Популярность нового правителя возрастала день ото дня. Степану, окруженному охранниками, то и дело приходилось принимать паломников, которым он выкатывал бочки вина, милостиво предоставленные «государю» митрополитом Саввой, поскольку собственным доходом «царь» еще не располагал.
В начале ноября 1767 года Степан Малый впервые объехал страну. Повсюду черногорцы восторженно встречали своего правителя. Опасаясь народных волнений, венецианские власти предоставили самозванцу свободу. Генеральному проведитору в те дни оставалось лишь сетовать на свое вынужденное бездействие: «Благоразумие не позволяет мне прибегнуть к решительным мерам, чтобы не возбудить открытого сопротивления».
Противопоставляя Степана венецианцам, один из черногорских старшин с восхищением писал: «Наконец Бог дал нам… самого Степана Малого, который умиротворил всю землю от Требинья до Бара без веревки, без галеры, без топора и без тюрьмы». Один из губернаторов, только что получивший свой пост, обратился к Степану со словами: «Наиславный, наивозвышенный, наивеликий… господин, господин государь, царское крыло, небесный ангел».
Черногорцы с абсолютным спокойствием относились к раздвоению личности своего героя: его считали Петром III, но продолжали именовать Степаном. Так же черногорский государь и подписывался под издаваемыми им документами. На личной печати он приказал добавить к своему имени лишь придуманный им самим титул – «милостью Божией Степан Малый».
Расчетливый самозванец преднамеренно не изменял свое имя на русское Петр. В этом сыграл свою роль тонкий расчет: само имя Степан, в переводе с греческого означающее «венец», было наполнено царственным смыслом. Плюс ко всему именно так именовали многих сербских государей из династии Неманичей.
Все складывалось как нельзя лучше до тех пор, пока митрополита Савву не начало раздражать все большее возвышение самозванца. Владыка корил себя за то, что когда-то проявил неслыханную слабость и подчинился Степану. В конце концов старец решил обратиться к русскому послу в Константинополе А. М. Обрескову, которому в письме изложил состояние дел в Черногории. Не менее возмущенный посол сразу же ответил. В его письме содержались разоблачительные слова: «Удивляюсь, что ваше преосвященство… впали в равное… с вашим народом заблуждение». Получив аргумент не в пользу Степана, Савва разослал копии письма во все черногорские общины.
Однако, будучи ловким политиком, Степан быстро нашел выход из критической для его персоны ситуации. В феврале 1768 года в монастыре Станевичи состоялась сходка старшин, на которую был приглашен и Степан. Самозванец избрал сильнодействующее средство: он объявил, что митрополит оговаривает его, следуя, прежде всего, интересам Венеции, и обличил владыку в расхищении поступавших в дар от России ценностей и спекуляции землями. Не успел Савва опомниться, как лишился всего своего богатства: его дом, монастырь и еще несколько церквей в мгновение ока оказались разграбленными, сам же владыка вместе с членами его семейства был взят под стражу.
Степан остался у власти, а своим ближайшим советником он назначил в недавнем времени изгнанного из резиденции в городе Печ сербского патриарха Василия Бркича. В марте 1768 года Василий обратился с призывом ко всему православному населению о почитании Степана как русского царя. Для того чтобы подкрепить эту версию, в день Петра и Павла, который православная церковь праздновала 29 июня, самозванец устроил торжественную церемонию в честь Петра Великого и «своего сына», цесаревича Павла Петровича.
На посту государя Степан показал себя энергичным и дальновидным политиком, лейтмотивом деятельности которого стало требование мира. Прежде всего самозванец решил установить в Черногории неплеменную систему управления по типу государственной. Первым шагом на этом пути стало стремление к искоренению всяческих распрей – от кровной мести до межплеменных войн. Любое проявление кровной мести грозило зачинщику изгнанием из страны.
Кроме того, Степан Малый составил последовательную программу преобразований. Он ввел суровые наказания за убийство, воровство, угон чужого скота, умыкание женщин и двоеженство. В мае 1768 года были приведены в исполнение первые приговоры: одного черногорца повесили за братоубийство, с двоих взяли штраф в размере 100 дукатов. Всем, кого когда-то выслали из страны, разрешили вернуться.
