Лисовский еще засветло подъехал к отелю «Корона», остался в автомобиле, открыв окно. Вечер, а затем и ночь принесли с собой изумительную прохладу, какой летом никогда не бывает в городе. Воздух, пропитанный водой и водорослями, пьянил, а естественных водоемов здесь много — рукава и протоки от основного русла рассекают обширное пространство вдоль и поперек. Тихо играла музыка, хотя здесь она необязательна, даже лишняя. Урбанизированному человеку полезно побыть в натуральной тишине, ощутить связь с пространством, понять, что ты не песчинка, а личность, такая же огромная внутри, как этот мир, и ответственная за него.
Ответственность. Ее чувствовал Лисовский, когда достал пистолет и еще раз снял с предохранителя, осмотрел, снова привел в нерабочее состояние. Это упражнение, его он проделывал много раз, так как человеку, державшему оружие только в армии и забывшему, как с ним обращаться, нужны элементарные навыки. Лисовский постоял, с наслаждением вдыхая густой воздух, вне салона авто он был пропитан еще запахом травы, словно только что скошенной. Лисовский находился в состоянии покоя, был уверен в себе и хладнокровен. Холодная кровь не переставит в голове принципы на последние места, что бы ни случилось, холодная кровь не пустит внутрь страх. Лисовский пошел к отелю.
Отель «Корона» состоит из нескольких комплексов — банкетных, спальных, игровых, так что пройти — не проблема. Чужие сюда не заглядывают, только те, у кого денег немерено. Лисовский снял «скромный» номер стоимостью с месячную зарплату бюджетника на сутки. Что отличает отель — в жилых корпусах не сидят ключницы, ключи берут у администратора.
Он шел на звуки веселой музыки гуляющей походкой, высматривая среди людей того, ради кого потратил столько времени, забросил работу и четыре месяца находился в преисподней. И увидел. Родион курил, общаясь с двумя солидными мужчинами, Лисовский сошел с аллеи под дерево и ждал. Как только сигареты выкинули в урны, а мужчины направились в зал, Лисовский позвал его:
— Родион!
Тот оглянулся, но никого не заметил, ночью здесь обстановка предельно интимная. Он сделал несколько шагов, услышав второй раз свое имя, после этого Андрей Борисович ступил на аллею и пошел навстречу. Родион хотел было уйти, но подумал, что избегать Лисовского не стоит, поэтому дождался, когда тот приблизится, удивившись:
— Ты здесь? Каким образом?
— Отдыхаю вон в том домике. А ты приехал на банкет?
— На прием, — выразился по-светски Родион. — Прием устроил мой тесть… Я приглашаю тебя.
— Неудобно, там ведь все свои. Лучше давай ко мне заглянем…
— Нет-нет, не могу…
— Много времени не займу. Я все равно тебя искал бы, хочу показать кое‑что интересное для тебя, это кое‑что у меня в номере.
— А что именно?
— Одна очень ценная вещь. Идем, здесь два шага, успеешь свою норму выпить.
Избегавший Лисовского Родион подумал, что сейчас отказаться от общения с ним будет подозрительно. Оглядевшись, своих людей он не увидел, но тесть напичкал отель охраной, опасаться нечего, а любопытство сильная штука, посему согласился:
— Ну, пойдем, если ненадолго.
— Стриж, — послышалось в ухе, — Роди идет по пятой аллее ко второму выходу, с ним какой-то мужчина, его не было среди гостей.
Стриж подскочил со скамьи, завертелся на месте:
— И где, где эта пятая аллея?
— Пошли просто к выходу, — предложил Наговицын. — Тут все дороги ведут к шоссе.
Действительно, не успели выскочить на шоссе, вдоль которого по обеим сторонам выстроен отель, невдалеке заметили две спины.
— Лисовский! — узнал Наговицын.
— Ты уверен? Он?
