В 1815 году Беккера посетил Иоганн Вольфганг фон Гёте. Встреча с надворным советником не оставила поэта безразличным, потому что чуть позже он сделал в своем дневнике такую запись: «Надворный советник Беккер в Оффенбахе показал мне значительные картины, монеты и геммы, и при этом он иногда не отказывал в подарке гостю полюбившейся ему вещи».
В книге Гёте «Искусство и древность» есть следующие слова: «Господин Беккер, высоко ценимый знаток монет и медалей, собрал значительную коллекцию монет всех времен, поясняющую историю его предмета. У него же можно увидеть значительные картины, бронзовые фигурки и другие древние произведения искусства различных видов».
В письме Й. К. Эрманну Гёте еще раз упоминает о Беккере, причем из текста становится понятно, что поэт знает наверняка о характере основной деятельности надворного советника. Гёте пишет о том, что Беккер, как и прежде, располагает «резиденциями» для развития своего «монетного дела» во многих городах.
Беккер, и в этом следует отдать ему должное, был неутомимым тружеником. Для изготовления своих подделок он ни разу не использовал отливки с настоящих монет. Каждый раз он чеканил монеты заново. А это означает, что для изготовления 330 монет ему требовалось примерно 600 штампов, поскольку для чеканки отдельных экземпляров он использовал аверс или реверс других монет. Некоторые монеты, так же как и вышеупомянутый «антипатер», явились исключительно плодом его фантазии, потому что аналогов в истории просто-напросто не существовало.
В своем ремесле Беккер вынужден был полагаться только на свои собственные силы, поскольку привлечение к делу помощников могло повлечь за собой разоблачение его обмана. Только в 1826 году, когда Карлу Вильгельму начало отказывать зрение, что не преминуло сказаться на качестве его работ, он нанял помощника – Вильгельма Циндера. К тому времени всем уже было известно, чем занимается надворный советник в промежутках между выполнением своих прямых обязанностей, поэтому наконец он смог себе это позволить.
Поистине удивительным представляется умение этого человека распределять свое время. То, как он успевал выполнять обязанности библиотекаря, постоянно проводить беседы с покровителем, совершать «деловые поездки» в Италию и Австрию и при этом заниматься своим промыслом, остается загадкой. Ведь на изготовление некоторых штампов, особенно тех, которые предназначались для чеканки древнегреческих монет, у мастера уходило до 12 недель.
Изделия Беккера к тому времени достигли высочайшего совершенства. Французский эксперт-криминалист XIX века Поль Эдель, который специализировался в области искусствоведения, в связи с этим писал: «Ему (Беккеру) подвластно все: элегантная грация греков, строгая красота римского искусства, оригинальность и причудливость средневековых монет».
Действительно, коллекция отчеканенных Беккером фальшивых монет охватывала огромный период – с VII века до н. э. до XVIII века. Она включала монеты из Сицилии, Греции, Древнего Рима и его итальянских провинций, из Карфагена, Тракии, Македонии, Крита, Пергамона, Сирии, Финикии, Египта, монеты вестготов, Меровингов, Каролингов, германских императоров и епископов из Майнца.
Для того чтобы выпускаемая им продукция имела подлинно античный вид, надворный советник разработал собственную технологию. К рессорам своей двуколки находчивый мошенник прикрепил открытую емкость, в которую помещал монеты, перемешанные с тщательно пропитанной жиром металлической стружкой. Когда двуколка проносилась по городской брусчатке или по пыльной проселочной дороге, монеты подвергались интенсивным грязевым процедурам, от которых быстро старились, приобретая вид подлинных экспонатов древности. Недаром на страницах дневника Беккер с характерной для него скрупулезностью записывал: «Опять вывозил свои монеты».
Образцами для подделок Беккеру служили монеты из богатой коллекции князя, к которой он имел доступ с 1814 года. При этом Беккер частенько подменял подлинники, продавая их затем за немалые суммы. Аналогичным образом он поступал и с другими коллекционерами, даже не подозревавшими о подмене. С достаточной откровенностью Беккер писал о подобных своих проделках в письме в Альтенбург, господину фон Габеленцу: «Что касается «Юлии Тити», она настолько хорошо сохранилась, она так редка и изысканна, что мне трудно с ней расстаться. Прошу Вас проявить еще немного терпения. Вы обязательно получите ее и другие монеты, как я Вам и обещал. Делаю это потому, что рассчитываю и от Вас получить что-нибудь действительно редкое».
