Лечение псевдомононуклеоза, по его словам, в своей основе не отличается от лечения хронической носоглоточной аллергии, при которой принимаются традиционные средства от насморка и делаются соляные промывания, препятствующие вторичным инфекциям и болям в горле».
КБОКК наносит новый удар
– Да уж, – сказал Джефф О’Хара, любуясь собой в ручном зеркале, – шляпа и впрямь что надо.
Его макушка пряталась под блестящим шлемом, из которого во все стороны дикобразьими иглами торчали металлические прутки. Сбоку выходил толстый пучок изолированных проводов и тянулся к ящику с множеством кнопок и циферблатов; оттуда, потрескивая, выползала исчерканная зигзагами бумажная лента.
Внутри ящика приглушенно звякнуло. Изобретатель, коротышка с густой черной бородой, что-то пробормотал под нос и пощелкал переключателями.
– Вот она, ваша электронная френограмма! – радостно объявил он, бросая на стол перед Джеффом кусок бумажной ленты.
Тот взглянул на нее, как на ядовитую змею.
– Плод моего гения! – воскликнул изобретатель. – Результат многолетнего тяжкого труда! После смерти незабываемого Франца Йозефа Галля[2] никому не удавалось сделать большего. Вот эти стержни, что у вас на голове, перемещаются по вертикали, следуя изгибам черепа. В каждый из датчиков встроен чувствительный реостат, измеряющий степень смещения, а выходные данные всех реостатов записываются на ленту. Как думаете, КБОКК выделит мне грант?
Джефф снял тяжелый шлем и почесал макушку.
– Хороший вопрос, – проговорил он, переводя взгляд со шлема на ленту и обратно. – Похоже, штуковина сделана как надо и задачу свою выполняет, вот только сама ваша френология вызывает серьезные сомнения. По мне, так это чепуха чепуховая – большей чуши и придумать трудно.
– Вы меня оскорбляете? Я не затем сюда пришел, чтобы выслушивать…
– Спокойно, Типтофт, дайте закончить. Я сказал, что теория кажется мне дурацкой, и не покривил душой, но это вовсе не значит, будто ваш прибор недостоин гранта КБОККа. Комиссия по благотворительности, обслуживанию и контролю качества выделяет средства на исследования любого рода независимо от их реальной ценности. Один ученый у нас занимается иглоукалыванием, а другой – придумывает всякие заклинания, пытаясь сквасить ими молоко… В общем, кто мы такие, чтобы втискивать научную мысль в прокрустово ложе?
Зажужжал селектор, Джефф нажал кнопку:
– В чем дело?
– Какой-то джентльмен желает вас видеть. Говорит, он из полиции, сержант Маннгеймер.
– Гр-р-р… – прохрипел Типтофт, судорожно хватаясь под бородой за горло.
– Через пару минут, мисс Паркер, – ответил в микрофон Джефф, бросив на ученого удивленный взгляд. – Как только уйдет мой посетитель. – Отключившись, он повернулся к Типтофту. – Насколько я понял, вы немного знакомы с нашим другом-сержантом?
– Он… из отдела по борьбе с мошенничеством.
– Можете дальше не объяснять. Понимаю и сочувствую.
Джефф нажал кнопку на столе, и в потолке сдвинулась панель из звукоизолирующего материала. Раскрывший от удивления рот Типтофт смотрел, как на тонкой цепочке опускается большой крюк. Тот остановился прямо над столом, и Джефф подцепил им ручку на корпусе френографа. После нажатия еще одной кнопки процесс пошел в обратном направлении, и Типтофт разинул рот еще шире, глядя, как его изобретение возносится к потолку и исчезает в черной дыре. Панель скользнула на место, и единственным напоминанием о красовавшемся на столе приборе осталась лишь лента в руке хозяина кабинета. Бросив ее в ящик стола, Джефф тщательно его запер.
– Обычно спрятанное ищут в стенах и полу, в мебели и тому подобном, – сказал он. – Но никому не приходит в голову обыскивать потолок.
– Мое изобретение!..
– Оно в полной безопасности до следующего вашего визита; тогда вы сможете его забрать. Будете уходить, попросите мисс Паркер назначить вам время.
– Это катастрофа! Маннгеймер знает меня в лицо!
– КБОКК терпеть не может, когда ему пытаются мешать. – Выдвинув нижний ящик стола, Джефф извлек нечто похожее на комок бинтов и темные очки.
Бинты были пришиты к тканевой основе. Натянув эту необычную маску на голову Типтофту и с трудом запихав под нее бороду, Джефф застегнул на затылке изобретателя молнию. Типтофт испуганно таращился в отверстия, пока Джефф не надел ему очки.
– Ну вот, теперь вы выглядите так, будто по вашей голове проехался грузовик. Под этими бинтами вас не то что Маннгеймер, родная мать не узнает. Когда увидимся в следующий раз, вернете.