Однако осуществлять подобные реформы было нелегко, поскольку Степан мог рассчитывать лишь на отряд, состоявший из 15 человек, то есть свою личную охрану. Только в конце 1772 года специально для контроля над исполнением судебных приговоров был создан отряд из 80 человек, которым управлял ранее служивший у русских С. Баряктарович. Приговоры выносил суд из 12 человек. Еще одной из заслуг самозванца стала перепись населения, проведением которой занимались пять старшин. Чтобы упрочить свою власть, Степан Малый издал специальную грамоту, провозгласившую отделение церкви от государства.
Черногорцы с одобрением восприняли реформы «царя». А. М. Обресков доносил в Петербург из Константинополя: «Прекратил между славянским народом разных званий издревле бывшие между ними вражды». Савва писал: «Начал между народом черногорским великое благополучие чинить и такой мир и согласие, что у нас еще никогда не было».
Степану удалось добиться резкого сокращения кровавых распрей и установить порядок на дорогах в условиях борьбы с венецианцами и турками. Авторитет его возрос до такой степени, что о нем даже слагали легенды. Одна из них рассказывает о том, как Степан рассыпал на дороге золотые монеты и положил пистолет в серебряной оправе. Все эти вещи оставались нетронутыми в течение нескольких месяцев.
Из многих мест Степан получал письма с заверениями, что народ «готов пролить кровь за царскую славу». Некоторые албанские села отказались платить харач туркам. Поддерживали самозванца и на Адриатическом побережье. Один из почитателей государя сложил в честь Степана сонет, в котором были такие слова: «Спустя пять лет после того, как ужасным образом сорвана корона с чела, приходит беспокойная тень в эти горы, чтобы найти здесь благочестивое успокоение». Далее звучит призыв: «Но если не хочешь отдыха на этой земле, иди туда, роковая тень, где у тебя было отнято царство, и подними войну». В этих строках звучало своеобразное пророчество, предвещавшее крестьянскую войну 1773–1775 годов. В начале 1774 года дубровницкий посланник в Петербурге, Ранина, писал на родину: «В губернии Оренбург, около сибирской границы, восстал один человек, в некотором роде Степан Малый, который выдает себя за Петра Третьего».
Венецианскую республику беспокоила судьба далматинских владений, население которых открыто выступало в поддержку самозванца. Правительство пыталось избежать войны, поэтому венецианский суд инквизиторов отправил которскому проведитору предписание «прекратить жизнь иностранца, виновника происходящих в Черногории волнений», к посланию прилагались несколько флаконов с ядом и отравленный шоколад. Исполнителю сего предписания заранее было обещано помилование, убежище в Венеции и денежное вознаграждение в 200 дукатов. Однако нанятые венецианцами люди не смогли пробраться к Степану, так как охрана ни на минуту не оставляла его. Степан же стремился решить конфликт мирным путем и отправил в сенат письмо: «Вижу, что готовите войска для того, чтобы опустошить три общины (Маине, Побори и Браичи, перешедшие на сторону Степана), которые никому не причинили зла… Прошу не губить людей ради меня и оставить меня в покое». Но это письмо не привело к желаемому результату.
Венецианцы сумели внести раскол в черноморские общины в Приморье, после чего развернулись военные действия. В апреле 1768 года венецианский отряд из 4000 человек двинулся на Маине. Степан располагал всего лишь тремя сотнями вооруженных сторонников, поэтому вынужден был уйти в горы. Венецианцы остановились у подножия Черной горы, отрезав черногорцам выход к морю.
В 1768 году губернатор и воеводы с негодованием писали наместнику А. Раньеру, выражая свое недовольство тем, что их принимают за неприятелей «без всякой вины». В то же время они выражали свою преданность Степану – «человеку из царства Московского, которому… обязаны везде до последней капли крови служить, будучи объединенными одной верой и законом». «Все мы умрем… но от Московского царства отойти не можем», – уверяли они наместника.
В октябре 1768 года венецианские карательные войска высадились в прибрежной зоне Черногории. В селах начались массовые репрессии.
В то же время против Степана выступили турки, поскольку в Стамбуле сочли, что он представляет серьезную угрозу для Турции, так как способствует превращению Черногории в крепкое государство. Тем временем десять племен, находившихся в подчинении у турок, подняли восстание против них и перешли на сторону Степана. Сам «государь» не стремился к развязыванию войны. Чтобы сохранить мирные отношения с турками, он даже гарантировал им свою вассальную зависимость, обещал уплатить харач и выдать заложников. Однако все эти усилия ни к чему не привели.
В октябре 1768 года венецианские карательные войска высадились в прибрежной зоне Черногории. В селах начались массовые репрессии.
