— Почему турецкой? У нас на записи беспилотника видны установка и бронетранспортер, на которых отсутствует символика ВС Турции.
— Еще бы. Турки не дураки, чтобы афишировать свое преступление. Но отходить установке и бронетранспортеру, кроме Турции, просто некуда было.
— Согласен, но предположения к делу не подошьешь.
— Это вы сказали и курду?
— А что я ему еще мог сказать?
— Понятно. Тот обиделся и выключил станцию. Горячий народ.
— Но мы действительно ничем не можем им помочь. Кроме как подтвердить факт обстрела курдской деревни, произведенного с нейтральной территории реактивной установкой турецкого производства без опознавательных знаков. Кому нужны такие подтверждения? Факт обстрела налицо, а вот кто вел огонь, почему, куда ушел после? — Генерал развел руками. — Это неизвестно. Мы с тобой, Миша, прекрасно понимаем, что все сделали турки. Но как доказать?
Суслов чуть подумал и проговорил:
— Знаете, товарищ генерал, я получил сообщение от сирийских коллег, также зафиксировавших обстрел Афрани, поэтому знал об этой беде до того, как Демир вышел на связь с вами. Так вот, в обстреле меня смущает одно обстоятельство.
— Какое именно?
— Пристрелочный выстрел.
— Чего он тебя смущает? Наши «Грады» тоже бьют по площадям и допускают отклонения. Системы залпового огня не относятся к высокоточному оружию.
— Верно, поэтому огонь кто-то должен был корректировать.
— Он это и делал, видя Афрани. Мест, где мог занять позицию корректировщик огня, более чем достаточно.
— Нет, товарищ генерал. Корректировщик был на холмах, которые находятся со стороны города. Он определил цели, составил таблицу координат, передал всю информацию артиллеристам. Но все это накануне. Непосредственно в момент обстрела корректировщик не работал.
— Откуда такая уверенность?
— Я поговорил с нашими спецами. Они тоже считают, что во время обстрела корректировщика огня у Афрани не было. Расчет «Сакарьи» имитировал его наличие первым выстрелом и тут же перенес огонь на деревню, точно по улице, где много народу. Далее, практически без паузы, десять снарядов накрыли позиции ополчения. А ведь командиру расчета надо было получить информацию от корректировщика, наводчику — принять новые данные, произвести перенацеливание. А это время. Пусть всего несколько минут, но они должны пройти. В случае с Афрани установка стреляла безостановочно. Командир расчета знал координаты целей. Он был проинструктирован насчет первого пристрелочного выстрела.
Генерал поднялся, прошелся по кабинету.
— Хорошо, пусть так. Что это нам дает?
— Если наше командование примет решение помочь курдам, то мы можем попробовать вычислить корректировщика. Почему его не было у деревни в момент обстрела? Причина в том, что он не был уверен в безопасности во время отхода. Куда подался этот субъект? Скорей всего, даже наверняка, в Хамен. В городе легче всего скрыться. Но корректировщик накануне обязательно выезжал к деревне. Иначе командир установки не знал бы точных координат целей. Значит, у нас есть шансы вычислить корректировщика. Через него мы сможем выйти и на установку, и далее. Тем более что группа «Байкал» майора Жилина на базе. Она сумеет разобраться, как говорится, с ситуацией.
— У нас нет других дел?
— Товарищ генерал, если курды отвернутся от нас, то их тут же обработают американцы. Янки быстро сбросят им скальпы тех негодяев, которые якобы стреляли из турецкой установки. Не важно, что это будут невинные люди. Для американцев все, кто поддерживает Асада, террористы и преступники по определению. Я даже уверен, что янки бросят курдам трупы невинных людей, заявят, что они стреляли, а славные американские вояки мгновенно обезвредили их. Вот только взять живыми не смогли, так уж получилось. Еще хуже будет, если отряд Демира плюнет на перемирие и продолжит свою войну против всех. В первую очередь, естественно, против турок. Что тогда начнется на границе? Полный бардак.
Грубанов вздохнул и сказал:
— У командования базы есть желание помочь курдам, но полномочия слишком уж ограниченные. Их у меня гораздо меньше, чем у командира отряда спецназа полковника Северцова. Ты с ним поговори. Я не против.
— Понял. Разрешите идти?
Генерал махнул рукой.
— Иди. О решении Северцова доклад мне!
— Само собой.
Суслов прошел в кабинет, выделенный в распоряжение командира отряда управления специальных мероприятий.
У полковника находился командир боевой группы «Байкал» майор Жилин.
