не думая. А за моими плечами обычные люди стоят, которые должны твердо знать, что у главы их сообщества с головой полный порядок, он видит все на десять ходов вперед и всегда позаботится о них. Кроме того, у меня семья, которую я очень люблю, и бросить своих близких, ради безграничной свободы и слияния с природой, мне никак нельзя, так что говори по делу.
— Ладно, — вздохнул оборотень, — можно и по делу, тем более что это я о встрече попросил. Климчук в беду попал, надо его выручить. Я его чую, но сам к нему не успею, да и не хватит у меня сил его из неприятностей вытащить, поэтому к тебе за помощью обращаюсь.
— Что-то серьезное?
— Для Климчука да. В девятистах километрах к северу от Кресова леса, предгорья Аминских гор. Там ущелье есть в форме змеи, и дикое племя одно живет. У них пара колдунов имеется, сильные ребята, так они нашего Клима в ловушку заманили и завтра в полдень прикончат его. Надо выручить брата.
— Не проблема, пошлю Меченых. Они его найдут и с дикарями разберутся. Еще о чем-то поговорить хочешь?
— Наверное, нет. Я счастлив, как никто другой на этой планете. Полная свобода и жизнь одним днем, постоянно узнаю что-то новое, а на суету людей смотрю как на нечто совершенно чуждое. Мне хорошо и я ни в чем не нуждаюсь.
— А торговцев, зачем убил?
— Твари, потому что. Несколько дней назад они девушку изнасиловали и скрылись с места своего злодеяния. Я думал, может быть, у них совесть проснется, и когда нашел их, не стал им сразу горло рвать. Но нет, им понравилось то, что они сделали, и они хотели обратно вернуться, повторить свой "подвиг", а тут Клим о помощи попросил, и я решил привлечь твое внимание, сам понимаешь, к людям мне выходить не хочется.
— Что-то серьезное?
— Для Климчука да. В девятистах километрах к северу от Кресова леса, предгорья Аминских гор. Там ущелье есть в форме змеи, и дикое племя одно живет. У них пара колдунов имеется, сильные ребята, так они нашего Клима в ловушку заманили и завтра в полдень прикончат его. Надо выручить брата.
— Не проблема, пошлю Меченых. Они его найдут и с дикарями разберутся. Еще о чем-то поговорить хочешь?
— Наверное, нет. Я счастлив, как никто другой на этой планете. Полная свобода и жизнь одним днем, постоянно узнаю что-то новое, а на суету людей смотрю как на нечто совершенно чуждое. Мне хорошо и я ни в чем не нуждаюсь.
— А торговцев, зачем убил?
— Твари, потому что. Несколько дней назад они девушку изнасиловали и скрылись с места своего злодеяния. Я думал, может быть, у них совесть проснется, и когда нашел их, не стал им сразу горло рвать. Но нет, им понравилось то, что они сделали, и они хотели обратно вернуться, повторить свой "подвиг", а тут Клим о помощи попросил, и я решил привлечь твое внимание, сам понимаешь, к людям мне выходить не хочется.
— Что за девушка?
— Там, — Макеев махнул рукой в сторону восточной окраины Кресова леса, деревушка есть, и на отшибе сирота живет, травы целебные собирает, за счет этого и существовала. Ее ведуньей считают, но колдовского в ее крови нет, и Дара никакого не имеется, обычная сельская знахарка. Пока нас не было, она жила неплохо, а появились лекарства и доктора, крестьяне, твари неблагодарные, ее на отшибе поселили. А тут эти двое, торгаши, поняли, что девчонка никому жаловаться не побежит, слишком жизнью напугана, вот и повеселились, за что и получили.
— Разберемся, но особо не буянь.
— Да какое буйство, командор, — Рома встал с бревна, — за два года впервые уродов прикончил, до того все время сдерживался, а вскоре совсем из этих мест уйду.
Я встал вслед за оборотнем и спросил:
— И куда направишься?
— Пока не знаю, чую, что уйду, а направление судьба выберет. Ладно, пора мне. — Макеев посмотрел на луну, висящую над головой, оскалился в широкой улыбке, и добавил: — Прощай, командор, может быть, уже и не свидимся никогда.
После этого, на ходу скидывая с себя одежду, он повернулся к лесу и, весело смеясь, ушел в чащобу. В том, что Макеев говорил правду и торговцев он прикончил не ради потехи, я знал точно, один Меченый никогда не соврет другому. И если бы мне не требовалось отдать приказ Некрасову на поиск Климчука, которого горные дикари могли принести в жертву, я бы еще посидел возле костра, и зарядился бы доброй энергетикой древнего Кресова леса. Но время как всегда поджимало, и тратить его на отдых было нельзя. Поэтому, мне оставалось только проводить оборотня взглядом, молча, пожелать ему удачи, и направиться к дороге, где меня ждала охрана.
Глава 13
Планета Ту-Рон. Район "Матлахар-3"
18.04.2018
Когда в бункер номер сорок семь проникла передовая ударная группа отряда "Акинак", пятерка Василия Давыдова и два взвода спецназа из отдельного батальона УВР под общим командованием капитана Морошкина, подземный городок отдыхал. По устоявшемуся за три года распорядку, на девять часов во всех помещениях устанавливалось сумеречное освещение, и скопившиеся в бункере люди ложились спать. Кто принадлежал к "элите" местного общества, бойцам одной из местных банд, тот находился в спальном помещении, и его ложем была кровать. Другим людям, кто был приближен к криминальным группировкам, обеспечивал их досуг и обустраивал быт, доставалось место на нарах в подсобных помещениях. А две трети людей, гурьбой, как придется, в сутолоке и тесноте, располагались в коридорах и технических отсеках, кинув на прохладный пол кусок пластика, или пропилена. При этом, естественно, нигде и никакой охраны не имелось, так как основной вход в "сорок седьмой", мощный бронелюк, был закрыт, а пара "легальных" аварийных выходов, находилась в комнатах, контролируемых бандами. Однако в бункере имелись потайные ходы и выходы, и вот через один такой отнорок, "акинаки" и попали внутрь.
