Так и видится клевый чувак 6+, смотрит, как падает снег, думает, как устроен мир, и читает «Сказки Матушки Гусыни», чувак 10+ читает Диккенса… Все уроки сделаны. Портфель собран. Чувак адаптирован, успешен, с хорошо развитым понятийным и абстрактным мышлением, прочитал всего Шекспира.
Остаются последние штрихи.
Английская школа «Шалтай-Болтай» для детей из хороших семей.
Но не звучит ли это немного свысока? Да и с коммерческой точки зрения неправильно: вдруг кого-то отпугнет это «из хорошей семьи»?
И что такое «хорошая семья»? Я имею в виду, что это семья, где хотят отдать ребенка в мою школу.
Может быть, Английская школа «Шалтай-Болтай» для хороших детей.
Нет, это глупое кокетство: каждая мама считает своего шестилетнего ребенка хорошим, даже если он станет курить под партой.
ИТОГ ДНЯ:
Ура? Думаю, да. Думаю, у меня уже есть школа.
И я скоро оформлю ИП.
И мама скажет «молодец» (моя мама).
В детстве мне казалось, что чужие мамы перехваливают своих детей, а моя мама меня недохваливает.
Мне до сих пор кажется, что мама меня недохваливает.
Статья в газете «Санкт-Петербургские ведомости» о методике английской школы «Шалтай-Болтай» – одна.
Интервью выйдет завтра. Но я, честное слово, его не давала, я же не сумасшедшая!
Просто так вышло. К Максиму пришла знакомая журналистка – поговорить про телевидение, сериалы, кино. С ней дочка. Дочка, конечно, будет поступать на журфак.
Максима не было дома. Он журналистку позвал, а сам не пришел: у него есть такая манера. Она же не инвестор, ее можно позвать, а самому не прийти.
Мы пили чай, ели Надины драники, и… я всего-то их спросила, нравится ли им название «Английская школа «Шалтай-Болтай». Просто проверила на них, хорошее ли название. Тем более они моя целевая аудитория: интеллигентные люди, открытые мировой культуре.
Они спросили меня про мою методику: как я добиваюсь таких волшебных результатов, что дети начинают бегло читать по-английски уже через месяц. Видимо, я все-таки что-то рассказывала про школу: что она уже открылась и есть потрясающие результаты.
– Моя методика? Да как меня учили, так и я учу. Я их запираю. Вон в той комнате. Привязываю, конечно. Нет, не больно, кто же мне даст больно… просто фиксирую. Да, каждый день на три часа, не больше, чтобы не умерли от голода. Волшебная методика, сами понимаете.
Они, конечно, смеялись: интеллигентные люди с чувством юмора.
В статье, которая пойдет в завтрашний номер, написано: в английской школе «Шалтай-Болтай» царят строгие нравы, как положено в настоящей английской частной школе. По словам основателя школы Анны Коробовой, методика обучения дает невероятные результаты: дети читают Диккенса уже после месяца обучения.
Читатели газеты не подозревают, насколько все происходит по-домашнему: чай, драники, я что-то наболтала, мы посмеялись, дочке журналистки нужна была публикация, и – повезло – в завтрашнем номере какой-то материал не пошел, и вот статья про английскую школу «Шалтай-Болтай» за ее подписью.
А читатели читают.
По сообщению шпиона (конечно, у меня есть шпион на студии), она переписывает некоторые сцены из первой серии. Значит, Максиму что-то не нравится? Ура.
Я хочу, чтобы сценарий переписывали и переписывали. А когда начнут снимать, чтобы съемкам что-то помешало. Пусть режиссер запьет. Пусть снимет две серии и уйдет в буддистские монахи. Я хочу, чтобы проект провалился. Видимо, я гадина.
Да, я гадина. Но если бы Максим хотя бы со мной разговаривал, обсуждал… Пашка ведет себя с Аллой так, будто она его старая, но нужная ему семья. А Максим так решительно отстранил меня от этого проекта, как будто я старая ненужная семья. И вчера спал в кабинете. Еще неизвестно, кто гадина.
Остался один вопрос: можно ли обойтись без пластической операции?
Обсуждали с журналисткой, что лучше – уколы гиалуроновой кислоты или пластическая операция. Это она начала! Сказала: «Наш с вами тип старения мелкоморщинистый, поэтому нужно подкалывать ботокс вокруг глаз и гиалуронку в носогубные складки». Вот о чем теперь малознакомые люди говорят за драниками – о носогубных складках.
Глава девятая. Что сказали все и что сказала мама
Думаешь о чем-то, мечтаешь, строишь планы. И при этом знаешь, что твои планы будто рисунки мелом на асфальте – не сбудутся, это слишком прекрасно, чтобы случиться.