Так доверчивый нумизмат получил вместо своих подлинников изделия Беккера. Директор берлинского монетного кабинета с 1854 года Юлиус Фридлендер (1813–1884 годы) в посвящении отцу Й. Г. Бенони Фридлендеру писал о Беккере следующее: «Он нашел в коллекции моего отца „свои“ серебряные монеты, обрадовался и сказал, что это наверняка хорошие копии, раз в них поверил такой знаток! А на следующий день в качестве „доказательства“ он прислал бронзовые экземпляры тех же монет, потому что тогда обстоятельства вынудили его признать, что изготавливает он античные монеты якобы для того, чтобы коллекционеры, которые не могут достать настоящие монеты, получили хотя бы их копии».
В 1820 году умер покровитель Беккера, князь Карл. С этих пор для него наступили трудные времена. Начались разоблачения его подделок. В 1822 году о них писал в венском литературном ежегоднике директор императорского кабинета античности и нумизматики в Вене Антон фон Штайнбюхель фон Рейнвалль. Однако никто не торопился выдвигать против Беккера обвинения, а чтобы их предотвратить, сам «пекарь античности» выставил на продажу серию сделанных им серебряных монет за 300 дукатов. Кроме того, он решился предложить венскому кабинету свои штампы с заверениями в том, что его деятельность никогда не преследовала корыстных целей. Хитроумный обманщик выставил себя в выгодном свете, объявив свою скромную персону жертвой алчных торговцев, якобы выдававших его копии за оригиналы.
Однако факты оказались сильнее, и свидетельствовали они против Беккера. Монетный каталог зафиксировал комплект его подделок, который оценивался в 70 тыс. талеров. К тому же Беккер сам изобрел некоторые монеты. Имелись у него и другие уникальные работы, которые, без сомнения, представляли собой продукцию фальшивомонетничества.
После неудавшейся сделки с венским кабинетом античности и нумизматики Беккер продолжил изготовление штампов для новых монет. Некий Данц, с которым он познакомился в Вене, предложил ему свои услуги в организации продажи изготовленных им монет на Востоке.
Как бы то ни было, но чутье не подвело Беккера. Он вовремя обратился с официальным предложением своей продукции, потому что через год после этого появилась прокламация, предупреждавшая о подделках Беккера, а в 1826 году вышла книга итальянца Доменико Сестини, посвященная фальсификациям монет. Нашлось в ней место и для описания деятельности Беккера. Сестини писал: «Этот человек обладает глубокими знаниями, к тому же он чрезвычайно одарен, талантлив и умел как гравер. Он изготовлял штампы для монет различных римских императоров и чеканил их из золота для того, чтобы поставлять английским коллекционерам. После этих первых операций Беккер продолжал изготовлять штампы различных редких монет, которые оказывались в королевском собрании в Париже. Во всех европейских музеях имеются беккеровские монеты». По всей вероятности, после разоблачения деятельности великого фальшивомонетчика обстоятельства в Оффенбахе складывались не в его пользу, поэтому в том же 1826 году ему пришлось переехать в Бад-Хомбург, где он весьма скромно провел последние годы своей жизни. Беккер не оставил после себя никакого наследства. Торговцы отказывались продавать его продукцию, поскольку она уже не пользовалась спросом, как в былые времена, когда все принимали такие монеты за подлинники.
Для своих штампов мастеру также не удавалось найти покупателей. В 1829 году Беккер специально отправился в Берлин, чтобы предложить их прусскому королю за 5000 дукатов, однако тот не пожелал сделать эту покупку. Не смог Беккер продать штампы и русскому королю за 6000 дукатов. 11 апреля 1830 года великий фальшивомонетчик скончался от инсульта. Его штампы безвозмездно перешли во владение хомбургской семьи Зайденштрикеров. Коллекцию из 331 штампа продали за 30 рейнских гульденов. Впоследствии часть этих штампов оказалась в берлинском монетном кабинете, где они находятся и по сей день.
Не подлежит сомнению тот факт, что у Беккера были поистине золотые руки. Недаром многие опытные эксперты оказывались введенными им в заблуждение и приобретали в свои коллекции его подделки, приняв их за оригиналы. Копии мастера обладали единственным недостатком: они были слишком правильны и чересчур совершенны. Кроме того, беккеровские серебряные монеты имели сине-черный оттенок, который их как бы слегка затуманивал.