— Позвольте, господа офицеры? — спросил Суслов, войдя в помещение.
Северцов усмехнулся, взглянул на Жилина.
— Ты посмотри на него. Сначала входит, потом спрашивает разрешения.
— Что вы от него хотите, Александр Сергеевич? Разведка деликатностью отродясь не страдала, — пошутил майор.
— Вот так всегда. Все обидеть норовят. Но я стерплю. Для меня важно другое, — проговорил Суслов.
Северцов указал ему на кресло у стола совещаний.
— Просто так ты не зашел бы. Присаживайся и выкладывай, что у тебя важного на данный момент.
— Понадобятся карты города Хамен и буферной зоны, Александр Сергеевич.
— Без проблем. — Полковник наклонился над ноутбуком и прошелся по клавишам.
На интерактивной карте высветилась вся буферная зона и приграничный участок Турции.
— Вот тебе карта, дальше что?
— Обратите внимание на турецкий поселок Гардан, буферную зону и деревню курдов Афрани.
— Уже обратили, — ответил майор Жилин.
— Так вот, в Гардане находится турецкая военная база, конкретно — штаб бригады, один из батальонов подразделения боевого и тылового обеспечения. Там же дислоцирована также отдельная реактивная батарея, приданная соединению. Она имеет на вооружении шесть систем залпового огня Т-122 «Сакарья». Это аналоги наших «Градов», только вместо «Уралов» использованы немецкие «МАН». Сегодня на связь с Грубановым выходил командир отряда курдского ополчения в Хамене. Он сообщил, и это подтверждено из других достоверных источников, о том, что в десять часов деревня Афрани и позиции местного отряда ополчения подверглись массированному обстрелу из РСЗО «Сакарья».
Старшие офицеры управления специальных мероприятий переглянулись.
— Неужели турки пошли на обстрел курдского селения в Сирии со своей территории? — спросил Жилин.
— Нет, Сергей Владимирович. Огонь вела одна установка из буферной зоны. Ее охранял экипаж бронемашины «Отакар».
— Турки вторглись на нейтральную территорию?
— Да, на самом деле так оно и было. Но формально турки ни при чем. По крайней мере, доказать их причастность к совершенному преступлению невозможно.
В разговор вступил Северцов:
— Что значит — невозможно? Вдоль границы и буферной зоны постоянно летают беспилотники. Неужели ни один из них не зафиксировал выдвижение установки на огневую позицию, пуск реактивных снарядов и отход?
— Зафиксирован только обстрел.
— Почему?
— Турки активно применяют средства радиоэлектронной борьбы.
— О чем ты говоришь, Михаил Антонович? Наши спецы не смогли подавить турецкие РЭБы?
— Смогли бы, но в этом не было никакой необходимости. Режим перемирия соблюдался в полной мере, турецкая сторона не вела огня даже из стрелкового оружия.
— Понятно, понадеялись, что так будет всегда.
— Если не всегда, то на время действия перемирия.
— Но в момент обстрела беспилотник определил принадлежность установки и разведывательной машины? — спросил Северцов.
— Нет. На технике отсутствовали опознавательные знаки.
— Много погибло людей? — спросил Жилин.
— Много, Сергей! Точных данных нет. По непроверенной информации — едва ли не половина деревни. Особенно прискорбно, что среди жертв много детей и женщин.
— Что ты хочешь от нас? — задал вопрос Северцов.
— Курды обратились к нам за помощью. Генерал Грубанов сказал ему, что сделать это будет не так-то просто, и командир курдского ополчения прервал разговор.
— А Виктор Алексеевич направил тебя к нам.
— Так точно. Я считаю, что мы ни в коем случае не должны проигнорировать просьбу курдов. Это в дальнейшем может выйти боком нам самим.
Полковник поднялся, посмотрел на карту, прикурил сигарету, взглянул на начальника разведки и спросил:
— Что конкретно мы можем сделать?
— Вы, товарищ полковник, можете все!
— Давай только без этого. По тем данным, которыми располагает твоя служба, мы вообще не в состоянии что-либо предпринять. Нам нужна конкретная цель, как в Пальмире. Мы должны знать, где базируется эта блуждающая установка, откуда выходит в буферную зону. Имеет ли она иное охранение, кроме упомянутого «Отакара»? Если да, то какое именно? В общем, не тебе объяснять, что требуется нам для того, чтобы отработать цель.
— Надо вычислить корректировщика.
Жилин посмотрел на Суслова.
— По нему что-нибудь есть?
