Наличность, взятая с собой в дорогу еще с Пирра, была благополучно конфискована еще в момент нападения на Дархане, а возвращать ее никто и не подумал. Захватить чужое в бою – это, по флибустьерским понятиям, честно. Но здесь, на Джемейке, ни у кого воровать было нельзя. Все – свои. А закон есть закон. Унижаться и просить денег у Моргана представлялось немыслимым, тем более, что свою долю пиратской добычи Язон как бы уже получил в виде пленной девчонки.
А потому на второй же день, чтобы не ощущать себя зависимым, он отправился в местное казино. Обобрал двоих-троих игроков по мелочи, но тут же и почувствовал, что имеет дело с профессионалами. На Джемейке каждый второй, а то и девять из десяти были шулерами. И на кривой кобыле объехать их было трудновато. Если один шулер чувствует, что другой хитрее, в ход идут уже иные средства, то есть, скажем, не колода карт, а сабля. До такого Язон доводить не хотел, поэтому на следующий день предпочел не играть, а просто поторговать секретами карточных фокусови, коих знал немерено. Публика в игорной забегаловке оказалась охочей до подобного рода трюков, и Язон за один вечер заработал больше, чем мог предположить. И все равно это было так себе, несерьезно. Мета – тем более, кроме уроков рукопашного боя, не придумала никаких вариантов заработка. Потом у нее началось увлечение охотой вместе с буканьерами. За редких зверей тоже платили кое-что в заготконторах СС-2, то бишь службы Ховарда. И все-таки только продажа иридия позволила им больше не считать себя нищими. Этот бизнес оказался вне конкуренции.
До начала большого праздника оставалось не больше часа, но Морган охотно принял у себя в кабинете всю их команду. Вот это была удача! Почти победа. Точнее, шаг к победе.
– Включайся, девочка, – шепнул Язон Долли. – Как только мы начнем говорить о серьезных вещах, уж постарайся проникнуть в его мозги.
Долли только кивнула молча. Она и сама все понимала.
А Морган предложил гостям садиться, обвел разношерстную компанию несколько удивленным взглядом и вопросил:
– Язон, ты пришел рассказать мне о своей гениальной идее?
– В общем, да, сэр Генри, – уклончиво начал Язон. – Идея еще не до конца созрела, но думаю нам уже есть, что обсудить. Позволь однако вначале представить тебе эту женщину. Мета. Моя жена.
– О, поздравляю, мэм, – подскочил в своем кресле Морган. – Искренне рад. В каком храме вы обвенчались?
– В церкви Рождества Богородицы, что на Гордельском спуске. Кажется именно туда ты советовал мне пойти, Генри?
– Я тебе советовал просто обвенчаться, – жестко ответил Морган, лишний раз давая понять, что всегда запоминает каждое свое слово.
«Да, – понял Язон, – зубы ему заговаривать – дело бесполезное».
– Ну, хорошо, Генри. Так ты выпьешь за нас? Давай по стаканчику. И я начну рассказывать.
Налили, выпили, оценили тонкий букет, пожевали фруктов.
– Я познакомился с главарем бунтовщиков, – сообщил Язон.
– Зачем? – с искренним недоумением откликнулся Морган.
– Я же объяснял, Генри. Мне нужно знать все о твоей планете, иначе…
– Хорошо. Идея-то твоя какова?
– Подожди с идеей. Разве тебе не интересно мое мнение о Зденеке и других приватирах.
– Не интересно, – Морган как отрубил. – И Зденек мне неинтересен. Если твоя идея заключается в том, чтобы отправить в космос приватиров, а вместо фермеров использовать роботов – спасибо, но это не сюда. Питер Дэвис у нас занимается планированием, а Ричард Скотт возглавляет СС-1, можешь с ними на досуге покалякать. А мне лично, и значит, всей планете нужны эти бунты! Понимаешь? Без них народ сопьется, зажрется и расхочет вообще куда-нибудь летать.