Изенбургский надворный советник, конечно же, не был единственным в ряду гениальных фальшивомонетчиков. Многие из его коллег, не получившие особенной известности, использовали более простую технологию для изготовления своих подделок. Сначала они делали отливки настоящих монет, а потом в подготовленные таким образом формы заливали жидкий металл. Однако такие монеты не были столь же совершенными, как изготовленные настоящей чеканкой. Поверхность «слиточных» монет была далеко не идеальной: под лупой она выглядела зернистой, иногда на ней просматривались следы воздушных пузырьков. Однако благодаря специальной технике старения подобные улики удавалось завуалировать, и эти монеты с легкостью находили своего покупателя.
Подделка монет и в наши дни является настоящей «золотой жилой». Труд современных фальшивомонетчиков облегчила специальная техника. Они используют гальванопластику, прессовое и литейное оборудование. Оборот фальсифицированных монет достигает таких масштабов, какие Беккеру и не снились.Развитию и расширению бизнеса фальшивомонетчиков способствуют огромные цены, которые увлеченные нумизматы готовы выкладывать за особо редкие монеты. Кроме того, большим спросом также пользуются многие фальшивые монеты. Появилась даже специальная область нумизматики – коллекционирование фальшивых монет.
Изделия известных мастеров-фальшивомонетчиков скупаются по довольно внушительным ценам. Так, например, в 1972 году на аукционе, проходившем во Франкфурте-на-Майне, 11 беккеровских монет были проданы по цене 180–300 германских марок за каждую.
Только в одной Германии на рынке ежегодно появляются сотни подделок, которые порой оказываются до такой степени совершенными, что распознать подделку не удается даже экспертам. Многие фальшивые монеты под видом подлинных вошли не только в частные, но и в государственные коллекции.Великий фальшивомонетчик французского двора
Неподалеку от южного пригорода Парижа, Монружа, находилась небольшая заброшенная вилла. Старожилы помнили, что она когда-то принадлежала состоятельному господину. Вокруг виллы был разбит небольшой сад, за которым заботливо ухаживал невысокий дружелюбный человек. С 1790-х годов дом пустовал, не открывались даже ворота сада. Постепенно начали ходить слухи о странном шуме в заброшенном доме. По ночам в навешенных окнах загорался свет. Летом 1811 года несколько обеспокоенных жителей городка явились в местную жандармерию, чтобы рассказать о происходящем. Однако жандармы лишь усмехнулись в ответ: «Шли бы вы по домам. Дом в полном порядке». Они объяснили, что на вилле работают люди, которые по заданию правительства выполняют кое-какие изыскания.
Действительно, в доме выполнялось правительственное задание. Изыскания же касались изготовления фальшивых денег, о чем жандармы, конечно, предпочли умолчать. Более того, фабрика на вилле в Монруже принадлежала самому Наполеону Бонапарту. Первой продукцией, выпущенной этой фабрикой, стали банковские билеты Венского банка. Необходимый для производства фальшивок исходный материал был заготовлен в Вене еще в 1805 году, когда она находилась под властью Наполеона. Однако поставки в Вену фальшивых денег вскоре пришлось приостановить, поскольку 2 апреля 1810 года дочь австрийского императора, Мария-Луиза, стала женой Бонапарта. Тем не менее немногочисленные партии фальшивок все-таки дошли до Австрии. Когда же бдительные жители Монружа обратились в жандармерию, фабрика занималась подделкой русских ассигнаций.
Наполеон Бонапарт
Война с Россией к концу 1810 года была делом решенным, и никто уже не сомневался в том, что французы одержат победу. 26 октября 1810 года царь Александр I писал своей сестре Екатерине: «Кажется, прольется новая кровь. Я, по крайней мере, сделал все, что было в человеческих силах, чтобы это предотвратить». 23 июня французские войска осуществили переправу через Неман, которая ознаменовала начало русского похода властолюбивого правителя.
Оборудование типографии из Монружа переправили в Варшаву, где в скором времени было организовано новое производство фальшивых денег. После того как пала Москва, его филиал начал работать в одном из полуразрушенных зданий на Преображенском кладбище. По всей вероятности, был создан и еще один филиал, который находился непосредственно в Москве, что следует из записи в дневнике офицера русской армии, некоего К. Мартинеса, который участвовал в отражении французской агрессии. Он писал: «Когда мы ехали по улицам второй столицы России, в одном из полусгоревших домов мы нашли хорошо оснащенную фабрику фальшивых денег со всем необходимым: машинами, инструментами, а также массу готовых ассигнаций. Они были сделаны настолько искусно, что отличить от настоящих денег их было просто невозможно».