Джефф повел ошеломленного изобретателя к выходу, дав знак, чтобы впустили Маннгеймера. На пороге посетители столкнулись, и детектив выпучил глаза.
– Что это было? – спросил Маннгеймер, когда дверь закрылась.
– Человек-невидимка. Вы что, телевизор не смотрите?
– О’Хара, мне сегодня не до шуток.
– Прошу прощения. Это мой деловой партнер, с ним случилась неприятность в парикмахерской. Бритва…
– Хватит! Уже жалею, что спросил, – простонал детектив, устало опускаясь в кресло для посетителей. – Вы должны мне помочь, О’Хара. Иначе я конченый человек. Только и останется, что застрелиться.
Эти слова настолько потрясли Джеффа, что наступила непривычная тишина. До сих пор при каждой встрече между этими людьми вспыхивал спор, со стороны детектива сопровождавшийся прямыми и завуалированными угрозами. Хозяин насторожился, – возможно, это ловушка.
– Не соизволите ли объясниться? – спросил он, включая коленом магнитофон.
– Слышали когда-нибудь о мошеннике по имени Фаркухар?
– Никогда.
– А о некоем субъекте, который представляется как профессор доктор Херингбут?
– Если бы вы хорошенько учили уроки и если бы ваше продажное управление полиции не скупилось на покупку ежегодника КБОККа – семь долларов в год, включая пересылку, – вы бы знали, что в пятьдесят седьмом году добрый доктор получил у нас грант. – Джефф повернулся к полке, снял увесистый темный том и перелистал страницы. – Да, вот он.
– Этот Херингбут – честный человек? В смысле, настоящий ученый?
В голосе детектива слышалось отчаяние, и Джефф предпочел не огрызаться в ответ: вряд ли сержант настолько хороший актер, чтобы убедительно притворяться.
– Он ученый с оригинальным умом, и притом хороший специалист. У него выше крыши научных степеней, промышленные патенты, которые приносят ему приличный доход, – в общем, достойный исследователь. Вот только с одним у него не все в порядке…
– С чем?
– Он уже десять лет как свихнулся. Об этом тоже есть в ежегоднике.
– Сегодня же он будет сидеть в психушке! – воскликнул Маннгеймер, к которому вернулась прежняя несносная самоуверенность, и вскочил с кресла.
– Нет, не будет.
– Это еще почему? – Детектив вновь плюхнулся в кресло.
– Он совершенно безобиден, вот почему. Вы не первый, кто пытается упрятать его под замок. Дело передали в суд, но он выиграл. Теперь у него есть ушлый адвокат, доступный в любую минуту, психиатр, готовый прийти на помощь когда угодно, и телохранитель, который с ним днем и ночью. Может, все-таки расскажете, что случилось?
– Это кошмар! Я не смог даже доложить лейтенанту. Если поделюсь с вами, будете молчать? Кто-нибудь узнает – мне конец…
– Честное скаутское! – Джефф поднял два пальца, перекрестившись и сплюнув. – Как вам известно, КБОКК очень хорошо хранит тайну.
– Известно-известно, – мрачно буркнул детектив. – Мне ничего больше не остается – нужна помощь. Кое-кто в мэрии, некая важная шишка, связался с этим мошенником Фаркухаром, похоже самым ловким во всей стране. Он ни разу не попадал в тюрьму, мы только и можем, что следить за ним, когда он в городе, и давить на него, чтобы наконец отсюда свалил. Где он только ни орудовал – за карточным столом, на скачках, притворялся родственником арестованного в Испании, но так и не попался, настолько хитер. Мы даже не знали, что он опять в городе, проворачивает очередную операцию вместе с этим доктором Херингбутом. Уже нашел себе очередную жертву, о чем я проведал случайно. А если у него все получится – мне несдобровать, раз я не сумел посадить его за решетку до того, как он сделал свое грязное дело.
– И кто же его жертва?
– Это секретная информация…
– В таком случае, до свидания.
Потея, страдая и дрожа, Маннгеймер наконец набрался смелости и проговорил сквозь стучащие зубы:
– Ниссинг…
– Новый комиссар полиции?
– Он самый! Я никому не могу рассказать – комиссар взбесится, если кто-то узнает, что он стал жертвой мошенника. Так что…
– Вы пришли ко мне, чтобы спасти свою шкуру и шкуру комиссара? И как же, по-вашему, я могу это сделать?
– Ну… вы же знаете этого профессора, могли бы поговорить с ним, объяснить, во что он ввязался и что ему грозит. Убедите его отступить. Без него Фаркухар сам не справится. А потом, уже без профессора, мы нажмем как следует на Фаркухара и заставим убраться из города.