— Только у него аристократическая стать, одна спина чего стоит. А походка? Слышь, а что он здесь делает? Куда он ведет нашего Роди?
— За ним! Но не дыши…
— Тебе у меня надо поучиться, где и когда дышать, — на бегу огрызнулся Наговицын. — Ты все больше в кабинетах штаны протираешь, а я…
— Заходят. Дуй на ту сторону, а я с этой посмотрю, в каком номере загорится свет. — Через короткую паузу Стриж дал команду: — Иди ко мне, свет есть.
— Ребята, у вас проблемы? — спросили по переговорному устройству, ведь все, у кого были наушники, слышали дословно.
— Пока нет, — ответил Стриж. — Захар, ты меня слышишь?
— Хорошо слышу, — сказал тот.
— Срочно беги на выход, посмотри вправо, тебя будет ждать Наговицын.
Примчавшись, Наговицын посмотрел на окна, процедил с досадой:
— Второй этаж… Балкон открыт…
— Ты эту доску шириной пять сантиметров называешь балконом? Ты явно преувеличиваешь. Беги на дорогу, встретишь Захара.
Когда что-то выбивается из ритма, решения на себя берет один, как и ответственность, тут спорить и вносить предложения нельзя, Наговицын помчался, куда отправили. Расстояния здесь маленькие, как в обычной деревне, вскоре оба стояли рядом со Стрижом.
— Захар, есть щуплый парень у вас? Срочно нужно забраться на тот балкон.
— Есть. Феликс, беги…
— Да не ори ты так! — толкнул его в плечо Стриж и сам сказал: — Феликс, ты срочно нужен…
— Я слышал. Куда бежать?..
Феликс прибежал не один, с Большим Гошей, чему удивились все, кто уже был на месте, Стриж задал закономерный вопрос:
— А этот зачем?
— Сейчас увидите, — снимая туфли, сказал шепотом Феликс, затем снял пиджак. — Я ж слышал, что надо лезть на балкон, а мы уже сработались. Большой Гоша, топай туда.
— Стой! — шикнул Стриж. — Смотри, здесь невысоко, там занавеска, свет оттуда, тебя не увидят, но будь как мышь. Держись ближе к краю балкона. И ни во что не вмешивайся, понял? Ни во что! Только послушай.
Большой Гоша подставил руки, Феликс буквально взлетел вверх, стал ему на плечи и бесшумно, будто он сделан из воздуха, забрался на узенький балкончик, где крупному человеку весьма проблематично остаться незамеченным. Феликс прижался спиной к стене. В то же время Стриж дал команду:
— Веня, предупреди Верхового, что разборки откладываются.
— На сколько времени? — осведомился Веня.
— Понятия не имею. Минут двадцать, я думаю, надо скинуть.
— Какая у него соображаловка, — похвалил Феликса Наговицын, любуясь пареньком. — Наши сто раз бегали б, переспрашивали б и сделали б не так. А ловкий какой!
— Помолчи! — прошипел Стриж.
Всеволод Федорович, восседая во главе стола, осмотрелся, вытянул шею и поискал глазами в танцующей толпе. Светлана тронула его руку, он понял, что она спрашивает, кого он ищет.
— Куда подевался Роди?
Светлана пожала плечами, впрочем, она тоже потеряла из поля зрения Захара, искала его, а встретившись взглядом с Михаилом, одними глазами спросила: где? Тот сделал ей знак рукой, мол, все в порядке. Но кого она не могла видеть, так это ягу Киру Львовну. Почему-то к ней Светлана воспылала особой нелюбовью, вероятно, потому, что она женщина, к тому же пожилая женщина. По идее, женщина обязана вокруг себя созидать положительную, светлую атмосферу, а старая ведьма действовала угнетающе, это заметил и отец Лизы. Время от времени она бросала косые взгляды в сторону Светланы и Всеволода Федоровича, вызывая у девушки отвращение. Интересно, кто-нибудь любил ее? Навряд ли. Рядом с ней чувствуешь себя ее вечным должником, а должно быть наоборот.
