Полинезийцы в ужасе отшатнулись от обезглавленного тела.
Я по-прежнему держал за рукав мундира солдата-хаоле, стоящего рядом со мной. Его всего трясло, и он с трудом стоял на ногах.
– Господи Иисусе… Господи Иисусе… Господи Иисусе… – беспрерывно повторял пленный англичанин. Я понимал его. Моё тело тоже сотрясала противная дрожь.
Глава 8
– Что сказала голова отца – хаоле из миссии? – прервал причитания пленного Макоа.
Моего знания английского вполне хватило для того, чтобы понять последние слова существа, которое пряталось в человеческом теле.
– Голова успела сказать, что вы поторопились, – ответил я полинезийцу и обернулся к солдату. – Как тебя зовут? Имя? Нейме?
Пленный с трудом понял, чего я от него добиваюсь и, громко стуча зубами, с трудом произнёс:
– Т – т – том…
– О кей, Том, – путая английские и немецкие слова, я попытался поговорить с англичанином, – ви зо аллес о кей, Том! Ферштеен, о кей, Том?
К моему удивлению, Том понял мой немного тяжеловесный сибирский акцент, и кивнул головой.
– Макоа! – подозвал я к себе моего друга-каннибала.
– Да, Оеха?
– Вот этот хаоле, – я хорошенько встряхнул пленного за шиворот. Ничего, пусть потрясётся, ещё и ни такого заслуживает. – Сейчас самое мощное наше оружие. Стоит ему поведать о том, что он видел, и его рассказ заставит многих хаоле задуматься, а воинов Акульего Братства бросить своих хозяев и принять нашу сторону. Он должен невредимым вернуться в лагерь солдат – хаоле, но не должен, ни в коем случае, попасть в миссию!
Макоа всегда быстро соображал:
– Да, Оеха, я уже понял это и сам. Оахо! Он очень ценный. Он подобен змее или отравленной стреле, запущенной в лагерь наших врагов. Бобо! – позвал к себе Макоа сурового, молчаливого и высокого полинезийца. – Отведи этого хаоле к его братьям так, чтобы он попал к солдатам. Пусть он расскажет, что видел! Бобо, он должен дойти живым, ты понял меня?
– Хорошо, – мрачно рявкнул Бобо и толкнул солдатика в спину. Разумеется, пленный Томми ни слова не понял из того, что мы сказали на полинезийском языке. Поэтому он выпучил на меня свои глаза и трагически зашептал:
– Господи Иисусе… Ноу… Господи Иисусе… Ноу…
Ну, хоть Оскара давай.
– О кей, Том, о кей, – попытался я его успокоить. – Гоу, Том, гоу!
Томми вжал голову в плечи. После каждого шага он с мольбой оглядывался на меня, но Бобо довольно грубо погнал испуганного Тома в сторону тёмного леса. Как только их поглотила ночная тьма, я почувствовал страшную усталость.
– Макоа, я немного отойду, надо подумать, – сказал я полинезийцу и пошёл по песку вдоль кромки воды. Скоро на моём пути попался большой камень. Непонятно, откуда он здесь взялся, но как будто кто-то специально установил его в качестве природного кресла над небольшим обрывом. Я сел на камень и задумался. Ночная природа располагала к размышлению и анализу. Тихо и успокаивающе плескалась вода, звёзды в безлунную ночь, блёстками рассыпанного бисера, отражались в спокойной воде. Прохладный ночной ветерок шуршал листвой и травой за моей спиной.
Внезапно я вспомнил свой дом, своих друзей и родителей. Неужели весь мой мир, со всеми, кого я знал, с холодными поцелуями зимы и жарким расслабляющим летним зноем, исчез в огне катаклизма? Неужели погибли все люди, которых я знал? Неужели ПОГИБЛО ВСЁ? Шум лесов, пенье птиц, лай собак, плач младенцев – ВСЁ?!