Начальник разведки доложил свои собственные соображения по ситуации.
Жилин согласился.
— Да, скорее всего, ты прав, Михаил Антонович. Первый выстрел был имитационный, отвлекающий. Расчет РСЗО прекрасно знал координаты целей, что и подтвердилось, когда он провел два следующих залпа. А корректировщик заранее побывал на месте, передал координаты и ушел обратно в город. Больше ему попросту негде скрыться.
— Вот и я о том же. Корректировщик выходил к Афрани для определения координат целей. Это единственная зацепка, которая может привести к установке.
— Хреновая, Миша, зацепка, — проговорил Северцов. — Если корректировщик в Хамене, то начальники позаботились о его безопасности. Он наверняка имеет хорошие документы и надежное логово в городе. Вычислить корректировщика будет сложно, если возможно вообще. К тому же в ближайшие сутки я не могу привлекать отряд или хотя бы одну группу для решения каких-либо побочных задач. Мы ждем приказа из Москвы, Миша, по дальнейшей работе. Тебе это известно. Режим ожидания не только не предусматривает, но и категорически запрещает использование отряда не по прямому назначению.
Суслов кивнул.
— Я в курсе. Вы ждете приказа по работе в Алеппо. Но там сейчас обстановка тяжелая, противоречивая, применение отряда вряд ли возможно.
— Это решать не нам.
— А вы могли бы, товарищ полковник, обрисовать проблему с курдами своему непосредственному командованию?
— Ну и настырный ты, Суслов! Хорошо, я доложу командованию о том, что произошло в Афрани, хотя оно уже знает об этом.
— Необходимо отметить просьбу курдов о помощи.
— Об этом доложу, когда Москва выйдет на связь. Только в том случае, если отряд не получит приказа на конкретные действия.
— Хорошо.
— Что уж тут хорошего? Сколько людей турки уничтожили! — проговорил Жилин. — Мы оставили без должного ответа уничтожение нашего бомбардировщика, хотя американцы в данной ситуации, уверен, тут же разнесли бы к чертям собачьим аэродром, с которого взлетели перехватчики. Ведь они сначала наносят удар, а потом разбираются, кто его получил. Таков основной принцип их стратегии. Но вернемся к туркам. Мы проглотили тот факт, что они сбили наш самолет. Мы практически не реагируем на то, что с турецкой территории идет подпитка бандформирований ИГИЛ, на то, что турки стягивают к границе большие силы, необходимости в которых нет никакой. Мы не можем поддержать сирийскую армию, чтобы она перекрыла границу, потому как, видите ли, решаем другие задачи. А турки наглеют. Мало того что они у себя в стране устроили геноцид курдов, так еще наносят удары по их селениям в Сирии. Честно говоря, я не понимаю, почему мы проявляем мягкость в отношении Турции, руководство которой проводит политику, открыто враждебную нам? Не пора ли дать им в морду?
— Товарищ майор, нам с вами не следует обсуждать решения вышестоящего командования, тем более руководства страны. Хотя, между нами, и, как говорится, не для прессы, я с тобой полностью согласен.
Суслов неожиданно ударил себя по лбу.
— Черт!.. Совсем из головы вылетело.
— Что такое, Михаил Антонович?
— Да в шестнадцать из Москвы прибывает борт. На нем журналисты из Германии, Чехии и наши, российские. Встретить их поручено мне, так как начальник штаба вылетел в Тегеран, а у Грубанова других дел полно.
Северцов посмотрел на часы и сказал:
— Спешить тебе некуда. До посадки борта еще три часа, если он вообще прибудет по расписанию.
— По расписанию из Москвы вылетел. А время? Это только кажется, что его много, на самом деле не успеешь оглянуться, а журналисты уже на бетонке. Для них надо модуль отдельный подготовить, заказать обед, узнать, что у них за программа.
— По-моему, ты начальник разведки, а не тыла, Михаил Антонович, — с улыбкой проговорил Северцов.
— Так и начальника тыла угораздило именно сейчас подхватить какую-то заразу. В медпункте лежит. Начмед говорит, ничего страшного, но с неделю полечить придется. Кому работать?
Северцов, сощурив глаза, посмотрел на Суслова:
— Ты, Миша, рисоваться будешь перед командованием базы. Это им вешай лапшу, что, кроме тебя, некому заняться тыловыми вопросами. Я же прекрасно понимаю, что тебе, как и особисту, надо знать все о том, что происходит на базе и за ее пределами.