В то же время против Степана выступили турки, поскольку в Стамбуле сочли, что он представляет серьезную угрозу для Турции, так как способствует превращению Черногории в крепкое государство. Тем временем десять племен, находившихся в подчинении у турок, подняли восстание против них и перешли на сторону Степана. Сам «государь» не стремился к развязыванию войны. Чтобы сохранить мирные отношения с турками, он даже гарантировал им свою вассальную зависимость, обещал уплатить харач и выдать заложников. Однако все эти усилия ни к чему не привели.В январе 1768 года османское войско численностью 50 000 человек выступило против Черногории. Степану же удалось собрать всего лишь 2000 человек, которые, естественно, не смогли оказать должного отпора туркам. 5 сентября отряд самозванца попал в окружение и был наголову разбит османским войском. Степану чудом удалось спастись от плена. Он нашел прибежище в одном из горных монастырей, где скрывался в течение девяти месяцев.
Вскоре началась русско-турецкая война, и турки, которые не в силах были вести войну на два фронта, оставили Черногорию. В интересах России было воспользоваться поддержкой балканских народов, находивши под гнетом Османской империи. Правительство Екатерины II регулярно получало сведения о деятельности Степана Малого от А. М. Обрескова из Стамбула и Д. М. Голицына из Вены.
Летом 1769 года в Черногорию прибыла миссия из России, возглавляемая генералом от инфантерии Ю. В. Долгоруковым, который впоследствии сыграет немаловажную роль в судьбе самозванца.
12 августа миссия, состоявшая из девяти офицеров и 17 солдат, прибыла на черногорское побережье, прихватив с собой около 100 бочек пороха и 100 пудов свинца. Затем команда, с большим трудом преодолев каменные россыпи и ущелья, добралась до монастыря Брчели, где была встречена духовенством.
На следующий же день в сопровождении черногорцев к генералу явился Степан Малый. Долгоруков не скрывал своего намерения разоблачить перед черногорцами самозванца. Однако Степан решил не сдаваться без борьбы. Он объехал все окрестные села, возмущая народ. Приказ арестовать самозванца так и не был приведен в исполнение.
17 августа на поле перед воротами Цетинского монастыря собралось около 2000 черногорцев, губернатор и старшины. В присутствии Долгорукова один из монахов огласил грамоту, составленную Василием Бркичем. Патриарх провозглашал Степана обманщиком, неизвестным бродягой, «возмутителем покоя и злодеем нации». После того как Долгоруков подтвердил эти слова, на поле установилась тишина.Затем был прочитан манифест Екатерины II от 19 января 1769 года, переведенный потом на сербский язык, в котором русская императрица призывала христианские народы Балканского полуострова оказать помощь России в борьбе с турками. Долгоруков обратился к собравшимся с вопросом: «Обещает ли народ черногорский… со своей стороны верность и усердие и желает ли это утвердить присягою?» По толпе прокатился одобрительный шум. Началось целование креста Евангелия, продолжавшееся до вечера, после чего князь, уверенный в том, что разоблачил самозванца, приказал раздать народу 400 дукатов.
Наутро произошло событие, последствия которого оказались абсолютно непредсказуемыми. На рассвете к Цетинскому монастырю верхом на коне и с обнаженной саблей прискакал Степан Малый, появление которого народ встретил с ликованием. Вооруженные черногорцы окружили своего предводителя и двинулись к монастырю. Доподлинно неизвестно, какими правдами или неправдами Долгорукову удалось склонить народ на свою сторону, но в конце концов Степана отвели в монастырь и, обезоружив на глазах у толпы, начали допрашивать. Вероятно, тогда же он и признался в своем подлинном происхождении.
Главной ошибкой самозванца стало то, что он позволил себя обезоружить, что само по себе у черногорцев приравнивалось к бесчестию. Среди людей, которые всего лишь несколько часов назад готовы были следовать любому приказу своего «государя», стали раздаваться возгласы: «Повесить!», «Изрубить на куски!» С большим трудом русские солдаты спасли Степана Малого от самосуда. Самозванец угодил в тюрьму. Однако, как выяснилось, ненадолго.
Долгоруков продолжал настраивать воевод Боснии и Герцеговины на восстание против турок. По сути дела, князь продолжал политику самозванца. Но действия русского генерала вызывали все большее недовольство у населения. Чтобы как-то спасти положение, Долгоруков вынужден был искать советников, и самым надежным среди них оказался, как ни странно, Степан Малый, которого вскоре выпустили из тюрьмы, пожаловали ему чин и подарили русский мундир. Кроме того, Долгоруков вновь назначил его начальником Черногории.