Я постарался прогнать из головы мысли, от которых запросто можно было сойти с ума, и переключился на местные проблемы. Мне не нравилось то, что вокруг постоянно происходят непонятные и пугающие вещи. К тому же вопросов, на которые я хотел бы узнать ответ, становилось всё больше и больше. Не буду касаться потустороннего, но что такого опасного скрывает в своих недрах Священная гора? И что за существа прячутся под маской отцов – хаоле?
– Ага, я тоже этого понять не могу, – прозвучал рядом со мной знакомый голос.
Я вздрогнул и чуть не свалился с камня. Только сейчас я заметил, что рядом со мной уютно расположилась очень большая ящерица.
– Вхиро, нельзя так пугать людей, а то они раньше времени попадут в твоё царство! Я рад тебе! – удивительно, но я на самом деле обрадовался, когда увидел возле себя бога мёртвых. Очень интересная, между прочим, личность. – Что-то ты сильно поправился с прошлого раза! Был такой маленький, а теперь стал, ну, очень уж большой!
– А ты всё смеёшься над богами, глупый Оеха! Видно, тебя не исправить, но тут ты прав. Прошлое тело слишком быстро умерло после того, как я вселился в него. Умерло ещё до того, как я был готов перейти в свой мир. Может, хоть это протянет подольше…
– Понятно… А я сейчас, Вхиро, такое видел…
– Поэтому-то я и здесь, Оеха. Когда умер отец-хаоле, его душа с какой-то странной маной отделилась от тела. Она была… какая-то необычная. Я такой ещё не встречал, а как увидел, так обрадовался. Ну, думаю, попробую на вкус, такими ещё не питался. Да, поиграюсь немного, развлекусь от скуки. Хотел схватить её – и ничего не получилось. Впервые за сотни последних лет. Не понимаю, что это было, но меня откинуло от какой-то мерзкой душонки непонятная сила. Меня, бога мёртвых!
– Вхиро, а я видел его плотскую сущность. И тоже, скажу тебе, что никогда не слышал ни о чём подобном, – я поспешил хоть немного успокоить хозяина царства мёртвых.
– Может, скоро всё прояснится, Оеха? Что-то всё мне это очень не нравится!
– И мне.
– Не перебивай меня, глупый смертный!
Опять он за своё! Не могу удержаться, чтобы не нахамить таким типам, кем бы они ни были.
– О, мудрый Вхиро, если я тебя перебил, то только потому, что у глупого смертного тоже есть свои мысли!
– Ох, и наглец же ты, Оеха! Ну, ничего, туда, куда я тебя сейчас отправлю, у тебя будет с кем поговорить по душам.
– Отправишь? Куда?! – я попытался вскочить с камня.
– К великому северному богу! – огромная ящерица, изогнувшись, обхватила меня за талию холодными лапами. С непонятной лёгкостью Вхиро оторвал моё тело от камня. Я увидел, как ко мне бегут мои полинезийцы и громко закричал:
– Макоа!
– Оеха! – услышал я знакомый голос. А секундой позже уже с головой погрузился в холодную воду. Бог смерти как игрушку швырнул меня в озеро.
Я успел порядочно глотнуть воды, но тут же больно ударился своими коленями обо что-то твёрдое.
Переход в другой мир был совершён.
Глава 9
При падении, а затем при погружении в воду, я инстинктивно подобрал под себя ноги и вытянул вперёд руки. В таком положении, на четвереньках, я и оказался в незнакомом месте. С меня ручьями стекала вода, мгновенно образовав в районе колен немаленькую лужу.
Закашлявшись, я с трудом, судорожно, вдохнул в себя воздух. Вместе с воздухом ко мне вернулась возможность видеть и слышать. Немного отдышавшись, я открыл глаза. Упёршись четырьмя конечностями, ладонями рук и коленями ног, я удачно приземлился на ровную и холодную поверхность. Мне был хорошо знаком тот материал, на который я приземлился. Лёд! В комичной позе я стоял на огромном ледяном поле. Покрытая льдом равнина нигде не имела ограничений, она казалась бесконечной. Но я не старался найти какие-либо особенности в унылом пейзаже. Меня захватило совсем другое зрелище. Лёд был на удивление прозрачным, совсем как толстое стекло. Сквозь такую преграду я увидел, что подо льдом, совсем близко от меня, расположился ещё один мир, закрытый, вместо небесного потолка, слоём замёрзшей воды. В том мире, который находился подо мной, огромное множество людей сошлись в грандиозной беззвучной битве. Бородатые воины в остроконечных шлемах, одетые в штаны и рубахи, с круглыми щитами в руках, ожесточённо рубили и кололи противников копьями, мечами и боевыми топорами. Вся схватка разбилась на тысячи и тысячи отдельных поединков, которые происходили везде, куда бы я ни посмотрел. Пожалуй, я не ошибусь, если скажу, что перед моим взором в смертельной бойне сошлись миллионы бойцов.