К примеру, я в детстве думала: стану знаменитой актрисой, в киоске будут открытки со мной, ни витрине журнал «Советский экран» со мной на обложке. Но откуда-то я своим детским умишком знала: мечтай-мечтай, но не будет открыток и обложки.
Также и с бизнесом. Я уверенно говорила «моя школа», изучала ОКВЭД, мысленным взором видела свою школу (небольшое здание с колоннами в стиле классицизма), и при этом в глубине души знала – нет, ничего не выйдет. В глубине души я в курсе цен на аренду.
Ни одно человеческое начинание не выдержит аренды.
Я не хотела арендовать что-нибудь ужасное, к примеру, помещение детского сада: столики, стулики, омерзение от покрашенных синей краской стен. Не хотела арендовать убитую квартиру с бабушкиным ковром, стенкой и пятном от хрустальной вазы на столе.
Что-нибудь получше было бы слишком дорого. Честно говоря, синие детсадовские стены и бабушкины ковры были для меня слишком дорого. Поэтому я и уходила от вопросов, где будет моя школа и сняла ли я уже помещение.
И тут настало время объяснить, почему я не хотела вкладывать в свой бизнес ни рубля.
А потому, что я придумала свой бизнес для радости, денег и спасения мира. Я уверена, он будет суперуспешным и прибыльным (франшиза по всему миру).
Но я же не дура и умею приблизительно сосчитать прибыль: дети, умноженные на цену обучения, минус аренда помещения (затраты на учителей, администраторов, уборщиц и учебные пособия можно не считать, по сравнению с арендой они незначительны). При нынешних ценах на аренду моя прибыль – это жалкое отрицательное число. Аренда делает мой бизнес навсегда нерентабельным.
Откуда же взяться радости при нерентабельности бизнеса? Не хочу плохого настроения по первым числам месяца, не хочу, внося арендную плату, думать «черт, ну я и неудачница», не хочу итоговой депрессии от того, что у меня ничего не получилось. (И вы тоже подумайте – на фига вам дополнительные неприятные мысли к тем, что у вас уже имелись?)
ПОУЧЕНИЕ. Вот мое гениальное ноу-хау: ничего (я имею в виду вообще ничего) не вкладывать, кроме себя, чтобы потом не было больно и обидно. Свои способности, свой труд – это да, этого не жалко. Но не деньги, не кредиты, а то так можно увлечься и квартиру заложить.
Когда я придумала свой бизнес, я сразу же знала, что
– или ничего не получится,
– или бизнес возможен только у меня дома.
У меня дома, да.
Просто я не хотела сразу об этом думать. Открыть свой дом – это большая смелость, открыть свой дом может только человек, в доме которого нет ничего неприятного, все красиво, повсюду не разбросано неглаженное белье и старая обувь, велосипед не падает на голову, не летает моль, не пахнет кошками… человек, в жизни которого нет неприятных стыдных сторон. Обычно это очень смелый независимый человек, каковым я и являюсь. Но было очень страшно об этом думать.
И было очень страшно сказать об этом друзьям. Потому что они в ответ тоже что-нибудь скажут. Для меня важно, кто что сказал: меня можно одобрительным словом вознести к вершинам, а можно так сковырнуть, что я костей не соберу.
Вот такие диалоги были у меня с близкими людьми.
Например, с Зинаидой-олигархом.
– Я открываю школу. Английская школа «Шалтай-Болтай» для детей.
– Молодец, мымрик. Много не заработаешь, зато стабильно. А где будет школа?
– Что где? Ах, школа. Ты имеешь в виду, где школа? Понимаю. Ты имеешь в виду, где школа. А школа будет… на Невском. Конечно, на Невском, где же еще. …Конечно, аренда, что же еще? …То есть, конечно, не аренда. Ты вообще представляешь цену аренды на Невском?! Никакая школа не окупит аренду на Невском. Что? Где все-таки будет школа? Дома. У тебя. Ха-ха… шучу. У меня. Да, у меня – у меня – у меня. У МЕНЯ. У меня ведь такая большая квартира, что в ней можно не заметить школу или университет, поэтому… как раз хорошо… Нет, университета у меня дома не будет, только школа.
Вот такие у Зинаиды-олигарха были возражения:
1. Это твой дом. Это твой дом. Изгадят все. Антикварную мебель не жалко? А картины?.. Разнесут все. Это же дети.
2. Работа и дом будут перемешаны. Это плохо.
3. Что скажет Максим?
4. Вдруг кто-то по ошибке забредет к тебе в спальню? Возьмет посмотреть твое кольцо с туалетного столика? И забудет вернуть. Это же дети.
5. Представь: в прихожей будет стоять детская обувь. Зимой. Сто пар грязных сапог в твоей прихожей. Грязные сапоги.
6. И кого-то стошнит в прихожей. И запачкают туалет. Это же дети.
