– Нет, не огурцы. Камин.
– Что камин?! – Лицо Сячинова вытянулось.
– Камин он мне там строит в кухне. Большой и красивый.
– Кто, Перцев?
– Нет, камин должен быть. Может, я пойду, а, Сергей Иванович?
Арина поморщилась, игра слов ее утомила, перегаром несло от бывшего ее начальника невыносимо, в кабинете было душно. Ей скорее хотелось на улицу, на волю. И Сашке забыла позвонить, когда доехала. Обещала же…
– Уйдешь. Успеешь, – нахохлился Сячинов, усаживаясь к ней вполоборота, чтобы не дышать в ее сторону, понял, не дурак, чего она морщится. – Митину Аллу убили весьма характерно… Почему именно так? Месть? Месть за то, что за убийство целой семьи сел невиновный человек? Или серийный убийца продолжил убивать? Тот самый убийца, которому удалось уйти от нас? Почему именно ее тогда он выбрал для этой цели? Не потому ли, что ты там рядом? Чтобы дать тебе возможность поймать его? Ты же единственная, кто не верил… Н-да… Или еще есть вариант, Воробьева.
– Какой?
Не хотела, да насторожилась. Вот оно, то, ради чего он ее позвал. Сейчас он выудит из рукава тот самый козырь, ради которого не постеснялся предстать перед ней в таком неприглядном помятом виде. Не ради же скупо озвученных версий она тут. Не ради…
– Или Вася Ветров решил продолжить оставлять за собой кровавый след, а, Воробьева? Мало ему было одной семьи, он решил пополнить счет, а?
Васей Ветровым как раз и был тот самый парень, которого они задержали по подозрению. И который теперь отбывал срок наказания в колонии строгого режима где-то на северах.
– Так он же сидит, Сергей Иванович! – возразила севшим голосом Арина.
И тут же мысли понеслись, запрыгали. В горле сделалось сухо и щекотно до противного. Если Сячинов так говорит, то что-то с этим Ветровым не так. Сячинов бредить не мог, заводя о нем разговор. Сбежал?! Сбежал и попался?! Или не попался?! Кто-то же бродил минувшей ночью вдоль ее забора. Бродил, курил и наблюдал. И не просто так ей сегодня казалось, что за ней кто-то наблюдает, когда она совершала пробежку. Интуицию-то она, уволившись, в рабочем столе не оставила!
– Сбежал он, Ариша. Сбежал, – кивнул Сячинов, оттопырив нижнюю губу, вздохнул тяжело, с присвистом в сторону окна. – Сбежал с группой заключенных. Трое из пятерых попались, одного подстрелили, Ветров скрылся.
– Что говорят пойманные?
Арина подобралась, как бывало раньше на совещаниях. Поискала взглядом карандаш с блокнотом. Нет, не было. Сегодня она ничего с собой не брала. А то бы уже строчила по нелинованным страничкам, время от времени ероша пряди волос карандашным огрызком.
– Говорят, Василий за справедливостью побежал. Сказал будто, что за чужой грех он всю жизнь париться не будет. Найдет урода, что его Цыпу завалил.
– Цыпа – это у нас кто? – вытаращилась на Сячинова Арина.
– Это та самая девушка, которую вместе с остальными членами семьи убили. Поднял я тут это дело. – Сячинов ткнул пальцем куда-то в ящики стола. – Полистал… Странно все там как-то.
– Что именно?
Она еле сдержалась, чтобы не рассмеяться со злым ехидством.
Странно?! А где раньше глаза были, уважаемый? Она говорила всем и каждому и так же вот пальцем тыкала в несостыковки и факты, за уши притянутые.
– Как вот он мог завалить один сразу столько человек? – проговорил задумчиво Сергей Иванович. – Они что, сидели и ждали, пока он их станет ножом фигурно тыкать? Странно!
– Угу, – кивнула Арина, колупнув ногтем ремешок сумочки.
– В крови ничего у них обнаружено не было, ни алкоголя, ни других каких психотропных средств.
