______________
* 34 "А досмотръ Князя Олега на тh на поры зоркимъ небувъ". ibid № I. из какой-то рязанской рукописи.
На Олеге очень ясно отразились современные ему княжеские стремления к собиранию волостей. Видя, как два главные центра, в северо-восточной и юго-западной России, притягивают к себе соседние волости, он хочет уничтожить эту силу тяготения и стремится инстинктивно создать третий пункт на берегах Оки, около которого могли бы сгруппироваться юго-восточные уделы. Но последующие события подтвердили известную истину, что отдельная личность, как бы она ни была высоко поставлена, не может создать что-нибудь крепкое, живучее там, где не достает твердой исторической почвы. Впрочем, нельзя сказать, чтобы дело Олега {131} кончилось вместе с его жизнью и не оставило заметных следов в истории. Без этой личности Рязанское княжество едва ли могло бы существовать долее XIV столетия и пережить все великие уделы, даже и при помощи родственных связей с московскими князьями.
Вот имена Олеговых бояр и слуг, которые сохранены источниками. Из летописей нам известны Епифан Кореев, который искусно вел переговоры Олега с Мамаем и Ягайлом, и боярин Станислав, который с рязанскою дружиною сопровождал митрополита Пимена к берегам Дона. В грамотах, жалованных духовенству, упоминаются: Иван Мирославич, зять Олега; Софоний Алтыкулачевич, Семен Федорович, Никита Андреевич, Тимош Александрович, дядько Монасея, окольничий Юрий; стольники Александр Глебович и Глеб Васильевич Логвин; чашники Юрий и Григорий Яковлевичи; Семен Никитич с братьею, Павел Соробич, ключник Лукьян, староста Габой и Василий Ломов 3*5. Между ними внимание наше останавливают первые два имени. Софоний Алтыкулачевич своим отчеством обнаруживает восточное происхождение. А Иван Мирославич был тот самый татарский мурза Салахмир, потомок ордынских владетелей, который в 1371 г. прибыл из Золотой Орды к Олегу Ивановичу с татарскою дружиною и оказал ему помощь в борьбе с Димитрием Московским и Владимиром Пронским. Он вступил в службу рязанского князя и принял крещение под именем Иоанна. Олег полюбил его, и оказывал ему большой почет и явное предпочтение перед другими боярами; так он выдал за него сестру свою Анастасию и пожаловал ему во владение вотчины: Верхдерев, Веневу, Растовец, Веркошу, Михайлово поле и Безпуцкий стан. О значении Салахмира при дворе рязанского князя можно судить по следующему выражению, которое встречается в жалованных грамотах Олега: "поговоря с зятем своим с Иваном Мирославичем" 3**6. Из Олеговых бояр еще известен нам Семен Федорович, прозванием Кобыла Вислой, который выехал из {132} Литвы сначала в Москву к Василию Димитриевичу, а потом перешел в Рязань к Олегу Ивановичу 3***7.
______________
* 35 Акты Ист. I. №№ 2 и 13, и Ряз. Дост.
** 36 Родосл. дворян Вердеровских. Арх. Ряз. Двор. Деп. Собр. Сын Ивана Мирославича Григорий играл роль главного советника при дворе Олегова внука Ивана Федоровича; о нем также встречается выражение: "поговоря с дядею своим с Григорьем с Ивановнчем". От Салахмира пошли многие дворянские роды между прочим Вер(х)деровские и Апраксины.
*** 37 Родосл. дворян Сунбуловых Ibid. От Семена Федоровнча Кобылы Вислого пошли: Сунбуловы, Бахтеяровы, Сидоровы, Чулковы, Ивашины и пр.
