Отчаявшийся в успехе инженер с 1954 года приступил к изготовлению фальшивых банкнот достоинством в 5 тыс. франков. Однако в связи с необычайно высокой инфляцией во Франции в те годы эти купюры быстро обесценились, и Боярский был вынужден задуматься о выпуске денег более высокого номинала. Так он начал изготавливать банкноты достоинством в 100 франков.
В то же время Чеслав Боярский приобрел в лице некоего Антуана Довгье, которого не раз спасал от долговой тюрьмы, друга и сообщника. Спустя некоторое время партнером Боярского стал также его родственник по фамилии Шувалов. Именно необдуманные поступки последнего в дальнейшем привели к разоблачению фальшивомонетчиков. Правда, история эта длилась достаточно долго.
Еще в 1946 году старшему комиссару по борьбе с подделкой денежных банкнот Эмилю Бенаму показали появившуюся в обращении фальшивую купюру достоинством в 5 тыс. франков. А спустя еще 5 лет, в 1951 году, комиссар получил другую – достоинством в 1000 франков.
После 1960 года на экспертизу были представлены несколько банковских билетов по 100 новых франков. Уже тогда Бенаму понял, что их изготовлением занимается «одиночка», так как деньги появлялись в единичном экземпляре. Забегая вперед, отметим, что эта догадка комиссара оказалась верна: Боярский, как он признался впоследствии на суде, действительно реализовывал купюры строго по одной, вкладывая ее в середину пачки настоящих денег.
В течение последующих 12 лет Бенаму не удавалось поймать злоумышленника, а между тем по городу ходили сотни фальшивых купюр разного достоинства. Казалось, что остановить поток подделок невозможно, но тут на помощь представителям правоохранительных органов пришел сам его величество случай.
В 1963 году служащий одного из почтовых отделений заявил в полицию о том, что один из посетителей выкупил пакет ценных бумаг, заплатив за него фальшивыми купюрами. Фамилию и имя того посетителя определили по номерному знаку его машины, замеченной у здания почтового отделения. Хозяином автомобиля оказался некто Алексис Шувалов, 1927 года рождения.
Вскоре Шувалова арестовывают, но он отрицает свою вину и указывает на Антуана Довгье, который тоже спустя некоторое время оказался в полиции. На первом же допросе Довгье признается в том, что фальшивые деньги дал ему Чеслав Боярский. Проведя обыск в доме последнего, полицейские обнаруживают огромный кейс, наполненный деньгами, и по подозрению в фальшивомонетничестве заключают под стражу хозяина. Правда, в дальнейшем выясняется, что купюры в чемодане были все же настоящими.
Однако комиссар Бенаму почему-то был уверен, что Боярский именно тот человек, который им нужен. Он послал к дому мошенника группу полицейских, которые провели повторный обыск. В результате представителям правопорядка удалось обнаружить под письменным столом потайной ход, ведущий в подвал-мастерскую, где и осуществлялось изготовление банкнот.В 1966 году начались судебные слушания по делу фальшивомонетчика Чеслава Боярского, мастерство которого признал даже сам комиссар Бенаму. Однако, несмотря на общепризнанный художественный талант мошенника, приговор суда оказался суровым: 20 лет лишения свободы.
Боярский, будучи не в состоянии поверить в реальность происходящего и надеясь на милость судей, написал прошение о помиловании и переводе его на должность государственного эксперта по банкнотам. Преступник предложил даже свой рецепт изготовления бумаги особого качества, идущей на производство денежных купюр.
Но просьбу о помиловании ввиду огромного ущерба, причиненного Боярским своими противозаконными действиями государству, правительство Франции отклонило, подписав тем самым для узника смертный приговор. Дело в том, что врачи, осматривавшие гениального мошенника, поставили ему страшные диагнозы – туберкулез легких и рак костей. После заключения в тюрьму здоровье Боярского резко ухудшилось, и в 1867 году он умер.Скандал в Карлсруэ
В январе 1975 года жителей Карлсруэ (Германия) поразила весть об аресте заместителя директора Государственного монетного двора, расположенного в этом городе, и рабочего-монетчика Клауса Фетцнера. В тот день страницы периодических изданий пестрели заголовками наподобие «Коллекционеры обеспокоены судьбой своих сокровищ», «Лихорадочная активность в министерствах после разоблачения фальшивомонетчиков из Карлсруэ» и т. д.
Директор предприятия в Карлсруэ Вилли Отт вскоре после вскрытия фактов нарушения порядка на монетном дворе был отстранен от службы. Причем для самого Отта данный скандал явился как гром среди ясного неба, развеяв его мечты о предстоящем 150-летнем юбилее руководимого им заведения и о связанных с ним награждениях и других приятных мероприятиях.