– Угу! – снова кивнула она и впилась в ремешок сумочки всей пятерней.
– Как он смог-то… один? – крякнул досадливо Сячинов и глянул на нее виновато. – Ты ведь говорила тогда, что не мог он один такое действо провернуть. Папаша семейства-то…
– Там отчим был, – поправила его Арина.
– Пускай! Но ведь здоровый был мужик, как он позволил такое?! Если его убили первым, то бабы бы крик подняли. Спали? Как надо спать-то, чтобы не услыхать такое?!
– А я говорила! – не выдержала она все же и выпалила: – Что с этим убийством не все так просто! Что либо действовала группа лиц, либо… Либо… Ну, я не знаю, черт побери! Не мог же он их вызывать всех по очереди в комнату, где убивал?! Не мог! Потому что убил всех в разных местах. Но и при этом… Родители-то вдвоем в кровати лежали.
– Что тогда? – Сячинов глянул на нее с тоскливой маетой, подпер кулаком подбородок. – Тогда их было двое, трое, так? И пока Ветров сидит, они решили еще одну даму убить подобным образом, чтобы подозрения с него снять? Не получается. Убежал он за неделю до убийства Митиной этой. Мог успеть добраться? Мог… А мог и не успеть. А чего ее убивать? Что она ему сделала? Может, убил, чтобы твое внимание привлечь?
– Простите меня, Сергей Иванович, но это бред. – Арина решительно встала, провела ладонями по бокам, поправляя подол, взяла со стола сумочку. – Убивать для того, чтобы привлекать мое внимание? Глупо! Достаточно было поговорить со мной. Поймать меня на пробежке и…
Она поежилась, вспомнив неприятное утреннее ощущение слежки и окурки по периметру. Кто это мог быть? Ветров? Зачем он там? Явился за советом? Или узнал, что Митину убили? Мысль о том, что это он мог убить, Арина настойчиво гнала прочь. Простой деревенский парень, отсидевший срок за кражу скота, не способен на такое изощренное злодейство.
Во всяком случае, ей очень хотелось в это верить, очень. Иначе она ничего в этой жизни и людях не понимает, ничего. А пора бы уже научиться понимать.
– Да погоди ты. Не спеши, – переполошился Сячинов, с места выбрался и бросился к двери. Перегораживая ей путь. – Скажи хоть!
– Что? – Арина решительно шагнула в его сторону, сумочку локтем прижала к боку.
– Хоть что-нибудь скажи. Что вообще думаешь по этому поводу, а, Аринка? – Сячинов даже сумел улыбнуться, неприятно и заискивающе.
– Мотив, Сергей Иванович. Для такого страшного злодейства нужен мотив. И весьма веский. У Ветрова его не было тогда, нет и теперь, если, конечно же, он не конченый идиот.
– Экспертиза доказала обратное, – напомнил он ей.
– Да, экспертиза определила его вменяемым. Поэтому… Я считала и считаю его непричастным к этой серии убийств.
– Чур на тебя, чур!!! – замахал руками Сячинов в неподдельном испуге. – Какая серия, Воробьева?! О чем ты?! Месть, скорее… Неразделенная любовь… Тайна какая-нибудь… Ребята сейчас прорабатывают контакты погибшей Митиной и…
– А я слышала, что ее мужа арестовали по подозрению в ее убийстве, – фыркнула она, еле удержалась, чтобы не вышло с презрением. И замотала недоуменно головой, тронув кончиками пальцев висок. – Это же вообще… Ну ни в какие ворота!
– У него нет алиби. И газеты у него в доме нашли с описанием того самого страшного злодейства, – сгорбился, огрызнувшись, Сячинов и пошел от двери к окну. – Мало ли, мы все должны проработать. Может, он газет начитался и решил стать подражателем.