Вот она, прекрасная картина моего бизнеса: пол затопчут, антикварную мебель сгрызут, стены испишут плохими словами, на картинах моим предкам пририсуют усы. Напачкают, натошнят… Это же дети!
От этих ужасных перспектив мне приснился сон: приснилось, что у меня в квартире курят. Шестилетки нагло курят у меня в квартире! А мамаши стоят в сторонке. Я возмущаюсь, а мамаши ухмыляются и говорят: «Это же дети».
Но самое страшное сказали мне не подруги: что подруги!.. Вот мужчины жестко бьют в самую точку.
– …И представь, дети сидят у камина под зеленым абажуром, читают Диккенса посреди книг и картин, тут же кот и пудель… Правда, красивый проект? – сказала я.
– Не вижу ничего красивого. Пустить в свой дом чужих людей? Подгадить Максиму? В этом нет ничего красивого, – сказал Надин муж. Пессимист и скептик.
А я думала, в этом все красиво… Сама идея – Шекспир, Диккенс, кроткие дети под абажуром, счастливые мамы, которым не нужно вечерами кричать «прочитай строчку, а то убью!», я с мудрым лучистым взглядом. Возможно, в черном, а возможно, в зеленом плюшевом плащ-палатке с вышитым на кармане попугаем (все от российских дизайнеров).
– С таким настроением бизнес-империю не построишь, – мстительно сказала я, но Надин муж не понял моего намека. Он считает, у него бизнес-империя. И он прав: его сестра, деверь, шурин, двоюродные братья, племянники (каждый умеет что-то свое) – это настоящая бизнес-империя.
Я очень расстроилась, очень!..
Это «нет ничего красивого» очень больно меня задело. Я всегда хочу, чтобы было красиво. И значительно.
Думаю, другие хотят того же: чтобы любовь была прекрасна, как в кино, и страдание красиво, как в кино, чтобы о нас спели песню, сложили легенду и сняли сериал.
Метким словом можно человека пришибить, и я, метко пришибленная, уже начала думать: наверное, единственное красивое в моем проекте – это зеленый плюшевый плащ-палатка с вышитым попугаем. А все остальное (Диккенс, дети) – некрасивое, и сама я дура.
Хорошо, что Надин муж вовремя меня остановил.
ПОУЧЕНИЕ. Наплевать на Надиного мужа. Вообще плевать, кто что сказал. Точка.
Тем более у каждого есть тот самый, единственный человек. Мой муж – а не Надин, – вот чьим мнением мне следовало поинтересоваться в первую очередь. Мой муж, а вовсе не Надин, делит со мной жилплощадь. Будущее помещение школы.
– Учить детей английскому – это мило, – рассеянно сказал Максим.
– С ума сошел? Я – учить детей английскому? Я что, репетитор, что ли? Я не собираюсь учить детей английскому! Это может сделать любая училка. Я хочу совсем другое!
– Что другое?
– Другое!
Неловко сказать: «У меня не просто фонетика-грамматика-базовая лексика. У меня к концу первого месяца обучения дети будут сами читать сказки. У меня задача создать школу, в которой дети приобщатся к другой культуре». Это звучит, словно я выступаю на заседании кафедры или на педсовете.
Неловко сказать: «Я хочу принести кое-какую пользу, хочу подметать свой кусочек мира». Это слишком интимное, таким не делятся.
Но вопрос в том, где я буду его подметать.
– Ну и что ты хочешь, чтобы я сделал? – спросил Максим.
Но это не было доброжелательное «что ты хочешь, чтобы я сделал?».
Это было «У меня кастинг, у меня переписывают сцены из первой серии, у меня актриса, которую я хотел на главную роль, отказалась, у меня актер на главную роль занят…»
На самом деле Максиму не нужно ничего делать. Только убрать из гостевого туалета бритву, и все. Я сама могу убрать из гостевого туалета бритву.
Я имею в виду, что гостевой туалет будет школьным туалетом, неужели не понятно! В школе никто не бреется в туалете. Когда я была школьницей, я не видела, чтобы кто-то брился в школьном туалете.
– Ты можешь убрать свою бритву из гостевого туалета в ванную? Зачем? Просто мне кажется, это не совсем… приходят люди, гости, заходят в туалет, а там бритва… а это гостевой туалет, там не должно быть наших личных вещей.
– Это мой дом везде, и в гостевом туалете тоже. И я буду бриться где хочу. А я хочу в гостевом туалете, – заявил Максим с таким видом, как будто он борец за права человека или отстаивает свое право на жизнь: бриться в гостевом туалете или умереть.
Надо сказать, он не всегда был таким. Раньше он был милым, сговорчивым, раньше ему было все равно, где бриться, раньше у нас и гостевого туалета не было… Это возрастные изменения, не иначе.