До сражавшихся, охваченных боевым безумием людей, по моей оценке, можно было, если бы не ледовый панцирь, легко дотянуться руками и схватить кого-либо за развивающиеся на ветру волосы. Вдруг, один из воинов, стоящий прямо подо мной, поднял голову и увидел меня. Он с немым криком подпрыгнул, взмахнув боевым топором, и постарался достать меня. На миг, потеряв осторожность, воин тут же простился со своей жизнью. Находившийся рядом огромный седой бородач, воспользовавшись удачным моментом, проткнул его грудь мечом и, подняв голову, тоже заметил меня. Он ухмыльнулся, поднял руку, пытаясь поблагодарить, а секундой позже свалился, с разрубленным черепом, упав сверху на свою последнюю жертву.
– Скоро все они поубивают друг друга, а потом воскреснут, чтобы усесться за стол всем вместе и пировать… до очередной ссоры, – громко прозвучавший приятный бас заставил меня оторваться от захватывающего зрелища и с тревогой посмотреть в ту сторону, откуда я услышал незнакомый голос.
Неподалёку, посередине безграничного поля из замёрзшей воды, стоял красивый ледяной трон. Ручки, подножья и видимую часть спинки украшала на редкость искусная резьба, изображавшая фантастических существ, красивые ладьи и суровых воинов. На троне живой горой возвышался надо мной внушительного вида грозный старец. Ниспадающие белые одежды прикрывали его тело, а на груди покоилась большая седая борода. Непередаваемая мощь и величие исходило от этой фигуры, заставив меня почувствовать собственную уязвимость и беспомощность перед лицом некой высшей силы. Сидящий на троне старец олицетворял собой превосходство не только надо мной, но и над всем видимым мной миром. Потому что он и был творцом этого мира.
Великий северный бог даже сидя казался очень высоким. Вместо правого глаза пустую глазницу закрывал багровый рубец. На обоих плечах незнакомца, подчёркивая своим присутствием фантастичность происходящего, сидели два очень крупных, просто гигантских, чёрных ворона.
– Встань с колен, Странник, – приказал незнакомец, – Тангароа просил не обижать тебя. Не бойся, смертный, встань! Один хочет посмотреть на посланца южного бога.
Один! Я знал это имя и то, что помнил об этом создании, заставляло меня с большим опасением относиться к такому рода знакомству.
Повинуясь приказу северного бога, я встал, хотя что-то подсказывало мне, что перед подобными существами нужно стоять только на коленях.
– Ты когда-либо видел богов, смертный? – продолжал говорить со мной Один голосом, похожим на тихий гром. – Ты знаешь, кто я?
– Великий северный бог, – я попытался оставаться в теме, но на безопасном расстоянии.
– О – о! Ты слышал про меня? Так и должно быть! Все смертные, даже на диком юге, должны знать меня. А каких богов ты ещё знаешь, кроме меня и Тангароа?
– Ну, – я и не знал, как ответить на такой вопрос. В последнее время я уже привык, что все вопросы мне задают не просто так. Как Штирлиц я всегда должен был ожидать подвоха, всегда должен был быть начеку для того, чтобы элементарно не нажить себе неосторожным словом лишних неприятностей, которых в последнее время хватало с избытком. Вот и на этот вопрос нужно было дать какой-то незнакомый мне правильный ответ. Кого имел в виду Один? Ещё одного северного бога? Да и как знать, какое имя заденет его, а какое гармонично впишется в беседу? К тому же, как назло, я не мог вспомнить больше ни одного северного бога. Меня опять подводили мои знания. В голову почему-то лезли имена одних только греческих богов. Может, потому, что в доме напротив, в двадцать первом веке, тренажёрный зал назывался «Зевс», а парикмахерская – «Афродита»? – Ну… К примеру, Афродиту!