История с фальшивыми монетами значительно подорвала доверие заказчиков к Государственному монетному двору в Карлсруэ, до той поры пользовавшемуся неизменным уважением клиентов, в том числе и зарубежных. Однако настала пора посвятить читателя в суть аферы, имевшей такие огромные последствия.
Итак, в конце ноября 1974 года Германский федеральный банк получил запечатанный пластиковый пакет с серией монет, на которых был выгравирован 1967 год и буква «G» – фирменный знак монетного двора в Карлсруэ. Эти железные монеты, покрытые медным слоем, достоинством в 2 пфеннинга, заслужили особое признание нумизматов, так как в свое время в оборот выпустили всего 520 экземпляров таких денежек, рыночная стоимость которых составляла 1800 марок каждая. Отправитель пакета просил банк провести экспертизу посланных монет в связи с тем, что грань между их лицевой и обратной сторонами вызывала у него определенные опасения.
Специалисты подтвердили сомнения внимательного коллекционера, признав монеты фальшивкой. Но вскоре к ним стали поступать и другие подобные сигналы, вызывая у работников банка подозрения в том, что кто-то на монетном дворе в Карлсруэ манипулирует монетами прежних выпусков.
После обстоятельной предварительной проверки, которую проводили сотрудники федерального банка и криминальной полиции на Государственном монетном дворе, а также обысков на квартирах подозреваемых были произведены аресты заместителя директора этого предприятия Стефана Хайлинга и рабочего-монетчика Клауса Фетцнера.
Лишь спустя некоторое время, когда скандальная тема была уже изрядно подзабыта общественностью, 27 сентября 1976 года в земельном суде в Карлсруэ начался процесс по делу Отта, Хайлинга и Фетцнера, которым инкриминировалось мошенничество и обман покупателей в корыстных целях. Причем последнее выдвигалось против Хайлинга и Фетцнера, производивших незаконную чеканку монет, ранее выпускавшихся в строго ограниченных количествах. Кроме того, директору вменялось в вину укрывательство преступников, а также ряд неправомерных служебных действий, которые, однако, подлежали рассмотрению не в судебном, а в административном порядке.
На допросах публика ознакомилась с деталями биографий обвиняемых.
Вилли Отту, имевшему диплом инженера-машиностроителя, было 62 года. С 1961 года он возглавлял монетное предприятие в Карлсруэ. По уровню своего месячного оклада Отт приравнивался к высшим правительственным чиновникам.
Клаус Фетцнер, 40 лет от роду, до того как поступил в 1957 году на службу в Государственный монетный двор, работал плотником. Но в дальнейшем смог получить высокую квалификацию в монетном деле и стать признанным мастером, способным самостоятельно выполнять порученную ему работу. Полученные заказы, в том числе и изготовление медалей и «зеркальных» монет, особым образом полировавшихся и предназначавшихся специально для коллекционеров, он выполнял самым тщательным образом. У руководства Государственного монетного двора Фетцнер пользовался безграничным доверием, и ему даже поручили наблюдение за одним из четырех имеющихся на предприятии помещений особого хранения.
Уже в январе 1975 года журналисты главным обвиняемым называли 61-летнего Стефана Хайлинга, бывшего учителем по образованию, но с 1948 года работавшего на монетном дворе в Карслруэ. Причем начинал Хайлинг свою службу на этом предприятии как неквалифицированный рабочий, затем, постепенно поднимаясь по чиновничьей лестнице, смог в конце концов занять пост заместителя директора.
Для того чтобы судьи имели возможность как можно точнее разобраться в механизме преступления, первыми слово получили эксперты. Из их показаний следовало, что монетный двор не мог по собственной инициативе осуществлять чеканку или дочеканку денег и медалей: для этого необходимо было получить соответствующие предписания федерального министерства финансов. В свою очередь, контроль за выдачей заказов и их исполнением в министерстве находился в руках двух человек: Вальтера Хаака и Роберта Термера. Первый из них пылал настоящей страстью к собирательству памятных монет, и когда к нему в 1973 году пришел один из его коллег и предложил купить свою коллекцию западногерманских монет, Хаак, не задумываясь, согласился, получив вместе с тем и список недостающих монет. Далее Хаак передал этот список своему знакомому Отту с просьбой просмотреть его, а последний обещал узнать, «не осталось ли чего» на его предприятии.