— Извините, — наклонился к отцу Лизы мужчина, — Стриж просил передать, что разборки откладываются.
— Почему? — всполошился тот.
— Не отменяются, а откладываются, — внес уточнение мужчина. — Минут двадцать надо подождать.
Светлана расстроилась, еще двадцать минут? А потом еще столько же? Она настроилась уйти отсюда с Захаром, время текло и так медленно.
23
Феликсу видны были оба, занавеска мало мешала. Номер компактный, Лисовский сидел у стола на стуле, Родион — на кровати, просматривая фотографии. Начало диалога не удалось услышать, Андрей Борисович явно продолжал на спокойной ноте, даже монотонно:
— …озадачился, когда твой… м-м… брат отнял у нее мой телефон и стер сообщение, которое она, между прочим, не дописала, но отправила то, что успела написать. Этого достаточно, чтоб задуматься: почему к ней применяют жесткие меры? Потом я случайно узнал, что в клинике, которую еще не открыли, убиты доктор и санитар, следов никаких, только окровавленные тампоны. Значения этому не придал, а в памяти информация отложилась. Но я же выяснил, что написала Лиза в сообщении и кому, встретился с ее женихом, оказалось, его невесту украли, как крадут деньги и вещи. Он показал мне фотографию невесты, тогда я все понял. И вспомнил, как Лиза морщилась, словно у нее фолликулярная ангина, отчего ей постоянно больно. В памяти всплыла информация об убитом докторе, который явно делал подпольную операцию. А раз она подпольная, то почему ее не могли сделать Лизе? Голос — важная составляющая, похожих голосов не бывает, при невероятном внешнем сходстве тембр и речь будут иными. Когда до меня это дошло, я стал искать свидетелей. Догадываешься, кто мог видеть вас ночью?
— С детства не люблю загадок, — промямлил Родион.
— А сам создал загадку, и какую! Я искал бомжей, которые ночами лазают по мусорным бакам, а клиника хоть и не открылась, но оттуда постоянно что-то выносят. Тару из-под оборудования, мягкую упаковку разного рода, которую можно использовать в качестве постели или защиты от дождя. Много ненужного хлама выносят, но бомжам все годится. Искал я их ночью, давал им деньги, чтоб узнали у своих коллег, кто промышляет у клиники, кто видел ночью людей, входивших туда, и кто знает или слышал хоть что-то про убийство доктора, обещал денег. Они живут без чисел, поэтому число не называл. Повезло не сразу, а могло вообще не повезти. Мне привели двух бомжей. Они видели твою машину, которую вы оставили у ограды, видели, как вынесли девушку без чувств и отнесли ее в клинику, стащили дворники, чтоб продать. И описали вас. Мало того, вы оставили открытой дверь, когда уезжали, они решили поживиться и зашли в клинику. Увидели только санитара — тоже дверь была распахнута, ну и убежали. Этого мне хватило, чтоб сделать выводы. Глупейшая затея была — выдать за Лизу другую женщину, она заведомо была обречена на провал. Итак, я начал следить за тобой, надеясь, что ты где-то проколешься. И ты прокололся. Как тебе снимки? А ведь у меня еще и полная запись есть. Я установил камеру в машине на штатив и, когда ездил за тобой, снимал, куда ты едешь и по какой дороге. Когда вы сдали назад в переулок и остановились, я обогнул квартал, он же небольшой, и поставил свою машину у дворов частного сектора так, чтоб видеть вас, магазин, куда зашла Влада. А вы меня не могли видеть — фары и свет в салоне у меня не горели. Я видел и снял, как вы убили Владу, с которой ты спал. К сожалению, не думал, что этим кончится, все произошло настолько быстро, что я сообразить не успел. У меня шок был. Кинулся к ней, а она…
— Чего ты хочешь? — проскрипел Родион.