Верстах в 15-ти от губернского города Рязани, на левом берегу Оки, при впадении в нее Солотчи, стоит Солотчинский монастырь. Местоположение обители со стороны Оки довольно живописно и оригинально. Если вы переедете широкую в этом месте долину реки и по другому берегу направите свой путь к губернскому городу, то, осматриваясь назад, долго еще будете любоваться белою оградою и башенками монастыря, которые по мере нашего удаления будут все более и более закутываться в темную лесную зелень, пока совсем не скроются из вида.
Вот что сообщают монастырские записки об основании этой обители. Случилось князю Олегу вместе с супругою Ефросиньею быть на берегу Солотчи в одном глухом и уединенном месте. Здесь они встретили двух отшельников, Василия и Ефимия, которые пришли сюда неизвестно откуда. Эта встреча навела князя на мысль построить монастырь при устье реки. Основание обители совершилось в 1390 г. Щедро наделенная поместьями от Олега и его преемников, она заняла вскоре первое место между рязанскими монастырями по своему богатству и знаменитости. Говорят, что князь тогда же принял на себя звание инока с именем Ионы, не оставляя впрочем, своего светского сана,- пример ни единственный в этом роде. Перед концом жизни Олег посхимился и назвался Иоакимом. Он скончался в 1402 г. 5 июня. Так как смерть его случилась вскоре после поражения под Любутском, то можно с достоверностью предположить тесную связь между этими двумя событиями. Старец Олег, удрученный болезнями (против обыкновения он не принял личного участия в последнем походе), не выдержал сильного потрясения, когда узнал бедственную участь войска и сына, когда увидал потерянными плоды своих многолетних усилий. Тело князя было положено в каменном гробе и погребено в Покровском храме Солотчинской обители.
Княгиня Ефросиния 3*8, оставив свет, постриглась под име-{133}нем Евпраксии в Зачатейском монастыре, который находился верстах в трех от Солотчинского. Она скончалась три года спустя, и была погребена в том же Покровском храме подле своего супруга. {134}
______________
* 38 Слава Олега отразилась на Ефросинии. Вспоминая о любимом князе, народ останавливается над образом его супруги, и украшает его по-своему: так например, по словам одного предания кичка Ефросинии "тоя цны була, ще и щету на туе на цину кики дознано ни было". (Чт. О. И. и Д. № 3. Заметки Макарова). По преданию она была дочь какого-то татарского князя.
Песчаный грунта Покровского храма в позднейшие времена осыпался под гору. Храм в 1769 г. разобрали, а в конце прошлого столетия в соседней монастырской церкви Рождества Богородицы устроили новую княжескую гробницу. На дне этой гробницы в настоящее время показывают череп и несколько костей, как останки Олега и Ефросинии; кроме того здесь находится кольчуга, также под именем Олеговой, имеющая вид рубашки и сделанная из мелких железных колец прекрасной работы. Кости и кольчуга составляют предмет особенного благоговения для окрестных поселян; князя и княгиню они почитают святыми, и больные нередко надевают на себя княжескую кольчугу, надеясь получить исцеление.
ГЛАВА V .
Последняя эпоха самостоятельности.
1402-1520.
Федор Ольгович. Договор с Василием Московским. Последняя усобица между Рязанью и Пронском. Иван Федорович. Подчинение Витовту. Отношения к Василию Темному. Московское господство. Василий Иванович и его супруга Анна. Присоединение Пронского удела к Рязанскому. Иван Васильевич. Договоры с Иваном III и братом Федором. Последний отказывает свой удел великому князю Московскому. Великая княгиня Рязанская Агриппина. Татарские набеги. Иван Иванович, последний князь Рязанский. Борьба боярских партий. Плен Ивана Ивановича и окончательное присоединение Рязанского княжества к Москве. Нападение Магмет Гирея и бегство князя Ивана в Литву. Розыскное дело. Последние вести о рязанском князе.