В конце концов Отт понял, что помочь Хааку он ничем не может, так как на Государственном монетном дворе необходимых монет не было. При этом он совсем «забыл» о некой коробке, содержание которой впоследствии превратило мелкие служебные просчеты в громкий скандал. В дальнейшем читатель еще познакомится с содержимым коробки.
Однако Отт был не таким человеком, чтобы не сдержать своего обещания, тем более что выполнение его сулило благосклонность вышестоящего лица. В результате он поручает Фетцнеру отполировать требуемые монеты, и тот выполняет указания шефа. Между тем это предписание является явным нарушением закона, так как на тот момент никаких официальных заказов со стороны министерства финансов на Государственный монетный двор не поступало.
И вот спустя несколько недель Отт вручает Хааку 14 недостающих по списку монет по их номинальной стоимости 13,86 марок. Правда, здесь сразу возникает вопрос, наводящий тень на имя Хаака: неужели он как эксперт и нумизмат в узкой области действительно не представлял реальной ценности приобретенных им монет, которые на самом деле должны были стоить гораздо больших денег? Среди монет, попавших в руки Хаака за 13 марок 86 пфеннигов, была уже упомянутая «двушка», а также денежка в 50 пфеннигов, выпускавшаяся в 1950 году с надписью «Банк германских земель». Только эти две монеты оценивались в кругах коллекционеров в 1800 и 340 марок соответственно.
В результате Хааку с большим трудом удалось избежать обвинений в подстрекательстве к изготовлению фальшивых денег. А спасло его следующее. До создания в 1968 году специализированной организации, занимающейся рассылкой монет для коллекционеров, четыре предприятия в ФРГ, где чеканились монеты, могли самостоятельно производить рассылку и расчеты по согласованию с федеральным банком. Таким образом, некоторые экземпляры ранее изготовленных монет действительно могли находиться на монетных дворах. Это обстоятельство и выручило Хаака, который, как следовало из его заявлений, не имел ни малейшего представления о том, какие монеты попали в его коллекцию.
Основной аргумент обвиняемых и их адвокатов состоял в том, что за каждую из «дочеканенных» раритетных монет, которые формально находились в обращении, из оборота изымалась и пускалась в переплав «нормальная» денежка. Сумма денег, находившихся в обращении, оставалась неизменно, а значит ни о каком фальшивомонетничестве и речи быть не могло.
Далее суд рассмотрел конкретные факты по делу. Так, в 1968 году директор Отт распорядился отчеканить для Музея денег федерального банка в «зеркальном» исполнении по 20 экземпляров каждого вида монет, сделанных до этого момента в Карлсруэ. Хайлингу он в устной форме объяснил, что соответствующий заказ выдало федеральное министерство финансов. Однако все вызванные в суд представители федерального банка отрицали, что когда-либо оформляли подобный заказ. Так возникла странная ситуация, позволившая наполнить уже упомянутую выше коробку.
«Заказ» Отт охватывал 73 типа монет, его общая номинальная стоимость составляла 2020 марок. Кроме того, Хайлинг в тайне от своего шефа несколько увеличил «заказ», распорядившись изготовить несколько больше экземпляров каждого типа монет, намереваясь потом вручить их друзьям и родственникам. Все сделанные на мнимый заказ монеты были упакованы в уже известную коробку, которую, во избежание ее открытия ревизорами, поместили в сейф, находившийся в распоряжении Фетцнера и практически не подвергавшийся проверкам.
В конце декабря 1974 года Хайлинг, замещая своего шефа, принял участие в совещании руководителей предприятия по производству монет. Между делом в разговоре с одним из высокопоставленных коллег федерального банка он поинтересовался дальнейшей судьбой монет для коллекционеров, изготовленных по заказу Музея денег. Как оказалось, его собеседник об этом деле слышал впервые. Хайлинг немедленно отправляется за коробкой и изымает из нее 4 комплекта штампов коллекционных монет, также хранившихся в данной емкости.
В рождественские дни 1974 года Клаус Фетцнер привлекается к реализации многообещающих планов Хайлинга, суть которых сводится к тому, что, имея на руках штампы, оборудование и мастера чеканки, можно выпускать столь вожделенные в кругах коллекционеров монеты в своих целях. Находится и распространитель, взявшийся снабжать рынок ценным товаром. Это разъездной монтер по фамилии Маурич, умудрившийся за все время, пока длились махинации с монетами, сбыть около 500 монет. За них монтер получил около 75 тыс. марок, из которых 11 тыс. он оставил себе, 36 тыс. забрал Хайлинг, а Фетцнеру, соответственно, досталось 28 тыс.