– Превосходный план, сержант. За одним лишь существенным исключением. Зачем мне таскать для вас каштаны из огня?
Маннгеймер в замешательстве поскреб затылок.
– Ну же, я слушаю, – ледяным тоном произнес Джефф и, не дождавшись аргументов, глубокомысленно кивнул. – Вы весьма мудро поступили, не став взывать к моей морали или долгу гражданина. Вам известно, как я отношусь к жуликам из городского совета. Что ж, удивлю вас, сержант, – я помогу. По одной лишь причине: может, у доктора Херингбута и не вполне в порядке с головой, но он кристально честен и, уверен, не ввязался бы в эту историю по собственной воле. Наш фонд перед ним в некотором долгу. Вы выяснили, в чем состоит суть мошенничества?
Глубоко вздохнув, Маннгеймер потянулся за сигаретами.
– Пока толком узнать не удалось, – пожаловался он. – Все, что мне известно, – речь идет о некоем изобретении. Полагаю, аферисты пытаются убедить комиссара Ниссинга вложить средства в его разработку.
Детектив поковырялся мясистым пальцем в сигаретной пачке и смял ее, обнаружив, что она пуста. Джефф достал портсигар и протянул через стол.
– Угощайтесь, – предложил он, нажимая кнопку сбоку портсигара.
Из него высунулась на два дюйма сигарета; Маннгеймер вытащил ее уже зажженной:
– Отличная вещица.
– Работает прекрасно, но чересчур дорога в производстве. – Джефф положил портсигар на стол и кивнул. – Вернемся к вашему мошеннику Фаркухару. Мне нужны любые сведения о нем, а также все, что известно по этому делу. Чем быстрее, тем лучше.
– Напечатаю сегодня вечером и сам принесу.
– Почему бы не прямо сейчас? Есть какие-то причины?
– Угу, мне нужно в суд. Мы наконец выдвигаем обвинение против того чокнутого доктора, ну, вы знаете, по фамилии Хэмпстед. Его должен был защищать некий пьяница-адвокат по имени Энтони Дж. Блэкстоун, но до меня только что дошли слухи, что этот стервятник угодил в больницу с белой горячкой. Так что дело пустяковое.
– Так уж и пустяковое? – Будь сержант чуть внимательнее, он заметил бы ледяную нотку в голосе Джеффа и увидел бы, как сузились его глаза.
– Угу. Я засажу этого дурачка за решетку лет этак на пять-десять. – Самодовольно улыбнувшись, он раздавил окурок в пепельнице и потянулся к портсигару Джеффа.
– Возможно, вам интересно будет узнать, что защиту доктора Хэмпстеда оплачивает наш фонд, – промурлыкал Джефф, словно готовящийся к прыжку леопард. – К тому же мистера Блэкстоуна также пригласил фонд. Поскольку он болен, я отправлюсь в суд вместе с вами и буду вести защиту сам. – Леопард прыгнул. – И позабочусь, чтобы все обвинения были сняты, а вас осмеяли в зале суда, тупоголовый идиот!
– Что? – задохнулся Маннгеймер.
К несчастью, именно в это мгновение он держал портсигар возле лица, нажимая кнопку. Сигарета выстрелила и исчезла между его губами. Сержант запоздало закрыл рот, и из носа повалил дым.
– Я ее проглотил! – пробормотал он.
– Вам только на пользу, – заметил Джефф, забирая портсигар. – Может, поправит пищеварение. Так что, поедем в суд?
Они молча ехали в центр города на такси.
– Послушайте… вам ведь это не помешает? – Наконец детектив набрался духа и обратился к Джеффу. – В смысле, вы ведь все равно поможете мне спасти комиссара?
– Естественно, – с монументальной рассудительностью ответил Джефф. – Моя правая рука всегда знает, что делает левая, но никогда ей не препятствует. Только не думайте, что если я согласился помочь, то не сожру вас заживо на процессе.
Когда они высадились из такси перед зданием суда, к Джеффу робко подошел потрепанный человечек в запятнанном морском свитере и протянул ему толстый портфель.
– Он стоял за стойкой в «Последнем шансе», как вы и говорили, мистер О’Хара, – хрипло прошептал он.
– Спасибо, Арпад. Я уже заплатил там за тебя пять баксов, так что можешь окончательно уничтожить алкоголем свои голосовые связки.
– Именно этим сейчас и займусь, – прохрипел тот и ушел прочь.
– До встречи в суде, сержант, – холодно улыбнулся Джефф. – Где вы сгорите ярким пламенем.
Это был разгром, катастрофа – но не для полиции. Джефф молча сидел, слушая прокурора, который наводил страх на дрожащего доктора Хэмпстеда. Прокурор не поставил под сомнение показания многочисленных свидетелей обвинения, даже не задал им ни единого вопроса.