Дальнейшая история Рязани представляет только постепенный переход к окончательному соединению с Москвою; отклонения от этого пути были очень незначительны. Между преемниками Олега нет ни одного князя, над которым историк мог бы с участием остановить свое внимание. Их имена сливаются вместе и не оставляют после себя никаких цельных образов. В этом отношении потомков Олега можно сравнить с его предшественниками, которые наполнили собою первую половину XIV в.; разница в том, что на последних лежит печать жесткого и беспокойного характера, между тем как первые напротив отличаются мягкостью, не свойственною их предкам, и заметным недостатком энергии.
Любутское поражение, очевидно, повлекло за собою важные следствия: влияние, которое приобрели рязанцы на некоторые северские княжества, и соперничество с Литвою уничтожились одним ударом. Вместе со смертью Олега рушилось и единство рязанских {135} уделов; в Муроме уже сидели наместники в. князя Московского; а Пронск возобновил старую вражду с Рязанью. Пронским князем в то время был Иван Владимирович; он после отца, вероятно, остался еще очень молод и должен был разделить наследие со своими родственниками; но потом успел сосредоточить в своих руках пронский удел, и по смерти Олега уничтожил свою зависимость от в. князя Рязанского.
Олег оставил двух сыновей Федора и Родослава. Интересно было бы знать, каким образом он разделил или предполагал разделить между ними свое княжество; но Родослав сидел в тяжком плену, и потому Федор Ольгович наследовал весь рязанский удел. Первым его делом было отправиться в Орду к хану Шадибеку с дарами и с известием о смерти отца. Царь пожаловал его, дал ему ярлык на отчину и дедину и отпустил на великое княжение Рязанское. Обезопасивши себя с этой стороны, Федор поспешил определить свои отношения к Москве. Заметим при этом, что, родственный союз рязанского князя с потомками Калиты был подкреплен за два года перед тем браком Федоровой дочери с Иваном, сыном Владимира Храброго. Вот содержание договора, который в том же 1402 г. был заключен между великим князем Василием Дмитриевичем, его дядею Владимиром Андреевичем, братьями Юрием, Андреем и Петром с одной стороны и Федором Ольговичем с другой 1*.
______________
* 1 С. Г. Г. и Д. № 36.
Во-первых, в. князь Рязанский должен иметь себе Василия Дмитриевича старшим братом, Владимира Андреевича и Юрия Дмитриевича равными братьями, Андрея и Петра младшими. Он обязывается быть заодно с московским князем, не приставать к татарам; может посылать от себя в Орду посла (киличея) с дарами и честить также у себя татарского посла; но только должен давать знать о том и другом в Москву; а в случае разлада с Ордою действовать по думе с в. князем Московским. Границы между княжествами остаются почти те же, которые обозначены в договорной грамоте 1381 г.; только некоторые мещерские места, купленные Олегом, отходят к Москве. Во внутренние дела Рязанского княжества Василий Дмитриевич и его братья дают обещание не вступаться. Замечательны те слова грамоты, которыми определяются отношения Федора Ольговича к князю Пронскому. {136} "А со княземъ с великимъ с Иваномъ Володимеровичемъ, взяти любовь по давнымъ грамотамъ. А если учинится между васъ какая обида, то вамъ послать своихъ бояръ, чтобы разсудили дhло; а въ чемъ не сойдутся, пусть третiй имъ будетъ Митрополитъ; кого Митрополитъ обвинитъ, тотъ долженъ отдать обидное, а если не отдастъ, то я Великiй князь Василiй Дмитрiевичъ заставлю его исправиться". Далее, с князьями Новосильским и Тарусскими Федор Ольгович должен помириться также по давным грамотам и жить с ними без обиды, "потому что тh князья со мною один человhк". Если произойдет у рязанского князя с ними спор за границы, то пусть съезжаются с обеих сторон бояре и решают дело; а третьего избирают себе, кого им угодно. В случае непокорности приговору, московский князь опять принимает на себя его исполнение. Обе договаривающиеся стороны обязываются возвратить пленников, начиная со времени Скорнищевской битвы. С Витовтом Федор Ольгович может мириться не иначе как по думе с Василием Дмитриевичем.- Условия договора в главных чертах похожи на те, которые мы встретили в договорной грамоте Олега с Димитрием; но подробности и самый тон грамоты, несмотря на обычные формы, бросают на рязанцев бoльшую тень зависимости от Москвы.