– Так ты сам, что ли, и организуешь мятежи? – не поверил Язон.
– Ну, не совсем так… Ладно, гони идею. Я ведь предупреждал: без новых предложений не приходи ко мне, Язон.
– Ну, хорошо, слушай. Вы должны добывать на других планетах, а возможно, и на кораблях в межзвездном пространстве не материальные ценности, а нечто другое. Это будет намного сложнее, но и существенно рентабельнее. Во вселенной ведь можно найти такую вещь, которую однажды получишь в свои руки, и вообще перестанешь думать о материальных ценностях.
– Наркотики, что ли? – спросил Морган.
– Дурная шутка, Генри.
– Ну ладно, ладно, продолжай. Что же это?
– Я скажу. Но ты пойми, идея еще действительно не дозрела. Приведу тебе несколько примеров, но их пока можно считать чисто теоретическими. Во вселенной есть почти все. Если хорошенько поискать. Машина времени. Дубликатор любой материи, включая живую и разумную. Средства омоложения. Портативные устройства для гиперпереходов. И так далее. Пойми: идея моя еще очень сырая, но я хочу, чтобы ты тоже над нею думал. Ведь толчок к этим мыслям дал мне именно ты, Генри. Похитив меня, ты впервые приобрел нематериальную ценность. И это тоже путь. Мой ум – не единственный выдающийся ум в галактике.
Мета смотрела на Язона с ужасом. С ее точки зрения он разбалтывал недопустимые вещи. Робс слушал с захватывающим интересом. Казалось, он сейчас выдохнет: «Во, круто! Прямо как по видику!» А Долли смотрела мимо Моргана в стену и глаза ее зримо мутнели с каждой секундой, будто она стремительно пьянела или засыпала. Словом, процесс пошел.
– Ты не зря провел это время на планете, – оценил Морган. – Я буду думать над твоими идеями.
– Спасибо, Генри. Но пойми, вот теперь-то уж мне точно нужно знать, чем ты уже владеешь из нематериальных ценностей. Точнее, чем владеет Старик Сус. Что такое, черт возьми, этот аукснис жверис!
– Я не смогу тебе помочь сегодня, – проговорил Морган странным замогильным голосом и замолчал надолго.
Язон метнул быстрый взгляд на Долли, но та и без него уже поняла, что наступает кульминационный момент. Глаза ее из изумрудно прозрачных сделались буквально малахитовыми, даже разводы какие-то темные на радужке проступили. Неужели Морган не замечает этой странности?
Но Морган, похоже, не замечал уже ничего. Он как будто впал в глубокий транс. Молчание сделалось гнетущим. И тогда главарь флибустьеров вдруг произнес четким, бодрым, но совершенно не своим голосом:
– Язон, поговори об этом со своим капелланом. На Джемейке есть традиция: жених и невеста имеют право задать несколько очень откровенных вопросов своему капелллану. И тот обязан ответить честно. Поговори. Капеллан, как и все буканьеры, знает про Старика Суса. А сейчас… К столу, к столу, к столу!..
В огромном праздничном зале все смешалось. Бокалы, кубки, подносы, свечи, мужчины, женщины, блюда, бутылки, пьяные трезвые, господа, слуги, витальеры, флибустьеры, серебро, золото… В глазах рябило. Затеряться было предельно легко. Найти кого-то – безумно сложно. Об этом и мечтал Язон, но вначале (убедившись, что Морган уже достаточно далеко) он прошептал:
– Долли, Долли, ну что? Говори быстрее!
– Его мысли очень трудно читать. Безмерно трудно, – как-то очень по-взрослому ответила девушка совершенно измученным голосом. – Их кто-то блокирует.
– Может быть, он сам? – предположил Язон.
– Не знаю. Больше похоже на постороннее вмешательство.