С тех пор Степан стал признанным правителем страны. Вновь было восстановлено былое влияние самозванца в народе. Еще в Цетинском монастыре ему удалось убедить окружающих в том, что русские относятся к нему с уважением. «Смотрите, – говорил он русским солдатам, которые его охраняли, – сам Долгоруков признал меня царем, он поселил меня выше себя, на втором этаже, а сам поселился внизу». Как только русские погрузились на корабли, Степан снова захватил власть в свои руки. Однако осенью 1770 года рядом с ним взорвался заряд пороха, в результате он был изувечен и потерял зрение. Полуживого Степана доставили в монастырь Брчели, где ему суждено было провести последние два года своей жизни. Даже в таком состоянии он по-прежнему сохранял былой авторитет, поэтому к нему нередко приезжали за советом старшины.
Турки и венецианцы продолжали считать Степана опасной личностью, поэтому не переставали нанимать убийц. В октябре 1773 года грек Станко Класомунья, поступивший к Степану на службу, был подкуплен скадарским пашой и в одну из ночей перерезал самозванцу горло. Так закончилась история самозваного черногорского правителя.Тайна Иоанна XIII
Папа Римский Иоанн XIII правил в период с 1410 по 1415 год. Балтазар Косса (граф Беланте) получил столь высокий сан не сразу. Прежде ему было суждено пройти нелегкий и не всегда честный путь.
Балтазар Косса происходил из старинного обедневшего графского рода Беланте. Его старший брат, Гаспар, вследствие отсутствия денег у семьи вынужден был покинуть отчий дом и заняться пиратским промыслом.
Очень скоро на пиратском корабле Гаспара появился и Балтазар. В то время ему едва исполнилось тринадцать. Нужно сказать, что Балтазара ничуть не смущало недостойное его графского рода занятие. Напротив, его необычайно сильно привлекала романтика морей и возможность за короткий срок получить много денег.
Кроме того, он мог ежедневно выбирать себе для любовных утех любую из плененных пиратской командой девушек. Необходимо заметить, что до самой смерти Балтазар Косса, даже будучи уже Папой Римским, не мог отказаться ни от одной красавицы. С пиратской деятельностью было покончено, когда Балтазару исполнилось 20 лет. Мать юноши хотела видеть сына юристом, а потому Балтазар вскоре оказался в числе студентов юридического факультета Белонского университета. Однако не своими успехами в учебных дисциплинах снискал себе славу молодой Косса. Среди товарищей и преподавателей он был известен как легкомысленный повеса и франт, умеющий превосходно драться на шпагах и в одно мгновение покорять сердца юных дам.
Молодой Косса ни дня не мог прожить без приключения или авантюры. Самыми интересными для него были, конечно же, любовные истории. Так, например, Косса предпочитал уединенным свиданиям с замужними женщинами встречи, которые происходили недалеко от места нахождения супруга возлюбленной или кого-либо из ее ближайших родственников. Вероятность быть застигнутым в момент совершения «преступления» лишь прибавляла Коссе желания обладать женщиной.
Известна одна из историй, произошедших с будущим Папой Римским Иоанном XIII. Однажды поздним вечером Балтазар Косса возвращался домой после любовного свидания. Внезапно из-за угла соседнего дома показался человек, одетый в черный длинный плащ и черную широкополую шляпу, которая наполовину закрывала его лицо.
Как оказалось, это был наемный убийца. Однако, по-видимому, Косса родился под счастливой звездой. Едва только обидчик вытащил кинжал, Балтазар отскочил в сторону и смог выхватить нож, после чего взмахнул им, словно собираясь нанести удар. Испуганный и удивленный таким оборотом дела преступник бросился наутек.
Спустя некоторое время Балтазару Коссе удалось выяснить, что заказчиком убийства была одна из покинутых им недавно возлюбленных. Она хотела убить своего любовника и тем самым отомстить ему за нанесенную ей обиду.
В свою очередь возмущенный такой «несправедливостью» Косса не пожелал оставить в покое покинутую им любовницу. Желая покарать несчастную, он убил ее мужа. После этого он напал и на бывшую возлюбленную, нанеся ей тяжелым металлическим стилетом глубокие раны. На пронзительный крик женщины тотчас же сбежались все слуги. Однако им не удалось изловить обидчика. Едва только тот заслышал топот ног бегущих, он молниеносно подбежал к окну и в следующую минуту уже был на улице.