Война с Витовтом, кажется, прекратилась спустя года три, потому что около этого времени был выкуплен из плена Родослав Ольгович за 3 000 рублей. Этот несчастный князь после своего освобождения жил не более двух лет;- он был последний из потомков Ярослава Святославича, который известен в истории под языческим именем.
1408 год ознаменован последнею сильною усобицею между князьями Рязанским и Пронским. В этом году Иван Владимирович воротился в свой удел из Орды от царя Булата с пожалованьем и с честью в сопровождении ханского посла. Спустя несколько месяцев, он с татарскою помощью неожиданно напал на Федора Ольговича. Федор бежал за Оку; а соперник его сел на обоих княжениях. Василий Дмитриевич остался верен заключенному недавно договору, и послал на помощь своему зятю воевод коломенского Игнатия Семеновича Жеребцова и муромского Семена Жирославича. На реке Смядве воеводы великого князя потерпели сильное поражение от Ивана Володимировича; Же-{137}ребцов был убит со многими товарищами, а Семен Жирославич попался в плен. Несмотря на удачу, Пронский князь не посмел, однако, продолжать борьбу с Василием, и при его посредничестве соперники в том же году заключили мир 2*.
______________
* 2 "Сидели многие князья с Прони на Рязани, а последний был на Рязани князь Иван Володимирович Пронский". Времен. № 10. Родосл. 33.
Неизвестно, до которого года княжил Федор Ольгович. Источники упоминают о нем еще два раза; во-первых, в 1409 г. по поводу возвращения митрополита Фотия из Царьграда в Москву; потом в 1423 г. по поводу поставления Сергия Азакова на Рязанское епископство. Надобно полагать, что он скончался, спустя года три или четыре, т. е. около 1427 г. Преемником Федора был сын его Иван 3*.
______________
* 3 Ник. IV. 306. V. 8, 12, 14, 15. П. С. Р. Л. VI. 135. Ряз. Дост.
После Василия I началась долговременная усобица в потомстве Димитрия Донского. По-видимому, ничто не могло более благоприятствовать другим князьям в том, чтобы возвратить утраченную самостоятельность. Но такова сила исторического процесса: уже тотчас после смерти Олега ясно обозначилось, что Рязань не может существовать в виде отдельного самостоятельного пункта, около которого могли бы собраться юго-восточные уделы. Она была слишком слаба для этого и необходимо долженствовала примкнуть к той или другой половине Руси. История Рязани в XIV и XV вв. представляет замечательную аналогию с историею Твери. Здесь вторую половину XIV в. также наполняет видная личность Михаила Александровича, выступающая с такими же стремлениями, как Олег Рязанский; после его смерти видим те же усобицы между Тверью и Кашином, как между Рязанью и Пронском, то же колебание между Москвою и Литвою. Когда на время ослабла сила притяжения со стороны Москвы, оба княжества примкнули к Литве, где еще властвовал грозный Витовт. Около 1427 г. Иван Федорович заключил с ним следующий договор 4*:
______________
* 4 Акты Арх. I. №№ 25, 26.