Однако в планах Хайлинга с самого начала присутствовали серьезные просчеты. Один из них заключался в монете достоинством в две марки, заказ на чеканку которой поступил на монетные дворы Карлсруэ и Гамбурга в 1959 году. Штампы поступили из Мюнхена. Но затем по каким-то причинам заказ был аннулирован, и, следовательно, монет серии «М. р. 1959 G» вообще не могло существовать, но в коробке они имелись. Другими словами, Хайлинг и Фетцнер, не задумываясь, запустили их в свое подпольное производство, обнаружив ошибку только тогда, когда Маурич уже продал первые несуществующие монеты.
Второй крупной ошибкой аферистов явились монеты в 50 пфеннигов 1950 года выпуска. При их изготовлении они для лицевой стороны использовали старый штамп с гравировкой «Банк немецких земель», а для обратной стороны применяли более поздний штамп. К тому же фальшивомонетчики использовали технологию зеркальной полировки, упустив из виду, что таким образом монеты стали делать только в 1952 году. Короче говоря, 50-пфенниговые монеты 1950 года в зеркальном исполнении являлись настоящими уникумами.
Представитель обвинения Адольф Мюллер, руководитель отдела по борьбе с хозяйственными преступлениями прокуратуры Карлсруэ, в своем выступлении счел вполне доказанным обвинение трех сидящих на скамье подсудимых господ в фальшивомонетничестве. Однако подделываются только те деньги, которые могут иметь курс, а Хайлинг и Фетцнер первые в истории додумались подделывать монеты, чтобы купить их за ту же цену. То есть за каждую монету «собственного производства» они вносили ее номинальный эквивалент в обычных монетах, которые шли на переплав.
Интересно, что проводившиеся в то время действия по конфискации штампов и монет у мошенников способствовали тому, что те деньги, которые они уже успели сбыть, превратились в настоящий раритет среди коллекционеров, и спрос на них значительно вырос. Между тем прокурор настаивал на серьезном наказании для аферистов. Он опирался на то, что законного заказа на дочеканку монет не было. Речи адвокатов подзащитных сводились к требованию освободить их клиентов. Они говорили, что нанесение имущественного ущерба ни государству, ни коллекционерам не доказано, а обвинения в фальшивомонетничестве не обоснованны хотя бы потому, что любые деньги, производимые на Государственном дворе, если незаконность их изготовления не доказана, должны быть признаны настоящими.
В конце концов 11 октября 1976 года земельный суд в Карлсруэ вынес следующий приговор: Клаус Фетцнер за продолжительное воровство и мошенничество осуждался на 10 месяцев лишения свободы, причем при внесении штрафа в 5 тыс. марок это предписание заменялось условным сроком заключения на три года. За аналогичные преступления Стефан Хайлинг приговаривался к 11 месяцам лишения свободы и штрафу в 4800 марок. При внесении дополнительного штрафа в 5 тыс. марок заключение в тюрьму заменялось условным сроком на три года.
Вилли Отт обязывался уплатить денежный штраф в размере 7200 марок. Маурич же избежал наказания, так как был выдвинут довод, что он мог догадываться, но не знал наверняка, что имеет дело с фальшивыми деньгами.
Несмотря на такой довольно мягкий приговор, осужденные подали апелляцию, которую рассмотрел федеральный суд и направил дело на пересмотр в большую уголовную палату земельного суда в Карлсруэ. Однако вынесенное судьями заключение на этот раз оказалось гораздо более строгим. Вилли Отт должен был отсидеть 11 месяцев в тюрьме с заменой на три года условно при выплате штрафа в 10 тыс. марок. Клаус Фетцнер приговаривался к 10 месяцам тюрьмы с заменой на три года условно при выплате штрафа в 3 тыс. марок. Стефан Хайлинг осуждался на 18 месяцев лишения свободы без возможности замены этого срока на условный и к штрафу в 3600 марок, что означало потерю им всех привилегий и утрату права на пенсию.
Впрочем, в кругу коллекционеров зла на фальшивомонетчиков не держали. Благодаря официальному запрету на их продукцию цены на «монеты Хайлинга» достигли заоблачных высот, а их обладатели считали себя самыми счастливыми людьми на свете.
Фальшивомонетничество сегодня
В наши дни фальшивомонетничество переживает необычайный подъем. Современная компьютерная и копировально-множительная техника стала не только доступной по цене, но и достигла такого высокого совершенства, что буквально за 10–15 минут можно изготовить копию денежного билета, которую с первого взгляда совершенно невозможно отличить от настоящей банкноты.