— Думаешь, я сейчас назову сумму? Мне не это нужно. Куда ты дел моего брата?
— Я его в глаза не видел.
— Ай, брось. — Феликса поражала выдержанность Лисовского. — Мое расследование доказывает обратное. Люди, которые так легко манипулируют и расправляются с другими людьми, изначально заходят далеко и глубоко вязнут. А начало — Лиза, твоя жена. Тебе она была нужна, я не спрашиваю — зачем, это вопрос десятый. Раз ты решился заменить Лизу, то настоящую куда-то дел, а с ней находился мой брат…
— У меня и моих людей есть алиби…
— А я плевал на твое алиби, потому что знаю, что у тебя его быть не может. Я хочу знать, где Филипп. Ты его, как Владу?
— Да пошел ты… — поднялся Родион. — Фотографиями задницу подотри, на них не видно, что я сижу в машине.
— Стой! — направил на него ствол Лисовский. У Феликса глаза на лоб полезли, он не знал, что делать. — Сядь.
— Будешь стрелять? — не испугался Родион или хорохорился. — Здесь? Тебя сразу повяжут, глушителя-то нет.
— Выстрелю, — убедительно сказал Лисовский. — Я не боюсь, а ты боишься. Тебя ведь страх заставил найти точную копию Лизы. Камера зафиксировала, как ты выходил из гостиницы, как Влада выходила из той же гостиницы, как ты пересел в джип, когда твои подонки приехали, и так далее. Есть доказательства, есть. Давай так, ты говоришь, что сделал с моим братом, я вызываю милицию, и ты живешь. В тюрьме, но живешь. Если не говоришь, я тебя убью и сяду.
— Дай стакан, я воды выпью.
На тумбочке у кровати стояли две бутылки — минеральная вода и кола, а стаканы с графином находились на стеклянной тарелке на столе. Лисовский немного развернулся, беря стакан, внезапно что-то бахнуло, посыпались осколки…
Феликс не успел глазом моргнуть, а Родион с быстротой молнии нанес один удар в руку Лисовского с пистолетом, второй ему в горло. Хлынула кровь, выпал пистолет, раненый упал. Феликс стоял, от шока открыв рот, зрелище-то из непривычных, парализует.
— Подыхай, собака, — наклонившись к Лисовскому, прошипел Родион.
В руке он держал горлышко от бутылки, которую разбил о край тумбочки. Если б не эти бутылки, поставленные на тумбочку, скорей всего, горничной, Родиону пришлось бы искать другой способ устранения опасного свидетеля. Возможно, он рискнул бы вцепиться зубами в руку с пистолетом, который теперь поднял с пола и сунул в карман. После забрал фотографии и еще раз посмотрел на доходившего Лисовского, тот истекал кровью, значит, повреждена артерия. Выдернув из телефонного аппарата шнур, Родион протер его покрывалом, а потом сказал последнее слово, хотя Лисовский вряд ли его слышал, сознание уходило из него:
— Утром тебя найдет горничная.
И вышел.
К тому времени Феликс пришел в себя, но помнил напутствие Стрижа: не вмешиваться. Может, так надо для более важного дела. Юноша осторожно вошел в номер, метнулся к двери и послушал коридор — шаги удалялись. Затем кинулся к Лисовскому, присел, одновременно негромко говоря:
— Стриж, Родион убил мужчину, сейчас он выходит из корпуса… Нет-нет, я ошибся, он еще жив. Вызывайте «Скорую»! Захар, срочно лезь сюда! — Долго ждать не пришлось, Захар присел рядом. — Найди, чем перевязать руку, вена повреждена, на меня не рассчитывай. Из шеи фонтан, я заткнул его…
Уши терзали разные голоса:
— Что у вас случилось? Что произошло?
— Да отцепитесь, — огрызнулся Феликс. — У Стрижа спросите.