– Голливуд отдыхает! – Арина со вздохом взялась за ручку двери. Хотела уйти без последнего слова, да не удержалась: – Я считала и считаю до сих пор, что тогда не все контакты погибшей семьи были выявлены. Что-то осталось за кадром. И теперь, после побега Ветрова… Кстати, о побеге! Не смог ли спровоцировать убийство Митиной его побег? Может, настоящий убийца, узнав, что Ветров сбежал, начал подчищать следы?
– А чего снова так резать-то? – недоверчиво покосился на нее Сячинов.
– А чтобы снова на Ветрова подумали. Он же не за решеткой теперь. Хотели совета, Сергей Иванович? Получайте! – Она чуть приоткрыла дверь, намереваясь после этих слов сразу выскользнуть наружу, а то точно останется здесь на полный рабочий день, а она Сашке так и не позвонила, и он теперь может за нее волноваться. – Выясните, не была ли погибшая Митина знакома с кем-то из членов ранее погибшей семьи. Не была ли она знакома с Ветровым? Или с людьми, которые его знали?
– Умная очень, да?! – заорал ей в спину Сячинов, но зря старался, дверь за Ариной уже закрылась, тогда он уже для себя сказал с болезненной гримасой: – Умная… Все они умные!
Он понимал, что молол при Воробьевой, по большому счету, ерунду. И не думал он вовсе, что Митину убили ради того, чтобы внимание Воробьевой привлечь. Это он так, чтобы побесить ее, раззадорить, так сказать. Может, озлилась бы да и помогла в этом тухлом деле.
Ох, и гаденькое дельце, ох, и гниленькое! Как бы с кресла не слететь и за прежнее расследование, содеянное в срок, и за это, которое продвигается ни шатко ни валко.
Воробьева раскомандовалась тут: контакты, говорит, ищите! А они что, не ищут? Еще как, если верить отчетам подчиненных. А толку? Скрытной была, тихой, незаметной Митина эта. На прежнем месте работы никто толком о ней ничего сказать не может. Плечами пожимают и тут же начинают ее деловые качества расхваливать. А что им с ее деловых качеств? Муж бывший, хоть и гонял при совместной жизни девушку, теперь впал в сильную тоску, все время плачет и раскаивается, что оставил ее одну. Время пока есть его подержать, а дальше что?
Сячинов открыл маленькую узкую дверку в углу кабинета за стеллажами. Там, в тесной комнатке размером два на метр тридцать, у него был умывальник с зеркалом, стул возле него и вешалка, на которой висело полотенце и гражданская одежда на всякий случай.
И вот, он считал, случай тот настал. Сейчас, когда его молодая, способная во всех отношениях жена думает, что он на работе, он переоденется и тихо смоется с работы. До дома ему доехать десять минут. Еще столько же потребуется, чтобы собрать ей ее вещи и выставить вон.
Сергей Иванович с сожалением глянул на себя в зеркало. Темный свитер под горло еще сильнее оттенил его нездоровый вид. И даже тонкая светлая куртка не помогла, он все равно выглядел изможденным, болезненным и старым. Такому не место рядом с молодой вертихвосткой.
– Вон… Вон, и никак иначе, – скомандовал он своему зеркальному отражению. – Отступных больше не будет!
Он ведь намеренно ехал сейчас домой. А накануне намеренно не явился ночевать. Нужна была провокация! Ночью его девочка наверняка бесилась оттого, что старичка все нет и нет, а быть вот-вот должен. И в клуб бы укатить, а ну как явится. Не явился. И к утру у его киски запал бешенства был эквивалентен ядерному взрыву. Потом у него начался рабочий день, а у нее день стопроцентно свободный. И он искренне надеялся, что свободой этой она воспользуется на всю катушку.
Он честно хотел от нее избавиться. Как в последний, четвертый, раз его бывшая жена не пустила его на порог, так Сячинов тут же решил. Все! Хватит! Пора завязывать с новой жизнью, не вышло у него. Пора завязывать. Тем более что до болезненных судорог в жизнь прежнюю вернуться хотелось. Уж получится у него, нет ли, он не знал, но попробовать-то стоило. Как сейчас стоило устроить внезапную проверку на верность своей молодой супруге и убедиться в том, что с верностью она не в ладах.