– Это уже очень важная информация. И все же, Долли. Он знает, где Старик Сус, кто он такой? Знает ли он, наконец, что такое аукснис жверис?
– Да, – сказала Долли почти уверенно. – Но он действительно не может сказать этого нам. Действительно не может. Очень трудно читать эти его тяжелые, скользкие, совершенно чужие, ну, то есть не его мысли…
– Извини меня, девочка. Я не знал, что будет так трудно.
– Это наша общая работа, – откликнулась она опять очень по-взрослому.
– И последнее, – сказал Язон, глядя виноватыми глазами. – Что это за странный совет был?
– А это не он дал вам совет. Это кто-то другой внутри него, и потому мне кажется, что совет хороший. Морган сейчас не помнит, что именно сказал. Но скорее всего через какое-то время вспомнит. Так что поспешите, сэр…
Она могла бы и не говорить последних слов.
– Долли, кто бы не спросил обо мне, даже если Мета, говори, что я где-то тут. Поняла?
Девушка кивнула и юркнула в толпу веселящихся граждан Джемейки, ища глазами Робса. А тот уже спешил ей навстречу.
Глава 16
Капеллан храма Рождества Богородицы, что на Гордельском спуске, ходил вдоль алтаря и расставлял свечи. Когда Язон ступил под своды центрального нефа и его шаги гулким эхом отозвались в самых дальних уголках помещения, священник неспешно оглянулся и сказал:
– Вы рановато пришли, сын мой, видите, я только еще подготовил бланк, а заполнять его имею право лишь в присутствии государственного чиновника. Впрочем уже совсем скоро я жду этого посыльного от сэра Генри Моргана, он проставит большую гербовую печать и завизирует регистрацию вашего брака.
– Очень приятно, батюшка, но я пришел не только за нашим свидетельством… Ой, – прервал сам себя Язон увидев бланк и невольно беря его в руки. – Что за странный материал?
– Очень приятно, батюшка, но я пришел не только за нашим свидетельством… Ой, – прервал сам себя Язон увидев бланк и невольно беря его в руки. – Что за странный материал?
– Официальные церковные документы традиционно пишутся на пергаменте, изготовляемом из свиной кожи.
– Свиной? – недоверчиво переспросил Язон. – Такой тонкой. Уж не человечья ли она, батюшка?
– Нет, сын мой. На человечьей коже, причем собственной кровью пишутся только клятвы флибустьеров при вступлении в их «высочайшее сообщество».
Последние два слова были сказаны с явным пренебрежением, и Язон понял, что теперь самое время задавать главные вопросы.
– Батюшка, я пришел затем, чтобы кое о чем важном спросить у вас.
– Спрашивай сын мой, сегодня ты имеешь на это право.
– Вы ведь буканьер, батюшка? Кто такие буканьеры? Почему они молчат о себе?
– Присядем, сын мой, и я расскажу тебе.
Они сели и капеллан неожиданно предложил, переходя на ты:
– Закурить хочешь?
– Так ведь это богомерзкое занятие!
Уж такую-то элементарную вещь о правилах, принятых в христианской церкви, знал даже безбожник Язон.
– А, перестань, на этой планете давно сместились все представления о богомерзких занятиях.
И капеланн достал из-под своей зеленой рясы пачку сигарет. Неужели «Антарес»? Действительно «Антарес». Случайное совпадение? Или уже начинается чертовщина?
Закурили. Священник и прихожанин, сидя в католическом храме, в первом ряду, перед центральным распятием и алтарем.