И голос Наговицына:
— Берем Роди?
— Нет, — это был голос Стрижа. — Сидишь за кустами и сиди. Из-за придурка Лисовского я отменять операцию не буду.
— Боюсь, Лисовский все равно нам малину перегадил, — сказал Наговицын. — Роди сейчас как даст деру…
— Але, всем, кто меня слышит, — рычал Стриж, — Роди не трогать, глаз с него и его пацанов не спускать, поставьте дежурных у машин. Вызовите «Скорую»…
— Ага, медики пока сюда доедут… Ехать-то черт‑те куда!
— И позовите врача там, медсестру… я не знаю! Есть же в этом эдеме медики. Только тихо, чтоб никто не слышал и не заметил суеты. Феликс, Захар, как там у вас?
— Пока жив ваш Лисовский, — отозвался Феликс. — Но без сознания. Эй, товарищи менты, учтите: у Родиона в кармане пистолет.
— Ребята из команды Захара и Михаила, — подхватил Стриж, — уйдите в администраторскую.
А Родион кинул горлышко бутылки в бассейн — вода смоет отпечатки, присел, вымыл руки, вытер платком. Он лихорадочно думал, что делать, вспоминал, видел ли кто его вместе с Лисовским. Кажется, нет. А может, хотелось верить, что нет. Если сейчас уехать, значит, полностью себя выдать. Будут искать. Придется прятаться.
— Где Марат? — очнулся Родион.
Марат принимает верные решения, а он не всегда прислушивался к нему, поступал по-своему. Самая большая ошибка Родиона, что вывел новую Лизу в свет, но ему так хотелось проверить, насколько она убедительна. Ее даже отец принял за дочь, а Влада убогим умишком раскусила обман, и Лисовский… вычислил. А вдруг это не последний вычислительный центр? Плохо, когда умных типа Лисовского много, очень плохо.
Родион поплелся к банкетному залу, сканируя взглядом пространство вокруг, ощущая тремоло во всем теле. А Лисовский прав: он боится и боялся. Кажется, удача полностью от него отвернулась, но затем снова повернулась к нему лицом, потому что у входа Родион столкнулся с Маратом, который наехал на него, правда, не афишируя своей тревоги и нервозности:
— Куда ты пропал? — Взгляд Марата всего лишь скользнул по лицу Роди, и тон он сменил. — Что случилось?
— А по мне видно?..
— Видно. Говори, что? И не дергайся, улыбайся, японцы все время улыбаются, для здоровья полезно.
Но сам улыбался редко. Родион послушался, исправил физиономию, натянув кислую улыбку, достал сигарету, зажигалкой щелкнул Марат, так как у него дрожали руки.
— Лисовский провел расследование, он знает, что мы убрали доктора и санитара… Но не то главное. Он сидел у меня на хвосте, снял на камеру, как Владу…
— Где он?
— В номере. Я… убил его.
— Делать ноги надо.
— Считаешь? — вскинулся Родион.
— Сматываемся, пока не поздно. Мне не нравится здешний дух, я не люблю, когда за мной наблюдают, пусть даже из лучших побуждений — охраняя. Заедем в салоны, сгребем товар и отсидимся в глухомани.
— А остальные?
— Некогда их собирать. Пойду за мамой…
— Погоди… Приведи ту суку, которая отправила эсэмэску, с собой заберем, крови ее напиться хочу.
— Ты больной? Делаем ноги по-тихому. Двигай к машине и не торопись.
Кира Львовна увидела Марата, который сделал ей почти незаметный знак головой, она поднялась, пересекла площадку с танцующими парами и вышла на воздух.
— Уезжаем, — бросил одно слово Марат.
Попав в плотную темноту, он достал пистолет, навинтил глушитель, сунул его под мышку под пиджак, продолжил путь. Кира Львовна поняла, что произошло ЧП, опустила руку в сумочку, висевшую на плече.