– Мне следовало остаться во Флориде, – сказал Джеффу доктор Хэмпстед, в отчаянии заламывая руки с побелевшими пальцами. – Я не переживу зиму в этом штате, в холодной камере. Надо было оставаться на золотых песках, как вы советовали. Я вернулся лишь потому, что моя «Антипростуда» казалась столь надежной, настоящим благом для человечества. Теперь я жертва на алтаре непродуманного гражданского законодательства.
– Если вы о том, что местные копы вас недолюбливают, – не могу не согласиться. Но вы вернулись и стоите перед судом, и у нас еще есть парочка фокусов в старом рукаве. Крепитесь!
Когда Джефф встал, воцарилась полная ожидания тишина.
– Свидетели отсутствуют… – сказал он.
– У вас нет свидетелей? – потрясенно переспросил судья.
– В них нет необходимости, ваша честь. Сторона обвинения предоставила их достаточно, и я не собираюсь тратить ваше драгоценное время на новых. Прежде всего – это дело вообще не должно было попасть в суд ввиду недостаточности доказательств. Средство, которое доктор Хэмпстед изготовлял и продавал под броским названием «Антипростуда», является именно тем, чем оно должно являться, и я намерен доказать это суду.
– Возражаю, ваша честь, – вмешался прокурор. – Перед нами прошел ряд свидетелей-экспертов, продемонстрировавших, что от обычной простуды не существует лекарства, и в том не может быть даже тени сомнения…
– Не существует лекарства, известного им, – поправил Джефф. – Никто из них не испытывал «Антипростуду», а у меня есть подтверждение, что она соответствует своему названию.
– Протест отклоняется. – Молоток ударил по столу.
– Спасибо, ваша честь, – сказал Джефф, шурша толстой пачкой бумаг. – Итак, для протокола: каждая бутылка «Антипростуды» имеет этикетку с указанием состава и инструкцией по применению. После приема разведенным в молоке, как указано в инструкции, лекарство дает требуемый результат.
– Протестую! – снова вскочил прокурор. – Это чертово зелье ничего не содержит, кроме нескольких распространенных витаминов и малых количеств железа и кадмия. Оно не стоит ни цента. Любой аптекарь продаст вам…
– Любой аптекарь продаст вам аспирин! – прервал его Джефф. – Не важно, под каким названием – как аспирин или как ацетилсалициловая кислота. Разные фирмы-производители в коммерческих целях дают ему разные названия, но в любой ипостаси он является популярным средством от множества недомоганий, в числе которых даже головная боль и ревматизм. Доступность никак не соотносится с эффективностью.
– Отклоняется, мистер прокурор. – Судья снова устало ударил молотком. – Вам не кажется, что стоит поумерить протесты, иначе мы тут проторчим всю неделю?
Покрасневший прокурор опустился в кресло.
– Не стану вас долго задерживать, – невинно улыбнулся Джефф. – На этикетке каждой бутылки «Антипростуды» ясно написано, что, если ее принимать в соответствии с указаниями, она предотвращает простуду у детей. И это действительно так. Представляю в качестве первого доказательства научную статью. В ней говорится об исследовании, проведенном в тысяча девятьсот шестьдесят первом году доктором Фрэнком Э. Барнсом-младшим, председателем Комитета школьного здоровья Медицинского сообщества штата Северная Каролина. Доктор Барнс обследовал членов школьной баскетбольной команды, как мальчиков, так и девочек, и обнаружил, что большинство детей плохо питаются, причем лишь два процента ежедневно выпивают достаточное количество молока. Проведя трехмесячные наблюдения, доктор обнаружил, что дети, получавшие витаминные добавки, не болеют простудой и не пропускают занятия в зимние месяцы. В то же время контрольная группа детей, питавшихся по-прежнему, простужались как обычно и пропускали занятия.
Прокурор снова вскочил, торжествующе размахивая листом бумаги:
– Если позволите, ваша честь, – об этих так называемых исследованиях нам уже известно. Но нам также известно, что отчет о них не был принят для публикации в «Журнале Американского медицинского сообщества» на том основании, что ученики средней школы не нуждаются в витаминных добавках. Вам известно об этом, мистер О’Хара?
– Мне об этом известно, – столь же вкрадчиво ответил Джефф. – Мне также известно, что редакция «Журнала АМС» ошибается, так же как в прошлом иногда ошибались редакции журналов и члены авторитетных научных сообществ. Думаю, вам стоит взять назад ваше заявление о так называемом отчете доктора Барнса. Вы что, обвиняете его во лжи? Сомневаетесь в научной точности его тщательно проделанной работы? Не забывайте, редакция «Журнала АМС» лишь выразила свое мнение, на самом деле ошибочное, о том, что витамины не помогают ученикам средних школ. Вы готовы пойти дальше?