"Господину Господарю моему в. князю Витовту я Иван Федорович В. князь Рязанский добил челом, отдался ему на службу, и Господарь мой князь великий Витовт принял меня князя великого Ивана Федоровича на службу: мне служить ему бесхитростно, быть с ним заодно на всякого; с кем он мирен, с тем и я {138} мирен; а с кем он не мирен, с тем и я не мирен. А в. князю Витовту оборонять меня от всякого, а без воли князя великого мне ни с кем не мириться и никому не помогать. А если будет от кого притеснение (налога) внуку его в. князю Василию Васильевичу, и если велит мне князь великий Витовт, то я буду пособлять ему на всякого и жить с в. князем Васильем Васильевичем по старине. А если будет в. князю Витовту с внуком его какое нелюбье или с дядьями его или с братьями, то мне пособлять своему Господарю на них без хитрости. А в. князю Витовту в вотчину мою не вступаться ни в землю, ни в воду по рубеж Рязанской земли моей Переяславской вотчины с уступкою (Литве) Тулы 5*, Берестья, Ретани, Дорожена и Заколотена Гордеевского. А суд и исправу давать мне ему во всех делах чисто, без переводу; съехався с судьями в. князя Витовта и поцеловав крест, пусть судьи мои решают без всякой хитрости, по правде; а если в чем не сойдутся, то пусть идут к в. князю Витовту, и кого в. князь обвинит, тот и заплатит". Вместе с рязанским князем поддался Витовту и пронский Иван Владимирович; его договорная грамота написана почти теми же словами.
______________
* 5 В договоре между Олегом и Димитрием Тула поставлена в какое-то исключительное положение; и тот и другой князь, по-видимому, от нее отказываются. "Тула как было при царицh при Тайдулh, и коли ея Баскаци вhдали"... Но судя по договору Ивана Фед. с Витовтом, она считалась за Рязанью. Вероятно, Олег, вопреки условиям 1381 г., присоединил ее впоследствии к своему княжеству.
В 1430 г. мы находим Ивана Федоровича в числе знатных гостей, которых угощал Витовт великолепными пирами. Спустя несколько месяцев литовский князь скончался; в Литве начались смуты и усобицы; а вместе с тем окончилась кратковременная зависимость от нее рязанцев; но только для того, чтобы возобновились их прежние отношения к Москве, хотя и здесь в то же время открылась борьба между Василием Васильевичем и Юрием Галицким. Иван Федорович сначала целовал крест Василию и посылал свою дружину вместе с москвитянами воевать волости Юрия 6*. Но когда Юрий одолел племянника и сел на Московский стол. Иван Федорович перешел на его сторону и заключил с {139} ним договор 7** Юрий обещает иметь Ивана Федоровича себе племянником, сыновья его Василий Косой равным братом, а Димитрий Шемяка и Димитрий Красный старшим. Рязанский князь обязывается сложить с себя целование к Василию Васильевичу и быть против него и против других недругов заодно с Юрием. Отношения князей и границы княжеств определяются почти такими же условиями, как в 1402 г. Против прежних грамот замечательно следующее прибавление: "А гдh ты князь Великiй всядешь на конь противъ своего недруга, и мнh князю Великому Ивану самому пойти съ тобою безъ ослушанiя; а гдh пошлешь своихъ воеводъ, и мнh своихъ воеводъ послати съ твоими воеводами". Тула и Берестий, уступленные Витовту, теперь опять причисляются к Рязани. Из той же грамоты узнаем, что князья Рязанский и Пронский незадолго перед тем временем окончательно помирились и вместе подчиняются московскому, а третейским судьею опять признают митрополита; самый договор Иван Федорович заключает вместе от себя и от Пронского князя с его братьями.
______________
* 6 Об этом обстоятельстве упоминается в Догов. гр. Юрия Дмитр. с Иваном Фед. I. № 48.
** 7 С. Г. Г. и Д. I. № 48.
Этот договор, как надобно полагать, был заключен в 1434 г., т. е. после второго занятия Москвы Галицким князем. Но в том же году Юрий скончался и Василий Васильевич воротился в Москву. Для Рязани это было все равно: переменялось только лицо, а отношения к в. князю Московскому остались те же самые. Вообще незаметно, чтобы рязанцы принимали деятельное участие в борьбе Василия Темного с Димитрием Шемякою.