Суслов улыбнулся:
— Не совсем так, но близко. Горячо, можно сказать. Тем более что и особист убыл в Москву. Так что на мне и разведка, и контрразведка.
— Не перетрудись, береги себя.
— Ничего, я мужик крепкий. Значит, проблему с курдами поднимете?
— Да, — ответил Северцов.
— Если вас не пошлют в Алеппо или куда-нибудь еще, то…
— Не гони лошадей, подполковник. Появится возможность, отработаем проблему. Ты так, по ходу дела, побольше разведданных по этой установке собери.
— Постараюсь. Я побежал.
— Как-то не солидно бегать аж целому подполковнику, — заявил Жилин.
— А я пешком не могу. Вся наша жизнь — сплошное движение.
— Удачи!
— Благодарю, не прощаюсь!
«Т-122» и легкий бронетранспортер в 10.30 вошли в рощу у Гардана.
Лейтенант Арас отдал приказ на построение.
Подчиненные быстро встали в шеренгу.
Лейтенант прошел вдоль строя.
— Внимание! Подразделение выполнило поставленную задачу на «отлично», за что каждому из вас объявляю благодарность и буду ходатайствовать о дополнительном поощрении перед командованием бригады. Все молодцы. Но это только начало работы. Посему не расслабляться. Сейчас технику в укрытие, замаскировать, личному составу в палатки. Наводчику установки спутниковую станцию ко мне. Обед по распорядку. После него отдых. Возможен разбор действий, но это по дополнительной команде сверху. На укрытие техники и всего личного состава двадцать минут. Ровно в одиннадцать роща должна выглядеть безжизненной. Вопросы?
Вопросов не было.
— Разойдись! Заниматься техникой! — приказал Арас и прошел в свою одноместную палатку.
Он все еще находился в состоянии эйфории, жутко хотел узнать результаты обстрела, желательно самые подробные.
Наводчик принес радиостанцию и удалился.
Арас набрал номер майора Дагара.
— Слушаю, Челик! — ответил тот.
Начальник разведки бригады назвал его по имени. Это хороший знак.
— Докладываю, господин майор! Задача, поставленная перед подразделением, выполнена. Техника в роще, личный состав занимается размещением установки и бронетранспортера в укрытия и маскировкой их.
— Подожди, лейтенант, здесь полковник Шафер.
Арас машинально подтянулся, хотя комбриг находился в штабе, а не где-то рядом.
— Лейтенант Арас?
— Я, господин полковник!
— Дагар передал мне твой доклад. Я имел возможность видеть результаты обстрела. Они впечатляют. Ты провел акцию безупречно. Выражаю благодарность, пока от себя лично. Ты молодец, лейтенант. Рад, что мы не ошиблись в тебе. Днем подразделению обед, отдых, ужин, все по распорядку. В ноль тридцать подойдет транспорт с капитаном Конкером и заряжающими. На время перезарядки установку вывести из укрытия.
— Понял, господин полковник.
— Как настроение, лейтенант?
— Превосходное, господин полковник.
— Очень хорошо. Но это только первая акция. Подразделение должно находиться в полной готовности для решения последующих задач. Приказ может поступить в любое время дня и ночи.
— Обещаю, мы выполним приказ.
— Да, я верю в тебя. А это, лейтенант, немало. С капитаном можешь передать представления на поощрения подчиненных. Ведь ты наверняка хотел сделать это, не так ли?
— Так точно!
— Вот и передашь. Вопросы ко мне?
— Вопросов нет, господин полковник, есть пожелание.
— Слушаю.
— Судя по тому, что вы имели возможность видеть результаты, откуда-то велась съемка обстрела Афрани.
Полковник рассмеялся:
— Верно мыслишь. Ты хотел бы тоже посмотреть эту запись?
— Так точно, господин полковник, очень хочу.
— Уверен, что это тебе надо? Ведь там не мелодрама телевизионная.
— Уверен.
— Что ж, будь по-твоему. Я распоряжусь, чтобы капитан Конкер доставил тебе запись. Она не очень высокого качества, но запечатлено все достаточно красочно.
— Благодарю вас.
— Это я благодарю тебя. Капитан привезет запись, ты посмотришь результаты обстрела и вернешь флеш-карту.
— Так точно!
— Приятного отдыха до полуночи.
— Еще раз благодарю, господин полковник.
В динамике зазвучал голос Дагара:
— На этом пока все, Челик, но ты обязан держать установку в полной боевой готовности.
— Так точно, господин майор!
— Станция постоянно должна быть рядом с тобой!