Душный и спертый воздух подземного городка был наполнен страхом, болью, ожиданием беды, и запахом множества давно немытых тел. Очистные системы и вентиляторы "сорок седьмого" не справлялись с повышенной нагрузкой и с трудом перегоняли воздушные массы. И когда в одном из технических отсеков, третьей генераторной подстанции, где спали бывшие соратники бригадира Лонгвина и рабочий персонал бункера, на потолке распахнулась запыленная решетка воздуховода, то по помещению моментально прокатился поток свежего сырого воздуха. Естественно, люди это почувствовали сразу, не услышать шум металла и не почувствовать сквозняк было невозможно. Однако тревогу поднимать никто не стал, мало ли что произошло, главное, запаха гари и дыма нет, и яростного, леденящего душу писка злобных зуриков не слышно, а все остальное, после постоянного прессинга со стороны захватчиков, уже не очень страшно.
Три десятка мужчин и такое же количество женщин, вскочили на ноги, скучились и прижались к ровному металлическому борту большого и мощного генератора. Некоторые, на всякий случай, приготовились выскочить наружу, а другие схватились за остро заточенные куски арматуры. На серых истомленных нервным напряжением лицах людей застыла тревога. Но как только в проеме люка показалась голова Менгара Ти-Року, технари и обслуга бункера немного, самую малость, расслабились.
— Тихо, — полушепотом, который услышали все, находящиеся в отсеке работники подземного городка, произнес Ти-Року, которого все присутствующие знали, и считали давно погибшим. — Я не один. Со мной те, кто нам поможет. Спасатели. Солдаты с поверхности.
Уточнять, что пришедшие вместе с ним в бункер воины, не являются военнослужащими Республики Анаир, Менгар не стал, не стоило раньше времени будоражить своих земляков. Решение старшего Ти-Року было верным, лишних вопросов пока никто не задавал, а некоторые из техников даже улыбнулись. Давно уже никто из них не надеялся на помощь с поверхности, а тут такое известие, и наверняка, каждый из них в это время подумал о чем-то хорошем и о том, что вскоре он вновь станет свободным человеком, а не бессловесным рабом обнаглевших бандитов.
Менгар Ти-Року, тем временем, спрыгнул на пол. Вслед за ним появились люди в черных обтягивающих тела комбинезонах, перчатках, бронежилетах, и шлемах с респираторами и миниатюрными ПНВ на глазах. Это были "акинаки" и каждый из воинов имел при себе автомат с прибором для бесшумной и беспламенной стрельбы, несколько осветительных и шумовых гранат, и короткий меч, наподобие того клинка, с которым ходил их командор. Один за другим они оказывались на полу и молча, ни с кем не разговаривая, рассредоточились по генераторному отсеку. Дава и Морошкин встали слева и справа от своего проводника, а тот, обращаясь к своим друзьям, начал задавать им вопросы, на темы, которые интересовали "акинаков".
— Как обстановка в бункере?
Вперед выступил один из энергетиков, худощавый пятидесятилетний мужчина, с перебинтованной головой, который ответил за всех техников, во все глаза, разглядывающих появляющихся из воздуховода воинов:
— После вашего ухода совсем туго стало. Бандюганы в корень распоясались, постоянно бухают, женщин насилуют и жрут в три горла. Остальным людям пайки еще больше сократили, два половника каши на сутки и один литр воды. А недавно слышал, что они все лишние рты хотят из бункера выкинуть, вроде как, скоро самим продовольствия хватать не будет.
— Где они сейчас?
— Как всегда, в спальных отсеках.
— Что с охраной?
— Только перед жилыми блоками, на основном выходе и на пункте связи. Бандиты людей до такой степени запугали, что никто в их сторону даже смотреть не решается и, разумеется, от этого у них легкая эйфория.
— Генераторы вырубить сможешь?
— Конечно, — усмехнулся энергетик, — но ненадолго, иначе в оранжереях и на биофермах проблемы возникнут.
— Надолго и не надо, — оглянувшись на Давыдова, сказал Менгар, — минут на тридцать, не больше.
— Ну, это не проблема, тем более что недавно мы два раза обесточивались и к отключению электричества все уже привыкли.
Старший Ти-Року дождался одобрительного кивка от Меченого, и скомандовал:
— Тогда действуй.
Спустя десять минут, когда все "акинаки" ударной группы оказались в помещении третьего генератора, по всему бункеру погас свет, и только в нескольких местах горели тусклые аварийные огни. Тревожная тишина окончательно завладела всем "сорок седьмым" и, назубок вызубрившие планы бункера, Меченые и спецназовцы УВР невидимыми черными тенями во тьме рванулись из технического отсека в сторону жилых блоков, узла связи и поста контролирующего бронелюк. "Акинаки" двигались очень быстро, практически неслышно, и осторожно переступали через тела, спящих в коридорах матлахарцев. И никто не попытался их задержать, хотя немногие проснувшиеся люди чувствовали, что рядом кто-то есть, но они молчали, потому что уже привыкли держать рот на замке и не подавать зря свой голос.