После прочтения этих строк невольно возникает вопрос о том, знал ли великий французский монарх о существовании двух типографий в Москве и Подмосковье или опасным промыслом втайне занимались его офицеры.
Склад выпускаемых в Монруже и Варшаве фальшивых денег находился в Вильно. Главный придворный конюшенный Наполеона, маркиз Коленкор, описал в своих воспоминаниях, с каким отчаянием воспринял император известие о сдаче его последнего оплота в России, города Вильно: «С неописуемым нетерпением он ожидал приезда и доклада герцога Бассано (Г. Б. Марэ, наполеоновский министр иностранных дел). В первую очередь он хотел знать, удалось ли уничтожить фальшивые русские банкноты, хранившиеся в Вильно. „От наших людей можно ожидать, что они вполне могут забыть об этом, – говорил мне император. – Они могут и перепоручить это дело кому-нибудь, кто в поисках наживы может пустить их в оборот. Будет неприятно, если в руки русским что-нибудь попадет“. Он добавил, что от некоторых частных лиц знает, что после его проезда через Вильно эти банкноты были поделены, и это его обеспокоило». По всей вероятности, император планировал пустить фальшивые банкноты в обращение в качестве оккупационных денег в случае своей победы, в которой был уверен до последнего.Большинство фальшивых русских ассигнаций были достоинством в 25 рублей. 50-рублевых было произведено намного меньше. Огромные партии этих подделок поступили в обращение. Хотя они были изготовлены с большой тщательностью, на некоторых экземплярах все же содержались ошибки в надписях. Например, вместо слова «государственная» было напечатано «госуларственная», а вместо «ходячей» – «холячей». Впоследствии, когда 25– и 50-рублевые купюры были изъяты из обращения, оказалось, что в ходу было 70 миллионов фальшивых денег.
Деньги – это деньги, пусть и фальшивые
После Крымской войны 1853–1856 годов финансовое состояние Российской империи внушало известную тревогу не только высокопоставленным лицам, но и простым гражданам. С 1856 года покупательная способность рубля неудержимо снижалась. Золото и серебро уходили с рынка, оседая в руках граждан, которые предпочитали откладывать монеты на черный день, не пуская их в дальнейшее обращение. Высокопробные российские монеты, особенно серебряные, в огромных количествах вывозились в Европу, где использовались как материал для изготовления ювелирных изделий.
Для борьбы с этим явлением министерство финансов в 1860 году предложило императору Александру II проект реформы денежного обращения, предусматривавший снижение номинала серебряных монет и пробы сплава без уменьшения содержания в них чистого серебра. Государь счел эту меру недостаточно радикальной и повелел впервые с 1764 года уменьшить содержание чистого серебра в серебряном рубле с 18 грамм до 15,3. Однако этой меры оказалось недостаточно, и в 1867 году последовало второе крупное обесценивание рубля, в результате чего содержание серебра в нем упало до 9 грамм. Понятно, что в таких условиях золото постоянно уходило из оборота, поэтому для поддержания денежного обращения министерство финансов было вынуждено восполнять потери бумажными деньгами.
Александр II
И вот в августе 1868 года представители правопорядка стали получать первые известия о фальшивых купюрах достоинством в 10 рублей (образца 1864 года) и в 50 рублей (образца 1865 года). Вскоре особое отделение канцелярии министерства финансов (специальное подразделение, ответственное за вскрытие операций фальшивомонетчиков и очистку денежного рынка от подделок) констатировало появление в России очень качественно изготовленных фальшивых денег. Так, на банкнотах даже менялись номера, причем изготовитель ни разу не ошибся и не запустил в оборот ассигнации невыпущенных министерством финансов серий и номеров.
На протяжении второй половины 1868 года подделки появлялись в различных городах европейской части России (Ярославле, Вологде, Москве, Ревеле, Харькове, Таганроге и т. д.) всегда в единичном экземпляре. Как правило, ими расплачивались в железнодорожных кассах, буфетах или в поездах. В тех случаях, когда удавалось установить лицо, предъявившее банкноту в уплату или попросившее о размене, допрос снимал все подозрения в его адрес, так как эти люди были с абсолютно безупречной репутацией. Ни разу фамилия одного и того же человека не прозвучала в связи с выяснением обстоятельств хотя бы двух случаев обнаружения фальшивок.