Вот выгонит он ее, решил Сячинов, застегивая на джинсах ремень, а уж тогда с головой уйдет в это гнусное дело, которое запросто может стоить ему карьеры.
Глава 4
Она позвонила Перцеву сразу с улицы. Он не ответил. Не ответил и через десять минут, когда она попыталась до него дозвониться, зависнув на перекрестке в пробке. И через двадцать тоже.
Злится? Не хочет отвечать? Настолько занят? Руки в глине и растворе?
Арина закусила губу, пытаясь понять, почему ее это волнует. И вообще, ее больше волнует тот факт, что Перцев ей не отвечает, или тот, что он не хочет с ней говорить? Она же не позвонила, как приехала, а обещала. Охватившая ее непонятная нервозность ей совсем не нравилась. Она жила очень спокойно и необременительно еще какую-то неделю назад. Упивалась одиночеством, распорядком дня, который для себя выдумала сама. В чем заключалось расписание? В том, что его вообще не было. Она проживала день, как хотелось с утра, ничего не загадывая с вечера. А потом случился этот чертов туман…
– Перцев, ну отвечай же! – скрипнула зубами Арина и вдруг, сама того от себя не ожидая, свернула к ресторану. Прежде чем швырнуть мобильник в сумочку, она мстительно шепнула: – Как хочешь, Перцев.
Она заказала себе шикарное рагу из молодого барашка, какой-то невиданный суп-пюре, на десерт попросила принести пирожное и двойной эспрессо. Ожидая заказ, Арина рассматривала улицу за огромным стеклом и, не переставая, думала о том парне, которого посадили за убийство целой семьи.
Где он? Почему сбежал? Почему именно сейчас? Не его ли напряженный взгляд она чувствовала сегодня на своем затылке, когда бежала мимо кустарника? И если его, то какого черта он явился в деревню? Зачем??? Зачем он снова там, где произошла трагедия?
И вдруг как гром среди ясного неба: а что, если никто, кроме нее, не ошибся тогда? Вдруг его осудили и посадили верно? Он сбежал, вернулся, нашел ее теперешнее место жительства и, пока блуждал ночами по деревне, каким-то образом наткнулся на Митину. И убил?
Как-то нелепо все выглядит.
Зачем ему, к примеру, искать ее – бывшего работника правоохранительных органов, пускай даже и сочувствующего ему когда-то? Ну, понимала, ну верила ему, но сейчас-то от нее помощи – ноль. И даже если он наткнулся той страшной ночью на Митину, зачем ее было убивать?! Да и как он мог наткнуться, если бедная Алла не выходила за калитку?
Все как-то не так, все не так как-то.
Арина вздохнула, обнаружив, что пока она невидящими глазами таращилась в окно и рассуждала, на улице пошел дождь. Город сразу сделался серым, уныло мокрым и холодным. Прохожие, съежившись, принялись раскрывать зонты, спешить к остановкам. И ей так захотелось вдруг домой, где тепло, сухо, спокойно. Где… Перцев, фальшиво напевая, кладет громадные огнеупорные кирпичи в углу ее кухни. Ну вот почему он не хочет отвечать на ее звонки? Решил, что она сразу забыла обо всем, как только Ваньку увидела? И об обещании, данном ему? Но это же не так. Со звонками опоздала немного, но вот обещание она держит. Не держала бы, давно бы уже обивала пороги той фирмы, где в последний раз работала Митина Алла.
– Ваш заказ, – негромким усталым голосом оповестил официант, лет тридцати от роду, в не очень чистых брюках и ботинках.
Мясо пахло восхитительно, и овощной гарнир топорщился румяными дольками аппетитно. Но вот суп-пюре…
Арина сразу отодвинула тарелку подальше, даже не окунув ложки. Темно-серая кашица с плавающими в ней кусочками оливок, может, и была вкусной, но выглядела ужасно. Заставить себя попробовать она не могла даже за те деньги, которые придется заплатить за эту бурду. Она съела легкий салатик, заказав его дополнительно, почти полностью съела мясо с гарниром, пододвинула к себе крохотную тарелочку с пирожным, когда почувствовала, что рядом с ее столиком кто-то стоит.