Иметь гостевой туалет, биться за свои мелкие привычки, считать, что я покушаюсь на его независимость, – все это возрастные изменения.
– Ты ведь не имеешь в виду, что я должен оплатить аренду для этой твоей как бы школы?
Нет, конечно, не имею в виду.
Я всего-то прошу протянуть мне руку помощи: мой бизнес не состоится, если он не уберет из туалета бритву. Я хочу подметать свой кусочек мира без арендной платы.
Опять, как часто бывает в бизнесе, ситуация «Волк, коза и капуста», когда все нет: арендовать помещение – нет, превратить свой дом в школу – нет. Максим не захочет превращать свой дом в школу: чужие люди в квартире, амортизация антиквариата, груда грязных детских сапог в прихожей, пририсованные предкам усы. Даже не буду его спрашивать, все очевидно – нет. Волк, коза, капуста.
Тут только один вопрос – кого сожрать.
В бизнесе часто все решается само собой. В последнем нашем с Максимом проекте возникла очень неприятная ситуация: в процессе съемок выяснилось, что известная актриса, играющая главную роль, не справляется с ролью, ну вот просто совсем нехороша… Ничего тут не поделаешь, контракт заключен, и уже много отсняли. Максим мучается – нужно было брать другую актрису, я его утешаю, что ничего, как-нибудь, публика ее любит… И вдруг – раз, и актриса беременна. И ее – раз, и на сохранение. И она просит расторгнуть контракт вследствие таких непредвиденных форс-мажорных обстоятельств. И студия – раз, и расторгает контракт. И все сцены с ней быстренько пересняли. С другой, актрисой, которая случайно оказалась свободна. Это я к тому, что в бизнесе часто все решается само собой.
Вот и у меня: само собой решилось, что часы работы школы «Шалтай-Болтай» с 14.00 до 19:00.
Это как раз подходящие часы работы школы: в это время Максима не бывает дома.
В школе будут дневные и вечерние группы, 4 группы по 10–12 человек, всего от 40 до 48 учащихся.
Я не видела никаких моральных препятствий к открытию школы тайком у себя дома: если Максим случайно придет и застанет толпящихся в прихожей мамаш, то можно представить их подругами. Скажу: это мои подруги, 10–12 подруг с детьми. Он не спросит, почему все мои подруги новые, помолодели и приобрели массовый характер: мы с ним давно договорились, что каждый из нас вправе сам выбирать себе друзей.
Кстати, и закон на моей стороне.
Если бы у меня было ООО и я захотела бы устроить школу дома, Максим должен был бы письменно подтвердить свое согласие на размещение моего бизнеса в нашей квартире.
«Предприниматель может зарегистрировать ООО по месту прописки или фактического места жительства при условии, что жилое помещение находится в частной собственности. Согласно правилам регистрации, оформить ООО в жилом помещении можно только в том случае, если остальные собственники письменно подтвердят свое согласие на размещение фирмы по указанному адресу».
Но у меня не ООО, у меня ИП – ха-ха-ха! В качестве ИП я могу разместить свой бизнес в нашей квартире без письменного согласия Максима. Устного согласия тоже не нужно!
Таким образом, в законе написано: я могу делать что хочу, согласие Максима не требуется. Тем более он никогда не заглядывает в комнаты, которые будут классом и учительской.
…А следы бизнеса в квартире легко спрятать: нужно только плотно закрывать двери в эти комнаты, чтобы из коридора не было видно детей и учителей, классной доски и учебных пособий.
ПОУЧЕНИЕ. Не думать: «Да-а, другим-то хорошо!..» Думать о том, что есть у тебя.
Кто-то, может быть, сказал бы мне: «Вам-то хоро-ошо, Анечка… Не у всех есть такие возможности: подходящая для бизнеса квартира, где можно не заметить бизнес, если поплотней прикрыть двери. У других-то и квартирка маленькая, и муж рано с работы приходит, и приготовление обеда идет непрерывно, и бабушка болеет…»
Я и сама с интересом смотрю, что есть у других. Не завидую, а так, приглядываюсь, как там у них дела.
Взять, например, Аллу. Пашка арендовал помещение в пяти минутах от Невского проспекта для ее бутика, там красивейший ремонт, дизайнерская мебель… И, конечно, возникает мысль: а я? а мне? а у меня? У меня-то ничего, мне-то все самой, мне-то открывать бизнес дома… Где мое помещение с ремонтом и мебелью в пяти минутах от Невского, а?! А ведь у меня не какой-то там бутик! Бутик разве изменит что-то в мироздании, бутик разве интегрирует целое поколение в мировую культуру, вырастит элиту, научит детей любить Шекспира и Диккенса?! …Может быть, предложить Алле объединиться? Она мне – помещение, я ей… А что я ей? Мне нечего ей предложить.