– Ну, так слушай, – начал капеллан. – Буканьеры были предвестниками флибустьеров. Наши предки самые древние пираты в этих краях. Мы были довольно диким племенем на планете Тортуга. Все, я о чем я буду сейчас рассказывать, происходило задолго до моего рождения, но у буканьеров принято говорить «мы», о каком бы поколении не шла речь. Итак, мы были дикими в смысле бытовой культуры. Мы жили в лесах, сплошь покрывающих эту планету, питались ягодами, фруктами и мясом животных, на которых охотились. Места, где мы разделывали туши, вымачивали и сушили шкуры, пилили и шлифовали панцири диких зверей, издревле назывались у нас буканами, от сюда и родовое имя наше. А звери на Тортуге водились совершенно уникальные – быстроногие питахи. Это такие хищные панцирные лошади. Их мясо не сравнимо по вкусу ни с одним из продуктов во вселенной, а охотиться на них безумно сложно, и потому мы были лучшими охотниками в галактике. К тому же – быть может, это самое важное! – что-то совершенно необыкновенное заключалось в мясе и крови питах. Таинственное вещество позволяло нам не терять памяти. Особой памяти – памяти предков.
Правда, за тысячи лет оторванности от остальных цивилизаций воспоминания наши сделались избирательными. Мы не удержали в головах почти никаких сведений о технике, но зато отлично воспроизводили старые земные языки, в подробностях пересказывали древнюю историю, шпарили наизусть священные книги разных религий. Из кожи питах мы научились делать тонкие листы наподобие бумажных, из коры деревьев гри – плотные обложки. Страницы наших книг мы склеивали по корешкам смолою кустарника тюн, а писали птичьими перьями, наполняя их темным соком дерева жу. За века мы составили огромную библиотеку, возрождая культуру Старой Земли. А сами продолжали жить охотой, собирательством и рыбной ловлей.
И вот однажды на Тортугу прилетели люди на трех огромных кораблях. Мы хотели показать им наши книги, мы хотели дружить, сотрудничать, хотели повидать иные миры в обмен на наши знания, в обмен на пользование нашими природными богатствами. Но люди, называвшие себя кетчерами, не собирались даже говорить с нами. Они сразу стали отстреливать питах из своих многоствольных ружей, и грузить туши на корабли. Потом они прилетали еще несколько раз и в итоге перебили всех питах, всех до единой. Впрочем, нет, последний корабль они набили живыми зверями. Это мы точно помнили.
Вот так нам стало нечего есть. Мы озверели от голода. И осмелели настолько, что решились напасть на один из их кораблей. Самый незащищенный. Мы жестоко растерзали всех, кто оказался внутри. Эти кетчеры не были охотниками, скорее исследователями, они даже стрелять толком не умели. А видевшие эту сцену члены экипажей трех других кораблей, даже не попытались отвоевать захваченный нами трофей. Забрались в свои летающие посудины и в ужасе покинули Тортугу. Навсегда.
А мы поклялись найти всех кетчеров и отомстить им по-настоящему. Мы научились управлять кораблем, ведь не зря же так много веков из поколения в поколение передавали друг другу умение читать и многие знания из древних книг. Наша доблестная команда вышла в космос. Первый же встреченный корабль мы сочли кораблем кетчеров, взяли его на абордаж и, перебив команду, захватили груз. Это было обычное торговое судно с большим запасов консервированных продуктов. Нам понравилась такая операция, ведь мы спасли наших братьев от голодной смерти. Мы вернулись на планету, но почувствовали, что уже вошли во вкус. Ни одна сила в мире не смогла бы теперь нас остановить.
Так буканьеры сделались пиратами.
И мы до сих пор ищем кетчеров. Прошло слишком много лет, и никто уже не знает, где можно найти их. Иногда Морган обещает нам подключить лучшие умы галактики к решению этой проблемы. Но он все врет. Ему наплевать на нас.
– А как буканьеры попали на Джемейку? – спросил Язон, уловив небольшую паузу, сделанную капелланом. – И кто сейчас живет на Тортуге?