– Добрый день, дорогая. Я присяду?
Ванька! Какого черта?! Что вообще ему тут надо?! Мест, что ли, в городе нет, где можно пообедать? И почему смотрит так непривычно? Как? Жадно смотрит, ненасытно, с завистью.
– Уже присел, – нелюбезно отозвалась Арина и взяла в руки чашку с кофе. – Чего надо?
– Это тебе что надо, дорогая? Ты чего приехала? Сячинов, хочешь сказать, позвал? – выпалил он скороговоркой и потянулся к плетеной корзинке с хлебом.
Он всего на мгновение отвел от нее взгляд, тут же дав ей возможность рассмотреть его получше. Не пялиться же ему в глаза, в конце концов! Времена тех откровенных взглядов прошли давно. Это тогда ей казалось, что они дышат в унисон, думают одинаково, понимают друг друга по стуку сердца и взмаху ресниц.
Какая же дура была, господи, какая же дура!..
Что-то с ним не так, решила она удовлетворенно через минуту. Внешне вроде бы все отлично: ухожен, холен, моден. Но чувствовалось в прежне расслабленном и вальяжном Ваньке какое-то внутреннее неудовлетворенное напряжение. Что-то было не так в его прекрасной теперешней жизни, чувствовался какой-то подвох в его безупречности.
Что не так?
– Что не так-то? – полные губы Ивана вдруг капризно вздулись. – Чего уставилась на меня, а, Аринка?
– Не знаю, не знаю… – задумчиво обронила она, тихонечко попивая кофе, ковыряться ложечкой в пирожном она передумала, не хотела при нем. – Что-то в тебе не так, дорогой.
– Да ну! – протянул он насмешливо.
Повел шеей – новый жест, не узнанный ею. Сузил глаза, тоже никогда так прежде не делал. И нервно забарабанил пальцами по столу, сдвигая безупречно накрахмаленную скатерть.
– Вот тебе и да ну. – Арина натянуто улыбнулась. – Как-то не тянешь ты на счастливого человека.
– Чего это?
Она тут же поправилась:
– На стопроцентно счастливого человека ты не тянешь, дорогой. Что так? Что тебе мешает быть счастливым без оглядки, а?
Разговор был никчемным и глупым. Это оба они понимали. И если уж суждено ему было состояться, то тогда – еще давно. Когда она его как бы с легкостью выставила, а он как бы с легкостью ушел. Теперь-то зачем?
– Ты мешаешь, Аринка! – вдруг выпалил Иван и швырнул в нее хлебной коркой.
Та, не долетев, упала прямо на пирожное, шлепнулась в самый центр белоснежной кремовой розочки. Арина осатанела.
– Ах ты… Ах ты, засранец! – зашипела она, сжимая кулаки. – Мало тебе утром досталось?! Еще просишь?!
– Ну да, отшлепай меня, отшлепай, дорогая, – прогундосил он дурашливо, но подобрался.
Баба чокнутая, могла запросто затрещину ему влепить, несмотря на то что они в центре города в дорогом ресторане сидят. А ему такая реклама ни к чему. Он вообще сам не понял, зачем за ней увязался. Интересно вдруг сделалось, куда она теперь поедет?
Если честно, то он разочаровался. Он-то думал, что Аринка рванет прямиком по адресу последнего места работы и жительства погибшей девушки Митиной, а она вдруг к ресторану свернула. Непонятно. Неужели Сячинов ее за чем-то другим вызывал? Неужели не попросил помощи и совета у квалифицированного, умного, проницательного, хотя и бывшего сотрудника?
Если нет – не попросил, тогда понятно ее теперешнее местонахождение. Выехала в город из своей дыры, решила в цивильном месте посидеть, покушать.