– Афродиту? Афродиту! Ох-хо-хо-ха-ха-ха! – внезапно затряслось от неудержимого приступа веселья могучее тело.
– Кха! Кха! – закаркали, задыхаясь от душившего их смеха, сидящие на плечах Одина вороны.
– Афродиту! Кто ж не знает эту б… богиню! Неужели для того, чтобы хоть немного подпитаться энергией, она начала заманивать в свою постель смертных? Ну, ты меня насмешил, Странник! Как твоё имя?
Сказать ему имя, что мне дали полинезийцы – Оеха? Право, не знаю. Опять будет по-шутовски выглядеть, решит, что я скоморох какой-либо…
– Олег, – громко произнёс я своё настоящее имя.
– Олег? – заметно удивился мой собеседник.
– Олег, – я решительно подтвердил сказанное ранее.
– Но это имя наше, северное.
Один, повернув голову, что-то сказал на незнакомом мне языке воронам, а те, в свою очередь, изумлённо закаркали.
– Когда-то я помог одному конунгу с таким именем, и он прибил свой щит на ворота самого знаменитого в то время города в мире.
Что-то подобное я слышал. Наверное, ещё в школе. Но, несмотря на все усилия, не смог вспомнить ту историю, на которую намекнул северный бог.
– Однако я вижу над твоей головой хорошо видимый знак креста, – подозрительно, прищурившись, вновь заговорил Один, – а рядом начинает слабо просвечиваться знак Тангароа.
Я услышал скрытую угрозу в его голосе и постарался ответить как можно мягче:
– Это так, великий Один. Я жил в тех местах, где почитают этого бога, а потом меня призвал Тангароа.
– Он не зря тебя позвал, – задумчиво вновь заговорил Один, – происходит что-то на редкость странное. Мои глаза и уши – вороны Хугин и Мунин – летают по всем мирам людей и пересказывают всё, что видят и слышат. И хочу тебе сказать, что многие их рассказы мне очень не нравятся. В том мире, в котором ты находился, начали происходить очень непонятные вещи. Тангароа включил тебя в игру богов по той простой причине, что появилась некая третья сила, не принадлежащая ни к миру людей, ни к миру богов. Всё начало выходить из-под контроля и последствия каждого поступка перестали быть предсказуемыми. Это очень опасно, Олег! Поэтому-то я решил помочь Тангароа. Он очень рискует, этот южный бог, но я согласился разделить с ним риск. Уж слишком веские есть для такого решения причины. Да и попасть из моего мира в обречённые миры намного легче, чем из мира Тангароа.
Ну и хитрец всё-таки Тангароа! Скорее всего, судя по тому, что сейчас сказал Один, другим богам будет легко определить, откуда я отправлюсь в путь. Переход в другой мир, наверное, похож на запуск ракеты, которая оставляет след. Таким образом Один не просто поможет мне, а продемонстрирует свою готовность поддержать Тангароа. Вот не ожидал, что и в столь тонких сферах вовсю процветает хитроумная дипломатия.
– Садись, поговорим, – властно распорядился северный бог.
За моей спиной затрещал и застонал лёд. Я оглянулся. Множество маленьких льдинок, поддерживая друг друга, двигались, поднимаясь вверх. В несколько секунд, соединившись в одно целое, они образовали кресло. Правда, на вид намного более скромное, чем трон Одина. Когда лёд окончательно приобрёл форму и перестал двигаться, я сел в сверкающее кресло, состоящее из застывшего льда. К моему удивлению замёрзшая вода не обожгла холодом моё голоё тело. Наоборот, усаживаясь, я коснулся чего-то мягкого и тёплого.