– Начну со второго. На Тортуге живут все те же люди, что и здесь: флибустьеры, буканьеры, витальеры, приватиры. Но там теперь отвратительные условия жизни. После тотального уничтожения питах нарушился экологический баланс планеты, реки и озера заболотились, леса стали гнить, есть лишь несколько островов на самых больших озерах, где можно жить не боясь жутких туч кровососущих насекомых. Там и расположены космические базы флибустьеров и фермы приватиров. Буканьеры продолжают охотиться на кого-то, а витальеры… Ума не приложу, что они могут там искать. Ведь шпанцев на Тортуге никогда нем было. А мы наши ценности отродясь не закапывали.
Вот тут и перехожу я к твоему первому вопросу. Когда мы уже были пиратами, а флот наш, составленный из захваченных кораблей, насчитывал больше двух десятков боевых единиц, на планете словно бы ниоткуда появился загадочный человек – Старик Сус.
Язон вздрогнул, так что капеллан даже заметил это.
– Старик Сус, – повторил он. – Так называл себя этот человек, хотя выглядел очень молодо, я бы сказал на мальчишку был похож. А мы уже стали злые как черти к тому времени, рвались убить любого, в том числе и его. Убить на всякий случай, просто так, ни за что. Но Старик Сус сказал странные слова:
– Господа буканьеры, мне нужны ваши книги.
Откуда он мог знать про наши книги, ими уже лет двадцать никто не интересовался, даже мы сами.
– В книгах ваша сила, господа, – сказал он.
И мы стали слушать его очень внимательно.
– Я погружу эти фолианты (не каждому известно столь древнее слово, а Старик Сус так и сказал) на свой звездолет и отвезу их на другую планету. Имя которой – Джемейка. У вас великое будущее, господа буканьеры, но не здесь, а на Джемейке. Эта планета должна погибнуть. Но вы сумеете захватить Джемейку. Люди, живущие там, для вас не конкуренты в борьбе. Но этого мало. Чтобы развернуться в галактике всерьез – он так и сказал: в галактике! – вам понадобится много денег. Я дам вам эти деньги. В обмен на книги. Мы задумались. Сделка предлагалась выгодная.
– Скажу вам больше, – добавил Старик Сус. – В конечном итоге, книги вернуться к вам. Соглашайтесь. Здесь нет никакого обмана – только рука судьбы.
Он все время говорил очень странные слова.
И тогда самый трезвомыслящий среди нас, который уже давно стал неформальным лидером, – Джон Сильвер – спросил:
– Но как мы можем верить тебе, пришелец, если даже не знаем откуда ты взялся? Наш звездный флот полностью контролирует околопланетное пространство, и я уверен что ни один корабль не подлетал к планете в последние года два.
– Ты прав, Джон, – ответил Старик Сус, – я не прилетал на вашу планету, я пришел из-под земли. Так вам будет понятнее. На самом деле я путешествую между мирами иным путем. Через… И он произнес слово, которое сегодня запрещено произносить вслух на Джемейке, тем более в храме Божьем. Слово звучало настолько загадочно, что мы почему-то сразу поверили. А Старик Сус меж тем продолжал:
– Звездолет же мой спрятан был в скале на острове Голом посреди озера Биндо, и лежал там восемь тысяч лет. Вы просто не знали об этом. Сам же я, господа буканьеры, родом с планеты Тьюнис…
Про планету Тьюнис Язон уже слышал однажды, но в этом контексте слово «Тьюнис» странным образом, скорее всего просто по созвучию, напомнило ему другое название – Юктис. Мысль побежала дальше. Арчи Стовер однажды рассказал ему, что Юктис – это поздний сокращенный вариант полного названия планеты – Юодас Нактис. Первыми колонизаторами миров Зеленой Ветви были литовцы, и двум соседним планетам они дали поэтичные имена, звучащие особенно красиво по контрасту: Черная Ночь и Золотое Утро – Юодас Нактис и Аукснис Ритас. Аукснис, золотое… Что?! Аукснис жверис! А жверис… Ну конечно же! Общий балто-славянский корень. «Жверис» по-литовски – это просто зверь. Золотой Зверь…