– Прежде, чем уйти, выслушай мою историю, Странник! Может, она как-то поможет тебе в будущем.
Общаясь с Тангароа и Вхиро, я уже понял, что боги являются по-своему очень одинокими существами и каждый из них, встречаясь со мной и обнаружив, что я вижу и слышу их, не упускал возможности поговорить.
– Я родился очень далеко отсюда, под лучами такой далёкой звезды, что её и не видно из этих мест в самые совершенные приборы. В одной сказочно красивой долине, окружённой со всех сторон горами, я рос вместе со своими друзьями – Тором и Локки. Локки в то время был совсем другим, чем тем, кем он стал позже. Я никогда бы не поверил, что Локки создаст чудовищного волка Фенрира для того, чтобы тот напал на меня во время последней битвы… В те времена мы были друзьями. Однако детство наше было безрадостным. Несмотря на всю красоту природы, на огромные цветы и деревья, с листвой мягкой, как шёлк, моя память хранит о первых годах прожитой жизни, в основном, только тягостные воспоминания. Мы росли в страхе и боялись каждой тени. С первых слов матери я прежде, чем научился говорить, понял, что мы, люди – ничто. Мы были рабами хозяев, стадом, которому позволяли жить и размножаться. В той части долины, где я родился, господствовали дрорхи – свирепые существа, похожие на чудовищ из кошмарного сна. Соседние местности принадлежали другим монстрам, и везде люди служили рабами или пищей самым причудливым созданиям. Каждый наш шаг с самого раннего детства был со всех сторон окружён всевозможными запретами и табу. Нам запрещали практически всё, разрешалось только жить, а если говорить точнее, то просто выживать. Основные запреты касались пищи, а в особенности дичи, которой почти не осталось на единственном маленьком материке, затерянном среди огромного океана. Нам не разрешалось ловить и есть животных крупнее земной мыши. Всё мясо, которое я употреблял в детстве, принадлежало или мелким грызунам, или местным ящерицам, которых с каждым годом становилось всё меньше и меньше. Для того, чтобы мы не переступили запрет, за нами постоянно следили хитроумные приборы дрорхов в виде больших человеческих глаз, которые всюду висели в воздухе и контролировали каждый наш шаг.
Тот мир, о котором начал мне рассказывать Один, порядочно напугал меня, стоило только представить такую ситуацию. Я уже привык к той основной мысли нашей цивилизации, что человек – царь и бог, победитель, которому всё дозволено. А Один сейчас нарисовал передо мной совсем другую возможность развития, другую реальность, в которой людям, как у нас животным, было уделено подчинённое положение. К тому же ещё одна деталь в его рассказе сразу привлекла моё внимание. Один легко и непринуждённо признался, что изначально все северные боги имели человеческое происхождение.
– Каждый день, рано утром, служитель дрорхов, который выполнял ряд контрольных функций и выбирался из числа наиболее сознательных местных жителей, собирал всех нас для проповедей и показательных покаяний. Он начинал говорить, а мы подхватывали следом за ним ритуальные речи, суть которых заключалось в признании нашей никчёмности. Мы каялись друг другу в тех мыслях, которые посещали наши головы. Мы не имели права даже думать о том, чтобы как-то противиться своим хозяевам. Нам внушали, что мы слишком жестоки по своей природе, поэтому дрорхи взяли на себя трудную задачу думать за нас и беспокоиться о нас. Люди же должны были верно служить добрым хозяевам, хотя бы потому, что из всех народов оказались единственными, кто не имел собственных железных пещер. Все те, кто поделил между собой людей на той планете, имели свои железные пещеры, а вот мы – нет. Этот факт нам каждый раз подчёркивали отдельно, указывая на природную ущербность нашей расы, на нашу неполноценность. Когда я немного подрос и оставил за своими плечами пятнадцать холодных зим, мне пришлось пройти довольно серьёзные испытания для того, чтобы стать мужчиной. Успешно справившись с заданиями, я получил право носить коротенькую юбочку, сшитую из шкурок убитых местных грызунов. Я был горд, ведь больше никто не увидит меня голым, теперь я настоящий мужчина!